7. Решения

На деревьях появилось первое золото: маленькие пятна на зеленом фоне, тонкие полосы среди по-прежнему летних ветвей. Одинокие листики, сменившие цвет, желтая проседь берез. Как будто стеснительная дань моде – и в то же время первый знак того, что приближается.

Задумавшись об этом, Женя ненадолго отвлеклась, перестала слушать своего собеседника. Это было не страшно и не важно, содержание речей Валеры легко угадывалось по его выражению лица.

– И потом она мне такая говорит: «Молодой человек!» – возмущался Валера, жестикулируя так активно, что тарелка с борщом оказалась в зоне риска. – Вроде как вежливо, да? Но ты бы слышала, как она это сказала! Молодой! Человек! Как будто я молокосос какой!

Женя растерянно кивала, подтверждая, что Валера вовсе не молокосос. А хоть он и молодой, и человек, а называть его так нельзя, потому что – просто нельзя. Точно. Мысли снова рвались в сторону от разговора, но на этот раз не к желтеющим деревьям и скорому торжеству осени, а к Валере.

Женя знала его дольше, чем не знала, – так бывает с одноклассниками, общение с которыми после школы не оборвалось. Теперь ей любопытно было вырвать из того далекого прошлого пухленького серьезного мальчика, сравнить его с раскрасневшимся молодым человеком, не признающим себя таковым, и разглядеть это любопытное «было – стало».

Жизнь наобещала Валере много. Он с первого класса попал в отличники, он был из тех детей, которые все схватывают на лету, не испытывают врожденной потребности бегать и визжать, а следовательно, не бесят учителей. Они на хорошем счету. Их награждают золотыми звездочками и красными флажками отличников. Их фамилию припоминают, когда нужен пример прилежного ученика.

Из кругленького мальчика, собравшего все золотые звездочки в младшей школе, Валера превратился в победителя всевозможных олимпиад в старшей. По закону жанра ему требовалось стать изгоем, ненавидящим физкультуру, однако такая судьба его миновала. В близких друзьях он не нуждался, но умел поладить с окружающими – особенно с теми, которые нуждались в чужих домашних заданиях и подсказках на экзамене. Так что Валеру никто не преследовал, на вечеринки и дни рождения его всегда приглашали. Что же до физкультуры, то ее Валера просто терпел, как досадный пережиток былых времен. Он дисциплинированно являлся на уроки и старался не страдать слишком уж демонстративно. Учитель физкультуры ставил ему зачеты, даже когда не следовало, потому что иначе в учительской был бы заклеван целой стаей тетушек, которые Валеру обожали. Отличник вырос высоким, немного нескладным и мягко, почти по-женски, красивым. Это лишь увеличило любовь к нему одиноких тетушек средних лет – впрочем, материнскую. Ровесницами Валера быстро был отправлен в категорию «План Б»: вроде и неплох, но все же что-то с ним не так.

Покидая школу, Валера был уверен, что понял правила этой жизни и ко всему готов. Вот только оказалось, что этого недостаточно, не до конца так точно. Он по-прежнему хорошо учился, оставался вежливым и старательным. Однако теперь его легко обходили те, кто был понаглее и пообаятельнее. Валера возмущался, но в основном перед мамой и друзьями. Вступить в открытый конфликт, пусть даже словесный, он не решался.

Женя сидела с ним за партой пять лет, потом, после школы, продолжила ненавязчивое общение – вот то, когда знакомого поздравляют с праздниками, но делами интересуются уже неискренне, надеясь услышать в ответ лишь пустое «все в порядке». А примерно год назад Валера снова наметился в ее жизни, причем даже не пунктиром. Он начал приглашать Женю на свидания, так же серьезно и обстоятельно, как он делал все на свете. Женя соглашалась. Во-первых, когда он прекращал ныть, с ним было весело и интересно. Во-вторых, среди бесконечной череды дел все равно не оставалось времени на поиск кого-то другого. Почему не Валера, в конце концов?

Сам Валера решил прервать цепочку размышлений о нем требовательным вопросом:

– Ты представляешь?!

А вот это уже была опасная ситуация. Жене явно полагалось отреагировать на очередную его жалобу, которую она благополучно прослушала. Переспрашивать было рискованно, и она предпочла нейтральный вариант:

– Да вообще!

– Поэтому я и считаю, что на пенсию нужно уходить сразу же, как только возраст требует. Хочешь не хочешь – не важно, старость нужно признавать, иначе много кому придется мучаться так, как мучаюсь я… Стоит эта швабра и смотрит на меня, как на грязь, хотя я был прав!

– Ты идешь по второму кругу, – мягко заметила Женя.

– Да, извини… А что у тебя? Ты какая-то мрачная сегодня.

– Уставшая просто. И я отказалась от проекта в Сочи. Алина все не отставала, подала заявку от моего имени – и меня пригласили. Пришлось отказываться от реального предложения… Мне от этого только хуже. Людей, которые отказываются, всегда запоминают не в лучшем свете.

Женя надеялась, что он поймет. Она не была уверена, что готова говорить об этом, упущенная возможность по-прежнему отзывалась в груди ноющей болью. Но, может, если обсудить это, станет легче?

Вот только Валера не был впечатлен.

– Сочи – это та ботва, где с фотками?

– Да, можно и так сказать… Сильно упрощенно.

– Нашла, о чем расстраиваться! – фыркнул он. – Какая разница, где тебе эти букеты собирать… или что ты там делаешь?

– Оформляю площадки для фотосессий.

– Примерно то же самое, но в большем масштабе. Я не говорю, что это не прикольно, – это очень прикольно. Но это не работа. Ты бы лучше подумала о том, чтобы вернуться в универ… Ты же в последний момент все бросила!

– Ты прекрасно знаешь, почему я бросила, – холодно напомнила Женя.

– Да, и я тебя не виню! Но сколько лет уже прошло, все наладилось… Почему бы не вернуться к этому? Почему бы не закончить, не получить диплом? Юрист – вот это профессия!

– Я бы не сказала, что все закончилось. Участие Кости в этом конкурсе требует помощи, мне сейчас весь график вокруг этого шоу приходится строить…

– И вот опять Костя, – закатил глаза Валера. – Тогда источником проблем был Костя, сейчас Костя… Он ведь тебе вообще никто!

– Он мне брат.

– Но ведь не настоящий! Думаю, он понимает это лучше, чем ты. Сейчас он в тебе нуждается, потому и ведет себя смирно. А через два года он станет самостоятельным – как он тогда запоет? Назовет тебя сестрой или не нужно будет? Он будет впечатлен твоими жертвами или скажет, что ты сама хотела это сделать, он тебя не заставлял? И будет прав, кстати.

Нужно было спорить с ним, доказывать, что все на самом деле по-другому, а у Жени просто не было сил. Она слишком устала за последние дни – и она не была уверена, что Валера не прав. С Костей ведь не поймешь… Вроде как он осознает, что она делает ему одолжение. Но порой в его голосе звенят повелительные нотки, и сложно определить, эгоизм это или типичная подростковая дурость.

Валера же, вдохновленный ее молчанием, продолжал вещать:

– Я понимаю, что ты занята, – но ты всегда занята, а время проходит! Через два года тебе будет уже двадцать восемь, поздновато начинать что-то. Да и снова тебе станет не до того, потому что Костя наверняка затеет борьбу за наследство вашей матери. Сама подумай: тебе разве не удобней было бы вступать в эту борьбу квалифицированным юристом?

– Нет еще никакой борьбы…

– Когда начнется, готовиться к ней станет поздно!

– Я в любом случае не займусь этим прямо сейчас, правда? Возможно, ты прав во всем, торжественно обещаю подумать об этом.

– Ты просто сворачиваешь тему, – укоризненно заметил Валера. – А сложные решения лучше не откладывать, проще они от этого не станут!

– Я понимаю, просто… Мне нужно больше времени. Сейчас действительно много навалилось.

– То, что ты работаешь шофером для своего младшего брата?

– Это как раз несложно. Там другое вылазит… Сегодня я встречаюсь с Емельяном Серебряковым.

– Кого-то в этой жизни еще называют Емельяном?

– Возможно, он сам так назвался, в шоу-бизнесе любят выпендриваться, – усмехнулась Женя. – И это довольно мутный тип.

Когда у Кости получилось пройти отбор, она сразу готовилась к тому, что просто не будет. Это уже было не мероприятие уровня школы, в котором борьба идет за цветастый диплом без рамочки. Костя вышел на национальный уровень, его голос слышали во всех уголках страны. Женя прекрасно понимала, что рано или поздно это привлечет к нему внимание. Она надеялась на поздно. Получилось рано.

Первым, кто решил заняться Костей, оказался тот самый Серебряков. Сам Костя от него тогда отшутился и решил, что история закрыта хотя бы на время. Но агент оказался не из тех, кто легко отступает. Он связался с Женей, затребовал встречу, и проще было один раз с ним поговорить, чем до конца конкурса прятаться по углам.

Женя взглянула на часы и тяжело вздохнула.

– Он будет здесь минут через десять. Я назначила встречу в этом кафе.

Валера, не ожидавший от нее такого коварства, поперхнулся остывшим борщом.

– Что?! Почему ты меня не предупредила?!

– Предупреждаю сейчас.

– Женя!

– От тебя ничего не требуется, – примирительно сказала она. – Просто сидеть здесь и вроде как быть поддержкой. Послушай, я про этого Серебрякова узнавала… Он действительно нехороший человек. Я не позволю Косте с ним работать, и он должен понять это уже сейчас. Поэтому я встречаюсь с ним в общественном месте – и мне было бы проще, если бы ты остался рядом.

– Женя, ты знаешь, как я отношусь к конфликтам!

– Так тебя же никто не просит участвовать! Просто сиди и сурово молчи.

Вот только Валера доверенную ему роль защитника не оценил. Сообразив, что до прибытия «нехорошего человека» остались считаные минуты, он поспешно поднялся, позабыв об остатках борща и котлете. Он собирался торопливо, хмурился, стараясь не смотреть на свою спутницу. А у Жени даже не было сил злиться, ситуация получалась нелепо смешная.

– Мы еще обсудим это, – бросил на прощание Валера. – В другой обстановке! У меня нет времени ждать счет, заплати за меня, пожалуйста, я потом верну.

– Ага.

– И не нужно делать вид, что это я виноват!

– Беги быстрее, а то будет неловко, – посоветовала Женя.

– Я вовсе не бегу, я просто… Ай, ладно, потом!

Мир не желал упрощать Валере задачу. Куртка зацепилась за стул, едва не утянув его за собой, официантка будто специально бросилась под ноги, а покинутый борщ все же успел плеснуться на рукав белой рубашки. Валера издал горестный стон, но не задержался, очень скоро Женя через окно наблюдала, как он быстрым шагом переходит дорогу – на ту сторону улицы, где ему ничего не было нужно, будто запутывая след.

Если бы Костя узнал об этом, он потребовал бы бросить бойфренда – как неоправдавшего надежды и доверие. Женя сомневалась, что такое вообще возможно, потому что парой они с Валерой себя вроде как никогда не называли. Но вели себя как пара. Никакие дети не творят глупостей, равных глупостям взрослых.

У хаотичного побега Валеры нашелся один несомненный плюс: он развлек Женю, заглушил мрачные мысли, – и Серебрякова она встречала уже спокойной. Это было к лучшему, агент оказался не таким безобидно забавным, как она надеялась. Костя описал его как «пожеванного дядьку». Женя же обращала внимание на совсем другие черты.

Емельян Серебряков был рослым и очевидно сильным, возраст разве что расчертил его лицо морщинами, но не ослабил и даже не приблизил к немощи. Стоило догадаться, что описание шестнадцатилетнего подростка будет неточным… Серебряков двигался уверенно, а на мир смотрел так, будто все ему должны, и никакая дружелюбная улыбка не могла замаскировать это.

За столик Жени он опустился, не дожидаясь приглашения, заговорил первым, не давая ей и слова произнести. Рассказывал об опасностях шоу-бизнеса для несовершеннолетних – так, будто сам он не был одной из них. Хвалил Костю. Обещал золотые горы и полную поддержку в освоении этих гор. Намекал, как Жене повезло вытащить живой лотерейный билет, который будет содержать ее всю жизнь. Любые ее сомнения Серебряков старался похоронить под внушительными горами информации.

Он наверняка верил, что идеально вписался в образ благодетеля, спасающего двух сироток. Жене он напоминал тех мошенников, которые за сумасшедшие деньги продают доверчивым пенсионерам плед из шерсти ламы.

– Естественно, сейчас мы ничего не подпишем, у конкурса довольно строгие условия, – завершил свою пламенную речь Серебряков. – Но я верю людям и считаю, что, если мы с вами договоримся, мне не о чем беспокоиться – и вам тоже. Ну так что? Мы же договоримся, Евгения?

Чувствовалось, что он готов был принять только положительный ответ и давить на Женю до тех пор, пока не услышит его. Женя же наблюдала за ним с невозмутимостью удава, прекрасно зная, что под ее взглядом становится неуютно.

– Что за история с Митей Балашовым была? – все с той же загадочной полуулыбкой поинтересовалась Женя.

– Простите, не понял…

– Думаю, все вы прекрасно поняли. Такое не забывается.

Серебряков по-прежнему продолжал улыбаться, да Женя и не ожидала, что он выдаст свои истинные чувства так легко. Но взгляд, направленный на нее, стал колючим – похоже, она задела нужную струну.

– Рад, что заинтересовал вас достаточно, чтобы вы занялись поиском информации обо мне в интернете, – наконец выдал он. – Хотя печально, что вам запомнилось именно это. История с Митей Балашовым была удручающей, но недолгой. Вы должны знать об этом.

– А еще она была не единственной. Об этом мне тоже известно.

Первые обвинения против Емельяна Серебрякова появились несколько лет назад. С ними выступил один из его подопечных – парень, едва достигший совершеннолетия. Но здесь это «едва» не имело значения, ему успело исполниться восемнадцать, поэтому скандал получился не слишком громким. Серебрякова обвиняли в сексуальных домогательствах, однако не в педофилии. Да и эти обвинения очень быстро затихли, тот самый Митя Балашов отступил, просто исчез из шоу-бизнеса – но, как выведали вездесущие журналисты, жить стал куда богаче.

Он был первым, однако не единственным. Не все артисты, работающие с Серебряковым, выступали с обвинениями, и все равно обвинения звучали – теперь уже в основном от несовершеннолетних. До суда дело ни разу не дошло, но ни один из артистов не опроверг свои слова официально и не извинился.

Так что никакого наказания по закону Серебряков не получил и продолжал работать, и все же определенная репутация тянулась за ним черным облаком, и не нужно было нанимать частных детективов, чтобы докопаться до этих сплетен.

– Вы ведь понимаете, что это неправда? – спросил Серебряков. – Было бы правдой, я бы уже сидел!

Женя действительно не была уверена, что обвинения справедливы. Оставался еще шанс, что юные артисты, осознав, что успех им не светит, хотели сменить карьеру с финансовой «подушкой безопасности». Поэтому Женя не спешила с выводами до личной встречи.

Однако теперь она сидела напротив Серебрякова, смотрела ему в глаза, и у нее мурашки шли по коже. Интуиция – это не доказательство вины, даже не повод для скандала. И все же своим инстинктам Женя доверяла и чувствовала: оставлять Костю наедине с этим человеком ни в коем случае нельзя.

Жаль только, что сам Серебряков не спешил признавать это.

– С каждым человеком в нашей профессии связан минимум один скандал, это нормально, – заявил он. – И чем выше ты поднимаешься, тем больше грязи к тебе липнет. В принципе, можно рассматривать шоу-бизнес как гору с грязевыми дорогами – и это будет правдой.

– А если я найду тех людей, которые выдвигали против вас обвинения, и поговорю с ними, они признают себя грязью?

– Конечно же нет. Но вы лучше спросите, приняли ли они от меня деньги – и замолчали ли после этого. Видите? Оскорбленная гордость замолкает, если набит кошелек. Разве это не доказывает, что только деньги им и были нужны? Послушайте, против меня выдвигали обвинения и парни, и девушки, а так же не бывает! Я или гей, или нет. Я что, за всеми подряд бегаю?

– Судя по обвинениям, за теми, кто выглядит подростком, – невозмутимо сказала Женя.

– Ай, перестаньте. Просто ушлые родители сообразили, что такие скандалы мне совсем уж невыгодны, и пользовались вовсю. Но доказательств никогда не было… Так что какой смысл говорить об этом? Не позволяйте этим бредням сломать карьеру Кости! Я могу помочь ему так, как никто другой.

– Спасибо большое, мы подумаем об этом.

И вроде как прозвучало достаточно вежливо, однако истинный смысл Серебряков понял без труда. Женя уже сейчас давала ему понять, что никакого сотрудничества не будет. Потому что, несмотря на все свои улыбочки и рассуждения, он легко злился из-за тех обвинений, он едва сдерживался.

Что-то произошло между ним и теми детьми. И если их родители решили, что все исправляется деньгами, – пожалуйста. Но Женя зарабатывать таким способом не собиралась.

– Вы допускаете серьезную ошибку, – заметил Серебряков. – Есть решения, которые ломают жизнь. Не поступайте так со своим братом.

– Я же сказала, мы подумаем.

– Я прекрасно знаю, что вы сказали.

– Если Костя захочет работать с вами, я его не удержу, – пожала плечами Женя. – Давайте остановимся на этом.

И оба они знали, что Костя не захочет, потому что не захотел с самого начала. Женя надеялась, что это последняя их встреча с продюсером. Мало, что ли, подростков на том же шоу талантов? Однако Серебряков, уходя, на секунду остановился и бросил через плечо:

– Еще увидимся, Евгения. Думаю, очень скоро.

Загрузка...