Я, молча, погладила её ладонь. А что тут сделаешь? Или идти на кладбище, рискуя здоровьем, или забыть о наследстве. Вряд ли Рената умрёт с голоду, лишившись этих денег. Но она слишком гордая. Ей не хочется прослыть трусихой и отдать всё состояние в руки ненавистной Аллы.
– Июньские ночи светлые, на кладбище не так страшно, – задумчиво произнесла я. – Может, тебе выпить пустырника, и быстро добежать до склепа? А потом я тебя встречу.
Плечи девушки поникли.
– Не получится. Я на днях пыталась. Приехала на кладбище незадолго до полуночи, зашла за ограду… и едва не упала в обморок. Мне физически не дойти.
Рената снова прижалась ко мне, и я услышала, как она всхлипывает.
– Майя, – прошептала она, – ты же сказала, что не веришь в призраков? И мёртвых тоже не боишься?
Я кивнула, не понимая, к чему она клонит.
– Мы с тобой похожи и лицом, и фигурой. Если тебя загримировать, и одеть в мое платье, никто не узнает подмены. Может быть, ты…
Она не договорила, ещё крепче прижимаясь ко мне. Я слышала, как часто бьется её сердце, и не находила слов для отказа. Хотя сама идея мне не понравилась.
Конечно, летом в Петербурге белые ночи. И я не верю в призраков, вампиров и прочих тварей, которые появляются на кладбище, если верить фильмам ужасов. Но в груди вдруг стало холодно, словно чья-то ледяная рука сжала сердце.
Я пыталась потянуть время.
– А как вообще проверят, была ты на кладбище, или нет? Тем более, в полночь?
– Очень просто, – вздохнула Рената, – у входа в склеп и по дороге, ведущей к нему, установлены камеры. Если не появлюсь, или же приду раньше или позже, это будет основанием для отказа в наследстве. Алка обсудила этот вопрос с юристами.
– Но, Алла ведь не знает наверняка, преодолела ли ты свой страх. Вдруг она решит, что проще избавиться от наследницы, чем рисковать всем? Я приду на кладбище, а меня ударят камнем по голове.
– Насчет этого не волнуйся. У меня тоже хорошие поверенные. За каждым твои шагом по кладбищу будут наблюдать. Любая попытка помешать сыграет против Аллы. Да и не решится девчонка на убийство. Вот ограбить меня, отняв имя и состояние, – это за милую душу.
В комнате снова стала тихо. Пока мы беседовали с Ренатой, солнце скрылось за верхушками деревьев. По полу протянулись длинные тени, придавая обстановке сумрачную таинственность.
Я смотрела в сторону, делая вид, что не замечаю умоляющих глаз Ренаты. Какое-то странное чувство мешало мне согласиться. Меня что-то насторожило в рассказе подруги, но я не понимала, что именно.
– Майя, – мягко произнесла девушка. – Пожалуйста, помоги мне.
– А если обман раскроется? – спросила я. – Вдруг ко мне подойдут на кладбище и заговорят. Голоса у нас совсем не похожи.
– Сомневаюсь. Но, даже если так, не важно. Я буду знать, что сделала всё возможное, и мне просто не повезло.
– Не уверена, что смогу достоверно тебя изобразить, – сопротивлялась я. – Может, тебе нанять какую-нибудь актрису?
– А потом прочитать её откровения в «жёлтой прессе»? И лишиться наследства? Нет уж. Я доверяю только тебе. Ты не способна на предательство, ни в шутку, ни ради больших денег.
Смутившись, я рассматривала пол под ногами. Мне очень хотелось отказаться, но, после слов Ренаты, я не могла этого сделать. К тому же, Рената выручила меня из беды две недели назад, избавив от Виталика. И даже не намекнула на это. А ведь я по-прежнему должна ей желание.
Выпрямившись, я взглянула в глаза собеседнице:
– Хорошо. Я схожу на кладбище, – и едва не задохнулась от крепких объятий, в которых она меня сжала.
***
Оставалось чуть больше суток до летнего солнцестояния. Наверное, Рената специально пригласила меня заранее, для того, чтобы всё обсудить и подготовиться. Или придумать запасной план, на тот случай, если бы я отказалась ей помогать.
Отведённая мне комната оказалась на редкость уютной, хоть и просто обставленной. У стены располагалась кровать с высокой спинкой и круглый туалетный столик. В углу стояло кресло, сидя в котором, можно любоваться разросшимися кустами роз и петлявшей между ними дорожкой. Открыв окно, я впустила в помещение прохладный ночной воздух, наполненный ароматами трав.
Тишина казалась оглушающей. Глядя в темнеющее небо, мне было сложно поверить, что где-то, в паре десятков километров, находится никогда не засыпающий город.
Теперь дом уже не пугал меня так, как раньше. В нём по-прежнему чувствовалась тайна, но её хотелось разгадать, а не убегать со всех ног. Я подумала, что не прочь пожить в таком доме, ощутить свою принадлежность к большой и старинной семье. Ничего подобного у меня не было.
С другой стороны, меня удивило сходство наших с Ренатой судеб, не считая её богатства, конечно. Мы рано осиротели, хотя меня воспитывала одна мама, а Рената выросла в полной семье. Но, судя по всему, у неё не было теплых отношений, ни с родителями, ни с прабабушкой. Она, как и я, привыкла сама заботиться о себе. Сильная, свободная, и, в то же время, очень несчастная.
«Несчастная!» – мысленно рассмеялась я.
Рената держалась с чужими людьми так уверенно, что никому не приходило в голову её жалеть. Девчонки на работе, отчаянно завидовавшие Оспиной, часами обсуждали её новое платье или сумочку. Они бы с удовольствием поменяли свою жизнь с родственниками в тесной квартирке на одиночество и деньги Ренаты.
Но сегодня мне приоткрылась другая Рената – бледная, с трудом подбирающая слова, и дрожащая от страха. Чего она так боится? Неужели её фобия настолько сильна? Или же она переживает из-за возможной потери состояния Оспиных? Не спорю, это ужасно, тем более для женщины, привыкшей к роскоши. Но какие-то средства у Ренаты останутся, и собственная квартира – тоже.
***
Я вдруг подумала, что страхи Оспиной связаны не только с кладбищем. Что-то важное она мне не рассказала. Но, что?
В воздухе быстрой тенью пронеслась ласточка. Проследив за ней, я перевела взгляд на розовый куст с изящными тёмно—зелеными листьями, острыми шипами и крупными бутонами. Через неделю он зацветёт. Увижу ли я это? Пригласит ли Рената меня снова?
«Нет, не пригласит», – почему-то с уверенностью решила я. Оспина терпеть не может этот дом: он напоминает ей о прошлом, о прабабушке и об Алле, которая заняла её место. Когда я вернусь с кладбища, она станет законной наследницей и сразу же избавится от особняка.
При этой мысли мне стало грустно. Ведь дом не виноват в том, что у одной из потомков семьи Оспиных не сложилась жизнь. Но он перейдёт в чужие руки. Новые хозяева сменят обстановку, переклеят обои, выбросят старую мебель и безделушки. Прабабушка Ренаты наверняка это предвидела. Может, поэтому она хотела, чтобы наследство досталось Алле?
Я тряхнула распущенными волосами, прогоняя непрошеную грусть. Какое мне дело до этого? Завтра ночью я выполню своё обещание и навсегда попрощаюсь с этим домом. И, возможно, с Ренатой Оспиной.
Наверное, я задремала, сидя в кресле. Или просто, под впечатлением от рассказа Ренаты, мне явилось видение.
Сначала я почувствовала дуновение. Но это был не лёгкий ветерок, раскачивающий занавеску на окне. Леденящий холод коснулся моего лица, заставляя вздрогнуть.
Открыв глаза, я увидела в двух шагах от себя призрачную фигуру. Это была женщина, закутанная во что-то белое. Она медленно подняла руку, убирая с лица вуаль, и взглянула мне прямо в глаза.
Я едва удержалась от вскрика, узнав прабабушку Ренаты. Она выглядела молодой и красивой, как на том потрете в гостиной.
Забившись в кресло, я в ужасе ждала, что женщина подойдёт и коснётся меня ледяной рукой. Но ничего подобного не случилось. Матрёна изучала меня, не двигаясь с места. Несколько мгновений показались мне вечностью. Наконец, я услышала тихий голос:
– Я пришла предупредить. Не слушай мою внучку. Ты не должна идти на кладбище, Майя, или случится нечто плохое.
– Почему? – прошептала я непослушными губами.
– Это касается только Ренаты и меня. Я выбрала её, слышишь? Не вставай между моей внучкой и её судьбой! Ты пожалеешь об этом!
Я снова ощутила холодное дуновение. Мои руки словно окунулись по локоть в снег. Но, вместо того, чтобы испугаться, неожиданно разозлилась.
Значит, мне пытаются угрожать? Причём даже не человек, а дух, которого больше нет в этом мире! Считает меня слабонервной дурочкой, которая с криком убежит из этого дома? Не на ту напала.
Я глубоко вздохнула и ответила:
– Мне очень жаль, Матрёна, простите, не знаю вашего отчества. Но я уже обещала помочь вашей внучке. Кстати, почему вы так жестоко с ней поступили? Зачем потребовали, чтобы она пошла в полночь на кладбище? Вы же знаете о её фобии. Хотите, чтобы она умерла от страха?
Матрена Осипова, молча, смотрела на меня. В её светлых, как у Ренаты, глазах промелькнуло удивление. Кажется, она не ожидала такого ответа.
– Глупая, – прошелестела она, – ты ничего не знаешь, и идёшь на поводу у моей внучки. Но Рената не рассказала тебе всей правды. Дело не только в её фобии. У каждого человека – своя судьба. Пытаясь её изменить, можно навлечь на себя беду. Ты не боишься призраков, это правда. Но есть вещи хуже неприкаянных духов. Спроси Ренату об…
Налетевший порыв ветра заставил её умолкнуть. Длинное платье окутало Матрену, подобно савану, и она исчезла. Я вскрикнула, протянула к ней руку… и проснулась.
Я по-прежнему сидела в кресле, откинув голову на его спинку. Из-за неудобной позы затекло всё тело. На лбу выступил пот, несмотря на то, что ночь выдалась прохладной, сердце билось так отчаянно, словно пыталось вырваться из груди.
«Сон? – не веря собственным словам, думала я. – Или, всё же, видение? Ко мне приходил призрак хозяйки дома?»
Я внимательно осмотрела комнату, но, разумеется, никого не увидела. Подошла к двери, проверила задвижку. Всё было в порядке. Никто чужой в спальне не появлялся.
«Соберись, – приказала я себе, – ты же говорила, что не веришь в духов. Даже в детстве ты смеялась над теми, кто рассказывал страшные истории. А теперь, что, из-за какого-то глупого сна, забудешь о своём обещании и сбежишь?»
Я медленно опустилась на кровать, дрожащими руками откинула покрывала. Кружевная подушка так и манила отдохнуть. Но я сомневалась, что этой ночью мне удастся сомкнуть глаза.
«Это всего лишь дурной сон, – повторяла я, – и ничего более. Я просто поддалась страхам Ренаты, та слишком много говорила о прошлом. А когда человек так сильно верит в сверхъестественное, то заражает своей верой окружающих. К тому же, этот старый дом, где жили поколения Оспиных, – идеальное место для привидений».
Несмотря на все разумные слова, я не могла успокоиться. Стоило ветке в саду зашуршать, как я вздрагивала, вглядываясь в лёгкий сумрак июньской ночи. К счастью, было достаточно светло, в противном случае я бы, наверное, включила бы все лампы или отправилась будить Ренату.
Но минуты текли, и ничего не менялось. Постепенно мое дыхание выровнялось, руки, сжимавшие край одеяла, перестали дрожать. Но я не могла перестать думать о явившейся мне Матрёне Оспиной. Если то, что я видела, не являлось плодом моего воображения, возникал вопрос: зачем она приходила?