Электронные часы пропикали шесть, и Эмма проснулась. Некоторое время она лежала в темноте, разглядывая причудливый узор, сплетённый тенями ветвей в прямоугольнике оранжевого света на стене над её кроватью. В доме было тихо, только в ванной, как обычно, капала вода. Девушка дотянулась до выключателя и включила свет, потом подняла с пола плюшевого медведя, с которым спала с восьми лет, и села, вытянув перед собой ноги. Пошевелила маленькими пальчиками и улыбнулась. Летний загар ещё не успел сойти и белые перекрещивающиеся полоски, оставшиеся от ремешков сандалий, напомнили ей о тех беззаботных временах, когда её любили, ценили и у неё были друзья, а проблемой вселенского масштаба являлся вскочивший на носу прыщик. Теперь же Вселенная Эммы серьёзно увеличилась в масштабах, а вместе с ней выросли и проблемы.
Где же эта Маргарет?
Девушка встала с кровати и, не выпуская из рук медведя, дошла до комнаты соседки. Ничего не изменилось. Телефон также не поведал нового. Покусав нижнюю губу, девушка подумала о том, что, наверное, надо позвонить фрау Нельсон, матери Маргарет, или в полицию. Полиции она боялась меньше. Полиция не начнёт паниковать и кричать на Эмму за то, что она не знает, куда делась её соседка.
Вздохнув, девушка почесала затылок и решила дать Маргарет последний шанс, громко объявив на всю квартиру: «Если ты через час не вернёшься, Маргарет, я звоню в полицию!» Эмма помолчала, словно ожидая какого-то ответа, но в квартире было по-прежнему тихо.
Час тянулся медленно. Сначала Эмма развлекала себя подбором наряда для предстоящей вечером встречи со Штефаном Фейербахом, которую она вчера так опрометчиво назначила. Выбор не представлял особой сложности. Чтобы снова не попадать в глупые ситуации из-за дурацких юбок, девушка решила надеть брючный костюмчик тёмно-коричневого цвета, единственный, который у неё имелся, и к нему кремового цвета водолазку, чтобы кое у кого не возникало соблазна заглядывать к ней в декольте.
Вообще Эмма была настроена более чем решительно. Сегодня она не позволит этому снобу (но такому привлекательному!) насмехаться над собой. Она покажет ему, чего стоит Эмма Бишоф и что она уже не ребёнок. Совсем не ребёнок.
А чем лучше всего можно подчеркнуть свою взрослость? Конечно же, духами. Те, что были у Эммы, казались ей слишком девчачьими. Тогда почему бы не посмотреть у Маргарет?
Рейд на комнату соседки девушка совершила в паре с верным плюшевым медведем, который покорно стоял на стрёме, пока Эмма не перепробовала все духи и не перемазала все руки, подбирая помаду. Своей-то у неё не было.
В итоге спустя всего пятнадцать минут к беспорядку, оставленному совместными усилиями соседок, добавился почти слезоточивый аромат парфюмерного магазина, и посреди всего этого безобразия стояла Эмма в своей ночной рубашке с Даффи Даком и с тёмно-красными, почти бордовыми губами, разглядывая себя в зеркале и размышляя, как ей лучше собрать непослушные волосы.
За стенкой зазвонил будильник. 6:25. Девушка опустила руки, рассыпав спутавшиеся завитушки, едва доходившие до плеч, и заплакала. А вдруг с Маргарет действительно случилось что-то страшное? Да ещё эта помада… Она делала её и без того пухленькие губки просто огромными.
Эмма вышла в коридор и, сняв трубку, набрала 110. К тому моменту как оператор спросил её, что случилось, она уже вовсю ревела и едва смогла выговорить: «У меня пропала соседка». И дело было не столько в Маргарет, сколько в том, что Эмма осознала, что она совсем одна в большом городе.
***
Диана шла к своему кабинету. В кармане у неё позвякивали ключи от машины, а в голове вертелась навязчивая мелодия из рекламы жевательной резинки. В руке она несла бумажную подставку с двумя стаканчиками из соседней кофейни. Настроение у Дианы было прескверным. Разговоры с родственниками жертв всегда выжимали из неё все силы, но, когда она увидела Тезера, поняла, что в принципе бодра, как апельсин.
Аталик покачивался в кресле взад и вперёд, сосредоточив всё своё внимание на потолке.
– Как дела? – спросила Диана, поставив рядом с ним один из стаканчиков.
В кабинете стоял стойкий аромат женщины – что-то банановое, что-то ванильное, что-то шоколадное, а сверху всего этого какой-то невообразимо раздражающий парфюм.
Тезер вздрогнул и сел ровно.
– Ураган Лола, – произнёс он, протирая глаза. – Она провела здесь почти два часа. Рассказала обо всём, начиная с того, как покупала свадебное платье, до сына троюродной тётки, который уехал жить в Норвегию.
– А что-нибудь о Лизе Майер?
– Вкратце могу сказать, что основное время и внимание отнимала работа, и насколько известно, она ни с кем не встречалась, да и друзей у неё было не слишком много.
– Госпожа Майер в общем-то рассказала мне то же самое. Просто одна из множества невидимок большого города, которая однажды возвращается домой после посиделок с подружками, а спустя пять часов её находят в куче осенней листвы, – Диана нащупала в кармане фотографию жертвы и внимательно посмотрела на неё. – Что же сделало тебя такой счастливой? – вслух спросила она. От фотографии до сих пор пахло карамельным парфюмом Лиона. – Позёр, – усмехнулась Диана и, задумавшись, посмотрела в окно. – Может быть, ты всё-таки встретила мужчину своей мечты?
Тезер тем временем снял крышку со стакана и достал откуда-то из-под стола целлофановый пакет, внутри которого лежал бумажный свёрток. К царившему в кабинете запаху тут же добавился аромат свежесваренного кофе, а также жареной баранины, солёных огурцов, томатов, капусты и острого соуса, одним словом, всего того, из чего состоит завёрнутый в лаваш дёнер-кебаб.
– Ты говорила с Марком? – поинтересовался мужчина, разворачивая пакет с завтраком.
– Нет, – коротко ответила Диана и тут же спросила: – Что ты знаешь о нём?
Тезер как раз хотел отпить глоток кофе, но пластиковый стаканчик замер на полпути к цели.
– О Марке? У него день рождения в июле, – пожал плечами Аталик, – он никогда не опаздывает и мозги у него работают что надо.
– Да, а его личная жизнь? Что ему нравится? Какие фильмы он смотрит? Какую еду предпочитает? Я знаю только, что он не любит креветки и ни черта не понимает в машинах!
– Помнишь, он как-то говорил про какой-то фильм, кажется, Финчера? А из еды он иногда заказывает китайскую.
– А в остальном? – развела руками Диана.
Аталик задумался. Какое-то время тишину только нарушал звук пережёвываемой им пищи.
– Мы совсем ничего не знаем о Марке Шнайдере, – в конце концов произнёс он.
– Вот именно! – Диана хлопнула ладонью по столу. – Надеюсь, коллеги Лизы Майер знают о ней больше, чем мы о Марке. Нужно опросить их.
– Как скажешь, – кивнул мужчина, – ты же у нас главная.
На этих словах Диана показала ему язык, и оба рассмеялись. Тем не менее это была правда. Три года назад на фоне очередной волны эмансипации и борьбы за права женщин Диану Кройц перевели из дорожной полиции в криминальную, а потом назначили руководителем оперативной группы. На тот момент в группу входило ещё три человека, кроме Аталика и Шнайдера, но все они благополучно перевелись в другие отделы, выражая скрытый, а кто-то и явный протест против руководства в целом и высокой блондинки в частности. Поначалу все думали, что это просто пиар-ход, чтобы показать, что полиция прогрессивна и современна и со временем всё снова станет, как и прежде. Не стало. Диана, которая и так никогда не отличалась спокойным и покладистым характером, показала себя настоящей пантерой, лидером, готовым бороться за свою группу и отстаивать её и свои интересы, хотя в рабочих отношениях с коллегами никогда не напоминала о своём должностном положении. По факту руководил всеми делами Марк, и никто против этого не возражал, поскольку и Диана, и Тезер понимали, что по своим аналитическим способностям и наблюдательности они серьёзно уступают Шнайдеру.
К сожалению, Марк в последнее время проявлял всё больше апатии и всё меньше рвения к работе. Диана и Тезер расходились во мнении, что именно и когда послужило для этого причиной. Диана считала, что всё началось в прошлом году, когда преступника, которого они очень долго искали, оправдали, потому что его адвокат сумел доказать, что это была самозащита, хотя все улики говорили об обратном. Аталик же думал, что дело было в поездке Марка в Гамбург на прошлое Рождество, хотя зачем и к кому он ездил, так и осталось для всех загадкой.
В дверь постучали. Высокий мужчина средних лет в белом халате остановился в дверях, сжимая в руках серую папку, точь-в-точь такую, как принёс позавчера Тезер. Несколько секунд он размышлял, к кому лучше обратиться, и в итоге сказал:
– Меня зовут Герхард Фольк. Я ваш временный судмедэксперт, и у меня есть для вас новость, касающаяся Лизы Майер, – мужчина сделал паузу и посмотрел на свою папку, словно сомневаясь, стоит ли говорить то, что в ней написано.
– Мы вас слушаем, – подбодрил Тезер, складывая бумажный пакет, оставшийся от дёнер-кебаба в мусорное ведро.
– Ваша девушка не была убита, – кашлянув, произнёс мужчина.