Бри открыла входную дверь, вытерла о половик ботинки и шагнула в гостиную. Дети оттолкнули ее и, взбежав по лестнице, скрылись в своих комнатах. Бри не стала их окликать. Дом Адама состоял из одной-единственной комнаты. У ребят не было возможности остаться наедине и осмыслить смерть матери.
Бросив на пол рядом с лестницей дорожную сумку, Бри прошла на кухню. В отличие от нее и Адама, нередко пребывавших в мрачном настроении, Эрин была оптимисткой. И ее дом отражал позитивное отношение к жизни своей хозяйки. Интерьерное убранство было радужным и задорным – от ярко-желтых стен и уложенной в шахматном порядке напольной плитки до причудливых акцентов: салфетницы в виде черно-белой коровы на столе или часов в форме бычьей головы на стене.
Невыплаканные слезы навернулись на глаза Бри. И ей пришлось сделать несколько вдохов и выдохов, чтобы не разрыдаться. Не только у детей не было ни времени, ни места, чтобы предаться скорби о смерти Эрин.
Бри повернулась к широкому окну, выходившему на конюшню. Свет, просачивавшийся наружу сквозь щелку над дверью, нежно серебрил обледеневшее гумно. Поблуждав по первому этажу дома, Бри остановилась перед книжной полкой, заставленной фотографиями в рамках. Прикоснувшись к рамке со снимком, запечатлевшим Эрин, ее саму и детей перед колоколом Свободы, Бри припомнила, как сестра упросила какого-то туриста сфотографировать их. Бри тогда попеняла ее за это, рассказав, как у нее самой таким образом однажды украли мобильник. На верхней полке стояло только одно фото – свадебное. Моментальный снимок, поймавший мгновение, когда Эрин и Джастин чокались бокалами с шампанским. Женщины, ненавидящие или опасающиеся своих бывших, не хранят так бережно свадебные фотографии…
Отойдя от снимков, Бри вернулась на кухню. Они с ребятами пропустили ужин. Обнаружив в буфете пачку макарон и сыр, Бри наполнила кастрюлю водой и поставила на плиту.
Пробежав по кухне, Люк сунул ноги в стоявшие у двери ботинки:
– Пойду, покормлю коней.
– Хорошо. А ты не запишешь мне, что они едят? На тот случай, если мне тоже придется их кормить?
– Все написано на бункере-питателе.
– Отлично. Я пока что приготовлю еду для нас.
– Я не голоден, – покосился через плечо Люк. – Может, попозже…
– Ладно. Я буду здесь, если ты проголодаешься, – Бри не нашлась, что еще сказать мальчику.
Он обернулся и посмотрел на нее:
– Мне идти завтра в школу?
– А ты хочешь?
На лице Люка не отражалось никаких желаний.
– А Кайла пойдет?
– Не знаю, – потерла висок Бри. – Утро вечера мудренее. Посмотрим, как вы оба будете себя чувствовать завтра. Если ты решишь немного отдохнуть от уроков, я не стану возражать. Хотя, быть может, стоит поскорее вернуться к обычному распорядку… Сказать по правде, я не знаю, как лучше.
По лицу Люка пробежало облегчение:
– Ладно, мне надо идти. Все лучше, чем сидеть здесь и ничего не делать.
Бездействие оставляло слишком много времени для размышлений. Это Бри понимала хорошо.
– Скажешь мне, если захочешь есть, – напутствовала она племянника.
– Ладно, – схватив со стоячей вешалки куртку, Люк вышел из дома.
А Бри мысленно наказала себе: связаться утром со школьными психологами обоих ребят. Ей нужен был совет профессионалов. При всем своем немалом жизненном опыте Бри впервые боялась поступить неправильно. И все испортить. А ведь то, как эти ребята справятся со свалившимся на них горем, останется с ними на всю их жизнь.
А что после похорон?
А после похорон нужно будет принимать решения. Оставила ли сестра завещание?
Бри потерла лоб. То место, в котором сконцентрировалась боль. Пожалуй, следует осмотреть рабочий стол Эрин. И как быть с биологическим отцом Люка и Кайлы? Стоит ли его разыскать? При мысли о том, что опекуном ребят может стать Крейг Вэнс, внутри у Бри все разом похолодело. Оформили ли Эрин с Крейгом официальное соглашение об опеке?
Вряд ли. Сестра всячески избегала Крейга. Он был для нее наркотиком, и, как все зависимые люди, Эрин не могла находиться рядом с источником своей зависимости без риска рецидива.
Головная боль у Бри усилилась. Зачем рисовать себе худший сценарий, пока он не осуществился? К несчастью, именно в таком направлении всегда работал мозг следователя по уголовным делам.
Дожидаясь, пока закипит вода, Бри осмотрела кухонные ящики, но ничего интересного в них не нашла. В коробке с почтой хранились в основном счета, да пара купонов на скидки. Ничего особенного. Бри повернулась к календарю на стене. Сестра разметила его в соответствии со своим рабочим расписанием, баскетбольными тренировками Люка и собраниями девочек-скаутов, которые посещала Кайла. Внимание Бри привлек квадратик с пометкой «К. урок скрипки».
Бри начала играть на скрипке сразу после смерти родителей – в том же возрасте, в каком была сейчас Кайле. До чего же много параллелей между жизнями детей Эрин и ее собственным прошлым! Слишком много… Не превратятся ли потом ее племянники в новых Адама и Бри? Отрешенных одиночек, способных заводить близкие отношения только со считанными людьми?
Вода в кастрюле, наконец, закипела. Бри сварила макароны и поднялась наверх – проведать девочку. Дверь в ее спальню была приоткрыта. Кайла сидела на своей кровати и тихо плакала, обнимая набивную игрушку – полуподушку, полупоросенка.
Бри постучала по дверному косяку:
– Я приготовила макароны с сыром. Поешь немного?
Кайла затрясла головой и попыталась вытащить нитку, торчавшую в боковом шве поросенка. Бри подошла к ее кровати и присела рядом. Девочка тотчас же прильнула к ней и, уткнувшись лицом Бри в плечо, зарыдала в голос. Слезы племянницы просочились через свитер. Обвив Кайлу руками, Бри погладила ее по спине, давая выплакаться. А у самой сердце вновь защемило скорбью.
Минут через десять Кайла хлюпнула носом и выпрямилась. Выдернув из коробочки на прикроватной тумбочке несколько бумажных платков, Бри подала их девочке.
Та вытерла нос:
– Можно я сегодня лягу с тобой, в маминой кровати?
– Конечно, можно, – у Бри и в мыслях не было спать в постели сестры. Она думала лечь в гостиной. Но что было делать? Раз Кайла так захотела, значит, они лягут в спальне Эрин. Бри подумала о Люке: вернулся ли он из конюшни? – Может, все-таки попробуешь поесть? Хоть немного? – обратилась она снова к девочке.
Кайла кивнула и соскочила с кровати.
На кухне Бри разложила на две тарелки макароны с сыром, уже остывшие.
– Сможешь подогреть, по тридцать секунд каждую? Я сейчас вернусь.
Кайла поставила тарелку в микроволновку и нажала кнопки. Бри обула резиновые сапоги, оставленные сестрой у задней двери, схватила куртку и пошагала через двор к конюшне. Раздвижная дверь была частично приоткрыта. Неслышно проскользнув внутрь, Бри двинулась по проходу вперед. Распахнутая дверца в последнее стойло тихо поскрипывала. Бри заглянула внутрь.
Люк стоял около гнедого коня, обвив руками его шею и плача в гриву. У Бри перехватило дыхание. Не желая смущать мальчика, она попятилась назад. Вернувшись в дом, Бри села есть вместе с Кайлой. Но макароны с сыром показались ей на вкус клеем. Люк явился через полчаса – угрюмо-молчаливый, с красными от слез глазами. Бри без лишних слов подогрела ему ужин. Но при виде того, как страдали ребята, она опять почувствовала себя беспомощной.
Они все были истощены. Люк сделал еще один обход конюшни и в девять часов лег спать. Кайла ушла в ванную. В ожидании девочки, Бри разулась, вытянулась на кровати и включила телевизор.
Кайла пришла в комнату уже в пижаме и пристроилась рядом.
Казалось, промелькнула лишь секунда… Бри вздрогнула и открыла глаза. По телевизору шел фильм, который она не признала. Бри покосилась на часы, стоявшие на тумбочке. Было чуть за полночь. В бедро вонзился пистолет. Она заснула в одежде! Но что ее разбудило?
Где-то в доме послышался шум.
Вся на нервах, Бри напряженно прислушалась. Наверное, это Люк решил перекусить или попить воды. Бри выскользнула из постели, оставив Кайлу мягко посапывать, и на цыпочках, в одних носках, вышла в коридор. Там было темно, но включать свет Бри не стала. Приблизившись к комнате Люка, она тихонько приоткрыла дверь. В лунном свете, струившемся в окно, ее глаза без труда различили голову мальчика на подушке.
Это не Люк ее разбудил!
Бри прошла в холл. Внизу что-то скрипнуло. И волосы на ее голове зашевелились.
Бри вытащила пистолет. И тут же уголком глаза заметила какое-то движение от комнаты Люка. Он стоял в дверном проеме во фланелевой пижаме и майке.
Приложив палец к губам, Бри подошла к мальчику, наклонилась к его уху и шепнула: