Глава 2 ТИГР МОРЕЙ

Катер подошел к корме военного корабля. Надводный борт линкора имел высоту не менее тридцати футов, и потому корабль казался огромным. Кран уже был готов, и мощный крюк опускался навстречу катеру, который старшина-рулевой виртуозно подвел прямо к борту. Все операции были отработаны до мелочей. Не слышно было никаких приказов. Все делалось по свистку боцмана, который руководил операцией где-то высоко над головой сидящих в катере. На Дава без всякого стеснения глазели любопытствующие. В основном это были молодые люди, иногда очень молодые – мальчишки шестнадцати-семнадцати лет от роду. Они перевешивались через поручни, стараясь рассмотреть, какую добычу привезла абордажная партия, жирная ли рыба попалась в сети на этот раз.

Дав ожидал, что с борта упадет веревочный трап, но, к его удивлению, снова послышался свисток и катер вместе с людьми и грузом был аккуратно поднят. Подъем производился медленно и плавно, и вскоре катер поравнялся с главной палубой. Еще несколько секунд, и он взмыл высоко над ней. Дав видел артиллеристские расчеты, стоящие у орудий, дула которых медленно поворачивались – шло сканирование горизонта. Теперь он видел весь квартердек линкора и возвышающуюся над ним надстройку. Его цепкий взгляд успел заметить носовые орудийные башни и другое вооружение. В это время кран медленно повернул катер и теперь опускал его в открытый ангар. В поле зрения появился приземистый коренастый боцман – типичный выходец из Северной Германии – дородный и румяный. Между губами у него был зажат свисток. Пока катер опускался в темный трюм, боцман с ухмылкой разглядывал Дава, стоящие рядом матросы дружелюбно махали рукой.

– Я чувствую себя сардиной, которую укладывают в банку, – пробормотал Дав Херцбергу, пока катер опускался между гладкими стальными стенами.

Двигатели уже работали, и громкоговоритель изверг длинную отрывистую тираду по-немецки. Дав услышал топот тяжелых ботинок по палубе над головой. Катер с лязгом опустился на подпорки, установленные на полу ангара. Над головой людей раздался сильный грохот, и Дав, взглянув вверх, с изумлением увидел, как массивная стальная крыша пришла в движение и ангар закрылся. Открытое пространство люка быстро уменьшалось, и вот последний клочок голубого неба над головой исчез, крыша, громыхнув напоследок, заняла свое место, изолировав людей в катере от дневного света. На несколько секунд они оказались в полной темноте. Затем вспыхнул свет, и немецкие моряки стали выбираться из катера. За ними последовали Дав и Херцберг. Дав стал пленным на борту рейдера.

Херцберг вел Дава по корабельным лабиринтам, а линкор уже шел полной скоростью навстречу новым свершениям. Рев работающих на пределе мощности двигателей стал оглушающим – значит, рядом машинное отделение. Моряки прошли по нескольким палубам и коридорам. Дав с интересом смотрел по сторонам и прислушивался к сотням звуков, которые можно услышать только на большом военном корабле. Они подошли к двери каюты. Херцберг постучал и вошел. Дав за ним. За столом, заваленным бумагами, сидел человек в форме капитана. Херцберг сделал шаг вперед и произнес короткий доклад на немецком языке. Дав разобрал одну фразу: «Kapitan Dove von Tanker Africa Shell».[4]

Дав заметил большую вставленную в рамку фотографию линкора на переборке. Он подошел, чтобы лучше рассмотреть. На фотографии была надпись, сделанная по-французски: «Графу Шпее» от французского крейсера «Жанна д'Арк».

Где-то неподалеку прогремел глухой взрыв. Дав быстро отступил от фотографии и огляделся. Два офицера обменялись понимающими взглядами. Капитан вежливо проговорил:

– Боюсь, капитан, это ваше судно.

Дав пробормотал нечто в высшей степени неодобрительное о не признающих законов пиратах и, указав на фотографию, воинственно произнес:

– Итак, вы – карманный линкор «Адмирал граф Шпее».

Оба немца молча улыбнулись. Капитан кивком отпустил Херцберга, и старый знакомый Дава оказался настолько нечутким, что позволил себе, проходя мимо, насмешливо подмигнуть.

Капитан указал гостю на стул и вежливо проговорил:

– Пожалуйста, садитесь.

Дав проигнорировал приглашение и громко сказал:

– Капитан Лангсдорф, я хочу заявить протест.

Хозяин перебил его:

– Меня зовут Кей. Я имею звание капитана, но не являюсь капитаном этого корабля.

Дав остался на месте и упрямо повторил:

– Я хочу видеть капитана Лангсдорфа.

– Вашу просьбу ему непременно передадут, – вежливо ответил Кей. – Капитан Лангсдорф редко покидает мостик. У вас есть с собой какая-нибудь одежда? Если нет, вы замерзнете.

– Почему? – насторожился Дав. – Мы следуем на юг? – Не получив ответа, он продолжил: – Юный Херцберг не дал мне времени собраться. У меня есть только то, что вы видите на мне.

Кей явно решил быть терпеливым и приятным собеседником. Он сказал:

– Посмотрим, возможно, мы сумеем что-нибудь для вас подобрать. Прошу вас, капитан, сядьте.

И Дав позволил себя уговорить. Когда он устроился на стуле, Кей подвинул к нему коробку:

– Сигарету?

Дав не отказался и стал внимательно рассматривать сигарету. Кей улыбнулся:

– Да, она из Вирджинии. С английского судна «Ньютон Бич».

Дав прикурил, глубоко затянулся и констатировал:

– Значит, это вы потопили «Ньютон Бич».

Кей налил немного виски и сказал:

– Настоящий скотч. С парохода «Клемент».

– Да? – воскликнул гость. – А кто снабжает вас чаем?

Теперь настала очередь Кея удивляться.

– Чаем? – Сообразив, что имеет в виду гость, он рассмеялся. – Вы заметили банку «Оранж Пеко»? Это с «Хантсмена».

– Капитан «Хантсмена» был моим приятелем, – мрачно объявил Дав.

На лице Кея появилось обиженное, даже возмущенное выражение.

– На всех торговых судах, которые мы потопили, не было ни одной жертвы. Капитан Лангсдорф в этом вопросе сущий фанатик. Вы непременно увидитесь с вашим другом… однажды.

– Он на борту? – взволнованно спросил Дав.

– Не совсем, – уклончиво ответил Кей и спросил, чем Дав предпочитает разбавлять виски – водой или содовой.

– Предпочитаю чистое, – буркнул Дав.

– Тогда вы будете рады услышать, что у нас на борту большие запасы виски. У нас не хватает чая.

Дав посмотрел на большую банку чая, стоящую в углу каюты.

– Это рождественский подарок моей жене, – пояснил Кей, проследив взгляд гостя. – У них в Гамбурге чая еще меньше, чем у нас.

– Ах, значит, мы отправляемся домой на Рождество? – не замедлил отреагировать Дав. – Превосходно!

По кораблю разнесся сигнал тревоги. Ожили громкоговорители, выплевывая приказы и номера. Тяжелые ботинки затопали по стальным палубам и стальным трапам. Дав поинтересовался, что происходит. Вместо ответа, Кей нажал кнопку на своем столе. Раздался звонок. Дверь каюты открылась, вошел главный старшина корабельной полиции и поднял руку в нацистском приветствии.

Дав уже успел заметить, что на корабле очень немногие пользовались традиционным нацистским приветствием. Оно не только не привилось, но и оставалось чрезвычайно непопулярным на немецком военно-морском флоте до тех самых пор, пока после покушения на жизнь Гитлера в 1944 году его не сделали обязательным.

Кей встал и сказал главстаршине по-немецки:

– Отведите английского капитана в его каюту.

Взяв со стола фуражку, он надел ее, давая понять, что беседа окончена. Дав тоже встал, несколько секунд помедлил, затем пожал плечами и вышел. Корабельный полицейский направился вслед за ним и закрыл дверь. Громкоговорители продолжали изрыгать приказы. Главстаршина спустился по трапу в другой стальной коридор. По нему в разных направлениях спешили моряки. У каждого на шее болтался противогаз, а на голове красовался стальной шлем. Все чему-то радовались. Большинство матросов были юнцами семнадцати-восемнадцати лет. Дав и его сопровождающий снова спустились по трапу, пересекли какую-то палубу, потом опять спустились вниз, но на этот раз попали в длинный коридор, который заканчивался еще одним трапом. И везде люди торопились по своим делам, словно муравьи в гигантском растревоженном муравейнике. Звук работающих двигателей стал слышнее. Создавалось впечатление, что корабль содрогается от сдерживаемой силы.

Дав спросил:

– Будет бой?

Главстаршина, не замедляя шагов, переспросил:

– Пардон?

Он явно не понял вопроса на английском языке. Поэтому Дав призвал на помощь язык жестов и прокричал, живописно размахивая руками:

– Бой! Война! Бум! Бах! Пуфф!

Разобравшись, в чем дело, корабельный полицейский издал сдержанный смешок.

– Нет, нет. Не война. Как «Клемент», как «Хантсмен», как «Африка Шелл», да, капитан?

Дав понял.

– Еще одно торговое судно?

– Ja, ja! Merchant Shiff![5] – радостно согласился сопровождавший. – Не война.

Дав задумчиво проговорил:

– Возможно, все это от тебя и не зависит. Но как бы мне хотелось стереть эту наглую улыбку с твоей глупой физиономии.

– Пардон? – снова не понял главстаршина.

– Я понял, – вздохнул Дав.

Они уже находились ниже уровня ватерлинии. Иллюминатора, конечно, не было. В каюте горел яркий голубой свет. Она была очень маленькой, скромно обставленной и очень шумной. В углу крутился вентилятор. Каюта явно кому-то принадлежала – здесь висела чья-то одежда, валялись книги, с переборок смотрели фотографии. Корабельный полицейский объявил:

– Вы оставаться, я идти, – и ушел.

– Вы оставаться, – проворчал ему вслед Дав, – можно подумать, у меня есть выбор. – Он огляделся и подошел поближе к переборке, чтобы как следует рассмотреть фотографии. – Симпатичная девочка, – отметил он, словно продолжая разговор с невидимым собеседником. – Вполне. – Он сел на койку, потом лег и с наслаждением потянулся. – Веселее, приятель, – громко заявил он. – Скоро мы все умрем.

Очень скоро он мирно и крепко спал.

Прошел час. Щелкнул замок, и дверь открылась. В каюту вошел тот же главстаршина корабельной полиции и с ним очень молодой офицер. Их изрядно позабавил тот факт, что они обнаружили пленника спящим, и они даже позволили себе обменяться по этому поводу шутливыми репликами, правда, на немецком языке. Офицер начал собирать свои вещи, насвистывая популярную в Берлине песенку. Дав проснулся и сказал:

– Привет!

Молодой офицер щелкнул каблуками и поклонился. Это был симпатичный светловолосый парнишка, улыбчивый и слегка задиристый. Он представился:

– Лейтенант Фридрих. – Потом он перешел на хороший английский и продолжил: – Зенитный офицер. Извините, что потревожил вас. Я только хотел собрать вещи.

Дав сел на койке и зевнул:

– Так это ваша каюта?

– Теперь ваша, – улыбнулся Фридрих.

– Извините, что доставил вам неудобства, – сказал Дав.

Фридрих искренне расхохотался:

– Не стоит извиняться. Эта каюта расположена прямо на шахте гребного вала. А я перебираюсь выше. – Он стал открывать ящики и вынимать вещи, снова насвистывая любимую мелодию. А Дав со всей возможной язвительностью взглянул на своего стража и полюбопытствовал:

– Есть еще пленные? Или тому судну удалось уйти? – Он говорил медленно, сопровождая слова характерными жестами, и страж его сразу понял.

Немец ответил с явным чувством собственного превосходства:

– Нет уйти. Никто не может от нас уйти. Мы много скорости. Японец.

Фридрих поспешил на помощь и перевел:

– Это было японское судно.

– Японское? – воскликнул Дав с чувством праведного негодования. – Тогда почему меня не передали на его борт? Это же нейтральное судно!

Фридрих что-то сказал по-немецки главстаршине, тот пожал плечами и медленно проговорил, обращаясь к Даву:

– Вы много знать. Вы знать наш корабль «Граф Шпее». Вы знать, какие суда мы тонуть… утонуть… – В конце концов, отказавшись от бесплодных попыток найти нужное слово, он заявил: – Капитан, у вас прогулка на палубе.

Дав упрямо повторил:

– Я хочу видеть капитана Лангсдорфа.

Ответ был таким же уклончивым, как раньше:

– Может быть, он увидит вас, может быть, нет.

Когда Дав вышел на палубу, море вокруг было пустынным. День был ясным. Насколько Дав мог судить, корабль шел курсом юго-юго-запад, а до этого следовал юго-восточным курсом. Отсюда Дав сделал вывод, что после потопления «Африка Шелл» капитан Лангсдорф уходил от берега Африки до тех пор, пока не оказался вне зоны досягаемости береговой авиации. Затем он изменил курс, и теперь корабль следует, как и предупреждал капитан Кей, на юг, то есть в более холодные широты. Сделав этот вывод, правда, исключительно для собственного удовлетворения, Дав принялся ходить по палубе, с интересом рассматривая все, что попадалось на пути. На палубе работали молодые немецкие моряки. Они с интересом поглядывали на Дава, так же как и он на них. Один или двое приветствовали его неким подобием нацистского салюта, но явно не враждебно. Дав отвечал в том же духе – солидным поклоном и ни к чему не обязывающим «Как дела?».

Создавалось впечатление, что не существовало никаких ограничений на то, что он может видеть, а что нет. Страж не торопил капитана ни когда тот остановился, чтобы как следует рассмотреть мощные одиннадцатидюймовые орудия, стоящие под защитой брони орудийных башен, ни когда тот надолго замер у батареи скорострельных зенитных орудий. Никак он не отреагировал, даже когда Дав пересчитал башни 5,9-дюймовок, а также многочисленное второстепенное вооружение, которого на корабле было сущее изобилие. Дав снова остановился, подойдя к массивной башне управления. Ничего подобного ему еще не доводилось видеть ни на одном корабле. Одна вещь его очень удивила: высоко над башней управления на мачте был закреплен странный механизм, который постоянно вращался, словно обыскивая моря. Дав никогда не видел такого приспособления, равно как и большинство других людей того времени. Идущий впереди других в этом, как и во многом другом, карманный линкор «Адмирал граф Шпее» был оснащен рудиментарной формой радара.

Здесь было на что посмотреть.

Дав был очень впечатлен тем, в какой чистоте содержится корабль.

– Вы могли бы есть прямо на палубе, – сказал он своему стражу.

– Да, да, – поспешил успокоить тот пленника, как видно разобрав только одно слово, – скоро вы будете есть.

И Дав решил отказаться от попыток найти в нем собеседника.

Подошел посыльный и что-то сказал главстаршине. Тот радостно сообщил Даву, что капитан желает его видеть, и сразу же повернулся и пошел показывать дорогу. Но Дав не двинулся с места и крикнул вслед удаляющейся спине:

– Эй, вы, подождите!

Главстаршина и посыльный остановились и с удивлением уставились на хмурого пленного. Дав не шевелился.

– На этот раз он настоящий? – вопросил он и, заметив полное непонимание, добавил: – Вы ведете меня к капитану Лангсдорфу?

Мужчины синхронно кивнули и хором, как сиамские близнецы, ответили:

– Да, да, капитан Лангсдорф.

Каюта капитана была очень большой и очень современной. Даву сразу бросилась в глаза стерильная чистота и удивительная функциональность. Мебель была сделана из стали и удивляла современным дизайном. Но детали он рассмотрел позднее. А пока он жадно изучал человека, пожелавшего его видеть.

Капитан Лангсдорф был высоким худощавым мужчиной лет сорока. И это было единственное, что Дав сумел установить на первый взгляд, потому что хозяин каюты стоял спиной к посетителю. Все его внимание было приковано к большой карте Южной Атлантики. Было очевидно, что он только что пришел с мостика – даже бинокль все еще висел на шее.

Карта была крупномасштабной и чрезвычайно интересной. Она была поделена на квадраты со стороной примерно тридцать миль. Все они находились в пределах определенной широты и долготы. На каждом квадрате была проставлена дата. Жирная линия показывала курс «Графа Шпее» с момента выхода из Гамбурга до текущей даты. У западного побережья Африки она несколько раз изгибалась и пересекала саму себя. Здесь «Граф Шпее» некоторое время выжидал, прежде чем начать топить британские суда. Каждая акция была отражена на карте – небольшие значки с названиями потопленных судов наглядно показывали, с каким счетом капитан Лангсдорф обыгрывал англичан. Значок с именем «Африка Шелл» тоже присутствовал на карте именно в том месте, где он затонул, – в Мозамбикском проливе.

Главстаршина открыл дверь капитанской каюты без стука и вошел. Дав за ним. Посыльный остался за дверью. Громко объявив:

– Der Englische Kapitan Dove, Herr Kapitan,[6] – главстаршина вышел и закрыл дверь, оставив Дава наедине с хозяином.

Через несколько секунд капитан Лангсдорф выпрямился и обернулся. Его лицо имело правильные черты, глаза светились живым умом и воображением. Кончик подбородка украшала маленькая элегантная пиратская бородка. Капитан двигался стремительно, но удивительно изящно и выглядел очень уверенным в себе.

Очутившись перед виновником всех своих несчастий, Патрик Дав почувствовал, что горечь и негодование вернулись. Он был зол и не скрывал своих чувств. В глазах капитана Лангсдорфа заплясали веселые огоньки. Он заговорил первым.

– Итак, капитан Дав, – произнес он.

– Итак, капитан Лангсдорф, – не остался в долгу Дав. Он не желал сдаваться.

Еще несколько мгновений мужчины пристально рассматривали друг друга, затем капитан Лангсдорф приветливо улыбнулся, сделал несколько быстрых шагов вперед и протянул гостю руку. Даву пришлось ее пожать. Лангсдорф заговорил на превосходном английском – почти без акцента:

– Как вы себя чувствуете, капитан? Мой офицер абордажной партии доложил, что вы выразили протест относительно захвата вашего судна. По вашему утверждению, вы находились в территориальных водах. Если это так, меня ожидают трудности.

Дав не мог не почувствовать шарма своего собеседника, но это не помешало ему стоять на своем.

– Мне по вашей милости уже пришлось пройти через куда большие трудности, – ворчливо заметил он. – Я потерял свое судно и все, что на нем было. И у меня нет никаких сомнений, что мы находились в границах трехмильной зоны, и если бы здесь была моя карта, я бы…

– Вот ваша карта, капитан, – сказал Лангсдорф, разворачивая одну из карт, лежащих на столе. – Показывайте.

Дав был несколько удивлен, но взял себя в руки, разгладил карту и склонился над ней.

– Я покажу. Посмотрите. Видите линию? Это мой курс. Ничего не может быть нагляднее.

Лангсдорф смотрел на карту Дава вежливо и даже торжественно, он всем своим видом показывал, что относится к жалобам Дава со всей серьезностью, но в его глазах мелькали озорные огоньки. И Дав это в конце концов заметил. Тогда Лангсдорф улыбнулся и сказал:

– Капитан, скорее всего, мы не сумеем прийти к согласию. Вы хотите доказать, что вы правы, а я нет, в то время как я… Впрочем, ладно. – Он не закончил фразу и снова улыбнулся. Дав смотрел на него в упор. Сделав короткую паузу, Лангсдорф продолжил: – Давайте договоримся о компромиссе. Вы выразите ваш протест в письменной форме, а я его подпишу. Справедливо?

Дав понял, что больше ничего не получит, и, подумав о возможной компенсации после войны, согласился:

– Справедливо, сэр.

– Тогда за это стоит выпить, – весело объявил Лангсдорф. – Как насчет скотча?

Он прошел в другую часть каюты, и Дав, следуя за ним, ехидно полюбопытствовал:

– С «Клемента»?

Наливая виски, Лангсдорф бросил на Дава настороженный взгляд.

– Да, – ответил он, – с парохода «Клемент». – Протянув Даву стакан, он продолжил свою мысль: – Поверьте, капитан, мне вовсе не нравится отправлять суда на дно. Это не может понравиться ни одному моряку. Не нравится мне и вести войну с гражданскими лицами. Пока в этой войне страдают именно гражданские. Солдаты сидят в бетоне и броне, вещая друг другу по радио. Летчики проводят разведывательные вылеты. Что же касается моряков… взгляните на меня! Я командую прекрасным кораблем, новым, современным, пожалуй, лучшим из всех, в настоящее время спущенных на воду. Корабль быстроходен…

– Двадцать пять узлов, – высказал Дав свою догадку вслух.

– Больше. – Лангсдорф взмахнул сигарой. – Мы обладаем огромной огневой мощью…

– Шесть одиннадцатидюймовых орудий, – добавил его внимательный собеседник, – и восемь или десять 5,9-дюймовок.

– А вы наблюдательны, – усмехнулся Лангсдорф. – И теперь представьте: обладая такой мощью, я должен выполнять приказ – топить гражданские суда и не ввязываться в сражения.

– Никогда не знаешь наверняка, что тебя ждет впереди, – успокоил его Дав. – Вполне возможно, вы встретитесь с каким-то из наших кораблей и не сможете уклониться от боя.

Лангсдорф взял из коробки еще одну сигару и прикурил от дымящегося кончика, оставшегося от предыдущей. Даву еще не приходилось встречать людей, так куривших сигары – одну за другой. На последнюю ремарку Дава немецкий капитан ответил следующее:

– У вас есть только три корабля, сравнимые с моим по огневой мощи. Это «Репалс», «Реноун» и «Худ».

Дав спокойно добавил:

– На бумаге.

Лангсдорф бросил еще один быстрый, но явно уважительный взгляд на собеседника и продолжил:

– Но эти большие военные корабли недостаточно быстроходны, чтобы меня догнать.

– У нас много крейсеров более быстроходных, чем ваш корабль, – сказал безжалостный гость.

Лангсдорф, казалось, получал искреннее удовольствие от этого состязания умов.

– Ваши быстроходные крейсера не могут противостоять моим одиннадцатидюймовым орудиям, – сказал он, а Дав снова добавил:

– На бумаге.

На этот раз ремарка вызвала неприязненный взгляд, за которым последовала неожиданная улыбка, а за ней – взрыв откровенности.

– У меня есть еще одно преимущество, капитан, – сказал Лангсдорф, – меня очень трудно найти.

– Охотно верю, – согласился Дав, – и не понимаю, как вас находит ваше снабженческое судно.

– А оно и не находит, – ответил современный пират, просияв, как мальчишка. – Это я нахожу его.

– Разве это не так же трудно? – проявил проницательность Дав.

И добился того, чего хотел. Лангсдорф подвел его к большому столу с картами, на который Дав с любопытством посматривал с тех пор, как вошел в каюту. Оба капитана склонились над картой. Лангсдорф смахнул с нее упавший с сигары пепел и объяснил:

– Все очень просто. Детали, конечно, секретны, но система стара как мир. Океан поделен на квадраты, и я точно знаю, в каком именно квадрате найду своего снабженца в определенный день.

Загрузка...