Вспомним песню «Памяти Виктора Цоя». Её автор – Игорь Тальков, поэт и композитор, кумир молодёжи, убитый при так умышленно и не открытых обстоятельствах. Вспомним слова, которые можно отнести не только к Виктору Цою, не только к самому автору стихотворения Игорю Талькову, но и к самым выдающимся поэтам в летописи России – к Пушкину и Лермонтову, к Есенину и Маяковскому, ко многим поэтам есенинского круга и к Николаю Рубцову…
Вот эти слова. Вдумайтесь в них…
Они уходят, выполнив заданье,
Их отзывают высшие миры.
Неведомые нашему сознанью,
По правилам космической игры.
Они уходят, не допев куплета,
Когда в их честь оркестр играет туш.
Актёры, музыканты и поэты
Целители уставших наших душ.
Вдумались?! А теперь давайте хотя бы кратко посмотрим, кто из поэтов и как погиб…
Солнце Русской Поэзии – Александр Сергеевич Пушкин – убит в результате заговора тёмных сил, убит французским киллером, одетым в броню, убит при обстоятельствах, прикрытых удобным в ту пору наименованием «дуэль».
Об этом мы подробно поговорим в предлагаемой книге.
Верный последователь Пушкина – Михаил Юрьевич Лермонтов – поэт, который, по словам Государя Императора Николая I, «мог заменить нам Пушкина», убит ещё более коварно, без всякой дуэли, киллером, уже не залётным, а доморощенным – Николаем Соломоновичем Мартыновым, «Соломоновым сыном», как называл его Лермонтов, на склонах горы Машук. Никто не слышал объяснений Лермонтова и Мартынова, никто не слышал вызова на дуэль, да и о предстоящей дуэли Лермонтов никому не говорил. На Машук же отправился после обеда, без оружия, поехал, как тогда показалось очевидцам – тем, кто был в тот день рядом с поэтом, – по приглашению Мартынова. Зачем? Для примирения после небольшой ссоры или по приглашению на дружескую пирушку – это неизвестно.
Ведь до убийства вообще речи нигде о предстоящей дуэли не было. Это уже потом мнимые секунданты, покрывающие преступления, выдумывали каждый своё, поскольку договориться не могли – находились-то на гауптвахте. Некоторые записочки сохранились. Там и поучали друг друга, как рассказывать о якобы происшедшей дуэли.
Откуда же известно о дуэли? Лермонтова «надменные потомки, известной подлостью прославленных отцов», заставили замолчать навеки. Ну а придумана дуэль, причём в разных вариациях, этими самыми потомками-подонками, которые все были либо явными врагами Михаила Юрьевича, либо врагами тайными. Причём и те и другие были завистниками, а первым из них бездарь-графоман Мартынов, что-то рифмующий, но не стихи… Словом, говоря языком нынешним, собралась организованная преступная группировка и совершила убийство по сговору… А потом, когда придумала эта группировка дуэль, члены её никак договориться не могли, кто и чьим был секундантом. Тоже существуют разные варианты.
Но до нас дошло очень важное замечание сослуживца Лермонтова, хорошо знавшего или по фактам точно предположившего, что случилось 15 июля 1841 года на Машуке, замечание отважного офицера и первейшего дуэлянта Руфина Дорохова: «Дуэли не было – было убийство».
Обо всём этом подробно говорим в книге, в главах, посвящённых Лермонтову, его грандиозному таланту, его мужеству, отваге, его поэзии, его пророчествам и его убийству доморощенными сановными уголовниками.
До сей поры идут споры, как повесился, да и повесился ли Сергей Александрович Есенин, каким образом он мог совершить самоубийство в невозможных для этого действа условиях. Немало публикаций, немало домыслов, немало фактов, несогласующихся между собой. И совершенно ясные мотивы убийства со стороны уголовников, прорвавшихся к управлению страной и пытавшихся сорвать социалистическое строительство любыми путями, в том числе и физическим уничтожением выдающихся русских деятелей литературы. Но об этом – в будущих книгах.
Наконец, поэт-трибун Владимир Маяковский, взывавший:
Встретить я хочу свой смертный час
Так, как встретил смерть товарищ Нетте…
Помните это стихотворение – «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»?
Я недаром вздрогнул.
Не загробный вздор.
В порт,
горящий,
как расплавленное лето,
разворачивался
и входил
товарищ «Теодор
Нетте».
И момент гибели дипкурьера Нетте…
(…) Будто навек
за собой
из битвы коридоровой
тянешь след героя,
светел и кровав.
(…)
Мы идём
сквозь револьверный лай,
чтобы,
умирая,
воплотиться
в пароходы,
в строчки
и в другие долгие дела.
И заключение:
Мне бы жить и жить,
сквозь годы мчась.
Но в конце хочу –
других желаний нету –
встретить я хочу
мой смертный час
так,
как встретил смерть
товарищ Нетте.
В годы советской власти полагалось знать обо всём этом так, как было предписано ещё во времена гибели Сергея Есенина (1825 г.) и Владимира Маяковского (1930 г.). В учебниках – Есенин повесился в гостинице «Англетер», а Маяковский застрелился в Москве, и тело было стремительно кремировано. Для чего спешка? Да чтобы не было даже попыток разобраться в странном самоубийстве жизнерадостного человека и настоящего борца.
Оценивая значение Есенина и Маяковского, Евгений Евтушенко в стихотворении «Письмо Есенину» восклицал:
…Что сволочей хватает – не беда.
Нет Ленина. Вот это очень тяжко,
И тяжко то, что нет ещё тебя
И твоего соперника – горлана.
Я Вам, конечно, не судья,
Но всё-таки ушли Вы очень рано…
Да, в советский период навязывалось мнение, что сами ушли, сами. И конечно, публикации об убийствах появиться вплоть до второй половины восьмидесятых не могли.
Вслед за Есениным и Маяковским стали стремительно уходить из жизни поэты есенинского круга.
Сергей Клычков 8 октября 1937 года «по ложному обвинению» приговорён к смертной казни и в тот же день расстрелян.
Николай Алексеевич Клюев 13 октября 1937 года был приговорён на заседании тройки управления НКВД Новосибирской области к расстрелу «по делу о никогда не существовавшей “кадетско-монархической повстанческой организации “Союз спасения России”» и в конце октября расстрелян.
В 1937 году был арестован певец русской природы, певец русской деревни Пётр Орешин, и в начале 1938 года расстрелян.
Поэт Александр Ширяевец (настоящее имя Александр Васильевич Абрамов), по словам Станислава Куняева, яркий представитель новокрестьянских поэтов, или «поэтов русского Возрождения», постоянно подчёркивал в своих произведениях своё несогласие с современностью, своё неприятие к фабричной, «считающейся с Карлом Марксом, Руси», и любовь к Руси деревенской, земледельческой. Он утверждал:
Никогда старина не загаснет:
Слишком русское сердце моё…
Позабуду ли песни на Клязьме!
Как я мчался с тяжёлым копьём…
Вечевые прибойные клики!
Ветер Волхова вздул паруса!
То палач я, то нищий калика,
То с булатом в разбойных лесах…
Не припомню, какого я роду,
Своего я не помню села…
Ускакал я в бывалые годы,
Старь родная меня занесла.
В 1924 году его «ушли из жизни».
Не допел свои куплеты и Павел Васильев, по словам Сергея Клычкова, родоначальник «героического периода» в русской литературе «эпохи побеждающего в человеческой душе коммунизма».
Его земной путь оборвался в 1937 году, на 28-м году жизни… 15 июля он был приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу по обвинению в принадлежности к «террористической группе», якобы готовившей покушение на Сталина. Расстрелян в Лефортовской тюрьме 16 июля 1937 года…
Все уничтоженные поэты были впоследствии реабилитированы. Ну а кем они были уничтожены – тут разговор особый. Бессовестные заявления бессовестных лжецов о том, что поэты стали якобы «жертвами сталинских репрессий», смешны, если не сказать – преступны. Об этом не устают писать честные исследователи прошлого, но их никто не слышит.
Автор книги: «Пятая колонна» А. Н. Игнатьев пишет:
«Деятельность Сталина оценили недобитые им троцкисты. Прошло уже много лет после его смерти, но и они, а точнее их внуки, до сих пор не могут понять, как это он, Сталин, поставленный ими же во главе партии, сумел отнять у них власть над Россией. И не просто отнять, а и наказать за её разгром, за море человеческой крови, пролитой русским народом. Сталин еще тогда, в 1937–1938 годах, устроил над троцкистами своего рода “Нюрнбергский процесс”».
Загадочной является и гибель замечательного русского поэта Николая Рубцова. Тоже известны одни глупейшие выдумки. Дошли до того, что заявляли, будто любовница по пьяни подушкой задушила. Пьянство приписывали в той или иной мере всем, кого хотели опорочить за выдающийся талант, пугавший слуг тёмных сил. Убили. И нет человека, создававшего проблемы для воинствующих русофобов. Убили Пушкина – и нет проблем. Убили Лермонтова, обличившего убийц Пушкина, – и нет проблем, убили Есенина, певца русской природы, русской деревни обличающего мерзавцев в своей «Стране негодяев», – и нет проблем. Убили Маяковского, разобравшегося в том, кто есть кто в деле революции, – и снова нет проблем. Убили талантливых поэтов есенинского круга – и вот уже открыта дорога бездарности, взывавшей как Джек Алтаузен:
Я предлагаю Минина расплавить…
Пожарского. Зачем им пьедестал?
Довольно нам двух лавочников славить,
Их за прилавками Октябрь застал.
Случайно им мы не свернули шею.
Я знаю: это было бы под стать.
Подумаешь – они спасли Расею!
А может, лучше было б не спасать?
Убили Николая Рубцова с его великолепными стихами о России, и снова повалила серость графоманская, несколько сдерживаемая, правда, столь ненавидимыми бездарями худсоветами.
Убили Талькова – и открылась дорога всякому мусору, наподобие – «ты целуй меня везде – восемнадцать мне уже» или «вот такая вот зараза, девушка моей мечты…»
Но об этом ещё поговорим…
Снова вспомним стихотворение Игоря Талькова, ставшее популярной песней…
Поэты не рождаются случайно,
Они летят на землю с высоты.
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты.
Глаза таких божественных посланцев
Всегда печальны и верны мечте.
И в хаосе проблем их души вечно светят тем
Мирам, что заблудились в темноте.
Если обратимся к духовному назначению Пушкина и Лермонтова, то вышесказанное Игорем Тальковым более чем подходит именно к ним. Они пришли на Русскую землю Промыслом Божьим и принесли нам свет правды, свет истины, без которого легко заблудиться в темноте. И враги рода человеческого сделали всё возможное, чтобы погасить эти Божественные светильники. Но эта задача не под силу нелюдям…
Игорь Тальков верно заметил:
В лесах их песни птицы допевают,
В полях для них цветы венки совьют.
Они уходят вдаль, но никогда не умирают,
И в песнях, и в стихах своих живут…
Да, действительно, и Александр Сергеевич Пушкин, и Михаил Юрьевич Лермонтов жили, живут и будут в своих бессмертных произведениях жить вечно.