Анна вытаращила глаза, когда водитель остановился у набережной. Ее всегда интересовало жилище Стефано, расположенное в высотном жилом комплексе с видом на Темзу, строительство которого в свое время было самым дорогим проектом в мире. Стефано купил там самую дорогую квартиру на верхнем этаже.
Водитель открыл дверцу Стефано. Прежде чем он успел выйти, Анна слегка коснулась его руки, словно по привычке.
– Ты не мог бы что-нибудь рассказать мне о наших отношениях? – произнесла она. – Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?
– За то время, что ты на меня работала, ты хоть раз уличила меня во лжи? – уверенно спросил он.
– Я ни разу не уличила тебя во лжи, – призналась она. За полтора года, что она работала на Стефано, их отношения были честными.
– Тогда доверься мне. – Он решительно смотрел ей в глаза, и по ее спине пробежала дрожь.
– Похоже, иного выбора у меня нет.
Если она вспомнит ПИН-код своего телефона, то тогда сможет дозвониться до Мелиссы и обо всем ее расспросить. Хотя пока она не готова разговаривать со своей сестрой. При мысли о звонке Мелиссе Анне стало тошно. Она не позвонит ей до тех пор, пока не будет уверена, что не наорет на сестру, о чем потом пожалеет.
Она должна была знать о поездке Мелиссы. Письмо Мелиссы говорило о многом. Она просила у Анны прощения.
Разве сможет Анна простить Мелиссу? Как она могла так поступить после того, что сделала их мать? После смерти их отца не прошло и полугода, когда их мать начала встречаться с австралийцем, с которым познакомилась через брачное агентство. Анна, которая скорбела о потере обожаемого отца, пыталась понять одиночество матери. Правда пыталась. Она поборола желание назвать ее предательницей. И вот через три месяца после знакомства с австралийцем и через девять месяцев после похорон своего мужа мать Анны объявила, что эмигрирует в Австралию со своим новым мужчиной.
Стефано коснулся большим пальцем ее подбородка и нежно его погладил:
– Когда к тебе вернется память, ты узнаешь правду. Я помогу тебе в этом.
Ее сердце забилось чаще, она затрепетала от его прикосновения и сглотнула.
Когда же она уступила взаимному влечению, которое всегда между ними было? Анна боролась с этим с самого начала, не желая присоединяться к толпе любовниц легендарного соблазнителя Стефано. По правде говоря, у нее не было доказательств того, какой он любовник. На самом деле она запрещала себе думать об этом, хотя нескончаемая вереница его гламурных и сексуальных подружек не оставляла ее в покое.
При устройстве на работу к Стефано Анна поставила условие: она никогда не будет посредником между ним и его любовницами. Она ни в коем случае не станет покупать для них симпатичные безделушки или нечто подобное. Когда Анна сказала ему об этом, он расхохотался.
Она не понимала, в какой момент ее симпатия к Стефано и восхищение им, а также ее абсолютная решимость никогда не ложиться с ним в постель, сменились желанием выйти за него замуж. Она слышала о скоропалительных браках, но ей были неизвестны стремительные браки работодателя и работницы. От размышлений у нее разболелась голова.
Смотрел ли Стефано на нее тогда, как сейчас, с теплом в зеленых глазах? Целовал ли он ее в губы первым или она целовала его?
– Как ты поможешь мне все вспомнить? – прошептала она.
Его большой палец коснулся ее щеки.
– Я помогу тебе снова почувствовать удовольствие, которое ты испытывала в моей постели, – тоже шепотом ответил он. – Я снова научу тебя быть женщиной.
От стыда Анна покраснела.
«Я снова научу тебя быть женщиной».
Она все поняла. Стефано знал, что она была девственницей.
Свою невинность Анна ни с кем не обсуждала. С какой стати? Ведь двадцатитрехлетние девственницы встречаются реже единорогов.
Итак, она все-таки вышла за него замуж.
И если она стала его женой, она спала с ним. А это означает, что все ее самообладание и хладнокровие испарились.
После отъезда матери Анна очень гордилась своим умением держать себя в руках. События могли развиваться как угодно, но свои эмоции она подчиняла железной воле. Посещая вечеринки, она отказалась от алкоголя, сигарет и наркотиков и была единственной, кто потягивал колу и гордился тем, что контролирует собственные привычки. Самообладание было ее единственным козырем.
Она сильнее покраснела, представив себя в постели со Стефано.
Пожирая ее глазами, он провел пальцами по ее шее и сжал рукой ее плечо:
– Пошли в дом. Тебе надо отдохнуть. Ты устала.
Протяжно выдохнув, Анна кивнула. На этот раз она была не в состоянии произнести ни слова.
Она делила с ним не только постель…
Отчаянно стараясь выглядеть беспечной, она позволила Стефано провести ее через грандиозный атриум своего дома к частному лифту. Она обрадовалась, когда у нее появилась возможность присесть на диван и оглядеть дом Стефано.
Ее дом.
Ей показалось, что она шагнула в иную реальность.
Она сидела в такой большой гостиной, что чувствовала себя малышом, который пробрался в огромный бальный зал с позолоченной хрустальной люстрой.
Окна во всю стену по периметру комнаты открывали самый удивительный вид на Темзу и Вестминстерский мост.
Анна ничего не вспомнила. Прожив здесь почти год, она на все смотрела как в первый раз.
Она огляделась:
– А где прислуга?
– У меня нет прислуги, – сказал он. – Консьерж выполняет всю необходимую работу по дому, и я плачу за это.
Впервые сколотив состояние в своем родном городе Лацио, Стефано нанял прислугу, но вскоре ему разонравилось постоянное присутствие в доме чужих людей. Домработница, уборщики, дворецкий, повар, садовник… Список прислуги был бесконечным. Поэтому он вызывал к себе прислугу один раз в несколько недель.
Стефано заботился о себе с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать лет. Ему не надо было помогать одеваться или готовить ему ванну. Зная, что у его коллег в домах полно прислуги, он считал, что они впали в детство.
Стефано терпеть не мог, когда перед ним заискивают. Именно поэтому он так захотел нанять Анну секретарем. Встреча с ним не произвела на нее совершенно никакого впечатления – подобной реакции он не встречал уже много лет. В деловой обстановке он привык, что его мнения боятся; в личной жизни он привык видеть желание женщин и энтузиазм мужчин, а также жажду сблизиться с ним из-за его денег. Анна смотрела на него с презрением.
Он зашел в офис «Левон бразерс», когда переговоры о его покупке фирмы только начались. Анна сидела за столом в офисе, и Стефано, проходя мимо нее, передал ей свое пальто. В ответ она язвительно произнесла: «Добро пожаловать!» Он остановился у двери, которую, как он думал, Анна ему откроет, а она уставилась на него с вызовом, вздернув подбородок и поджав губы.
– Что вы сказали? – спросил он.
– Добро пожаловать! Я хотела сказать это мысленно, как, по-видимому, вы хотели мысленно поблагодарить меня за то, что я повешу ваше пальто.
Так резко напоминать Стефано о важности хороших манер уже давным-давно не осмеливался никто.
Прижав руку к груди, он насмешливо поклонился и сказал:
– Благодарю вас.
Она чопорно кивнула и повесила его пальто на вешалку. Она была ниже ростом тех женщин, с которыми он привык встречаться, но обладала идеальной фигурой. Он отлично помнил, что на ней было надето в тот день: пышная клетчатая юбка ниже колен, высокие коричневые ботинки на небольшом каблуке, узкий черный жилет и облегающий жакет цвета хаки и широкий ремень с острыми шипами, которыми вполне можно было выколоть кому-нибудь глаз.
– Могу ли я осмелиться и попросить вас приготовить кофе? – спросил он, очарованный ею.
– Попросить вы можете, но берегитесь! Я могу вам отказать, и вы обидитесь.
Хохоча, он отправился на совещание. В течение часа, когда язвительную красотку секретаршу шесть раз вызывали в зал заседаний, чтобы она объяснила, какой отчет подготовила для Стефано – идиоты, управляющие компанией, просто ее не понимали, – Стефано знал, что купит эту фирму и переманит к себе Анну. Оказалось, она – настоящий мозговой центр «Левон бразерс». Поэтому Стефано решил, что принял лучшее бизнес-решение.
Он поверил, будто она всегда открыта и откровенна. Однако он не подозревал, что она обычная охотница за миллионами.
Теперь к браваде, которая всегда читалась в ее глазах, примешивалась тревога.
– В доме только я и ты?
– Мы любим оставаться наедине, – сказал он. – Мы можем ходить по дому голышом, не беспокоясь, что нас увидят.
Ее щеки стали пунцовыми, но она подняла бровь и уныло ответила:
– Поверь мне, я не стану ходить голышом, пока ты здесь.
Умиляясь ее упрямству даже теперь, когда она едва держалась на ногах от усталости, он прошептал ей на ухо:
– Хочу тебя заверить, что, когда тебе станет лучше, ты не захочешь одеваться. Поверь, красавица, мы проводили много времени вместе голышом.
– Если я этого не помню, значит, такого не было.
Глядя на ее твердо поджатые губы, он вспомнил, как складывались их отношения после свадьбы. Он не подозревал, что Анна девственница, пока она не проговорилась об этом, когда они вошли в номер для новобрачных.
Она стояла и дерзко смотрела на него, как сейчас, но тогда в ее глазах читался страх. Он шокировал Стефано сильнее, чем ее заявление о невинности.
Он занимался с ней любовью медленно и нежно, а когда почувствовал, что она испытала первый оргазм, начал торжествовать и ликовать, словно оказался первым покорителем Эвереста. Та первая ночь была особенной. Драгоценной. И это было только начало.
Познав радости секса, Анна стала чувствительнее и раскованнее.
Она об этом не помнит. Когда Стефано в следующий раз увидит ее голой, для Анны это окажется первым разом, и поэтому она будет выглядеть мучительно застенчивой.
Он поцеловал костяшки ее пальцев.
– Ты дойдешь до спальни сама или мне отнести тебя?
Ее глаза сверкнули, и она возмущенно ответила:
– Я дойду сама.
Стефано помог ей встать, и она, держа его под руку, пошла за ним в спальню, в которой он спал один весь последний месяц.
За прошедшие сутки его жизнь так резко изменилась, что Стефано начал подумывать, не он ли ударился головой и получил сотрясение мозга.
Его жена вернулась домой и скоро снова окажется в его постели.
Он заметил ее нескрываемое удивление, когда открыл дверь, и Анна увидела интерьер в мягких приглушенных тонах и большую кровать, доминирующую в комнате.
– Мы выбирали декор вместе, – сказал он ей. – Ты выбрала кровать. – Это было первое, что они купили после свадьбы. Стефано знал, что Анна не захочет спать с ним в кровати, на которой прежде он лежал с другими женщинами.
И теперь они опять будут делить постель. Анне надо знать, что в этой спальне они занимались любовью сотни раз. Он должен убедить ее, что они настоящая супружеская пара и для них естественно спать вместе.
Пока он не станет думать о том, что почувствует, лежа рядом с женщиной, которая выставила его дураком.
– Серьезно? – хрипло спросила она.
– Да. Когда твое самочувствие улучшится, я обещаю, что тебе понравится то, чем мы с тобой обычно занимались. Но пока это может подождать. Врач посоветовал отдыхать несколько дней. Я обещал заботиться о тебе, а я, как ты знаешь, человек слова.
Стефано всегда сдерживал обещания. По его мнению, именно обязательность отличала людей от животных. Женившись на Анне, он пообещал хранить ей верность. Он дал слово, что если когда-нибудь захочет ей изменить, то расстанется с ней до того, как случится измена.
Она тоже дала слово: она пообещала ему доверять. Ее обещание оказалось ложью. Ее намерения были лживыми. Она лгала ему с самого начала. Их брак основывался на лжи и притворстве. Бросив Стефано, она тут же потребовала от него денежной компенсации, решив оттяпать у него часть состояния, которое он создал с нуля.
Анна была алчной лгуньей. Она выставила Стефано дураком, но она заплатит за это.
Но, какой бы алчной и коварной ни была его жена, прямо сейчас она слишком слаба для того, чтобы плести интриги.
Она тяжело опустилась на кровать и заморгала, стараясь не закрывать глаза. Он опустился на колени и расшнуровал ее ботинки, потом осторожно снял их, а затем уложил ее под одеяло. Анна уснула до того, как он закрыл жалюзи на окнах.
Ему стало не по себе, когда он увидел ее бледное лицо и темные круги под глазами. Он поборол желание наклониться, отвести волосы с ее лица и поцеловать в щеку.
Он закрыл дверь затемненной комнаты. Он не имеет права испытывать к Анне сострадание. Амнезия сделала ее уязвимой, но это не отменяет ее поступка.
Вскоре она снова будет в хорошей физической форме.
И вот тогда начнется серьезная игра.
Открыв глаза, Анна сразу поняла, что рядом с ней кто-то лежит.
Стефано.
Как он оказался в ее постели?
От усталости она едва помнила, как добралась до кровати.
Стефано привез ее в квартиру днем. В комнате стояла абсолютная темнота, но сейчас, наверное, уже светает. Должно быть, она проспала добрых двенадцать часов, но чувствует себя лучше. Тошнота ушла, голова была тяжелой, но не болела. У нее пересохло в горле. Но даже если бы она знала, где находится кухня, то не осмелилась бы встать с кровати. Она едва осмеливалась дышать.
Стефано лежал рядом с ней. Если она пошевелит ступней, то коснется его ноги.
Интересно, он одет или обнажен?
Она слышала только его ритмичное дыхание и биение своего сердца.
Она испытывала странное чувство от такой интимной обстановки, особенно после восемнадцати месяцев упорного сохранения их отношений в деловом русле. Начав на него работать, Анна проводила с ним больше времени, чем кто-либо другой. Они вместе путешествовали по всему миру, наслаждались вкусной едой, иногда выпивали, язвили, смеялись над собой и над другими, ругались, швыряли вещи друг в друга… Однако Анна не позволяла Стефано пересекать запретную черту.
И вот Анна вышла за него замуж. И теперь полностью осознает, что за время брака они не просто лежали в одной кровати.
Стефано проснулся от почти болезненного желания. Прежде он обнял бы Анну и занялся с ней любовью до того, как они оба открыли глаза. Сегодня он вскочил с постели и принял душ до того, как уступил эмоциям.
Хотя он говорил себе, что нет ничего необычного в том, чтобы снова делить постель со своей женой, ему приходилось сдерживать свои желания. Он оказался к этому не готов. Он смотрел на спящую Анну при тусклом свете и испытывал странное сочетание отвращения и сострадания.
Раньше Анна ни разу не болела. Он никогда не видел ее беспомощной. Он лежал рядом с ней, прилагая все силы, чтобы к ней не прикасаться. Ему потребовалось немало времени, чтобы уснуть.
Намыливаясь дорогим гелем для душа, он подумал, что сегодня впервые за месяц проснулся от такого сильного желания.
Воздержание давалось Стефано нелегко, однако ему оставалось только предполагать, что из-за отвращения к Анне он не хочет искать ей замену.
Анна уже проснулась и сидела в кровати, когда он вернулся в спальню, обернув полотенце на бедрах. Заметив, как она округлила глаза, он ухмыльнулся.
– Тебе лучше? – спросил он.
Анна выглядела лучше. Ее лицо порозовело. Хотя, возможно, она просто смутилась, увидев Стефано полуобнаженным. Сейчас ей казалось, что она впервые видит его таким. Стефано упорно поддерживал хорошую физическую форму, и она откровенно восхищалась его телом.
Резко кивнув, она потянула одеяло вверх. На ней по-прежнему было трикотажное платье, и Стефано позабавило ее смущение.
Он прошел по толстому ковру к своей гардеробной.
– Принести тебе что-нибудь? Чаю?
Анна пристрастилась к чаю. Однажды он подсчитал, что она выпивает по девять чашек чаю в день.
– Я бы выпила чаю, – пробормотала она.
– Обезболивающее лекарство? Что-нибудь поешь?
– Только обезболивающее, пожалуйста.
Решив не терзать Анну, одеваясь перед ней, он надел джинсы и черную футболку в гардеробной, а затем отправился на кухню, где до сих пор стоял ее чайник и лежали чайные пакетики.
Он машинально взял ее любимую очень большую кружку и снова пришел в ярость.
Он должен был избавиться от всех ее вещей, а не держать их в доме как постоянное напоминание о ней. Он уступил своему гневу только однажды, когда она оставила его в их квартире в Сан-Франциско, и презирал себя за минутную слабость. С тех пор он старался сдерживать свою ярость.
Успокоившись, он принес кружку с чаем и поставил на тумбочку.
– Я заказал для тебя легкий завтрак, – сказал он, протягивая ей обезболивающее лекарство.
– Я не голодна.
– Ты должна поесть.
Анна взяла таблетку и поморщилась. Она не стала повторять, что не хочет есть, когда заметила, что Стефано не носит обручального кольца.
– Почему мы без обручальных колец? – сказала она.
– Ты была против них. Ты заявила, что с кольцом будешь чувствовать себя собственностью.
– А ты не возражал?
– Мы пошли на компромисс. Ты согласилась взять мою фамилию, а я уступил твоему нежеланию носить обручальное кольцо.
– Я бы подумала, что отказалась брать твою фамилию, – задумчиво произнесла она.
Он быстро улыбнулся:
– Ты хотела быть Моретти, чтобы наши дети тоже носили эту фамилию.
– Мы планировали детей? – Это потрясло ее почти так же сильно, как известие о том, что она замужем за Стефано.
Он пожал плечами и лучезарно улыбнулся:
– Да. Когда мы будем готовы. До тех пор мы наслаждались, стараясь зачать ребенка.