Последний отсчёт - читать онлайн

ГЛАВА 2. ЖЕСТОКОСТЬ МНОГОЛИКОГО.

По шоссе, плавно огибая лёгкие неровности, словно королевский фрегат, величественно плыл старинный Rolls-Royce Phantom. Многоликий безмятежно прикрыл глаза, ибо ничто не нарушит его предстоящих планов, а пока можно насладиться размеренной медитацией во время движения. За долгие годы Многоликий привык доверять своему водителю, кому он подарил бессмертие, но так и не возвысил хотя бы до князя ордена. Несмотря на бесчисленные имена, что он с гордостью носил до смены эпох, Многоликий больше всего ценил в окружающих слугах, эрархах и князьях одно важное качество – преданность, ставшую в западных людях нового двадцать первого века, чем-то вроде атавизма. Как и многие магистры, верховные эрархи до него, не воспринимали понятие совести, внести это качество они признавали целесообразность.

Несмотря на свой развитый интеллект, Многоликий любил произносить слова, целые фразы вслух. Великий магистр открыл глаза и четко по слогам произнес: "Преданность и целесообразность!". Эта фраза, произнесенная с достоинством, как и другие восклицания не отвлекли водителя, взявшего за правило начинать движение только после подъёма звуконепроницаемой перегородки. Руки великого магистра соскользнули с колен, коснувшись пальцами пупырчатой поверхности кожи он попытался вспомнить, что говорил водитель о ее происхождении, но из глубин памяти всплыла дата 17 мая 1956 года.

В тот год он стал одним из верховных эрархов и решил по праву приобрести Rolls-Royce Phantom, эту дорогущую игрушку из смертных в состоянии приобрести только богатейшие люди. Великий Магистр неоднократно мог заменить этот постаревший автомобиль, но его склонность к старым традициям ордена была неотвратима от раритетов, коими он окружил себя. Современные технологии, хотя и сдерживались орденом, все же с нарастающей силой, внедрялись в человеческое общество, активно применялись бессмертными и модифицировали их окружение. Его роскошный Rolls-Royce Phantom внешне оставался неизменным, а внутри несколько раз подвергался инновациям. Многоликий подумал почему до сих пор нет сообщений от разведки, как раздался тональный сигнал и спящий в салоне монитор засветился.

– Великий, разреши сообщить, – с почтением начал Князь.

– Говори, – резко выкрикнул, – Великий Магистр.

– Отступник твоей воли следует в вагоне ресторане восточного экспресса. – Нужна наша помощь?

– Нет! – Коротким словом Великий Магистр завершил сеанс связи.

Многоликий задумался на минуту, снова прикрыл глаза, решение наказать или хотя бы услышать мнение отступника, так долго откладываемое им, пора принять.

– Сверни к железной дороги, как было в моих планах, – распорядился Многоликий, нажав клавишу переговорного устройства, – следуй параллельно не сворачивая.

– Исполняю, хозяин, – в динамик раздался хриплый голос водителя.

Прошло не более десяти минут и Rolls-Royce Phantom повернул на второстепенную дорогу, проехал под виадуком и пошел вдоль железной дороги.

– Нам нужно нагнать поезд, – вновь распорядился Великий Магистр.

– Исполняю, хозяин, – выговорил в ответ водитель.

Двигатель автомобиля сменил тональность, увеличивая обороты, Многоликий ощутил набор скорости, оставалось только терпеливо ждать, когда покажется хвост поезда. Великий Магистр открыл окно, чтобы тонировка не мешала обзору открывающегося пейзажа, вскоре он различил хвост рукотворного змея, ползущего по европейской равнине. Ветер наполнил салон ароматом подопревшего сена, цветочных полян и запаха дизельного топлива. Хозяин Rolls-Royce Phantom поморщился, но прикрывать окно не стал, он вслух бросил: "Двадцать первый век не зря называют веком скоростей…", он подумал о чем-то отстраненном, но вскоре вернулся к рассуждениям о технологии, "… самолёты способны летать с кратным превышением звука, стремительные скоростные поезда доставляют людей между городами в разы быстрее".

Эта сентенция Великого Магистра оказалась язвительной, так как поезд, что нагнал его автомобиль, оказался составлен из вагонов производства пятидесятых годов прошлого века. Восточный экспресс прекратил регулярные рейсы ещё в 1977 году, а в начале двадцать первого века запускался по требованию. Крупные бизнесмены, финансисты, политики, люди искусства и промышленники готовы отдать любые деньги, чтобы попасть на этот рейс, так как по сути восточный экспресс превратился в элитный клуб, где кутила великосветская публика нового времени.

– Удерживай скорость, чтобы мы двигались параллельно середине состава, – потребовал Великий Магистр.

– Исполняю, хозяин, – среагировал водитель.

Великий Магистр, закрыл глаза, ему оставалось сконцентрироваться, то что он собирался сделать, требовало высокого уровня погружения в себя. Ветер из окна, охлаждающий салон мешал концентрации, поэтому пришлось взглянуть ещё раз в окно и поднять стекло. Теперь ничто не мешало создать своего астрального фантома, для перемещения из одного движущегося объекта в другой, ползущий по железной дороге. Водитель на секунду оторвался от дороги, бросил взгляд в зеркало и через небольшое стекло в перегородке заметил, как тело хозяина становилось прозрачным, начиная с головы.

Великий магистр словно из воздуха возник в тамбуре, он опустил голову вниз, осмотрел руки, ноги и расправил складки на элегантном костюме, по привычке хотел произнести что-то вслух, но передумал. Он неторопливо вошёл в спальный вагон, неторопливо его пересёк и оказался в клубном вагоне, заполненном мужчинами и женщинами из европейского высшего общества. Многоликого сразу же привлек женский голос, насыщенный тембром и богатой палитрой звуковых красок, услышав первые ноты, он сразу же узнал партию княгини Эболи из оперы Дон Карлос. Разглядеть оперную диву мешал официант, пришлось взять хрустальный фужер, чтобы избавиться от навязчивого парня. Женщина, с черной гривой волос, в блестящем длинном платье, прикрыв глаза стояла на небольшом постаменте клубного вагона и поразила его своей внешностью.

Великий магистр медленно прошествовал мимо кресел с шикарно разодетой публикой, отпил через трубочку из белого золота пару глотков коктейля Magie Noir и почувствовал коньяк Hennessy, а по пузырькам воздуха и по выдержке ощутил шампанское Dom Perignon. Ранее Многоликий слышал о том, что в этот коктейль добавляют шампанское Crème de Mure, сок лимона и личи, а также экстракт из дерева йохимбе, известный афродизиак. Он плавно шествовал по салону, наслаждаясь голосом и нотками коктейля, оказавшись возле двери в тамбур, он поставил полупустой фужер на столик.

Магистр взялся за ручку двери, решительно распахнул ее и совершил несколько шагов по ресторану. Просторное помещение ресторана, было аккуратно в две линии заставлено столами и стульями, но посетителей почти не оказалось, только в середине зала за столом скучал грузный мужчина лет пятидесяти пяти с понурой головой, а через проход от него расположились двое мужчин крепкого телосложения и что-то негромко обсуждали.

Грузный мужчина поднял голову, остекленевшие от опьянения глаза очистились, в них стал зарождаться ужас, но он попытался взять себя в руки.

– Многоликий, – голос мужчины задрожал, – зачем ты здесь?

– Здравствуй, Lupetto! – Великий Магистр небрежно поздоровался, – вижу, что злость ты не растерял, но по-прежнему пуглив, волчонок. Помнишь ли Lupetto, как я подобрал тебя в венецианском порту, брошенного на произвол судьбы. Если не ошибаюсь, ты был слишком мал, чтобы тебя взяли юнгой на судна, что фрахтовались в порту в нашего города.

– Многоликий, к чему воспоминания трехсотлетней давности? – Грузный мужчина перевернул в себя очередную рюмку коньяка и приосанился, – Нет больше волчонка, теперь я верховный эрарх.

– Ты как был, так и остался Lupetto, волчонком, собирающим крохи со столов морских волков, как триста лет назад. – Великий Магистр разозлился, – ты и другие отступники подвели наш орден, существующий тысячелетия, к пропасти. Вы предали заветы великих основателей "Линии Крови" и будете уничтожены с последним отсчетом.

Верховный эрарх спрыгнул со стула, его переполняла ненависть к существу, стоящему в нескольких шагах от его стола.

– Выкиньте этого мизантропа с поезда, – эрарх, наливаясь яростью, приказал своим телохранителям.

Парни вскочили со своих мест и бросились на магистра, а тот резко выбросил руки вперёд ладонями и тела телохранителей под воздействием невидимой силы полетели через весь зал ресторана, сокрушая мебель и увлекая за собой посуду. Тела парней, как сломанные куклы бездвижно лежали среди обломков мебели и осколков посуды.

Магистр шагнул в сторону эрарха, его лицо оставалось спокойным, а Lupetto с пунцовым лицом оставался неподвижен.

– Приготовься покинуть свое тело, я освобожу тебя, по решению истинных верховных эрархов, от твоего тела, без него ты просто сгусток энергии, управляемой разумом всевышнего, – в руках великого магистра появилась трубка Дематериализатора. – Ты был моим приемным сыном, именно я тебе даровал бессмертие и вложил в руки сокровенное знание, великую силу.

– Я не просил бессмертия, а возжелал божественного спасения, так как, хоть и был Lupetto – волчонком, но верил в бога. – Эрарх поднял бокал, отпил немного и посмотрел на воду, словно удивился содержимому.

– Прощай! – Произнес это слово без эмоций, так как никогда никого не любил, он медленно откручивал крышку с трубки дематериализатора, – возможно ты прав, ведь я рождён бессмертным и никогда не был человеком, поэтому тебе никогда не быть магистром.

– Прощай, – злорадно прокричал эрарх и плеснул из своего бокала воду в магистра, – ты когда-то открыл мне тайну, что такое существо, как великий магистр, впитавший древнюю энергию и знания, можно уничтожить талой дистиллированной водой.

Что-то нарушилось в концентрации Великого Магистра, его тело быстро шагнуло спиной назад по вагону-ресторану и медленно стало светлеть. Изумлённый эрарх, чуть было не подверженный процедуре дематериализации и ошеломленные телохранители, пришедшие в себя, наблюдали как полупрозрачное существо быстро покинуло помещение ресторана. Грузный мужчина, носивший триста лет назад кличку Lupetto, молчаливо смотрел в окно ресторана, как бесформенное прозрачное тело втянулось через крышу автомобиля, следующего параллельным с поездом курсом, очередное столкновение мизантропов и неоконсерваторов завершилось без потерь.

Аморфное полупрозрачное тело Великого Магистра, вновь обрело свое исходное состояние, он попробовал улыбнуться, но вышел злобный оскал. Многоликий наклонился к переговорному устройству, громко произнес: "Разворачивайся, возвращаемся в нашу обитель!", он не стал выслушивать очередного аналогичного ответа водителя, но почувствовал, как автомобиль сбросил скорость и стал разворачиваться, занимая встречную полосу движения.

В различные периоды своей бесконечной жизни Многоликий проводил, как среди людей, так и в уединении. Даже находясь в уединении невозможно заявлять, что его никто не окружал. Проживая годы в тайной обители бессмертных или скрываясь от присмотра набирающих силу государственных служб общества людей, рядом находились простые члены и князья ордена. Когда Многоликий вспоминал периоды своей жизни в человеческом обществе, то в отличии от людей, анализирующих прошлые годы, он не испытывал ни тоски, ни томления.

Роскошный лимузин плавно мчался по шоссе к аэропорту европейской страны, где в охраняемом ангаре находился его временный офис и всегда готовый к взлету самолет Gulfstream G650. Бессмертный опустил голову на мягкий подголовник и прикрыл глаза, сразу же пришел образ мальчишки Lupetto, как он прозвал его за пугливость и настойчивость. Великий магистр огромной фракции мизантропов, что образовалась после внутреннего конфликта в ордене Линия крови, не мог объяснить себе почему в эту минуту к нему пришли воспоминания из эго периода жизни в Венеции. Он отлично помнил, что совершил тот жестокий поступок по человеческим понятиям чести в 1869 году. В этот период жизни среди людей он носил имя граф Витторио Карнарро, в течении семидесяти лет стал известнейшим и уважаемым патрицианским родом в Венецианской республике…

***

Пользуясь своей бесконечной властью и безмерной поддержкой дожа, Карнарро привлекал к себе людей из высших слоев общества. Многоликий в образе Карнарро, не признавая понятий совести и благородства, однажды приблизил к себе Габриэле Доцци, зная, что его отец разорился и почти ничего не оставил сыну. Граф Карнарро с легкостью выделял ссуды предприимчивому Габриэле, поощряя его активность и наедине даруя надежду и обещания беспроцентной отсрочки кредитных сумм. Через три года Доцци предпринял попытку вернуть ссуды, за это время он не только построил три шхуны, но и несколько раз совершил торговые экспедиции, как опытный мореплаватель. Граф был крайне удивлен, что Габриэле решил рассчитаться и потребовал завышенные проценты.

Взбешенный Доцци требовал честного закрытия сделки, но граф с коварной улыбкой посматривал на Габриэле и отрицательно покачивал головой, словно хотел проверить, как этот человечишка поступит с тем, кому он доверил свою судьбу и свое будущее. Чем дольше длилось молчание графа, тем сильнее распалялся Доцци, а после того, как он назвал Карнарро наглецом и обманщиком, граф потребовал дуэли для защиты своей чести, хотя для Многоликого слова честь и порядочность были пустым звуком. Доцци предложил провести дуэль на ножах, так решали свои вопросы бывалые моряки и представители простого сословия, но граф только рассмеялся в лицо оппоненту.

В назначенное время на площадке перед палаццо Карнарро пришли участники дуэли, слуга графа, под его личиной скрывался князь из бессмертных, объединенных в ордене Линия крови, и капитан одной из шхун Доцци. Граф отказался от прощального поцелуя с врагом, использования веревки и тем более не захотел привязывать к ней свою левую руку, Габриэле пришлось согласиться с этими условиями, но перед схваткой он выкрикнул: “Граф, приготовься умереть!” Доцци поправил на себе симарру свободного кроя с отделкой на груди и плечах мехом, а широкие вырезы для рук позволят ему легко двигаться во время схватки. Свой широкий без полей берет с медалью своего рода он передал капитану. Лицо Доцци, обрамленное бородой и бакенбардами сияло решительностью.

Дуэлянты подошли друг к другу на расстояние для удара ножом в вытянутой руке, они отбивали атаки, отталкивая противника свободной рукой. Лезвия ножей посылали яркие отблески, их звон раздавался по всей открытой территории палаццо. Доцци полоснул своим ножом по левой руке графа и ткань рукава пропиталась кровью, он выполнил обманчивое движение тела в сторону, схватил и выкрутил раненную руку Витторио, воткнул нож в живот, вспарывая одежду и плоть, резко выдернул лезвие. Габриэле ошибочно отошел назад, считая, что наказание наглеца и обманщика свершилось, он с победной улыбкой, полной торжества поглядывал на противника, понимая от такого ранения граф не оправится.

Карнарро угловатыми движениями, морщась от боли, сорвал с себя бархатную испорченную куртку с длинными полами и отбросил в сторону. Витторио остался в разрезанной на животе рубашке из тонкого полотна, заправленной в штаны, но и ее решил сбросить на землю. Карнарро перехватил нож в левую руку, а правую прижал к большой ранее на животе. Из-под руки вытекала кровь, мгновенно свертывалась, приобретая синеватый оттенок. Как противник, Витторио отступил на несколько шагов назад и повернулся к своему слуге, отнял руку с раны, а слуга окатил живот графа пресной водой.

На мгновение у Витторио подогнулись ноги, вскоре его самообладание вернулось, но почему-то граф спиной попятился назад, приближаясь к противнику на все еще слабых ногах. Габриэле предположил, что это первые признаки агонии и ухмыльнулся. Карнарро неожиданно развернулся и оказался в паре шагов от своего противника, когда граф убрал руку с живота, то раны не оказалось, только странные пятна засохшей крови отдавали синевой. Габриэле заворожено бросал взгляд, то на голый торс Витторио, то в его глаза, наконец он решился спросить: “Кто ты?” Карнарро молчаливо постоял напротив противника, прыгнул вплотную и всадил нож левой рукой в шею Доцци. В широко раскрытых глазах Габриэле застыло удивление, его тело медленно осело на землю. Граф пальцами руки поманил к себе капитана, тот испугано подошел, к оставшемуся в живых, дуэлянту. Из-за спины Витторио выскочил слуга приложил указательный палец левой руки к губам, а правой протянул кошелек с монетами…

***

Роскошный Rolls-Royce Phantom подъехал к ангару в дальней части аэропорта, створки моментально распахнулись, лимузин развернулся и замер в десяти метрах от самолета. Бессмертный очнулся от воспоминаний прошлого, устало помассировал глаза, дождался, когда ему откроют дверь, и покинул мягкий салон автомобиля. Многоликий сожалел, что бессмертные так и не смогли постичь технологии телепортации арийской цивилизации планеты. Великому магистру мизантропов, в сопровождении верховных эрархов и нескольких рядовых членов, предстоял полет до тайного острова, где бессмертные устроили свою обитель. Не раздумывая, бессмертные вошли в самолет, в салоне было достаточно тихо, несмотря на рев двигателей. Лайнер выкатился из ангара, медленно пополз по рулежным дорожкам, замер на краю взлетной полосы и после короткого разбега взмыл в небо…

***

История с дуэлью или правильнее с убийством Габриэле Доцци на этом могла бы и закончится, если бы Карнарро не обратил внимание на прелестную молодую женщину, прогуливающуюся на площади Святого Марка. В теплые дни Витторио любил совершать прогулки по Гранд каналу или отправиться на ближайшие острова. Для пеших прогулок Многоликий чаще выбирал остров Сан-Джорджо-Маджоре, где бродил в тишине кипарисовых аллей. Среди других мест, что посещала местная знать, и куда часто прибывал граф, был собор Святого Марко. В другие дни местом отдыха, после встреч возле собора Карнарро выбирал Giardini Reali – королевские сады. Задумчиво пересекая площадь Сан Марко, граф обратил внимание на прелестную особу и уже решил к ней подойти и познакомиться, но его пыл остановил радостный возглас мальчика, кормившего голубей и вернувшегося к синьоре. Детское лицо никого не напомнило графу, раздосадованный нежелательной помехой он вернулся к своей гондоле и спросил своего слугу, не знает ли он кто такая миловидная синьора с сыном.

Ответ слуги, вызвал у Витторио сардонический приступ смеха, он злорадно произнес: “Альбертина Доцци и Флавио будем знакомы! Игра продолжается.” Чтобы продолжить свои безумные эксперименты над остатком семьи Доцци, он решил приблизить ее и мальчика к себе, вскоре поселил их в своем палаццо. Мальчик был пуглив и на удивление чрезмерно любопытен, порой последнее качество Флавио, совать свой нос куда не следует, вызывало приступ гнева у графа. Кто-то из слуг за шаловливые поступки юного Доцци прозвал его Lupetto, Витторио и сам не заметил, как стал называть мальчика не по имени, а по кличке волчонок. Молодая женщина в течении полугода жила в богатстве и достатке. Альбертина не знала, что живет у убийцы ее мужа, но прозрев от тайной вести, приготовила кинжал. Спрятав острое оружие в складках одежды, синьора с благодатной улыбкой приняла приглашение Карнарро на прогулку. Альбертина не подозревала, что ее сознание являлось для графа открытой книгой. Синьора пробежала несколько шагов по саду, словно ее заинтересовала цветущая бугенвиллия.

Женщина обернулась, в ее руке кинжал, сверкавший на солнце холодным блеском, казался чем-то неестественным. Выкрикнув слова мести, Альбертина бросилась на убийцу своего мужа, но Карнарро одним ловким движением выбил кинжал из ее руки. На следующий день мать исчезла из жизни Флавио, старая нянька, опекавшая его с рождения, сквозь всхлипы объяснила волчонку, Альбертина попыталась убить венца добродетели, графа Витторио, и за этот свой поступок отправлена в тюрьму, что равнозначно скорой смерти. Прошли годы и мальчик, с раннего возраста, привыкший жить в роскоши палаццо Карнарро, забыл свою мать. Слуги с добродушной улыбкой продолжали называть его Lupetto, а постаревшая нянька, с трудом переставляющая ноги, приучила Флавио обращаться к графу Карнарро ваша светлость и целовать его руку с перстнями.

Подросшему Флавио, граф Витторио не поскупился дать хорошее образование и перед глазами молодого человека, как в калейдоскопе мелькали города с готическими соборами, тесными улицами и широкими бульварами Европы окончания девятнадцатого века. Пока Флавио постигал науки, во сне он вспоминал палаццо Карнарро, дворец, ставший ему родным домом, с резных башен, он любовался, открывающимся видом на Гранд канал. В одном из тревожных сновидений, к Lupetto явился высокий нестареющий Карнарро и произнес единственное слово: “Возвращайся!”. Это стало приказом, направленным гипнотическим импульсом и спустя несколько недель Флавио уже проплывал на черной гондоле по знакомым с детства каналам, он пытался расспросить о последних событиях, но гондольер молча стоял на корме и ловко греб одним веслом.

Флавио даже не взглянул на помпезный фасад палаццо, стремительно поднялся по мраморной лестнице, пересек холл со статуями, расставленными в строгом порядке, и вошел в помещение, что называлось слугами, столовой. В дальнем торце стола в кресле, похожем на трон, под фамильным гербом восседал граф. Карнарро лишь доброй улыбкой приветствовал возвращение своего воспитанника, а Флавио так хотелось отеческих объятий. После торжественного ужина, граф Карнарро повел его в свои покои, слуги без напоминания прикрыли за господами двери.

– Lupetto, тебя не удивил мой зов? – Витторио уставился на воспитанника холодными надменными глазами, – пришло время открыть тебе сокровенную тайну, что я поклялся держать в себе.

– Ваша светлость, требование возвращаться пришло ко мне во сне, – неужели вы можете повелевать сновидениями людей? – голос растерянного Флавио дрогнул.

– Это всего лишь небольшое дополнение к возможностям таких как я, – прошептал граф. – Доверься мне, – в словах Витторио чувствовался холод.

В руках Карнарро оказалась широкая черная шелковая лента, он встал позади воспитанника и принялся завязывать его глаза, но Флавио затрепетал, как лист на ледяном ветру. Повязка не пропускала и малую частицу света, но доверчивый Lupetto решил смиренно вынести, задуманное графом. Многоликий хлопнул в ладоши и темные портьеры разошлись в стороны, открывая доступ к столу, вокруг которого стояли верные князья ордена бессмертных. С оголенным торсом бессмертные молчаливо опустили руки в большую серебряную чашу, размещенную посередине круглого стола. В мгновение вода забурлила от исходящей энергии князей.

Безжалостная рука Многоликого сжимала ритуальный клинок, он подошел к воспитаннику и воткнул кинжал в грудь, пронизывая соединительные ткани между ребрами. Флавио воскликнул от боли что-то нечленораздельное и повалился на пол. Двое князей подняли чашу с водой за ручки и вылили чуть более половины на грудь жертвы. Многоликий отстраненно стоял в нескольких шагах от воспитанника, в его глазах мелькнула торжественная улыбка, а губы прошептал: “Свершилось!”. Один из князей ордена Линии крови опустился на колени, расправил тело Флавио, из поднесенной другими участниками ритуала чаши, взял пропитанные водой лоскуты ткани и принялся смывать выступающую из груди кровь. В тишине прошло не более десяти минут, кровь перестала выступать, а вместо раны образовалась тонкая пленка синеватой кожи, она с каждой минутой становилась все бледнее и бледнее. Существо, кто ранее было человеком по имени Флавио, глубоко вздохнуло и распахнуло глаза.

Многоликий, на протяжении всего этого времени не отрываясь смотрел за происходящими изменениями в теле человека. Когда князья помогли лежащему подняться, Многоликий подошел и прошептал: “Поздравляю, ты теперь один из нас – братьев ордена Линия крови! Все необходимое после завершения трансформации ты узнаешь от моих князей.”

***

От воспоминаний прошлых этапов своего существования, казавшихся с высот прошедших веков несущественными, Многоликий вернулся в настоящее, его самолёт начал снижение. Из иллюминатора открывался захватывающий вид на залив и песчаный берег острова, выгнувшийся дугой. Казалось бы, это райское Средиземноморье могло привлечь многочисленных туристов, бессмертного даже передёрнуло от этой мысли. Снижаясь, самолёт пересёк остров, сквозь рассеивающуюся облачность проявились различные постройки, а на самом краю противоположной части острова притаилось грандиозное сооружение странной формы. Когда-то островом владели греки, римляне, затем христиане, но под напором зарождающейся мусульманской силы, остров покинули мирные жители и остатки крестоносцев. Бессмертные владели неисчислимым богатством, вместо силового воздействия они под видом генуэзских купцов выкупили остров, ставший тайной обителью ордена Линия крови.

Природа создала остров, объединив две непохожих части. Равнинная часть острова оказалась пригодной для земледелия, туризма, получившего развитие в двадцатом веке, окаймленная пляжами с золотистым песком, словно призывала, как к труду, так и праздному времяпрепровождению. Вторая половина острова оказалась гористой и неприступной. На огромной отвесной скале, продуваемой ветрами и омываемой всегда штормящим морем, воинственные христианские монахи воздвигли неприступную цитадель.

После размещения зарядов и активации последнего отсчёта, Великий Магистр приказал запустить процедуру зов крови. Этот древний ритуал позволяет собрать бессмертных со всего мира. Многоликий со своей башни злорадно ухмылялся, наблюдая, как прибывали на остров бессмертные не только из его фракции ненавистников людей, но зов крови не могли сдержать представители консерваторов.

Помимо цитадели бессмертных, перестроенной из древнего монастыря, многоярусное сооружение с уходящими под землю просторными помещениями, для размещения большого количества членов ордена, имелось огромное многоэтажное здание в виде звёзды из длинных пересекающихся корпусов. На нижних этажах корпусов располагались кельи простых членов, верхние – для князей. Пересечение лучей образовывало многоступенчатую башню с комнатами для эрархов, Верховный магистр занимал апартаменты на самом верху башни с круговым обзором.

Для взаимодействия с бессмертными из разных фракций, обладающих собственными представлениями о добре и зле, Многоликому потребуется много энергии, чтобы противостоять бесконтактному воздействию. Великий магистр покинул свои покои и направился в цитадель в сопровождении двух князей ордена. Верхние ярусы бывшего монастыря утратили христианское величие божественной веры, несколько веков назад все окружение было изменено и подчинилось культу вечной жизни. Сейчас Бессмертного не волновали знаки на стенах, он прошел по мрачному, темному помещению и вошёл в лифт с гладкими стенками из темного металла без органов управления. Бессмертный сконцентрировался, представил нижний интересующий его ярус и послал беззвучный приказ, лифт с тихим шелестом полетел в бездонную глубину цитадели.

Как только створки раздвинулись, Многоликий вышел из оцепенения и покинул кабину лифта. Тусклый бело-голубой свет залил подземелье. В углублении сотен каменных постаментов, похожих на нижние части саркофагов, лежали огромные тела в бело-серых одеяниях. Бессмертный ощутил бесконечную силу, исходящую от этих существ, кто тысячелетия провели в бездвижном гипнотическом сне. Проходя мимо гранитных постаментов, Многоликий распростер руки в стороны и напитывался силой неведомой мощи.

– Кто тебе позволил задумать немыслимое? – Многоликий гипнотически услышал внутри себя голоса.

– Человечество на протяжении последних пятидесяти лет предпринимает попытки взломать коды бессмертия, – Великий Магистр торопливо оправдывался перед безмолвными телами.

– Ты, кому мы даровали божественные возможности, не в праве разрушать этот мир, – от гипнотического крика, взорвавшегося в его мозгу сотнями голосов, Многоликий впервые почувствовал невыносимую боль.

Великий магистр согнулся от разливающегося жара, ещё немного и его тело разорвется на мельчайшие частицы и зальёт святилище своей кровью. Бессмертный обхватил двумя руками голову, корчился от боли, но с трудом вышагивал между саркофагами, пытаясь поскорее покинуть святилище, чтобы добраться до лифта и вернуться в свои апартаменты. Многоликому показалось, что его боги приподняли головы, на их нечеловеческих вытянутых лицах с узкими щелевидными глазницами, большим каплевидные носом и безгубым ртом, застыла бесконечная злость. Наконец-то бессмертному удалось ворваться в лифт, ему показалось, что время остановилось, но, когда двери лифта распахнулись, Многоликий вывалился из узкой кабины на первый уровень цитадели.

Двое князей ордена, что-то обсуждали возле огромного светящегося экрана, где выводилась карта, расположенных зарядов и бегущими цифрами последнего отсчёта, заметили Великого Магистра и бросились ему на помощь. Разъяренный Многоликий попытался подняться, упираясь коленями и руками на черный мраморный пол, он вскинул голову и выбросил вперёд правую руку, раскрывая ладонь, словно пытался остановить спешивших к нему бессмертных. Это движение выбросило каплю энергии, полученной от божеств подземелья, но ее хватило, чтобы откинуть его верных князей метров на двадцать. Их тела, отброшенные назад, заскользили по гладкому черному мраморному полу и замерли возле дальней стены.

Многоликий подошел к бессмертным, он, довольный возрождением в себе могучей силы, возвышался над князьями, по его телу разливалась сила, способствующая объединению бессмертных. Пока Великий Магистр размышлял о том, как он с другими бессмертными сокрушит человечество и его хрупкий мир, князья пришли в себя от полученного воздействия силы, а их вера и преданность к Многоликому только окрепла. В дальнем крыле второго надземного яруса цитадели ордена располагалась лаборатория, доступ куда имели кроме Великого Магистра только избранные эрархи и князья. Лаборатория примыкала к огромному помещению вивария, где в аквариумах, клетках, лотках содержались различные животные и насекомые. Оставив сопровождающих князей за пределами лаборатории, Многоликий вошёл в полупустое помещение лаборатории. Исследования, начатые группой бессмертных несколько десятилетий назад, завершилось активацией последнего отсчета.

Возле белого металлического лабораторного стола, замер эрарх, когда-то этот бессмертный был человеком, но сколько он себя помнил, ненавидел весь людской род. Его ненависть к людям зародилась от зависти. Все, что делали друзья этого человека, получалось лучше и быстрее. Зависть к более удачливым в жизни друзьям, со временем трансформировалась в жгучую нетерпимую ненависть. В отличие от бессмертных, бывших когда-то людьми, и образовавших фракцию неоконсерваторов, это существо с радостью и гордыней восприняло трансформацию в бессмертного. Его идеи, применять разнообразие живых организмов против человека, энергично поддерживались Великим Магистром и всеми, кто вошёл в образовавшуюся фракцию мизантропов.

Эрарх почувствовал позади себя движение и обернулся, заметив Многоликого, он вздрогнул, снова вернулся к своим наблюдениям и на несколько секунд замер, но мгновенно понял свою ошибку. От Великого Магистра исходила мощная энергия, почувствовав необходимость подчинения, эрарх низко опустил голову и попытался избежать взгляда Многоликого.

– Исследования окончены, заряды размещены по планете в точках истечения и накопления энергии, – констатировал Многоликий, – что сейчас ты, эрарх, здесь делаешь?

– Прости Великий, – негромко пробормотал эрарх, – мои сенсоры регистрируют равномерную передачу телепатических нейронных импульсов между живыми частями наших зарядов. – Эрарх торопливо принялся разъяснять научную суть своего открытия.

– Надеюсь, ничего не нарушит синхронизацию одновременного подрыва установленных зарядов? – Великий Магистр поморщился от научных терминов, посыпавшихся из эрарха. – Лаборатория – единственное место, не соответствующее концепции размещения зарядов.

Учёный шагал по лаборатории среди столов, заставленных разнообразным оборудованием, энергично рассказывал про биологическую хронометрию. На дальнем краю эрарх указывал на ёмкости с живыми организмами и дозаторами с кормом. Эрарх указал на заряд и блок чувствительных сенсоров, работающих на биологическом принципе. Подойдя к бомбе, ученый открутил пластиковую крышку блока управления, где размещались основной и дублирующий чувствительные сенсоры, регистрирующие отсчёт времени живых организмов. Учёный замолк, устанавливая крышку обратно на блок, затем встрепенулся, сообразив, что не ответил Многоликому на его вопрос про синхронизацию и попытался объяснить суть телепатической передачи мысли, нейроимпульсов между главным процессором с частицей мозга высшего существа, фактически представляющего нейронный компьютер.

Бессмертный потратил более пяти лет для создания процессора с интегрированным живым мозгом, но затраченное время на эту разработку показалось ему мгновением по сравнению со сверхзадачей, что ставил перед ним Великий Магистр. Пока человечество застряло на этапе бесконечного совершенствования беспроводных технологий с электромагнитным излучением, группа учёных ордена Линия крови, возглавляемая эрархом, когда-то давно бывшего человеком, обучала нейронный процессор гипнотическому управлению живыми организмами, размещенными в ёмкостях в разных точках планеты. Эрарх подтвердил выбранную концепцию уничтожения мира, что для глобальной катастрофы достаточно зарядов, разбросанных по планете, а бомба в лаборатории лишь уничтожит цитадель ордена. Учёный указал на полупрозрачный цилиндр из прочного материала, а внутри на зеркальный шар с зарядом, лазерный импульс разорвет сферу с освобождением фотонной энергии, способной разрушить земную породу и превратить все в ослепительный белый свет.

– Сколько времени осталось до конца времён? – Потребовал ответа Многоликий.

– Великий, ты хочешь знать, когда взорвутся заряды? – Попробовал получить точный ответ эрарх, почувствовав ледяной взгляд Великого Магистра, поторопился сообщить, – до твоего соизволения я внёс данные для взрыва через полгода.

– Какие полгода, – ярость Многоликого начала нарастать.

– Великий, – установка точного времени очень ответственна и важна, – затараторил учёный, – я предположил, что ты сам захочешь запрограммировать заряды.

Эрарх пригласил Великого Магистра подойти к клавиатуре с монитором, быстрыми движениями рук набрал какую-то команду. До этого на мониторе отображалась карта мира с мигающими красными точками, а вверху на широкой белой строке убегало время последнего отсчёта. Когда на черном экране появились поля для ввода года, месяца и времени, Многоликий решительно подошел к клавиатуре и ввел необходимые ему значения, нажав на клавишу ввод, увидел запрос на контрольное слово. Великий Магистр обернулся к ученому, но тот отошёл на несколько шагов и не собирался подсматривать, он набрал, пришедшее ему в голову слово и запустил отсчёт.

– Тебе больше нечего здесь делать, – приказал Многоликий.

Двое бессмертных покинули лабораторное помещение, князья с неприязнью взглянули на ученого и принялись исполнять поручение Многоликого по блокировке доступа в лабораторию. На остров прибыла большая часть членов ордена Линия крови, Многоликому предстоит, в присутствии всех бессмертных, донести весть о скором конце света…

***

Второй и третий ярус подземной части цитадели ордена представляли собой объединенное пространство, устроенное по принципу амфитеатра с небольшой ареной, где размещался подиум для выступлений. За последнее тысячелетие всем членам ордена Линия крови предстояло собраться в этом мрачном месте впервые. Большинство членов ордена не понимали с чем связан ритуал зова крови, находясь в безвестности, бессмертные распускали слухи, а некоторые впадали в транс, чтобы постичь тайну Великого Магистра и его приближенных из особо доверенных эрархов и князей.

Многоликий стоял наверху второго подземного яруса в просторном личном каведиуме перед массивной дверью, украшенной искусной резьбой, ведущей в храм бессмертия. Большинство мест подземного амфитеатра, куда он должен войти, заполнены прибывшими на остров бессмертными. Перед началом исполнения многотысячелетнего культа сохранения тайны вечной жизни, проводимой верховными эрархами, Великий Магистр сообщит о приходе конца времен. Накануне тысячелетнего сбора членов ордена вездесущие князья доложили Многоликому, что отсутствует несколько сотен неоконсерваторов, а определить места их текущего пребывания не удалось. Великий Магистр успокоил свою ярость и удивился способности сторонников Lupetto отыскать способ побороть зов крови, так как этот ритуал не смог бы остановить даже его. Через дверь, отделяющую Многоликого от собравшихся бессмертных он слышал еле различимый шум шёпота тысяч голосов, он погасил тусклое освещение и толкнул створки двери.

В огромном помещении стояла непроглядная темень, ни одного луча света не попадало в храм бессмертия. Когда шепот тысяч голосов стих и шорох одежд прекратился, Великий Магистр шагнул на первую ступень лестницы, ведущей вниз к подиуму, размещенному в центре небольшой арены. Каждый его шаг сопровождался направленным лучом голубого света, в отблесках которого он различал членов ордена, облаченных в тёмно-синие шелковые балахоны с длинными рукавами и капюшоном со шнурком. Многоликий не различал лиц присутствующих, их капюшоны были затянуты шнурком, а кисти рук скрыты в просторных рукавах балахонов.

– К чему призывает человек, когда исчерпывает возможность договориться с врагом? – Раздался голос Великого Магистра, когда он пустился по ступеням до широкой площадки.

– К смерти! К смерти! – Прокатился шепот по древнему храму.

– Между непрекращающихся войн человечество стремиться овладеть тайной продления жизни. Можем ли мы допустить, чтобы тайна вечной жизни, оберегаемая Линией крови, была открыта человеку?

– Нет! Нет! Нет! – Радовались бесчисленные голоса бессмертных.

Пока море негодования и ненависти штормило, а крики сливались в мощные волны, отражаемые от древних стен храма, Многоликий быстро спустился по оставшимся ступеням, поднялся на подиум и взмахнул двумя руками. По периметру амфитеатра на стенах, начиная от входа второго яруса, стали вспыхивать светильники, стилизованные под факелы. Призывая к тишине, Великий Магистр прошел по окружности подиума, его золотистое одеяние сияло, словно бесконечная мощная сила, пронизывающая древний храм.

– Древние боги даровали нам бессмертие вместе с непреложным законом сохранения вечной жизни. Тысячелетиями мы сохраняли тайну богов, но человечество, с его неослабевающей жаждой познания, в этом веке сумело сделать опасные первые шаги, чтобы приоткрыть завесу тайны. – Голос Многоликого гремел по амфитеатру.

Великий магистр не видел глаз бессмертных, но улавливал их согласие и поддержку его словам. Многоликий вновь прошел по кругу, чтобы все присутствующие почувствовали его уверенность.

– Несколько лет назад мы понесли большую утрату, но потеря зарождающейся бесконечной силы, позволила закрыть источник, способный излечивать человека, продлевать жизнь и даровать бессмертие. Последствия для нашего ордена стали трагичными, неоконсерваторы, решившие не ограничивать людей в их исследованиях по продлению жизни, пытались разрушить единство нашего ордена. Чтобы не допустить открытий человечества в области продления земных сил, дарующих людям такие источники, Великий Магистр и Верховные эрархи во имя сохранения великой тайны, приняли решение уничтожить этот мир.

Многоликий ожидал какой-то то бурной реакции, но огромное помещение храма не нарушилось даже тихим шепотом бессмертных, он подумал, что, либо его слова не дошли до членов ордена, либо ввели их в ступор.

– Два месяца назад, избранные князья и эрархи ордена, установили заряды в различных точках планеты, несколько дней назад я активировал последний отсчёт. – В голосе Великого Магистра не было даже капли сожаления при объявлении конца света.

Древний храм наполнился бесноватыми криками, кто-то громко вопрошал о дате взрывов, только небольшая группа бессмертных из неоконсерваторов молча продолжала сидеть на своих местах. С торжеством во взоре Многоликий осмотрел весь амфитеатр, вновь обошел подиум, спустился на арену и твердым шагом добрался до своего трона, предоставляя возможность верховным эрархам провести последнюю службу, как требовал ритуал тысячелетних сборов.

Прошло несколько дней, как закончился последний за тысячелетие ритуальный сбор ордена, Великий Магистр решил не покидать остров до окончания последнего отсчета, когда подрыв заряда, оставленного в лаборатории, распылит его на фотоны. В сопровождении верных князей он бесцельно бродил по парковой территории храма, вспоминая разные периоды своего существования. В середине первого века новой эры, Многоликий носил имя римского патриция Анния Винициана, в то время он находился в подчинении второго эрарха ордена бессмертных, открывшего секрет смены лица.

Многоликий поднялся на верхний ярус цитадели, он стоял перед небольшой почерневшей кованной дверью, служившей когда-то проходом защитников крепости для наблюдения за приближающимся врагом по штормящему морю. Многоликий легким движением руки приказал князьям, замершим позади, распахнуть дверь, сам он не сдвинулся с места, погруженный в воспоминания о Римской империи времен императора Нерона.

Князья ловко вскрыли старинный замок, с лязгом сняли засов и молча расступились, пропуская влажный прохладный воздух, что ворвался в каземат цитадели. Вздрогнув от напора ветра, Великий Магистр нагнулся и вышел из цитадели на ровную площадку. Буйство природы поразило Многоликого, слева и справа за скальную породу цеплялись какие-то зеленые растения, приспособившиеся к суровым условиям. Впереди его взору открылось бесконечное бушующее море, сливающееся с небом, затянутым темно-фиолетовыми облаками. Среди всего этого безумия грядущей бури, по небу носились большие птицы, то что-то тревожно выкрикивающие, то бросающиеся в волны штормящего моря.

Бессмертный несколько раз шагнул вперед от дверного проема цитадели, у небольшой овальной каменной площадки не было ограждения или природного бруствера. Еще никогда не приходившая в его сознание мысль о живой планете, запульсировала болью в виске. “Если эти создания – растения, птицы, животные, так цепляются за жизнь, то зачем ее сокрушать?” – прошептал Многоликий. Все создано из света, безмолвно рассуждал бессмертный, взрыв распылит его на частицы, но где-нибудь в далёком космосе, на другой планете, из фотонной молекулы под воздействием энергии будут созданы простейшие нуклеиновые кислоты, закрученные в спирали ДНК, он обретёт новую жизнь. Ветер нарастал, его порывы пытались сорвать с него одежду и швырнуть тело бессмертного со скалы в пучину. К Многоликому подоспели князья, чтобы не дать совершить необдуманный последний шаг в бушующую бездну. Великий Магистр заглушил просыпающееся самосознание о бесценности живого на планете и спустя полчаса в своих апартаментах, снова погрузился в воспоминания.

***

Гней Корбулон являлся одним из возвышающихся полководцев Римской империи тех времен, по заданию эрарха бессмертный принял лик молодого Анния Винициана и попытался приблизиться к Корбулону, так как орден Линия крови видел в нем силу, способную оказывать влияние на императора. Анний, взяв в жены дочь Корбулона, приблизился к влиятельному человеку в империи. Величие Корбулона возросло с его победной компанией в Армении во времена войны Рима с Парфией, что даровало ему любовь народа Рима.

Парфянский царь Вологез находился в патовой ситуации, поэтому поспешил заключить мирное соглашение с Римом, а после окончания боевых действий, Корбулон разместил свои легионы в Рандее и в крепости Арсамосата. Анний Винициан прибыл в резиденцию генерала по первому его зову, соскочив с коня, он почувствовал недобрые вести из Рима и вошел с яркого солнца в помещение. В первый момент легату показалось, что он погрузился во тьму, но через несколько минут глаза привыкли к тусклому освещению от масляных светильников.

– Анний, я получил послание императора Нерона, – мрачно сообщил Корбулон.

– Возможно мои слова ты не одобришь, – среагировал Анний Винициан, – ты всегда хранил верность Нерону, хотя любовь легионов могла бы сделать тебя властелином Рима.

– Твои слова вызывают у меня горечь, – торопливо выговорил Гней, – я предан Риму, а, следовательно, императору Нерону. – В руках он держал послание, – Завтра мы выдвигаемся в Коринф, в порту Кенхреи император назначил мне встречу.

– Гней, мне не нравится столь скорый вызов Нерона, возможно ты утратил его доверие, – Анний задумчиво пробежал взглядом по посланию императора.

– Возможно ты прав, Анний, – генерал взглянул на зятя с усмешкой, но в глазах его застыла печаль, – если угодно богам, то в опале я проведу годы в какой-нибудь провинции, но хотелось, чтобы это было не самое жуткое и холодное место.

– По слухам из Рима у принцепса новый фаворит, – сообщил Винициан, – им стал генерал Флавий Веспасиан. Меня беспокоит растущая популярность Веспасиана.

– Слухи в Риме распускаются в лупанариях, а уже потом их подхватывают некоторые сенаторы, чтобы привлечь к своей персоне внимание народа, – рассмеялся Корбулон.

– Прошу тебя, Гней, задержи свой отъезд в Коринф, – ощущение надвигающейся трагедии овладело Виницианом. – Отправь меня в Рим, как заложника своей преданности к императору.

– Твоя тревога, Анний, стала овладевать мной, – недовольно выговорил Корбулон. – Если ты, словно предвестник беды, чувствуешь неизбежное, то я соглашусь с твоим предложением на отсрочку выезда.

На следующее утро в сопровождении нескольких легионеров Анний Винициан отправился в порт Каппадокии. Дорога из крепости до побережья Понтийского моря заняла четыре дня, а в порту Анний, с сопровождающими поднялся на актуарий – быстроходное судно и отплыл в Рим в качестве самоназванного заложника, дабы уберечь Корбулона от немилости императора. Проходя мимо берегов Греции, Анний изменил свое решение сдаться в Риме преторианцам императора, он приказал держать курс на Коринф, а в последствии его небольшое судно пришвартовалось в рыбацкой деревне рядом с термальными источниками поселения Лутраки.

По расчетам Винициана Корбулон уже вышел из Понтийского порта в Каппадокии, Анний смог связаться с членами ордена, теперь ему предстояло спокойно обдумать план спасения генерала. Анний ошибочно предполагал, что Нерон через посланников назначит аудиенцию Корбулону во дворце Коринфа, встреча в порту Кенхреи казалась маловероятна, деспотичный и трусливый Нерон опасался заговоров и скопления людей. Кенхреи в те времена – многолюдный богатый порт, похожий по очертаниям на подкову. В его гаванях находили пристанище множество народа, к его широким причалам, далеко выдававшихся в море, могли заходить грузовые и военные корабли.

Анний находился уже много дней в окрестностях Кенхреи, он наблюдал за гаванью с противоположной стороны из одного из строений, принадлежащего храму Афродиты. Винициан обратил внимание на четырех знатных римлян, они то бесцельно бродили по причалам, то расспрашивали моряков, прибывавших в порт. Иногда их сопровождали знатные особы из Коринфа. Анний послал легионера разузнать об этих римлянах и с какой целью они прибыли в Кенхреи. Легионер пообщался с греками и попытался подобраться поближе к этим странным людям, но вернулся он к зданию храма поздно с тяжёлым ранением. Легионер умер на руках Винициана с его последними словами: "… они кого-то поджидают…"

На следующий день Анний направился в Коринф, так как узнал одного из греков, появившегося в окружении странной четверки, грек сдался напору легата и сообщил, что примирил – офицер Деций Север прибыл в сопровождении трёх центурионов для исполнения особого задания императора. Проведя беспокойную ночь в доме грека, утром Анний поспешил обратно в Кенхреи. Винициан издалека увидел генерала, сходящего на берег, так как галера Корбулона уже пришвартовалась к причалу, а к пристани уже спешил старший центурион преторианского легиона.

– Гней Корбулон, именем Рима, ты арестован, – прогремел голос Деция Севера.

Сопровождающие Корбулона встали на защиту генерала, выхватив мечи. Анний со своими людьми бежал к дальнему причалу пристани, чтобы также встать на защиту генерала. Противостоять подоспевшей центурии, насчитывающей тридцать опытных бойцов было невозможно.

– Я верно служил народу Рима и предан императору, – спокойным голосом произнес Корбулон, – оставьте меня, уберите мечи, – приказал генерал своим телохранителям.

– Арестовать, – выкрикнул Деций Север, дождался, когда преторианцы окружат Корбулона, и обращаясь к генералу с мрачной гримасой сообщил, – за предательство ты будешь казнён в Риме! Когда-то Рим ликовал твоим победам, но любовь Рима переменчива и скоро древние камни окропятся твоей кровью.

После этих слов все окружающее замерло, звуки на причале замолкли, только тихий шелест волн и плеск воды о корабли нарушал безмолвие. Тишину нарушил громкий возглас Анния: "Гней, почему ты не услышал моих предостережений!". Корбулон выхватил у ближайшего преторианца гладиус, мощными ударами убрал с дороги трёх легионеров и с криком: "Достоин!" бросился на меч, пронзая себе грудь.

Расталкивая преторианцев, впавших в оцепенение от самоубийства уважаемого легионами генерала, Деций Север, взбешённый нерасторопностью своих воинов, за невозможность исполнить приказ императора, поспешно проверил пульс генерала.

– Sit tibi terra levis. Пусть тебе земля будет легка. – Печально прошептал Деций Север, склоняюсь над телом Корбулона.

Минуты тишины затянулись, примирил поднялся, взглянул на своих воинов, покрутил головой в поисках человека, чей голос раздался, как предупреждение генералу. Деций Север увидел Анния, находящегося на расстоянии более десяти шагов и прокричал: "Схватить Винициана!" Анний ничего не оставалось, как спасаться бегством вместе со своими людьми.

Опасаясь власти Деция Севера, обладающего правом казнить любого человека, кто хотя бы попытается противостоять исполнению приказа императора, Анний скрывался в Коринфе, в доме гостеприимного грека. Любое ранение для бессмертного приводило к существенным потерям энергии, но Винициану грозило отсечение головы, что неумолимо приведет к окончанию существования бессмертного. В греческом доме нашел приют Аппий Венцин, римский изобретатель метательных машин, гордившийся своей усовершенствованной баллистой.

Размышляя о своей судьбе, Винициан много времени проводил в терме, одним из его желаний было возвращение к своему легиону, но приказ об аресте за предательство, мог поджидать в любой провинции империи. Разогрев тело теплым воздухом в тепидарии, Аннию захотелось прохлады, и он направился во фригидарий. Жаркое помещение – кальдарий, где любили попотеть некоторые гости хозяина дома, он обходил стороной. Винициан неспешно брёл по мозаичному полу термы, но неожиданно двое преторианцев быстрыми тенями выскочили из-за колонн и схватили его за руки, а Деций Север неожиданно появился во фригидарии.

– Винициан, ты будешь сейчас предан смерти! – Его крик эхом отразился от стен.

Деций Север стоял в двух шагах от Анния, но даже не подозревал о бессмертии этого существа. Примирил вытащил гладиус, на лице преторианцев появилась злобная гримаса. Деций выполнил быстрый шаг вперёд и в сторону, подпрыгнул и вонзил меч в шею Анния. Кровь из разорванной артерии зафонтанировала, ноги Винициана подогнулись и тело, не удерживаемое легионерами, рухнуло на мраморный пол. Деций нагнулся, чтобы вытащить меч, из казавшегося ему трупом, Винициана, подчиняясь команде, преторианцы взяли тело легата за руки и ноги и, аккуратно обходя лужу крови, швырнули остывающее тело в бассейн с холодной водой. Совершенное убийство не вызвало у преторианцев тени жалости, они преисполненные долга покинули термы.

Пропотевший Аппий заглянул во фригидарий, для наслаждения прохладой, но заметив в бассейне тело Анния, с кем общался накануне, бросился в холодную воду. Вода в бассейне, окрашенная кровью Винициана, бурлила, словно закипала, но по ощущениям Аппия оставалась прохладной. Венцин стоял на коленях в растерянности, не зная, как помочь Аннию. Изумленный Венцин не отходил от распластанного на мраморном полу, возле бассейна тела Винициана, крови из раны больше не вытекало. Дыра на месте ранения выровнялась, рассеченные сухожилия быстро срастались, вскоре, в том месте, куда был нанесен сокрушающий удар мечем, появилась тонкая, прозрачная пленка, отдаваемая синевой. Кровь на теле запеклась синеватыми разводами. Венцин смотрел, как на лице Винициана один лик сменяет другой, перевел взгляд на зарастающую рану, и не мог оторвать глаз от столь скорого возрождения. Тело Винициана содрогнулось от рвотных позывов, легат выплюнул из лёгких воду, глубоко со стоном вздохнул и сел на пол.

– О, милосердные боги, кто ты? – Потребовал ответа Аппий, – я не могу поверить увиденному. Ты сын непобедимого Юпитера?

– Боги вечного Рима сейчас ни причем, – слабым голосом поведал Винициан, – я, как и твои боги, бессмертный, наш орден Линия крови тысячелетия хранит этот мир.

– В своих мечтах я лелеял надежду на бессмертие, – неожиданно сообщил сокровенное Аппий.

Из-за колонны вышел невысокий смуглый раб в длинном темном хитоне. Аппий вздрогнул от неожиданности при появлении раба.

– Князь? – По удивленному голос Анния, чувствовалась возвращающаяся сила.

– Молчи, брат, – раб, оказавшийся князем ордена бессмертных, жестом приказал Аннию выслушать его.

– Князь, я не смог уберечь Корбулона, – Винициан не смотрел в глаза щуплому рабу, наделенному властью древнего ордена.

– Его дни уже были сочтены, – князь оставался беспристрастен, – наши устремления направлены на Флавия Веспасиана, он направляется на подавление восстания в Иудеи, но скоро мы сделаем из него императора Рима.

– Моя миссия завершена? – В словах Анния послышалась тревога.

– Брат, отринь жажду мести, возвращайся к своему легиону и выступай в Сирию, скоро Веспасиан получит широкие полномочия, – сообщил князь, – постарайся приблизиться к Веспасиану, повлияй на других легатов, чтобы они тоже поддержали генерала.

– Я исполню волю эрарха, – Анний покорно подчинился грядущему.

– Тебе понадобиться верный помощник, – князь указал рукой на Аппия, – почему бы нам не провести ритуал бессмертия и осуществить его сокровенное желание.

В руках князя блеснул пугио, короткий обоюдоострый кинжал с т-образной рукояткой богато украшенной серебряной инкрустацией, князь подошёл к стоящему Венцину, ловко перекинул клинок в другую руку и вонзил ему в грудь. Аппий захлебнувшись от дикой боли упал на мозаичный пол. Бессмертные не стали сталкивать тело в бассейн, они опустили в индивидуальную ванную, устроенную в полу фригидария, после завершения ритуала притащили тело Аппия в предбанник – аподитерий. Вскоре к Венцину вернулось сознание, но вместе с ним он ощущал нечто необычное, словно ему стали понятны законы мироздания, нарастающая сила и возможность бессмертного существования, вызвали в нем ликование. Князь поздравил его с приобщением к ордену бессмертных, но заметил, что трансформация может занять несколько дней. Дни тянулись очень медленно, но вскоре Винициан в сопровождении Аппия Венцина покинул Коринф, вернулся в порт Кенхреи, поднялся на борт своей актуарии, чтобы обратным маршрутом добраться до порта Капподокии и вернуться к своему легиону…

***

Многоликий лишь изредка покидал свои апартаменты, воспоминания различных периодов существования не оставляли его. Великий Магистр направился в библиотеку ордена, где были собраны не только древнейшие папирусы, но и современные издания. Листая страницы исторических книг, он обнаружил имя Анния Винициана, какое сам носил во времена первого века новой эры.

Вспоминая подавление Иудейского восстания, Многоликого взволновала мысль, что его действия в окружении Веспасиана, способствовали превращению римского полководца в императора. Князя и эрарха, чьи поручения он исправно исполнял уже не существовало, так как эти бессмертные присоединились ко многим другим сотням древнейших членов ордена, кто после потери надежды, возрастающей силы орден, счёл нужным прекратить свое пребывание в этом мире. Великий магистр вспомнил преданного Аппия Венцина, возжелавшего бессмертие и получившего его из рук князя, если бы он остался смертным, то достиг бы высот современной науки. Когда-то Аппий пытался вернуть его к жизни, но не представлял, как, но наблюдал за чередой сменяемых ликов на лице Анния. Эти лица Аппий сравнил с трагическими масками греческого театра, поэтому он позже назвал Многоликим, словно даровал знатный титул.

***

С раннего девства Аппий Венцин любил слушать истории своего деда о всесильных римских и греческих богах. Особенно увлекали его длинные повествования о подвигах героев, рожденных от богов и наделенных от рождения бессмертием, что внушало юному Аппию трепет. Достигнув совершеннолетия, Аппий обратил наконец-то внимание на катапульты – творения его деда и отца. Мощные машины были способны метать огромные валуны, сокрушающие крепостные стены и уносящие несколько вражеских жизней за один бросок.

Венцин часто следовал за своим отцом и дедом в далекие страны для испытания новейших изобретений или обучение легионеров премудростям применения осадных машин, где народы, очередные варвары, решили противостоять власти Рима. В одну из таких поездок, где его отец испытывал машину, выбрасывающую огромною стрелу, Аппий задумался о том, что неприятель когда-нибудь также применит против легионов Рима подобную технологию. Аппий почти физически ощутил, как валун, выпущенный из катапульты, разрывает его тело и в это мгновение в голову Венцина впервые пришла крамольная мысль: “Как стать бессмертным?”

В доме и во всех поездках по провинциям империи старого римского инженера сопровождал раб неопределенного возраста. Когда дед не загружал раба обязанностями, Аппий замечал некоторые странности в поведении этого человека. В свободное время раб подолгу смотрел на огонь или воду, устало задумывался и погружался в транс. Аппий решил расспросить раба о его странном поведении и тот поведал о своей духовной практике. Слова раба о том, что медитация позволяет приблизиться ему на шаг к богам, но для этого необходимо максимальное расслабление с одновременным освобождением сознания от повседневных проблем.

Вскоре Венцин приспособился к плавному расслаблению и глубокому медленному дыханию, погружение в собственное сознание поразило Аппия. Он сидел в тени дерева и представил себя на берегу бушующего моря, холодные брызги волн попали на его лоб, капли воды, соскользнувшие с лица на губы, оказались солоноватыми на вкус, усиливающийся ветер играл его волосами. Расслабленное тело молодого патриция воспарило над волнами с белыми завитками. Опытом удачной медитации он решил поделиться с рабом, тот молча посмотрел на юношу своими темными, ничего не выражающими, глазами, после заметил, что это только первая небольшая ступень безграничных возможностей человека. Раб прикоснулся указательным пальцем ко лбу юноши и в одно мгновение видения, что он пережил от самовнушения, повторились. Когда Венцин пришел в себя, то немедленно потребовал объяснений. Раб долго и неторопливо поведал Аппию возможности гипнотического влияния на человека и на животных с помощью тактильного, словесного стимулирования выбранного объекта подчинения. На обучение Венцина первым навыкам гипноза ушло около года, а через пять лет он уже вовсю использовал свое тайное оружие.

Однажды умение гипнотически влиять на людей спасло Аппию жизнь, двое злобных фракийских пирата напали на него в провинции Иллирик, когда Венцин в одиночку направлялся по Эгнациевой дороге в город Диррахий. Двое свирепых мужчин появились неожиданно и свалили Аппия с коня, но он мгновенно вскочил на ноги, несмотря на ушибы, нацелил гипнотическое воздействие на пиратов, чему обучил его старый раб. Фракийцы замерли в неудобных позах, сыпали проклятиями, но не могли сдвинуться с места, за это время Венцин полностью пришел в себя и отдал на этот раз вербальный приказ.

Со стороны казалось, фракийцы находятся абсолютно в нормальном состоянии, их глаза были открыты, но измененное сознание заставило их разойтись в стороны. Словно по команде мужчины бросились друг на друга и, хрипя от напряжения, принялись наносить друг другу удар за ударом. Венцин отказался от кулачного зрелища, вскочил на коня и умчался по своим делам, но за свою жизнь, на потеху или по необходимости Аппий умело применял гипноз, чтобы повлиять на человека и ввести его в измененное состояние сознания.

Чтобы приблизить себя к бессмертным богам, Аппий погружал себя в транс, но его мечте бессмертия суждено было свершиться по воле бессмертного Анния Винициана и князя ордена Линия крови. Венцин преданно служил Винициану, получившему прозвище Многоликий, на протяжении многих веков. Князья и Эрархи владели уникальным навыком влиять на людей по праву бессмертных, но возможность воздействовать на животных ускользала от Аппия. В начале восьмидесятых годов двадцатого столетия Венцин уже был князем и уважаемым ученым ордена, он поделился с Многоликим о недоступности ему этих знаний и тот без тени сомнения передал свои возможности, проведя телепатический ритуал передачи знаний. Суть метода оказалось в абстрагировании от внешнего мира с полным подчинением организма животного. Подчинение животных, веками прирученных человеком, не представляло для ученого трудностей, прошло несколько лет и Венцин продемонстрировал свои навыки на рыбах, змеях и насекомых, при его воздействии рыбы плавали концентрическими кругами, змеи сплетались в узлы, а насекомые объединялись в единый организм причудливой формы. В одной из бесед Многоликий поделился с ученым желанием сокрушить все живое на планете, но для этого нужен заряд, который человечество не смогло бы обезвредить. Ученый не долго размышлял над этой мечтой Многоликого и вскоре выдвинул идею заряда с гипнотическим управлением и биологической хронометрией.

***

Бессмертный отбросил рассуждения о перспективах изобретателя Римской империи, иначе бы он вернулся к мысли о грядущем распылении его плоти на фотоны, что тяготила его. Многоликий вернул книжный том на полку и покинул библиотеку.