Вообще следует сказать, что в роду Белого облака рождалось очень много драконов, особенно последнее время после исхода из Империи, так что среди моих сверстников почти половина были драконы, причём осознание их стало очень ранним, почти с самого рождения.

Так вот, пока дед не обращает на меня внимания, я решил даром времени не терять, а вместе с друзьями обследовать целый комплекс пещер, который находился где-то в горах Северного хребта. Об этих пещерах я прочитал в одной из книг, коих было великое множество в дедушкиной библиотеке. Раньше заняться поисками мешали занятия, теперь же я решил осуществить эту мечту.

Прекрасным летним утром, отойдя подальше от посёлка, мы с Васькой обратились, я, как старший усадил на спину Вовку, и мы полетели в сторону Северного хребта. Это было довольно далеко, так что добрались мы туда только к вечеру.

Место, где мы оказались, было совершенно диким, так что создавалось впечатление, что со дня творения здесь не вступала нога человека. Это была уютная горная долина, густо поросшая густым ельником. По её дну бежала маленькая, но очень бурная горная речка с ужасно холодной водой. Исток реки находился, по всей видимости, где-то в пещерах, которых здесь было видимо-невидимо.

У устья самой большой из пещер, это мы определили на глаз, мы разбили наш лагерь. Поставили походный шатёр, оборудовали кострище, натаскали дров – вот и весь лагерь. Поужинав, мы ещё долго сидели у костра, строили планы на завтра, просто болтали, шутили и от души хохотали над собственными шутками, в общем вели себя так, как обычно ведут себя мальчишки, когда они представлены сами себе.

Проспали мы долго, и, наверное, спали бы ещё, если бы к нам в лагерь, буквально с неба, не свалился дядя Яргуст. Нет, он, конечно, не свалился, а, достаточно плавно, опустился на поляну возле лагеря. Как только он обернулся, сразу же громко стал будить нас.

Мы проснулись и сразу же вылезли на улицу, где попали в объятия дяди. Самое интересное, что для Вовки и Васьки, он, действительно, был дядей, а я только считал его таковым, но всё равно любил не меньше, чем родные племянники. Что характерно – никакой ущербности по поводу родственных отношений с людьми, которых любил, я не испытывал.

– Дядя, ты пойдёшь с нами в пещеру? Ты, для этого прилетел? Что случилось? – посыпались вопросы с нашей стороны.

В ответ дядя Яргуст засмеялся и замахал руками, дескать, не все сразу.

– Погодите, погодите, не все сразу, – со смехом сказал дядя. – А, что, накормить гостя завтраком у вас не принято? Вот позавтракаем тогда и поговорим.

Мы, конечно устыдились, бросились разводить огонь и готовить завтрак. Дядя Яргуст присел на лежащее, на поляне бревно и с интересом наблюдал за нашими манипуляциями.

– Да, меня кто-нибудь просветит о том, как сюда попал Вовка, как вы его зовёте? Ну, Кувай и Васька понятно – драконы, а Вовка, насколько мне известно, никогда летать не умел. Неужели кто-то из вас привёз его на себе? – задумчиво проговорил дядя, ни к кому конкретно не обращаясь.

Я благоразумно помалкивал, ребята тоже не рвались отвечать, делая вид, что ужасно заняты. Дядя, видя, что ответа от нас не добиться, усмехнулся и начал говорить, ни к кому конкретно не обращаясь, как бы сам с собой.

– Я знавал одного дракона, который однажды захотел стать ездовым драконом, – с усмешкой говорил он. – Правда, это ему не удалось, и кончилось всё тем, что ему пришлось тогда заканчивать путь, держась за хвост крылатого демона.

Он опять рассмеялся, хотя я ни как не мог взять в толк, над чем он смеётся, хотя упоминание о самонадеянном драконе, явно было камнем брошенном в мой огород.

– Могу вам открыться, что тем драконом был я сам, – огорошил нас своим признанием дядя. – Ну, а тем демоном был сам господин Азар. Ладно, я был и остаюсь обычным драконом, и ездового дракона из меня не вышло, хотя я не теряю надежды. –

Он опять расхохотался, но в этот раз он смеялся не один – мы дружно присоединились к нему. Наконец завтрак был готов, и мы дружно принялись за еду.

– К сожалению, моя миссия вам вряд ли понравится, – сказал дядя, покончив с завтраком. – Я прилетел затем, что бы призвать Кувая – его время пришло. Господин Азар вызывает его к себе, так, что вашу экскурсию придётся прервать, но я надеюсь, что вам ещё удастся исполнить свои намерения. –

Известие о том, что дедушка Азар зовёт меня, вызвало у меня прилив великой радости – наконец-то сбываются мои мечты о великих приключениях и дальних путешествиях, по сравнению с которыми наша экскурсия в пещеры показалась мне детской забавой.

Но помимо радости, испытывал я и небольшое раздражение от того, что не удалось осуществить свой замысел с пещерами, да и за ребят было обидно – они-то совсем приуныли.

А ещё, у меня возникло и уже не отпускало чувство, что именно сейчас, в этот самый момент, происходит моё расставание с детством, что это переломный момент в жизни моей, когда можно вот так беззаботно сидеть у костра с друзьями и близкими людьми. Ещё будет множество путешествий и приключений, ещё впереди целая жизнь, но это утро у костра в уютном горном ущелье останется со мной навсегда. Пусть здесь не было приключений и опасностей, действительно, какие опасности могут быть в уютной дедовой вотчине, но скорей забудутся самые опасные приключения, чем эта экскурсия. Именно её я запомнил навсегда.

– Однако, мы всё же сможем осмотреть с вами хотя бы одну пещеру, если, конечно, мы не будем сидеть сиднем. Полетим отсюда мы только ночью – пора вам осваивать ночные полёты, продолжил дядя.

Мы быстро собрались, и вытянувшись в цепочку, направились к входу в ближайшую пещеру.

Пещера оказалась настолько красивой, что надолго захватила наше внимание, и мы, как зачарованные бродили по её обширным залам, которые, словно на конкурсе красоты, раскрывали свои прелести перед нашими восхищёнными взорами.

Мы так увлеклись, что совсем позабыли о времени и только возникшее внезапно очень сильное чувство голода, напомнило нам, что пора возвращаться. В лагерь мы вернулись, когда солнце уже пряталось за склон ближайшей горы. Сразу же занялись приготовлением ужина. Потом, поев, мы долго сидели, молча глядя на догорающий костёр. Спешить было некуда, вещи собраны, взлететь мы могли в считанные мгновения, и поэтому каждый из нас, включая и дядю, неосознанно желал продлить этот блаженный покой, который, Бог весть, мог никогда больше не повториться.

Не знаю, как другие, но я испытал в это время острое чувство потери. Потери чего-то такого, что невозможно описать словами, но потери чего-то крайне для меня важного, чего-то такого, чего мне не будет хватать всю мою оставшуюся жизнь.

Я вдруг остро понял, что хотя ждёт меня впереди ещё множество таких вот вечеров у костра, но никогда не повториться этот вечер, наполненный лёгкой грустью с горьковатым запахом дыма от догорающего костра. В это момент я окончательно понял, что так пахнет расставание с детством, и постарался запомнить этот запах навсегда.

– Нам пора, – сказал, наконец, дядя.

Я вздохнул, незаметно смахнул с глаз внезапно набежавшую слезу. Пора было лететь, и, хотя я очень любил полёты, сейчас мне лететь почему-то совсем не хотелось.

– Сегодня я буду ездовым драконом, – заявил дядя. – Мало того, я ещё буду и вьючным, так как заберу помимо Вовки и весь груз. –

Я попытался протестовать, но он заявил, что лететь придётся очень быстро, поэтому вы полетите налегке. Я не стал возражать, да это было и бесполезно.

Не прошло и трёх минут, как мы обернулись, Вовка с комфортом расположился на спине у дяди и мы взлетели. До этого, ночью я летал только перед экзаменом, но тогда я целиком и полностью был занят подготовкой к экзамену, и мне было не до впечатлений.

На этот раз, я ощутил все прелести ночного полёта. Первым взлетел дядя, с Вовкой на спине. Мы с Васькой взмыли в воздух следом, и полетели рядом, пристроившись в хвост дяди.

Было уже достаточно темно, и земля быстро исчезла из вида, растаяв во тьме. Зато небо как бы приблизилось, создавая впечатление, что ты летишь где-то в открытом космосе, едва не задевая своими крыльями звёзды.

Это было блаженство, слегка, ну самую малость, приправленное лёгкой, на самой границе восприятия, грустью. Грусть по прошедшему дню, по ясному пониманию, что и эта волшебная ночь когда-нибудь кончится и исчезнет там же где и прошедший день, где исчезает всё на свете, и лишь память выдёргивает из этого бездонного колодца фрагменты событий и чувств, что волновали нас когда-то.

Дядя летел очень быстро и мы, сначала с трудом поспевали за ним. Но постепенно втянувшись в ритм полёта, обрели какую-то лёгкость, такую, какая приходит в момент принятия какого-то жизненно важного решения, после принятия, которого нет пути назад, и остаётся стремиться всё вперёд и вперёд. Возникает необыкновенная лёгкость, когда всё кажется настолько естественным, что крылья без всяких усилий несут полностью расслабленное тело всё дальше и выше, и даже появляется, правда на миг, ощущение, что ты можешь задеть своими крыльями звёзды. Потом это ощущение пропадает, а ему на смену приходит непередаваемый восторг, который рвёт в клочья твои тело и сознание, и ты, уже неким звёздным скоплением несёшься, сам не ведая куда.

Вот что такое ночной полёт, который совершает молодой дракон, прощаясь с детством, когда запах догорающего костра смешивается с запахом сгорающих звёзд. В этот миг, а любой полёт лишь миг, ты всем своим существом ощущаешь, как маленький мальчик, что жил в тебе до сих пор, скромно уступает место стройному юноше, и от этого на душе одновременно и грустно и весело. Вот так я воспринял прощание с детством. Иди с миром, малыш. Мы дружно жили с тобой, и я никогда тебя не забуду. Здравствуй незнакомый юноша, у нас ещё будет время познакомиться с тобой, но я заранее рад тебе.

5.

Мы с Яргустом не спеша спускались с холма, когда нас остановил вооружённый патруль. Смеркалось, хотя освещение было достаточно, что бы мы смогли рассмотреть герб рода Белого облака. Значит, мы не опоздали, с облегчением подумал я. Яргуст вышел вперёд, и его тут же узнали. Послышались радостные возгласы. Нас окружило человек десять. Все они были в доспехах и при оружии – у кого мечи, у кого секиры, а у кого короткие копья с длинными узкими наконечниками. Все молодые, лет от силы шестнадцати, высокие и красивые, сейчас они были отмечены суровой сосредоточенностью, какую обычно придают доспехи и чувство близкой опасности, превращающие мальчишек в мужчин и воинов. Главным из десятка был молодой человек лет двадцати, которого все его молодые подчинённые слушались беспрекословно. Он не стал спрашивать Яргуста, кто с ним, ну, а я и не собирался раскрывать своё инкогнито.

Командир патруля выделил нам провожатым одного из своих воинов, что бы, как он объяснил, у нас не возникло задержек при встрече с другими патрулями.

Пока мы дошли до ворот усадьбы у Голубого озера, окончательно стемнело. По дороге наш провожающий вкратце рассказал нам, что Повелитель драконов послал сюда войска, с приказом привести в повиновение род Белого облака, и их прибытие ожидается со дня на день. Отсюда усиленные патрули. Мы имеем приказание, при встрече с вами без промедления доставить вас в усадьбу.

Ворота, по случаю позднего времени были закрыты. Наш проводник громко постучал и назвал только одно имя – Яргуст. Ворота тут же раскрылись, пропуская нас во двор. Мы попрощались с провожатым, который поспешил обратно к своим товарищам, и вошли в усадьбу.

Превратная стража сообщила нам, что нас ждут и предложили провожатого, однако Яргуст отказался, сказав, что и сам хорошо знает дорогу. Он быстро зашагал по направлению к главному зданию усадьбы, я же отстал – ноги почему-то стали как ватные. Это было легко понять – он возвращался домой, а я возвращался в детство. Увидев, что я отстаю, Яргуст удивлённо взглянул на меня, но потом всё понял и замедлил шаги.

Возвращаться в детство, если ты ещё молод, не составляет труда, а каково когда ты уже не молод. На меня опять навалился целый горный обвал чувств, грозя похоронить меня под своей тяжестью. Опять страх собственной неуместности и ненужности, боролся с набирающими силу чувствами родства и нужности, холодное равнодушие и сдержанность, так свойственные Мастерам, оказались лишь жалкой попыткой оправдать своё одиночество и не дать вырваться наружу потоку чувств, обретённому мной в детстве и тщательно сохраняемое в глубине души моей. И вот плотина, которая сдерживала напор чувств, что стремились вырваться из души моей, готова была вот-вот рухнуть, и только воля моя ещё удерживала её от полного обрушения, хотя через образовавшиеся трещины уже просачивались давно забытые чувства. Но пока, я сдерживал напор, хотя делать это было всё труднее.

Двор усадьбы, такой знакомый до каждого камня, был заставлен походными шатрами и палатками. Всюду горели костры, на которых, скорее всего, готовили ужин. Мужчины все с оружием, хотя доспехи были далеко не у всех, часть женщин, те, что помоложе, тоже вооружились. Короче двор выглядел как воинский лагерь, коим он, в сущности, и являлся. Как я потом узнал, здесь расположились беженцы из столицы, в основном бездетные. Женщины с детьми и старики были устроены в домах. Это было правильно, ведь эти люди, вполне осознано решили связать свою судьбу с родом Белого облака, и, хотя не являются членами рода по крови, по духу они свои. Впереди всех этих людей ожидала смертельная схватка, исход которой не знал никто.

Мы с Яргустом прошли к главному зданию усадьбы, пробираясь между шатрами и кострами. На нас глядели с интересом, но никто ничего не спросил. Поднявшись на крыльцо, которое за долгие годы не претерпело каких-либо изменений, мы вошли в холл, где было очень многолюдно и от того шумно. Ещё бы, весь холл заполняла детвора, примерно такого возраста, когда сидеть тихо просто невозможно. Женщины, находящиеся при малышах, совсем замучились, стараясь утихомирить своих подопечных.

С большим трудом мы пробрались через холл и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь было потише, хотя шум с низу был отчётливо слышан. Наконец, мы подошли к одной из дверей, Яргуст постучал и открыл её. В комнате было светло от множества горящих свечей, что создавало резкий контраст с полутёмным коридором.

Яргуст, войдя в комнату, громко объявил.

– Азар, Мастер Высокого Искусства, Владетель вотчины Сегурии, милостиво согласился помочь роду Белого облака, – торжественно произнёс он.

Я смутился – никогда не слышал свой титул в такой торжественной обстановке, да и не думал, что он звучит так пафосно. К смущению добавился новый всплеск чувств – плотина дала ещё одну трещину.

– Входи же, благородный Азар, – послышалось из комнаты.

Я, собрав в кулак всё своё мужество, на ватных ногах вошёл в комнату, в ту самую из которой уводили меня в новую жизнь много-много лет назад. Круг замкнулся – я снова здесь, изрядно постаревший, но к моему великому изумлению, внутренне всё тот же мальчишка, любящий мечтать о несбыточном. Многое из несбыточного я уже реализовал, многое находится в стадии воплощения, а я всё так же продолжаю мечтать и снова о несбыточном.

В комнате за большим круглым столом находились все старейшины рода, во главе с моим отцом, который и был главой рода Белого облака. При моём появлении все встали и поклонились мне, в знак своего ко мне уважения. Яргуст скромно стоял в сторонке, и на его лице было выражение удовольствия, какое испытывает человек, закончивший трудное и очень важное дело.

– Род Белого облака благодарит тебя, благородный Азар, за то, что ты снизошёл к нашей просьбе, и не отказал в своей помощи и поддержке своим родичам, – очень торжественно произнёс отец, внимательно, и, как то испуганно глядя на меня.

Я никогда не любил торжественных речей и всяческих официальных церемоний, и, хотя мой титул в Имперском табеле о рангах занимал промежуточное место между владетельным герцогом и удельным князем, требовал соблюдение этикета, я каждый раз пренебрегал этим. Поэтому я не стал дальше разыгрывать пустые церемонии – не было ни времени, ни желания.

– Давай без церемоний, отец, – просто сказал я. – Я сделал только то, что сделал. Основные трудности у нас будут завтра, и вот об этом нам сейчас стоит хорошенько подумать. А, что касается вашей просьбы, так на это я скажу так, что я буду только рад принять свой род в вотчине, хоть на время, хоть навсегда. –

После этих слов отец подошёл ко мне и крепко обнял меня. Это объятие окончательно разрушила плотину, что была воздвигнута в моей душе, и чувства бурным потоком хлынули из моей души, смывая остатки страхов и недоверия. Я снова стал своим.

Однако, предаваться чувствам не было времени – грозная опасность нависла над родом. У меня давно был готов в общих чертах план эвакуации рода, необходимо было только уточнить нынешнее состояние дел для внесения необходимых корректив.

Один из старейшин, то ли мой родной дядя, то ли двоюродный дядя, я совершенно не знал своих родственников, обрисовал мне состояние дел на данный момент, и добавил, что с минуты на минуту ждёт известий от драконов, посланных в разведку.

Общая картина выглядела так. Неделю назад, по приказу Властелина в усадьбу на Голубом озере было направлено многочисленное воинство, во главе с гвардией. Всего по данным разведки, численность войск составляла не менее тридцати тысяч человек, не считая обоза. Кроме того, и это мне больше всего не понравилось, с войском шло два десятка Мастеров, правда, среди них не было ни одного вотчинника, что вселяло надежду.

На второй день, по выходу из столицы произошёл бунт. Взбунтовалась гвардия, и большая её часть, оторвавшись от главных сил, быстрым маршем направилась к усадьбе, основное же войско, пока разобрались что к чему, потеряло целые сутки и сейчас находится в сутках пути отсюда. Части взбунтовавшейся гвардии, с которыми налажена связь, должны примкнуть к нам где-то на рассвете, а это около пяти тысяч отличных воинов. У нас же, на данный момент, вместе с ополчением наберётся от силы тысяч двенадцать. Итого, вмести с гвардией, мы можем выставить не больше семнадцати тысяч мечей.