Васина не волновало даже, что альбом изъят без понятых и протокола. В конце концов. его можно тайком вернуть обратно, а затем разыграть новый спектакль с изъятием. Сейчас самым верным было поработать с каждой фотографией, скопировать, провести некоторые закулисные мероприятия, подстраховаться от неожиданностей.
Гнетущую тишину в машине вдруг нарушил Сбруев.
– У меня есть одна мысль, – робко сказал он.
– Ну?
– Вы видели, там на террасе в коробке стоят пять бутылок водки. Водочка-то московская – самая дешевая и дрянная. Местные господа такую не пьют.
– Так, может, она для охранника?
– Охранник тоже не дурак насчет выпить. Дело тут в другом. В каждом дачном поселке есть свои бомжи. Господа или приказчики их время от времени привлекают на общественные работы – копать, полоть и так далее. И этой водкой с ними расплачиваются.
– Предлагаешь нам пошпионить там под видом бомжа? – спросил Гирин.
– Нет. Предлагаю найти одного из этих бомжей и потолковать. Они много видят и много знают.
– А где их искать?
– Тут недалеко есть бомжатник. Правда, мы это место уже проехали, придется возвращаться.
– Если надо – вернемся, – сказал Васин. – Жора, разворачивайся.
Они съехали с дороги и некоторое время продвигались по полузаросшей стежке в зарослях, где ветви били по лобовому стеклу, а машина едва ли не впритирку проходила между деревьями.
Скоро деревья сдвинулись еще плотнее, побеспокоенная желтая листва слетала с веток и липла на капот. Неожиданно впереди появилась кирпичная стена.
Это была простая постройка, очень старая, треснувшая, но обитаемая. Вряд ли кто мог догадаться, зачем ее воздвигли в лесу, но она стояла здесь, слепо глядя квадратными окнами, заделанными картоном и полиэтиленом.
Участковый отважился войти первым.
– Хозяева! – крикнул он и откинул грязный брезент, заменявший дверь.
Васин шагнул вслед за ним. Внутри оказалось достаточно света, чтобы разглядеть изготовленный Бог знает из чего стол и сидящего перед ним человека – небритого, но довольно пристойно одетого и чистого. Он был похож скорее не на опустившегося бомжа, а на замученного женой и работой пролетария.
– О, знакомые все лица! – воскликнул Сбруев. – Здравствуй, Тюлень. Завтракаешь?
– Ага, – растерянно ответил Тюлень и кивнул на стол, где на газетке зеленела кучка мелких, на вид невкусных яблок и стояла трехлитровая банка с водой.
Васин окинул быстрым взглядом жилище. Он увидел ржавую печку, найденную, вероятно, где-то на помойке, три матраса на полу, груду разного случайного хлама – от прохудившегося ведра до разбитого радиоприемника. Вдоль одной из стен тянулись импровизированные полки, на которых стояло неисчислимое множество всяких баночек, пузырьков, бутылочек – как в аптеке.
Хозяин этого помойного богатства растерянно смотрел на гостей, не понимая, за что ему оказана такая честь.
– Допрыгался, Тюленев, – сказал участковый. – Из уголовного розыска за тобой приехали. Собирайся.
– П-п-почему? – выдавил хозяин «квартиры».
Васин хотел было объяснить, что участковый шутит, и им нужно просто поговорить, но Сбруев тактичным жестом попросил его молчать. Видимо, знал, как нужно разговаривать с местной публикой.
– Не хочешь? – продолжал Сбруев.
– Не-ет. – Тюленев встал, подался назад.
– Мы можем и здесь поговорить, но только если будешь хорошо отвечать на вопросы. Начнешь темнить – поедешь с нами.
– А что рассказывать-то?
– Сейчас поймешь. Дачку двухэтажную на Гагарина знаешь?
– Возле магазина? Как не знать!
– Значит, бывал там?
– Часто. Только позавчера ботву косил, забор выправлял.
– Вот и расскажи товарищам, что ты там делал и что видел.
– Постой, – тихо сказал Васин участковому и шагнул вперед. – Я сам с ним поговорю.
Он достал фоторобот «цыгана».
– Вопрос первый: это лицо знакомо?
Тюленев прищурился.
– Видел, – сказал он, наконец. – Кажется, видел. Лицо не совсем похоже, но глаза один в один запомнил.
Васин молча протянул Гирину папку, и тот, быстро обо всем догадавшись, достал чистый бланк протокола и авторучку.
– Рассказывай, – продолжал Васин. – Кто он такой, что тут делал и откуда появился.
Напористый тон Васина испугал бомжа не меньше, чем ведение протокола. Он попытался было отпираться:
– Да я только один раз видел…
– Рассказывай, – настоял Васин.
– Рассказывай, – повторил Сбруев и многозначительно покачал головой.
– Чего рассказывать-то?
– Тебя спросили – что он тут делал?
– Ну, что… Поел, поспал… Потом уехал на машине куда-то.
– Когда это было? Что у него было в руках, как он был одет?
– Да не помню я, как одет. Он только разок на крыльцо вышел и сразу обратно. А было это… Может, с месяц назад.
– Кто его сюда привез, на чем? Откуда он вообще взялся.
Тюленев вдруг побледнел и растерянно захлопал глазами.
– Это… Взялся он… Из этого… Из сарая вышел! – он развел руками, как будто извиняясь, что сказал такую глупость.
– Тюленев, я предупреждал… – напомнил участковый.
– Да я и сам… Смотрю через деревья – идет какой-то мужик из сарая. Я хотел Валеру – охранника кликнуть, а тот и сам ему навстречу. Поздоровались, пошушукались – и в дом.
Гирин в замешательстве посмотрел на Васина. Тот махнул рукой – пиши.
– Так может, он через калитку зашел? – предположил Васин. – Потом забежал в сарай по нужде, а ты и не заметил.
– Нет. Я бы заметил. Мне калитку оттуда хорошо видно. Да и скрипит она.
– Слушай, а ты трезвый был? – поинтересовался Сбруев.
– Ни в одном глазу! – Тюленев неистово постучал кулаком в грудь. Потом он нагнулся вперед и заговорил шепотом. – А еще раз было, приехал один мужик. Посидел в доме и в сарай пошел. И все! А уже вечер был, мне закрывать надо. Я ждал, ждал, потом стучусь, говорю, извините, мол, товарищ, выходит пора. Открываю – а там никого.
– Так ты небось отвернулся, а он тем временем и вышел, – сказал Васин.
– Не выходил! Ей-Богу, не выходил! Я же сидел, ждал его, мне закрывать надо было и ключ Валере отдать.
Сбруев шумно вздохнул.
– Нет, Тюлень, тебе определенно пить пора бросать.
– Не пил, ни грамма в рот не брал! – еще больше распалился бомж. Затем снова повернулся к Васину. – Ну так вот. Они тут все про какие-то переноски толковали. Я сначала не слушал – что, думаю, мне за дело. А потом понял – это они про такие круглые железки с ручками. Их в сарае много скопилось, я Валере и говорю – давай дорожки ими укладем, чтоб культурно было. Он мне – надо хозяина спросить. Потом говорит – делай, что хочешь, они уже ненужные. Я иду в сарай, открываю – а там… – Тюлень испуганно покосился на участкового, потом очень тихо сказал Васину, – там переноска в воздухе летает!
Васин слушал, не затрудняя себя комментариями. Сначала всегда нужно внимательно выслушать. Обсудить и посмеяться можно потом.
– Висит в воздухе, честное слово! А под ней – другая на полу лежит. А между ними – свет! Во всем сарае светло. Я оробел и бегом оттуда. Потом тихо подхожу, глянул, дверь открывается и выходит – поп! Вот чем хочешь забожусь – поп! В рясе, с крестом, ну, правда, без бороды и молодой какой-то. Посмотрел на меня, ничего не сказал и дальше пошел, в дом. Дверь не закрыл, и мне видно – переноска еще висит, а света уже мало. Потом свет совсем потух, и она на пол свалилась. Я потрогал – тепленькая.
– Определенно, Тюленев, ты и сам тепленький был, – не унимался участковый.
– Трезвый!
– Да ладно…
Васин обернулся к Гирину.
– Ты все записал?
Иван с легкой улыбкой покачал головой.
– Как он дорожки железом мостил – написал. А дальше не стал.
Правильно, подумал Васин. Пусть в протоколе будет только одно – «цыгана» видели на даче Глинского. Еще одна улика – остальное пока неважно.
– Возьми с этого парня данные, – сказал он, – и пусть распишется. Я пока выйду на воздух. Что-то у меня в желудке заурчало от этих басен.
Васин выбрался из будки, поспешно полез за сигаретами. Весь бред, что он услышал от Тюленева, был передан так неподдельно искренне, что ему стало не по себе.
Участковый прикурил от его зажигалки, сплюнул на усыпанную хвоей и мусором землю.
– Вот чудило! – сказал он. – Надо ж такого наговорить!
– Да, – вяло согласился Васин и поправил под рубашкой альбом, чтоб ненароком не потерять.
Через пару минут вышел Иван.
– Странные у вас бомжи, – сказал он участковому, – с паспортом и даже с местной пропиской.
– Да они не совсем бомжи. Одного жена из дому выгнала, другой просто свободы захотел, третий еще что-то… Тут раз даже два хиппи какие-то ночевали. А сейчас по осени они все по домам разбегутся. Здесь скоро холодно станет…
– Нашли что-нибудь? – строго спросил Михалыч, когда Васин предстал перед его очами.
– Ничего! – гордо отрапортовал Васин.
– Поздравляю. Как собираешься отмазываться, если хозяин поднимет шум?
– Да никак. Ты начальник – ты и отмазывай.
– Черт бы тебя побрал, Васин. Ну, неужели совсем ничего?
– Не совсем. Мы нашли человека, который видел «цыгана» на даче Глинского. Это зафиксировано в протоколе его подписью. И он готов подтвердить это на опознании.
– Уже кое-что, – заинтересовался Михалыч. – Еще?
– Больше ничего, – уверенно ответил Васин, хотя заветный альбом по-прежнему согревал его под рубашкой.
– Иди, пообедай, потом приходи. Подумаем, как действовать дальше.
Однако в этот момент обед Васина не интересовал. Он прошел в свой кабинет и заперся там – почему-то никого не было, и прятаться в буфете не пришлось.
Затем он медленно, спокойно, стараясь не суетиться, сел за стол, закурил, и открыл альбом.
В следующую секунду его лоб покрылся испариной. На фотографии была не Софья! Там, в полумраке сарайчика, у него не было возможности разглядывать детали, но сейчас он ясно видел – женщина на снимке была просто очень похожа на Софью, но не более того. Она была красивей, эффектней, а главное – старше Софьи. Васин допускал даже, что это ее мать, потому что сходство не казалось случайным.