– Мне кажется, что он собирается свести нас с каким-то чудовищем, – сказал Аллейн.
– Наверное, считает, что будет забавно увидеть того, о ком мы столько всего слышали.
– Ладно, если только забавно.
– Всего на пару минут…
– И когда он явится?
– Думаю, с утра.
– А спорим, он останется на ланч?
Трой стояла перед Аллейном в позе, которая ему особенно нравилась – прямая спина, руки в карманах рабочей блузы, голова опущена, как у нашкодившего мальчишки, который ожидает выговора.
– И спорим, – продолжал Аллейн, – ты еще название краски выговорить не успеешь, а он уже будет показывать тебе «только одну свою работу?».
– Тогда совсем другое дело, – важно заметила Трой. – С такими я давно научилась разговаривать. Да и вообще, он заявил Рики, что я исписалась.
– Этот персонаж становится все привлекательнее.
– Странно он себя повел, когда Рики наступил на тюбик с краской.
– Да, весьма, – согласился Аллейн после некоторого молчания. – Учитывая, что они ему достаются бесплатно.
– По выражению Рики, его прямо трясло от ярости, даже борода дергалась.
– Прелесть какая!
– Ну ладно, – внезапно посерьезнела Трой. – Пока не увидишь – не узнаешь.
– Вот именно. Все, мне пора идти. – Аллейн поцеловал жену. – Не позволяй этому Джонсу тебе надоедать. Как обычно, терпеливая моя Пенелопа, неизвестно, когда я вернусь домой. Может к ланчу, а может, вообще отправлюсь в Париж. По тому делу с наркотиками. Если что, попрошу, чтобы тебе позвонили. Хорошего дня!
– Тебе тоже, – весело отозвалась Трой.
Она рисовала деревце, видное из окна мастерской. Центром композиции была тонкая белая березка, на которой только начали распускаться листья. Выписана она была тщательно и реалистично, но в то же время представляла собой некое стилизованное изображение, которое плавно переходило в абстракцию из двух соседних деревьев. Аллейн решил, что картина, похоже, символизирует трудное расследование, где все теряется в тумане, кроме самого факта преступления.
В работе Трой продвинуться не удалось – не замедлил явиться мистер Сидни Джонс.
В его внешности не было ничего примечательного. Коротко подстриженная бородка, полные и, пожалуй, чувственные, но какие-то нечетко очерченные губы, волосы средней длины, чистые с виду. Одет он был в свитер и джинсы. О том Сиде Джонсе, которого описывал Рики, напоминали только гротескно-устрашающие темные очки. В руках он держал чемоданчик и газетный сверток.
– Здравствуйте. – Трой протянула гостю руку. – Полагаю, вы и есть Сидни Джонс? Рики звонил, предупредил, что вы приедете. Пожалуйста, садитесь.
– Это не обязательно, – пробормотал Джонс и громко шмыгнул.
Видно было, что он весь вспотел.
– Вы курите? – спросила Трой, присаживаясь на ручку кресла. – У меня сигарет нет, но если у вас есть, кури́те, я не возражаю.
Джонс поставил на пол чемодан, положил на него сверток и закурил сигарету. Затем снова взял сверток в руки.
– Вы хотели поговорить о красках «Джером и К°», так ведь? – спросила Трой. – Лучше сразу скажу, что переходить на них я не хочу, так что с рекламой, к сожалению, помочь не смогу. Да и вообще я таким не занимаюсь. Извините. – Она подождала ответа, однако Джонс молчал. – Рик говорил, вы рисуете…
Жестом, таким резким, что Трой подскочила, Джонс сунул ей сверток. Газета развернулась – внутри оказались три связанные вместе картины.
– Ваши?
Джонс кивнул.
– Хотите, чтобы я на них взглянула?
Он что-то буркнул под нос.
Сердитая из-за того, что ее напугали, Трой разозлилась:
– Бога ради, скажите что-нибудь, иначе меня не покинет ощущение, будто я разговариваю сама с собой. Поставьте их так, чтобы я могла их рассмотреть.
Дрожащими руками Джонс по очереди показал ей работы. Первой шла большая картина, которая показалась Рики абстрактным изображением Леды и Лебедя. Вторая представляла собой калейдоскопическое нагромождение фигур в темно-коричневых и ярко-голубых тонах. Третья – пейзаж, более презентабельный, чем остальные картины: дома с черными, зияющими пустотой окнами, над темной рекой. «Понимание фактуры есть, однако написано довольно небрежно», – подумала Трой.
– Знакомый пейзаж, – заметила она. – Это ведь Сен-Пьер-де-Рош в Нормандии?
– Угу, – подтвердил Джонс.
– Ближайший к вашему острову французский порт? Часто там бываете?
– А-а… да, – ответил Джонс, переминаясь с ноги на ногу. – Это место меня вдохновляет. Или вдохновляло. Мне надоело его писать.
– Неужели?
Возникла долгая пауза.
– А покажите еще раз первую, – попросила Трой. – «Леду».
Джонс показал.
– Что ж. – Трой помолчала. – Сказать вам, что я думаю? Или не надо?
– Ну, можно, – пробормотал Джонс и широко зевнул.
– Как скажете. Невозможно предугадать, станете вы хорошим художником или нет. Все три вещи не оригинальны. Пока вы молоды, это нормально; если приложите усилия и проявите настойчивость, то со временем выработаете собственную манеру. Пока что не вижу, чтобы вы особенно старались. В «Леде» что-то есть – похоже, у вас хорошее чувство ритма. А еще… – Трой строго на него посмотрела. – Вы наркотиками не балуетесь?
– Нет! – громко ответил Джонс после очень долгой паузы.
– Хорошо. Я спросила только потому, что у вас дрожат руки, и ведете вы себя суетливо… – Она осеклась. – Погодите-ка, вам нехорошо. Сядьте. Нет, правда, садитесь.
Джонс сел. Его трясло, шея вспотела, а лицо приобрело оттенок очищенного банана. Темные очки перекосились на переносице. С шумом втягивая воздух и облизывая губы, он поправил их дрожащей рукой, и они свалились у него с носа, открыв бесцветные невыразительные глаза. В мистере Джонсе не осталось ничего таинственного.
– Я в порядке, – выдавил он.
– Не похоже, – возразила Трой.
– Праздник. Вчера отмечал.
– Какой?
– Ну, веселый.
– Вижу.
– Со мной все нормально.
Трой сделала ему крепкий кофе, а сама вернулась к работе. Бесплотные деревья еще теснее окружили одинокую березу посередине.
Когда в четверть второго Аллейн вошел в мастерскую, то увидел такую картину: его жена работала, а в кресле полулежал молодой человек и жадно наблюдал за ее работой.
– О, привет дорогой! – воскликнула Трой, махнув Аллейну кистью, и пристально на него посмотрела. – Сид, это мой муж. Рори, это друг Рики, Сид Джонс. Он показал мне свои работы и останется на ланч.
– Хорошо! – сказал Аллейн, пожимая тому руку. – Какая приятная неожиданность!
Через три дня после вылазки Рики в Маунтджой, ближе к обеду, ему позвонила Джулия Фарамонд. От волнения Рики не сразу понял, что она говорит.
– Вы ведь катаетесь верхом?
– Совсем чуть-чуть.
– Хотя бы не падаете с лошади?
– Бывает, но нечасто, – пошутил Рики.
– Ну, вот и славно. Значит, договорились.
– О чем?
– У меня есть планы на завтра. Возьмем пару кляч у Харкнессов и прокатимся в Бон-Аккорд.
– У меня нет с собой нужной экипировки.
– Джаспер одолжит все, что пожелаете. Я решила позвонить вам, пока его нет дома, иначе скажет, что из-за меня вы отложили работу. Вы ведь не отложите?
– Отложу. Причем с радостью, – сказал Рики и услышал знакомый смех, похожий на лопающиеся пузырьки.
– В общем, решено, – подытожила Джулия. – С утра пораньше садитесь на велосипед и приезжайте в Л’Эсперанс завтракать, а после все поедем в конюшни. Будет весело!
– А мисс Харкнесс поедет?
– Что вы, нет! Она может потерять ребенка!
– Тем не менее она не боится рисковать, – заметил Рики и рассказал о происшествии на дороге в Маунтджой.
Слушая его, Джулия то и дело увлеченно охала и ахала.
– Отчего вы сразу не позвонили нам?!
– Вы же сказали, что вам наскучили разговоры о ней.
– Нет, мне снова стало интересно. Значит, она вернулась в «Лезерс» и помирилась с мистером Харкнессом?
– Понятия не имею.
– Но вы же должны были это понять или догадаться.
– Как?
– По ее словам.
– Я слышал исключительно ругательства.
– Жду не дождусь, когда сама увижу ее в «Лезерс». А мистер Джонс будет выгребать навоз, как обычно?
– Он недавно уехал в Лондон.
– В Лондон? Зачем?
– В частности, чтобы встретиться с моими родителями.
– Нет, вы решительно невозможны. Столько всего интересного произошло, а вы молчите!
– Обещаю все рассказать. Я, кстати, совсем не уверен, что она и Сид Джонс влюблены друг в друга.
– О, предоставьте судить мне… Ну вот, Джаспер идет, сейчас признаюсь ему, что я сбила вас с пути истинного. Прощайте!
– И это чистая правда!
Он услышал, как она засмеялась, и повесил трубку.
Наступило утро, обещающее прекрасный день, и в половине десятого Рики, одетый в бриджи и ботинки Джаспера и джемпер, связанный миссис Феррант, предложил сфотографировать всех Фарамондов, включая специально позванных для этого малышек. Фарамондам явно нравилось позировать, особенно Луи, который выглядел чрезвычайно импозантно в бриджах, сапогах, жокейской куртке и перчатках.
– Луи, дорогой, – сказала Джулия, оглядывая его. – Ты шикарен до неприличия. Не хватает только клюшки для поло!
– Не понимаю, как это у него получается, – поддакнула ей Карлотта. – Всегда выглядит как с иголочки.
Рики подумалось, что, пожалуй, единственное, по поводу чего Луи нельзя сделать комплимент, – это его лицо. Легкий загар выглядел искусственно и призван был создавать впечатление цветущего здоровья, которое на самом деле было подорвано разгульным образом жизни.
– Я купил этот костюм в Акапулько восемь лет назад, – пояснил Луи.
– Помню. У свергнутого принца, который оставил все свои деньги на столах, покрытых зеленым сукном.
– А мне помнится, что у какого-то бывшего гангстера, хотя я могу и ошибаться, – сказала Карлотта.
Селина, которая исчерпала свой репертуар уловок, тщетно пытаясь обратить на себя внимание взрослых, неожиданно повисла на руке Луи, задрыгала ногами и радостно завизжала.
– Ты маленькое чудовище. Чуть пуговицу не оторвала, – нахмурился он, осматривая свой рукав.
Селина невозмутимо отошла.
– Ну, давайте, Рики наконец нас сфотографирует, и поедем, – предложил Бруно.
– Изобразим сливки общества! – объявила Джулия. Она уселась в кресло-качалку, изящно положив ногу на ногу, и картинно закинула руку над головой.
Джаспер тут же поднес ее руку к губам.
– Мадам, вы очаровательны, нет, просто неотразимы сегодня утром.
Селина высунула язык. Бруно с нетерпеливым видом замер.
– Спасибо, готово, – поблагодарил всех Рики.
После фотографирования они погрузились в автомобиль Луи и поехали в «Лезерс».
Длинная улица вела к уродливому викторианскому особняку, позади которого располагались сами конюшни, а за ними, на некотором расстоянии от остальных зданий – старый амбар.
– Тише! – театрально воскликнула Джулия. – Слушайте! Луи, остановись.
– Зачем? – удивился Луи, но машину остановил.
Где-то за домом мужской голос выкрикивал проклятия.
– Боже мой! Мистер Харкнесс снова не в духе.
– Ну и что нам делать? – спросила Карлотта. – Попробовать незаметно улизнуть?
– Да ладно вам, – поморщился Джаспер. – Может, лошадь ругает или того же мистера Джонса.
– Рики сказал, что мистер Джонс в Лондоне.
– Был, – поправил Рики.
– Нет уж, я не намерен отказываться от удовольствия прокатиться верхом, – заявил Бруно. – Поехали, Луи.
– Подожди, Бруно. Тише.
Луи открыл окно. Теперь отчетливо слышался и женский голос:
– И если я, черт побери, хочу прыгнуть через эту чертову изгородь, я, черт побери, прыгну и прыгну на Мунго, клянусь!
– Исчадие ада! Бог тебя накажет!
– И не смей поднимать на меня руку, я беременна! – вопила мисс Харкнесс.
– Потаскуха!
– Заткнись!
– Девка гулящая!
– Да пошел ты!
– Давай же, поезжай, Луи, – сурово сказала Карлотта. – Увидят нас – сразу перестанут ругаться. До чего же все это неприятно…
– Все согласны?
Машина въехала во двор. Взорам всей компании предстали шесть денников, над дверцей каждого из которых висела лошадиная голова в уздечке, а по бокам от них располагались сбруйный сарай и каретник. В нем стоял маленький автомобильчик, а на полу были разбросаны мотки ржавой проволоки, старая экипировка, инструменты и пустые мешки. Среди всех этих вещей стоял крупный краснолицый мужчина с густыми бакенбардами. Он возвышался над стоящей перед ним мисс Харкнесс, которая глядела на него с выражением крайнего презрения.
– Только тронь меня, и я вызову полицию!
Мистер Харкнесс, поскольку это, разумеется, был он, стоял спиной к въехавшему во двор автомобилю. Заметив, что лицо племянницы вытянулось, он обернулся и остолбенел.
Его тон и манера поведения моментально изменились. Широко улыбаясь, он пошел навстречу гостям.
– Доброе утречко. Все уже готово. Шесть самых лучших лошадей! – прокричал мистер Харкнесс. Он открыл дверцу машины, протянул каждой из дам веснушчатую ручищу, поросшую светлыми волосами, и, весело смеясь, препроводил гостей на другой конец двора.
– Дульси их сюда вывела заранее, – сообщил он.
Джулия одарила мистера Харкнесса ослепительной улыбкой, к его очевидному изумлению, и весело попеняла мисс Харкнесс за то, что она тогда неожиданно уехала от них.
– Джонс! – крикнул мистер Харкнесс.
Из дверей сбруйного сарая выскользнул Сид Джонс и, бросив косой взгляд на Рики, подошел к денникам.
Джулия протянула ему руку, пояснив мистеру Харкнессу, что они с Сидом давние друзья. При этом было непонятно, кто из двух мужчин больше смутился.
Сид вывел первую лошадь – гнедого коня, ростом в шестнадцать ладоней[7], и мисс Харкнесс выразила уверенность, что он прекрасно подойдет Джасперу. Тот забрался в седло и проехал круг по двору. Другие последовали его примеру. Джулия восседала на красивой серой кобыле. Теперь Рики стало окончательно ясно, что Фарамонды – прирожденные наездники. Ему же дали рыжего мерина, который, по выражению мисс Харкнесс, показывает себя с лучшей стороны, когда с ним обращаются ласково. Рики пустил мерина шагом, потом трусцой, надеясь, что это достаточно ласковое обращение.
Бруно досталась резвая медно-рыжая кобылка, которая, по словам хозяев, могла легко нести на спине восьмидесятикилограммового всадника в скачках с препятствиями.
– Вы хотели приятную прогулку, – сказал мистер Харкнесс Бруно. – Вы ее получите. Ну, управитесь с лошадкой?
Бруно важно ответил, что справится. Будучи явно не прочь покрасоваться, он поехал на небольшой выгон, где были установлены три барьера, направил лошадь на них, и та грациозно преодолела препятствия. Рики с неудовольствием почувствовал, что конь под ним загарцевал.
– Ну-ка перестань, – пробормотал он.
С ним поравнялась Джулия; судя по выражению ее лица, она явно наслаждалась происходящим.
– Рики! – она слегка наклонилась к нему. – Побаиваетесь?
– Побаиваюсь?! – воскликнул он. – Да я в ужасе! Ну вот, сейчас вы станете надо мной смеяться, – добавил молодой человек, слыша, как закипает пузырьками ее смех.
– Постараюсь не засмеяться, если вы упадете. Да вы же сидите в седле как влитой!
– Увы, нет.
– Ну, почти… Да что ж такое? Опять он за свое.
Мистер Харкнесс вновь грозно ругался, но на этот раз его гнев был обращен на Бруно. Выгон спускался по отлогому склону холма к полю, от которого его отделяла густая и довольно высокая изгородь из терна. Бруно направил лошадь к прогалу в изгороди; животное ретиво вскинулось, как обычно делают лошади перед прыжком.
– Нет, стой! Нельзя! Сюда! Вернись! – закричала мисс Харкнесс. – И потом обернулась к Джасперу: – Скажите ему, чтоб вернулся. Он шею себе сломает. И лошадь убьет. Остановите его!
Фарамонды закричали, однако Бруно ударил лошадь пятками в бока, кобыла оторвалась от земли – в воздухе мелькнули копыта – и исчезла между кустов. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, послышался глухой удар и затихающий стук копыт.
Мистер Харкнесс бежал по выгону к изгороди. Джаспер проскакал мимо него, и тут на склоне холма по другую сторону изгороди возник Бруно, осаживающий гарцующую лошадь. Чуть поодаль на склоне резвился, то подбегая к изгороди, то удаляясь от нее, одинокий конь.
Бруно торжествующе помахал всем рукой.
– Ну, позер мелкий! – негодующе сказала Джулия, подъехавшая к Рики. – Доберусь я до него.
Мистер Харкнесс яростно голосил, приказывая Бруно вернуться к остальным через калитку. Фарамонды собрались вокруг Джулии и Рики.
– Мне стыдно за Бруно, – сказал Джаспер.
– А что там, на другой стороне? – спросила Карлотта.
– Глубокий и широкий овраг. Но Харкнессы дружно уверяли, что этой кобыле все нипочем.
– А Бруно все же молодец.
– Перепугал только всех и продемонстрировал замашки свои фиглярские.
– Да ладно тебе, – сказала Джулия и, склонившись в седле, погладила руку мужа.
Рики неожиданно почувствовал себя очень несчастным.
Фарамонды с сердитыми лицами ожидали нашкодившего Бруно, а мистер Харкнесс хвалил за смелость Рыжуху – такое было прозвище у этой выдающейся кобылки. Еще он позволил себе ряд угрожающих намеков на то, какие шаги он предпринял бы, если бы Рыжуха сломала ногу и ее пришлось бы усыпить.
Когда Бруно, неловко улыбаясь, вернулся на лошади во двор конюшни, мисс Харкнесс, про которую все уже позабыли, внезапно странно себя повела.
Сначала она злобно посмотрела куда-то поверх двери пустого денника. Потом щелкнула по ней хлыстом, с которым, похоже, вообще никогда не расставалась, и торжествующе вскричала:
– Так тебе, так тебе, старый хрыч! Она, черт подери, прыгнула, так что накося-выкуси!
Мистер Харкнесс молча кинул на племянницу гневный взгляд. Джаспер, Карлотта и Луи что-то неслышно выговаривали Бруно, который неохотно слез с лошади. Сида Джонса нигде не было видно.
– Надо подружить Бруно с Дульси, у них, похоже, много общего, – сказала Джулия Рики. – Что вы ему там говорили? – обратилась она к подошедшему к ней мужу.
– Что ему дадут другую лошадь.
– Но дорогой!..
– Ему еще надо учиться ездить верхом, милая. Да Харкнесс и сам не даст ему больше эту кобылу после такой выходки.
– Надо признать, он прекрасно с ней управился.
– Ему не велено было прыгать.
Откуда-то вдруг появился Джонс, увел кобылу, а потом вернулся, ведя под уздцы лошадь, больше похожую на пожилого поло-пони. Бруно посмотрел на него с явным отвращением.
Инцидент был исчерпан. Прошествовав мимо своего дяди, Дульси энергично пожала руку надувшемуся Бруно, удалилась в дом и захлопнула за собой дверь.
– Дульси склонна слишком остро на все реагировать, – сказал мистер Харкнесс.
– Отважная она девушка, – заметила Джулия. – Карлотта, дорогая, не пора ли нам выдвигаться? Все, мальчики, вперед.
Однако их ждал еще один сюрприз. Со странной, почти смущенной улыбкой мистер Харкнесс приблизился к Джулии и протянул ей какой-то конверт.
– Одно небольшое дельце, личное, – пояснил он. – До вечера. Хорошего дня.
– И что это может быть? – спросила Джулия, когда они выехали со двора.
– Уж не счет точно, – сказала Карлотта. – Иначе он так не сказал бы.
– Ну, не знаю. Может, и счет. – Джулия извлекла из конверта какую-то брошюрку и принялась ее изучать. – Не может быть! – воскликнула она, оторвавшись от чтения и обведя всех недоуменным взглядом. – Не может такого быть!
– Чего не может быть? – раздраженно спросила Карлотта. – Давай уже говори, Джулия.
Джулия отдала брошюрку Рики.
– Читайте вы, – попросила она. – Вслух.
– ЗНАЙТЕ ЖЕ, что вам грозит ГЕЕННА ОГНЕННАЯ! – прочел Рики. – СУДНЫЙ ДЕНЬ ГРЯДЕТ! ГОРЕ ВОЗВЕЩАЕТ ПРОРОК! Так СТОЙТЕ ЖЕ, СТОЙТЕ, ОСТАНОВИТЕСЬ!
– Похоже, сам это сочинил, – перебила его Джулия.
– Почему?
– Он как будто обращается к лошадям. Стойте, стойте!
– Дальше все в том же духе, – подытожил Рики, переворачивая страницу. – Про конец света и грехи наши тяжкие. А погодите-ка… Вот еще, слушайте.
– Что?
– Сим вы приглашаетесь на собрания «Избранных братьев», которые проходят в конюшне «Лезерс» по воскресеньям в семь тридцать вечера. Председательствует брат Касберт (Кас) Харкнесс. Лекция, обсуждение, легкий ужин. С джентльмена – пятьдесят пенсов, с дамы – корзинка с едой.
– Так, так, – сказал Джаспер, помолчав. – Это все объясняет, да?
– Похоже на то, – сказала Джулия неуверенно. – Мистер Харкнесс, к которому следует обращаться не иначе как «брат Кас»…
– То есть?
– Он явно религиозный фанатик, потому так и воспринял беременность мисс Харкнесс.
– Ну, разумеется. У таких ведь ужасно строгое к этому отношение, – согласился Джаспер.
– Интересно, что они делают на своих собраниях. Было бы забавно взглянуть.
– Ничего забавного, Джулия, – усмехнулся Луи. – Все строго, женщин без еды вон вообще не пускают.
– Поехали уже, – с нетерпением воскликнула Карлотта. – Мистера Харкнесса можно и потом обсудить. Там за углом тропа, вся утопает в зелени!
Фарамонды и Рики поехали вверх по склону. Какое-то время цепочка всадников тянулась по вершине холма, являя собой живописное зрелище на фоне величественных облаков. Потом тропа нырнула в долину, и всадники скрылись из виду.
Обедали они в маленьком пабе в Бон-Аккорде на северной оконечности острова. Паб, который назывался «Приют рыбака» действительно был полон посетителей в гернсийских свитерах[8] и резиновых сапогах, и там пахло рыбой. Хозяин паба оказался кузеном Боба Мэйстра из «Трески и бутылки».
Джаспер угостил всех присутствующих выпивкой, а Джулия принялась расспрашивать мужчин о тонкостях рыбной ловли в открытом море. Далее она перевела разговор на мистера Харкнесса, тем самым вызвав поток откровений, которые Луи позже назвал «деревенскими сплетнями».
– Когда Кас Харкнесс только переехал сюда, довольно разумный был парень, – рассказал хозяин паба. – Тренер по выездке, что ли, в кавалерии служил. А потом на почве религии тронулся.
– Да, нормальный был, пока на святости не свихнулся, – добавил кто-то. – Все про геенну огненную твердит.
– Мисс Харкнесс тоже ходит на собрания? – спросил Луи, и Рики заметил, что упоминание ее имени вызвало ухмылки и косые взгляды.
– Дульси? – выпалил кто-то, будто одно это имя уже говорило о многом. – Вы про нее?
Кругом послышались приглушенные смешки.
– У нее поинтереснее занятия есть, – заключил хозяин паба, чем вызвал новый приступ всеобщего оживления.
– Та еще девица, да? – непринужденно спросил Луи, проводя бледной ладонью по своей жокейской шапочке из лаковой кожи. – Правда, я сам-то не знаю.
Когда Карлотта и Джулия вышли на улицу, Рики присоединился к ним.
– Да уж, надеюсь, не знает, – сказала Карлотта.
– Ты про кого, про Луи? – переспросила Джулия.
– Ну да. Про него. Про моего мужа. Нам не пора? – Она улыбнулась Рики. – Вот такое у нас веселое семейство. Так ведь, Джулия?
– Да уж, – отозвалась та. – По коням! Где Бруно?
– С ними, наверное. Все еще дуется.
Бруно перестал обижаться, когда все пустились наперегонки по полю. У Рики застучала кровь в висках и заболела поясница. Когда группа подтянулась к концу поля, Луи неожиданно издал короткий стон, потом вдруг спешился и запрыгал на левой ноге.
– Нога затекла? – спросил Джаспер.
– А ты думаешь, я в классики решил поиграть? Придется снять этот чертов сапог, – стонал Луи. – Эй, Бруно!
Бруно быстро стянул с него сапог. Луи принялся массировать ногу, кривясь от боли. Потом встал и, прихрамывая, прошелся.
– Нет, плохо. Придется вернуться.
– Я поеду с тобой, – предложила его жена.
– Не надо. – С сапогом в руке Луи забрался в седло. Правую ногу он не поставил в стремя, а свободно свесил и стал ждать остальных, сдерживая лошадь, которой явно не терпелось рвануть с места.
– Доедешь? – спросил Джаспер.
– Да, если вы все наконец-то тронетесь. – Луи повернул лошадь и поехал обратно по полю.
– Оставь его, – сказала Карлотта. – Рассердится только. Сам знает, что делает.
Несмотря на усиливающуюся боль от сидения в седле, Рики прекрасно провел остальную часть прогулки. В Коув они возвращались по окружным тропам, и солнце стояло далеко на западе, когда с очередного холма неожиданно открылся вид на Л’Эсперанс – одинокий особняк очень романтично смотрелся на фоне закатного неба.
– Ах, посмотри на наш прекрасный дом! – воскликнула Джулия и запела испанскую песню, а остальные Фарамонды к ней присоединились. Они пели всю дорогу до «Лезерс».
– Интересно, Луи уехал или ждет нас? – спросил Бруно.
– Заждался бы, – заметил Джаспер.
– Пешком домой идет, наверное, – сказала Карлотта. – Если нога затекла, полезно пройтись.
Они завернули за дом и въехали во двор. Автомобиль стоял там же, где Луи его оставил. Внутри никого не было.
– Точно пешком пошел, – заключил Джаспер. – Мы его догоним.
Во дворе было пусто. Кругом стояла тишина.
– Сейчас найду кого-нибудь, – пообещал Джаспер. Он отвел лошадь в конюшню и отправился на поиски.
Уже забывшему про нагоняй Бруно теперь явно хотелось похвастаться своей недавней выходкой.
– Джулия, иди посмотри, как я прыгаю. Рики, пойдешь? И Карлотта тоже. Все идемте!
– Если мы и пойдем, это не означает, что мы одобряем такое поведение, – строго сказала Джулия. – Ну что, посмотрим? – обратилась она к Рики и Карлотте. – Я бы взглянула.
Они направили усталых лошадей к выгону, а потом спустились по склону холма. Около терновой изгороди их накрыло тенью, в воздухе почувствовался холодок.
Рики ощутил, как вздымаются бока мерина. Тот заржал, подняв голову, и встал на дыбы.
– Эй! – воскликнул Рики. – Да что с тобой?!
Мерин опустился на землю и загарцевал. Откуда-то из-за изгороди на дальнем склоне холма послышалось ответное ржание.
Джулии тоже пришлось утихомиривать свою лошадь. Она направила ее к прогалу в изгороди, через который недавно прыгнул Бруно. Едва завернув в прогал, лошадь вдруг фыркнула и встала как вкопанная, вся дрожа. Джулия наклонилась в седле и похлопала ее по шее. Потом заглянула за изгородь. Рука в перчатке сжала поводья. На мгновение Джулия замерла, а когда повернулась к Рики, он в жизни не видел такого бледного лица.
– Да что такое с лошадьми? – произнесла Карлотта у него за спиной. – Джулия, что там?
– Рики, – произнесла Джулия не своим голосом. – Отдай лошадь Бруно и подойди сюда. Бруно, отведи Карлотту и лошадей обратно во двор и оставайся там. Карлотта, делай так, как я сказала. Быстрее. И найди Джаспера, скажи ему, чтобы немедленно шел сюда.
Все последовали ее указаниям. Рики подошел к спешившейся Джулии.
– Посмотрите, – произнесла она. – Там, внизу. Там.
Рики заглянул в прогал. Внизу в темноте блестела грязная вода. Берег оврага был изрезан скользкими тропками. Кругом стояла мертвая тишина. А в грязной канаве лежал мертвый человек – руки и ноги вывернуты под неестественными углами, во рту грязь, остекленевший взгляд широко раскрытых глаз устремлен в никуда. По склону холма бродила, прихрамывая, оседланная лошадь и беспорядочно пощипывала траву. Иногда она поднимала голову и тихо ржала. Сверху ей вторил Мунго – конь с лиловыми глазами.
– Говорил я ей, – всхлипывал мистер Харкнесс. – Сколько раз говорил не прыгать. Увещевал всячески. Даже руку на нее поднял ради ее же блага… И все равно ведь не послушалась! Гордыня ее обуревала, вот Господь и наказал за грехи. – Он принялся тереть глаза, как ребенок, потом сердито огляделся по сторонам и неожиданно взревел: – Где Джонс?!
– Похоже, здесь его нет, – решилась ответить Джулия.
– Прячется где-то. Это все он. Он ее убил.
– Джонс?! – воскликнула Карлотта. – Убил?!
– Я же велел ему к кузнецу с ней пойти, переднюю правую переподковать. Если бы он сделал, как велено, Дульси бы тут вовсе не было. Я специально ему велел увести ее отсюда.
Джулия и Карлотта беспомощно что-то забормотали. Бруно пнул распахнутую дверь денника. Рики замутило. Из дома доносился голос Джаспера – он разговаривал с кем-то по телефону.
– Что он делает? – вопросил мистер Харкнесс. – С кем это он? Что он им говорит?
– Врача вызывает, – пояснила Джулия. – И карету «Скорой помощи».
– А ветеринара? – требовательно спросил мистер Харкнесс. – Ветеринара вызвал? Боба Блэкера? Она ногу, наверное, сломала, усыпить придется. Об этом вы не подумали? Она лежит там в таком ужасном виде. Кому-нибудь глаза ей закрыть надо. Я сам не могу, но кто-то же должен.
Рики, к своему ужасу, ощутил, как в горле поднимается крик. Мистер Харкнесс все продолжал бормотать и всхлипывать. Почти невозможно было определить, когда он говорит о племяннице, а когда о лошади.
– А другие лошади что? – причитал он. – Их расседлать надо, помыть, накормить. Она согрешила. Перед Богом согрешила! За такое в ад попадают. Скорее всего. Так что с лошадьми?
– Бруно, – сказала Джулия. – Займешься?
Бруно с явным облегчением направился в ближайший денник. Оттуда почти сразу донеслись успокаивающе-обыденные звуки конюшни: фыркнула лошадь, переступая копытами, упало на землю переброшенное через дверцу седло, что-то железное ударилось о дерево.
Сам мистер Харкнесс нырнул в соседний денник так неожиданно, что там раздался топот копыт.
– Спокойно, девочка, – успокаивал он серую лошадку, прерывая свои слова всхлипами. – Стой спокойно.
– Как ужасно, – вздохнула Джулия. – Что же делать?
– Ничего, – ответила Карлотта.
– Может, принести ему выпить? – спросил Рики. – Бренди или еще что-нибудь?
– Он, должно быть, не пьет – страшится геенны огненной, – предположила Джулия. – А если выпьет, вдруг его совсем развезет?
– Наверное, стоит попытаться. – Зайдя в дом с черного хода, Рики пошел на голос Джаспера и обнаружил его у телефона в кабинете, где мистер Харкнесс, очевидно, вел бухгалтерию.
– Да, благодарю вас. Сразу, как только сможете, пожалуйста. – Джаспер положил трубку. – Что теперь делать? Как он?
– Бормочет, будто не в себе. Но сейчас в конюшне, занялся лошадьми. Дамы решили предложить ему глоток чего-нибудь крепкого.
– Вряд ли мы что-нибудь найдем.
– Поищем?
– Не знаю. А надо ли? Вдруг он совсем от этого голову потеряет?
– Да, мы тоже подумали, что такое может случиться, – кивнул Рики.
Джаспер оглядел комнату и направился к маленькому угловому буфету. Чуть поколебавшись, он открыл дверцу и тут же наткнулся на листок бумаги с нарисованным на нем красными чернилами черепом с костями. Рисунок сопровождала следующая надпись:
Все это было прикреплено к бутылке виски.
– И что нам теперь делать?
– Понятия не имею. Но я знаю, что делать мне, – мрачно усмехнулся Джаспер. Он открутил крышечку и приложился к бутылке. – Как раз то, что нужно, – выдохнул он и предложил бутылку Рики.
– Нет, спасибо. И так мутит.
– Кто как реагирует, – ответил Джаспер, вытирая рот и ставя бутылку обратно в буфет. – Врач едет. Ветеринар тоже. – Он показал список номеров на листке над телефоном. – И карета «Скорой помощи». И каждый из них сказал, что ее нельзя трогать.
– Понятно.
– Ветеринар имел в виду лошадь, конечно.
– Разумеется.
– Боже мой. Как это ужасно!
– Ужасно.
– Пойдем к остальным?
– Да.
Они вернулись в конюшню. Бруно и мистер Харкнесс все еще были в денниках, откуда слышалось лошадиное чавканье и фырканье.
Джаспер обнял жену за плечи.
– Ты как?
– Ничего. Ты выпил.
– Хочешь?
– Нет.
– Где Бруно?
Джулия кивнула в сторону денников.
– Идите-ка сюда, – сказала она и подвела Джаспера и Рики к автомобилю.
На водительском месте сидела Карлотта и курила.
– Послушайте, – сказала Джулия. – Я насчет Бруно. Вы, конечно, понимаете, что он думает?
– Что?
– Что это его вина. Он прыгнул первым, и она решила, что тоже сможет.
– Даже если так, он не виноват.
– Я говорю то же самое, – вставила Карлотта.
– Постарайтесь его убедить! Ему не велели прыгать, а он не послушался, и вот что из этого вышло. Так думает Бруно.
– Вот дуралей.
– Да она еще до нас собиралась прыгнуть! – напомнил Рики. – И прыгнула бы.
– Вот именно, Рики, – с жаром поддержала его Джулия. – Именно так. Этой линии поведения мы и должны придерживаться с Бруно.
– Конечно, будет расследование, и этот факт всплывет, – заметил Джаспер.
– Черт, – выругалась Карлотта.
К дому подъехал автомобиль. Из него вышел мужчина в твидовом костюме и с чемоданчиком в руке.
– Доктор Кэри? – спросил Джаспер.
– Блэкер. Я ветеринар. Где Кас? И что вообще случилось?
– Я сейчас все объясню, – сказал Джаспер.
Пока он рассказывал о происшествии, прибыл второй автомобиль, откуда тоже вышел мужчина в твидовом костюме и с чемоданчиком в руке. Это был доктор Кэри. Джаспер повторил все, что случилось.
– Где она? – спросил доктор Кэри, когда Джаспер закончил, и сразу направился к выгону.
– Когда приедет «скорая», проводите их к месту, – бросил доктор через плечо. – Харкнессом я займусь позже.
– Наверное, мне надо поговорить с Касом, – сказал ветеринар. – Ужасная трагедия. Где он?
Будто отвечая на вопрос, над дверью денника неожиданно возник мистер Харкнесс.
– Боб… Боб, она совсем охромела. Рыжуха наша, Боб. Охромела и убила Дульси.
Наконец прибыла карета «Скорой помощи».
Рики стоял в углу двора, и все происходящее казалось ему нереальным. Ветеринар куда-то отошел, и мистер Харкнесс, что-то громко ему говоря, сначала порывался последовать за ним, затем вдруг остановился и вытер рот, растерянно глядя то на одну, то на другую удаляющуюся фигуру в твидовом костюме и с чемоданчиком, как будто они – часть какого-то сюрреалистического пейзажа. Потом мистер Харкнесс побежал к санитарам, которые вытаскивали из автомобиля носилки и брезентовый чехол, и попытался их остановить, отчаянно причитая. Санитары, похоже, как-то его успокоили и выслушали Джаспера, который показал им, куда идти. Мистер Харкнесс все время его перебивал и давал собственные указания.
– Там мимо не пройдешь. Сразу там прямо. Где прогал в изгороди. Я покажу. Мимо не пройдешь.
– Мы все поняли, сэр, спасибо, – ответили санитары. – Не беспокойтесь, мы найдем. – И зашагали прочь с носилками.
Мистер Харкнесс смотрел им вслед, оттягивая пальцами губу и что-то бормоча. К нему подошла Джулия, по-прежнему очень бледная.
– Мистер Харкнесс, пойдемте в дом, я сварю вам кофе покрепче, – заговорила она, как обычно, быстро и решительно. – Не ходите туда, теперь уже ничем помочь нельзя. Пойдемте. – Она взяла его под локоть, продолжая говорить, и он позволил увести себя в дом.
Карлотта осталась в машине. Джаспер пошел к ней. Бруно нигде не было видно.
Рики вдруг сообразил: что делать в такой ситуации прекрасно знает его отец. Он, как всегда, прибыл бы на полицейской машине и вновь имел бы дело со смертью, теперь настигшей мисс Харкнесс, и размышлял бы над зрелищем, от воспоминаний о котором Рики сразу становилось дурно. Аллейн не обсуждал работу с семьей, однако Рики, который очень любил отца, в душе часто удивлялся, как такой утонченный человек мог выбрать такую профессию. «Нет, я, наверное, спятил, – сказал он себе. – Думаю о произошедшем так, будто это не чертов несчастный случай, а преступление».
Джулия вышла из дома.
– Сидит в гостиной, – сообщила она. – Пьет растворимый кофе, в который я влила изрядное количество шотландского виски. Не знаю, учуял ли он спиртное и делает вид, что нет, или просто находится в таком состоянии, что ничего не замечает.
Послышался шорох шин по гравию, и из-за дома показался полицейский на велосипеде.
– Всем добрый вечер, – прокряхтел он, слезая с велосипеда. – Что тут у вас случилось?
Джулия поспешила к нему, протягивая руку.
– Вы это сказали! – вскричала она. – Вы правда это сказали! Это же просто чудесно!
– Простите, мадам? – переспросил полицейский, оглядывая ее с ног до головы.
– Я думала, это только в анекдоте полицейский приезжает и спрашивает: «Что тут у вас случилось» – и еще говорит: «Всем добрый вечер».
– А почему бы и не сказать? – удивился полицейский.
– Нет, можно, конечно, – кивнула Джулия.
– У моей жены сильный шок, – вмешался Джаспер. – Она нашла тело.
– Да, верно, – произнесла Джулия дрожащим голосом. – Меня зовут Джулия Фарамонд, я обнаружила труп и поэтому немного не в себе.
Полицейский расправил брюки и, достав из кармана блокнот, что-то быстро записал.
– Да, очень-очень прискорбно. Значит, вы миссис Джулия Фарамонд из Л’Эсперанс… Это вы звонили в участок, сэр? – обратился он к Джасперу.
– Нет, полагаю, вам звонил доктор Кэри. А я позвонил ему. Или, возможно, из «Скорой помощи» сообщили.
– Ясно, сэр. Я так понимаю, мы имеем дело с летальным исходом. Падение с лошади?
Все дружно кивнули.
– Прискорбно, – повторил сержант. – Мне следует приступить к осмотру места происшествия.
Джаспер снова показал, куда идти. Вслед за предшественниками сержант направился в сторону выгона и изгороди.
– Ты бы тоже выпила кофе с виски, дорогая, – сказал Джаспер.
– Я глотнула немножко между делом. Сама не пойму, почему я так с сержантом себя повела. Так неучтиво! Пожалуй, ты прав, это из-за того, что я видела. – Джулия разразилась то ли рыданиями, то ли смехом.
Джаспер обнял ее.
– Надо увести ее отсюда, – он посмотрел на Рики, потом на Карлотту.
– Почему бы нам всем просто не уйти? Какой от нас тут толк?
– Мы не можем оставить мистера Харкнесса, – всхлипывала Джулия мужу в куртку. – Кто знает, что взбредет ему в голову. Кроме того, сержант захочет, чтобы я дала показания, и Рики тоже, наверное. Это очень важно, так ведь, Рики? Взять показания на месте преступления.
– Какого преступления?! – воскликнула Карлотта. – Ты что, с ума сошла, Джулия?
– А где Бруно? – спросил Джаспер.
– Ушел в сторонку, его тошнит, – сказала Карлотта. – Сейчас вернется.
Джаспер усадил Джулию на заднее сиденье автомобиля и какое-то время стоял с ней рядом. Вернувшийся Бруно, на котором лица не было, не проронил ни слова. Безлюдный пейзаж перед ними наконец стал оживать. Сначала на дороге у дальней стороны изгороди показался ветеринар, ведущий под уздцы рыжую лошадь; ее голова и твидовая кепка ветеринара то появлялись, то исчезали за изгородью. Потом сквозь прогал, частично скрытый кустами терна, стало видно, что из оврага что-то подняли, вернее, вытянули на берег. Это были носилки с мисс Харкнесс.