Грейс расхаживала по роскошной комнате, которую показал ей Эрик, ее мысли все время возвращались к увиденному в подвале. Она очень хотела позвонить Мишелю, но обнаружила, что ее телефон не ловил сеть на этом далеком острове. Она подумала, что, возможно, это было устроено специально – Балкри Тэннос явно не желал, чтобы его гости имели связь с внешним миром. А Хэлис?
Она подумала, и уже не первый раз, что действительно ничего не знает об этом человеке.
Он красив, харизматичен, и его уверенность граничит с заносчивостью. Когда он рядом, ее сердце замирает.
Она вздохнула полной грудью и попыталась успокоиться.
Однажды она уже испытала на своей шкуре, как богатство и власть изменили человека до неузнаваемости. С виду очаровательный, как Хэлис, но на самом деле эгоистичный и жестокий. Станет ли Хэлис таким же, как ее бывший муж?
И почему, запаниковала Грейс, она думала сейчас о Хэлисе и о своем бывшем муже в одном контексте? Хэлис – ее клиент, не более.
Грейс медленно села и взяла в руки блокнот. Она будет делать записи, и это задание, эта работа будет для нее такой же обычной, как все остальные. Она не станет думать о том, как Хэлис выглядит в своих плавках, об идеальных линиях его плеч и груди. Она забудет о том, как он рассмешил ее, согрел сердце, сделав этим практически невозможное. И уж точно она не будет гадать, станет ли он таким, как его отец или как ее бывший муж, испорченный силой и богатством. Это не имело значения. Через несколько дней она покинет этот ужасный остров и его владельца.
Грейс Тернер. Хэлис рассматривал маленькую белую визитку, которую она дала ему. На ней были указаны лишь ее квалификация, название компании, в которой она работала, и номер ее телефона. Он покачал визитку на костяшках пальцев, схватил ее, когда она стала падать, и затем неосознанно приложил к губам, как будто мог уловить запах Грейс на этой маленькой бумажке.
Грейс Тернер заинтриговала его по разным причинам. Конечно же в первую очередь его поразила ее внешность – она была женщиной необычайной красоты. Возможно, даже немного необычной – медовая блондинка с карими, шоколадного цвета глазами – интересное и притягательное сочетание. Густые темные ресницы, которые опускались слишком часто, чтобы спрятать эмоции, которые, как он думал, отражались в ее глазах.
А ее фигура… плавные изгибы и длинные ноги, и все это скрыто под деловой одеждой, которая явно была предназначена для создания профессионального эффекта, но на деле выглядела не менее привлекательно. Хэлис никогда не видел, чтобы белая шелковая блузка и юбка-карандаш в мелкую клетку выглядели так сексуально. Но в то же время, несмотря на высоченные каблуки, ему казалось, что выглядеть сексуально не было ее целью. Она была такой же колючей, как морской еж, и слова «не трогать» как будто были написаны на ее лбу.
Грейс определенно была женщиной-загадкой. Он чувствовал ее напряжение – как будто сжали спираль – и даже ее страх. Что-то связанное с этим островом – связанное с ним самим – тревожило ее. В принципе, он не мог ее винить. Со стороны остров Алаха выглядел как тюрьма. И он был для нее незнакомцем, сыном человека, чьи безжалостные деяния были известны всем. Но даже если так, он не думал, что ее страх был связан только с ним, здесь было нечто другое, нечто более важное. Хэлис подозревал, что она находится в плену этого «нечто» уже долгое время.
Или же он просто проецировал свои собственные эмоции на эту загадочную и пленительную женщину? Потому что он узнал свой собственный страх. Он ненавидел возвращаться на Алаху, ненавидел воспоминания, которые всплывали на поверхность ума, как тина на поверхность пруда.
– Привыкай к этому, Хэлис. Вот так это и делается.
– Не оставляй меня здесь, Хэлис.
– Я вернусь… я обещаю.
Он резко встал со стула и принялся нервно бродить по кабинету. В течение пятнадцати лет он решительно гнал от себя эти голоса, и вот сейчас они вернулись, насмехаясь над ним и мучая его с того самого момента, как он ступил на берег этого несчастного острова. Несмотря на тактичное замечание Эрика о том, что Хэлису следует разобраться с делами отца в каждом городе, где были его офисы, он отказался.
Однажды он уже сбежал. И не собирался делать это вновь.
По крайней мере, загадочная и привлекательная Грейс Тернер помогла ему отвлечься от агонии его собственных мыслей.
– Хэлис?
Он поднял глаза и увидел Эрика, стоящего в дверном проеме.
– Ужин подан.
– Спасибо. – Хэлис опустил визитку Грейс во внутренний карман темно-серого спортивного пиджака.
Он почувствовал приятный трепет ожидания при мысли о том, что увидит очаровательную госпожу Тернер снова, и уверенно прогнал темные мысли раз и навсегда. Он уже давно решил, что нет смысла оглядываться в прошлое. Он дал указание, чтобы ужин накрыли во внутреннем дворике, и тесное, интимное пространство осветилось фонариком, с которым Хэлис подошел к столу. Грейс еще не пришла, и он взял на себя смелость наполнить оба бокала. Как только он сделал это, послышался стук ее каблучков, и он почувствовал легкое волнение при ее приближении. Улыбаясь, он повернулся:
– Госпожа Тернер.
– Если вы настаиваете, чтобы я называла вас Хэлис, тогда вы должны называть меня Грейс.
– Спасибо… Грейс.
Она ступила во внутренний дворик, попав в мерцающий свет фонарика и отбрасывая призрачную тень. Грейс выглядела великолепно. Она переоделась в простое платье-футляр из темно-коричневого шелка. На другой женщине такое платье смотрелось бы как бумажный мешок, но на теле Грейс оно обтягивало все изгибы и мерцало при движении. Хэлис подумал, что она сделала такой выбор из-за предполагаемой сдержанности наряда, и то, что она и не предполагала, как сногсшибательно в нем смотрится, только добавляло ей очарования. Он осознал, что пялится на нее, и протянул руку к одному из бокалов на столе:
– Вина?
Сомневаясь, она напряглась на долю секунды, прежде чем вытянуть свою тонкую руку.
– Спасибо.
В ночной тишине они потягивали вино. Хэлис слышал шум волн вдали, пальмы над их головами шелестели на ветру.
– Я бы предложил тост, но случай не кажется подходящим.
– Не кажется. – Грейс опустила бокал, ее тонкие пальцы плотно сжали хрупкую ножку. – Вы должны понимать, мистер Тэннос…
– Хэлис.
Она тихо засмеялась:
– Все время забываю.
– Я думаю, вы специально забываете.
Она не отрицала этого.
– Я вам уже говорила, я предпочитаю сохранять профессиональный стиль общения.
– Грейс, на дворе двадцать первый век. И называть кого-то по имени не подразумевает нарушения приличий.
Даже если такая перспектива очень его привлекала.
Она подняла на него широко раскрытые глаза, взгляд был абсолютно чистым и трезвым.
– В большинстве случаев, – согласилась она, заинтересовывая его еще больше. – Вы же осознаете, что большинство картин, находящихся в подвале, были украдены из разных музеев по всему миру.
– Да, осознаю, – ответил он. – Поэтому я и хотел, чтобы их оценили и подтвердили, что это не подделки.
– А потом?
Он глотнул вина, с улыбкой глядя на нее поверх края бокала:
– А потом я конечно же продам их на черном рынке. И без шума избавлюсь от вас.
Ее глаза сузились, губы сжались.
– Если это шутка, то очень плохая.
– Если? – Он пристально посмотрел на нее, заметив, что ее стройное тело почти вибрирует в напряжении. – Господи, неужели вы думаете, что это и в самом деле возможно? Какого же вы обо мне мнения?
Легкий румянец появился на ее бледных щеках.
– Я не знаю вас, мистер Тэннос. Я знаю лишь кое-что о вашем отце…
– Я совсем не такой, как мой отец. Верьте мне, такого просто не может случиться ни при каких обстоятельствах.
– Я знаю, что не может, – резко ответила она. – Но, возможно, это как раз то, что делал ваш отец.
– Мой отец не был убийцей, – сказал он спокойно. – Насколько я знаю.
– Но он был вором, – тихо произнесла Грейс. – Вором со стажем.
– И он мертв. Он не может ответить за свои преступления, увы, но я могу изменить дела к лучшему.
– И вы делаете это с предприятием Тэнносов?
Напряжение пронзило его тело.
– Я пытаюсь. Но это, я боюсь, геркулесов труд.
– Почему он оставил все вам?
– Это вопрос, который я задавал себе уже много раз, – мягко ответил он, – и ответ на него мне еще предстоит найти. Мой старший брат должен был все унаследовать, но он также погиб при крушении вертолета.
– А что насчет остальных акционеров?
– Их очень мало, и у них относительно низкий процент акций. И они не в восторге от того, что отец оставил управление компанией мне.
– И что, вы думаете, они будут делать?
Он пожал плечами:
– Что они могут сделать? Сейчас они ждут, какие действия я предприму.
– Ждут, станете ли вы таким же, как ваш отец. – На удивление, сейчас ее слова уже не звучали как обвинение, скорее как сочувствие.
– Я не стану.
– Состояние, подобное тому, которое хранится у вас в подвале, соблазнило уже немало людей, мистер… Хэлис.
– У меня есть свое собственное состояние, Грейс. Но спасибо за комплимент.
– Это не позиционировалось как комплимент, – тихо ответила она. – Просто наблюдение, правда. – Она направилась к краю беседки.
– Вы немного напряжены, – мягко заметил он. – В самом деле, этот остров и на меня действует так же, но мне бы хотелось, чтобы вы были спокойны в отношении моих намерений.
– Почему вы просто не передали коллекцию в полицию?
Он усмехнулся:
– Здесь? Пусть мой отец был коррумпированным, но не он один. У него были связи с половиной местной полиции.
– Конечно, – шепнула она.
– Позвольте мне посетовать по поводу моих намерений, Грейс. После того как вы оцените картины – в особенности картины да Винчи – и заверите меня, что это не подделки, я собираюсь передать коллекцию «Эксис», чтобы вы разместили ее надлежащим образом, не важно где – в Лувре, в Метрополитен-музее или в невзрачном маленьком музее где-нибудь в Оклахоме. Мне все равно.
– Существуют процессуальные нормы…
Он лишь отмахнулся:
– Я знаю. И я уверен, что ваша компания сможет разобраться со всем этим и убедиться, что каждая картина будет находиться на своем месте.
Грейс неожиданно повернулась: темные глаза сверкают, губы приоткрыты.
– Я уже вам говорила, – произнесла она. – Эти картины Леонардо никогда не выставлялись в музее.
– Почему нет?
– Никто никогда не был уверен в их существовании.
– Что вы имеете в виду?
– Вы понимаете, что изображено на картине?
– Я думал, что-то из греческой мифологии. – Он задумался на мгновение. – Леда и Лебедь, так?
– Да. Вы знаете эту историю?
– В общих чертах. Лебедь был Зевсом, да? И он поладил с Ледой.
– Да, он изнасиловал ее. В период Ренессанса этот сюжет был популярен среди художников и изображался довольно эротически.
Она заметила, что его лицо выглядело бледным и печальным.
– Известно, что картина «Леда и Лебедь», первая картина из подвала, была написана Леонардо да Винчи. Романтическое изображение, похожее по стилю на другие картины того периода, однако созданное мастером.
– И все-таки эта картина никогда не выставлялась в музее?
– Нет, в последний раз картина была замечена в Фонтенбло в тысяча шестьсот двадцать пятом году. Историки считают, что ее намеренно уничтожили. Точно известно, что картина была повреждена, так что если это подлинник, то ваш отец или предыдущий владелец, должно быть, восстановили ее.
– Если никто не видел ее последние четыреста лет, то как кто-то может знать, как она должна выглядеть?
– Копии, все основано на первой копии, сделанной одним из учеников Леонардо. На улице можно купить постер с этой картины за десять фунтов.
– Внизу явно не постер.
– Нет.
«Какие глаза», – вновь подумал Хэлис, встревоженный тем, что снова стал сентиментальным. Чувство. Печаль в глазах Грейс, которую она пыталась скрывать, пробудила в нем инстинкт защитника – то, чего он не чувствовал уже долгие годы. Не хотел чувствовать. И вот – всего лишь один взгляд Грейс, и это чувство стремительно ворвалось в его душу, заполоняя ее. Ему необъяснимо хотелось заботиться об этой женщине.
– На самом деле, – продолжала Грейс, – я бы предположила, что картины внизу – дубликаты, за исключением второй.
– Второй, – повторил Хэлис.
Он с трудом улавливал нить беседы, причиной тому были его собственные эмоции и влияние, которое Грейс оказывала на него. На этот раз румянец покрыл ее скулы, делая ее еще более красивой и привлекательной, чем когда-либо. Он почувствовал, как у него просыпается желание, и сделал глоток вина, чтобы отвлечься. Что же было в этой женщине такого, что действовало на него так сильно?
– Да, вторая картина – это, как предполагают историки, незаконченная работа Леонардо. О ее существовании лишь ходили слухи или, скорее, мечты… мечты о том, что она существует. На ней изображена Леда, но не со своим любовником Лебедем, а с их детьми, детьми от этого трагического союза. Елена и Полидевк, Кастор и Клитемнестра. – Она резко отвернулась от него, и по тому, как взмахнула черными ресницами, Хэлис понял, что она скрывает какое-то чувство.
– Если он так и не закончил ее, – начал он через мгновение, – как же историки могут даже предполагать о ее существовании?
– Он глубоко исследовал эту тему, его привлекал миф о Леде.
Хэлис боролся с желанием положить руки Грейс на плечи, притянуть к себе, хотя он даже не был уверен, для чего именно – поцеловать или обнять и успокоить.
– Он один из немногих художников, кто когда-либо изображал Леду в такой роли – в роли матери, а не любовницы.
– Кажется, вам не безразлична эта тема, – тихо заметил он и почувствовал, что напряжение в ее гибком теле возросло.
После секундной паузы Грейс повернулась к нему, прохладно улыбаясь:
– Конечно, не безразлична. Я же говорила вам, что в университете писала работу на эту тему.
Хэлис ничего не ответил, только посмотрел на нее.
– Я не имел в виду вашу работу, – произнес он, – а саму картину. Эту Леду.
– Думаю, мне ее очень жаль. – Грейс пожала плечами, и взгляд Хэлиса был просто прикован к этому ее движению, он видел, как мерцающая ткань платья облегала грудь.
Она поняла, куда именно он смотрит, и, прищурив глаза и сжав губы, резко отошла от него.
– Вы вроде бы говорили, что умираете от голода. Мы будем есть?
– Конечно.
Хэлис подошел к столу и выдвинул для нее стул. Грейс поколебалась, затем медленно присела. Он вдохнул запах ее духов или, может, шампуня – сладкий и свежий, как миндаль. Грейс пока что не сказала и не сделала ничего, что бы отпугнуло его или ослабило его влечение; на самом деле, он обнаружил в ней загадочную смесь силы и уязвимости, которая проявлялась все более интригующе и соблазнительно. А что касается эмоций, которые она в нем пробудила…
Дрожащими пальцами Грейс развернула салфетку на коленях. Ей не верилось, насколько она ослабла. Она не могла сказать точно почему – влиял ли на нее этот ужасный остров, те прекрасные картины или близкое присутствие Хэлиса Тэнноса. Возможно, и к сожалению, влияли все три фактора.
Она не могла отрицать, что этот мужчина нарушил ее душевный покой, опустошил ее тем, что как будто бы чувствовал, о чем она думала. И его взгляд, останавливающийся на ней, заставлял ее ощущать свое собственное тело, создавал ответную реакцию.
Желание. Потребность.
Как мог этот единственный мужчина разрушить ее защиту так быстро и безоговорочно? Как она ему позволила сделать это? Она знала, что происходит, если подпустить мужчину близко. Если верить ему. Отчаяние. Несчастье. Предательство.
– Расскажите о себе, Грейс Тернер, – попросил Хэлис низким, немного ленивым голосом, который окутал ее, словно шелком.