Мёд Одина
Всё так же горек.
Двадцать первый век,
Но сотни лет
Не изменили привкус свободы,
Доступной изгоям,
Идущим против течения
Леты
В поисках истоков Стикса.
Угощение сына Боры и Бестлы
Вызывает изжогу
У бледноволосых крыс
Ответственного секретарства,
Определяющих количество строк
Для прославления отцов города и мира
И отправляющих в корзину,
Заплёванную шелухой подсолнуха,
Скребущую по сердцу
Россыпь букв, не укладывающихся
В прокрустово ложе
Крысиных представлений
О принципах текстосложения.
А между тем
Минуло сорок дней
Как из Янины пришло
Последнее письмо,
Зашифрованное прощанием и прощением,
И уже погромыхивает в Алабуге
И марш небесных связистов
Разучивают старшеклассники,
Которым на роду предначертано
Быть преданными и забытыми
В фиолетовых отблесках Этерны.
Маячит на перекрёстке
Призрак бородача в бронежилете,
Колышется в волнах
Горячего дыхания асфальта,
Устало щурится
И привычно поправляет слауч
С вышитым девизом
«Слабоумие и отвага»,
Чиркает широко мелом
На свихнувшемся светофоре,
Словно выкладывает рунами
Мудрость, постигнутую
Двадцать первого, ноль второго.
Всего пара слов,
Понимающим – достаточно…
А кажется, будто баловался
Влюблённый мальчишка
Вложивший отчаяние в
«Пренебречь! Вальсируем!»