Кирилл, он же Кирриэл – попаданец удовлетворенный и в то же время понимающий, что проблемы только начинаются
Я шел с самым хмурым видом, и мне очень хотелось кого-нибудь убить особо жестоким способом… И причиной тому были совсем не гремлины, что рано или поздно опять повстречаются нам на пути и вновь попытаются засыпать камнями, после чего откопать и сожрать без соуса и перца. Они, наверное, потому и не появлялись, что я был очень даже не прочь их встретить. Телепаты, не иначе.
Причина моего хмурого состояния шла рядом со мной – она самая Зеленоглазка, улыбалась, ластилась и не смотрела по сторонам. Хотя уползала от меня с мольбой в голосе. Подозреваю, что гремлины не нападали на нас в этот момент только потому, что думали, будто кого-то убивают особо изощренным способом, и не хотели себе подобной смерти.
Правда, сначала, получив свое, Зеленоглазка хотела от меня избавиться, даже брыкаться начала – я так понял, у них женщины занимают главенствующее положение, матриархат во всем своем махровом проявлении, – вот и со мной хотела поступить подобным образом, как с подчиненным. Но куда там! Я только-только во вкус вошел!
Распалила меня, получила что хотела – и в кусты? Не так быстро, детка! Я только начал! От меня так просто не отделаешься!
Да уж, разошелся я сегодня не на шутку – будто зверь какой в меня вселился… Чего я только с ней не вытворял! Много чего такого, чего с девушками на Земле позволить себе не мог из природной скромности. Группа «Мальчишник» с их «и даже на голове» отдыхает.
Чего тогда такой хмурый и откуда маниакальные наклонности? Да я, собственно, не знаю, что с этой Зеленоглазкой делать… остальные двадцать три часа. Да уж, любим мы находить себе проблемы на ровном месте, а потом героически их преодолеваем, а уж как любим поморализировать – дескать, ответственны за тех, кого приручили, и тэ дэ, и тэ пэ. А уж в свете того, что я с ней переспал… Проблема даже не в том, что она не человек, – все-таки разумное существо, а стало быть, я не зоофил какой, а результат этого действа в ключе отсутствия «зонтика».
А уж если вспомнить старика Мэрфи с его самым знаменитым законом…
Что, не догоняете, о чем я? О том самом, плоде любви!
Час удовольствия, а сколько возможного геморроя! Остается только надеяться, что люди и гоблины биологически несовместимы и детишек не будет. Но если учитывать, в какой мир я попал, и озвученный закон, то уже ни в чем уверенным быть нельзя, и надеждам этим, скорее всего, не суждено сбыться.
Можно, конечно, бросить ее – если уж мужчины-люди бросают женщин, когда те в положении, то чего уж тут миндальничать! Поступить с нею как честный матрос – сами боги велели. Чего уж там, не человечка, и вообще… не я на нее полез, в конце концов, а как раз-таки она на меня.
Тоже, кстати, моральная травма, понимаешь! Не я, а она!
Но постепенно буря в душе как-то улеглась. Чего себя лишний раз накручивать? Будь что будет… а там будем поглядеть.
Галлогала. Гоблинка осчастливленная
О-о-ох!!! Только ради этого стоило стать изгнанницей!
Кирилл, он же Кирриэл. Попавший попаданец
Так мы и шли по горам, но, к счастью, больше эти уродцы на нас не нападали. Думаю, основную массу стаи мы выбили, а оставшимся сейчас не до того. Во-первых, надо залечить раны, а во-вторых, им сейчас не до нас: то, что стая ослабела, наверняка очень быстро станет известно соседям, и они быстренько оприходуют ставшую незащищенной территорию и самок. Надеюсь, к этому времени мы выберемся.
Раз уж так называемое «это» произошло, то я не видел смысла маяться вопросами, хорошо это или плохо, а уже сам после водных процедур в холоднющих горных речках подкатывал к Зеленоглазке. В конце концов, кто тут мужик?! Благодаря чему Зеленоглазка быстро набиралась опыта… Монахи у них, что ли, половое воспитание преподавали? Никакой выдумки. Я вообще так понял, что у них это чуть ли не на скорость все происходило: сделал дело – гуляй смело. Так что мои минимум часовые многоподходные «забеги» воспринимались ею чуть ли не как истязания, но, судя по всему, ей нравилось, особенно учитывая, что гоблинки, в отличие от человеческих женщин, достигали пика наслаждения гораздо быстрее. Так что у нас была полная гармония.
В итоге в горах мы провели две недели. К счастью, вторую банду гремлинов я заметил раньше, чем они нас. Точнее, они заметили нас первыми и даже подготовили комитет для встречи, но засаду я все же разглядел в бинокль, а потому первым сделал ход. Сменил маршрут, и гремлинам не оставалось ничего другого, как нас преследовать по неподготовленному маршруту, а тут уж я настрелялся вдоволь. Отвел душу.
Еще два дня пути – и перед нами раскинулась бескрайняя степь: океан зеленой высокой травы, что под легким ветром колыхался волнами. Тут и там в этом океане встречались острова рощ.
Хм… если Зеленоглазка имела в виду людей-кочевников, то… мне как-то не в кайф жить в таком кочевом обществе, перемещаясь с места на место со всем своим скарбом. Мне больше по душе оседлые сообщества, с городами и всеми благами цивилизованного уклада. Правда, города тоже разные бывают, с улицами, где реками текут нечистоты, на голову сбрасывают эти самые фекалии, все это стекает в реку, а потом из этой же реки берут воду для… Брр… к черту такие города.
Но делать нечего, надо иди вперед.
Зеленоглазка, правда, замялась. Такие открытые пространства ее, видно, просто пугали. Даже в горах как-то было привычнее – она, по крайней мере, видела их издалека, а этот «стол» – совершенно другой мир. Но отступать некуда.
Я посмотрел в бинокль и никакого движения в степи не засек. Ни стад травоядных, ни прямоходящих. Только орлы в небесах кружат.
И вот мы в степи. День, второй, третий… Останавливаться на ночевку предпочитали в рощах: Зеленоглазке так привычней, да и мне удобнее, безопаснее опять же. Похоже, мы шли по самому краю степи, где лесистых участков еще достаточно много – это и к лучшему, – в достатке ручьев, мелкой живности, дров…
Время от времени встречались курганы с каменными, исписанными рунами обелисками, или как их называют?
На четвертый день, поднявшись на очередную возвышенность, мы наконец увидели пятерых всадников. Ехали они на буйволах куда-то на север. Они уже удалялись, так что я просто не разглядел, кого мы, собственно, повстречали. Людей или еще кого. Вопрос не праздный, учитывая, что я столкнулся с гоблинами и гремлинами: значит, есть вероятность повстречать остальных «персонажей».
Что же делать? Идти дальше своей дорогой или все же пуститься в преследование? Рано или поздно общение придется устроить, так почему бы не сейчас? Опять же, на мой взгляд, лучше попробовать установить контакт с небольшой группой, чем наткнуться сразу на все стойбище. Это безопаснее в том плане, что если контакт не заладится, то отделаться от пятерки всадников будет куда проще, чем от всей толпы в несколько десятков голов. Одного барабана хватит.
Решено, идем по следу. И надо бы поторопиться – они ведь конные… то есть… всадники, в общем, а мы на своих двоих и изрядно устали. Но надо поднажать – и мы поднажали.
Шли до сумерек. Пора уже было вставать на ночевку, тем более что вряд ли получится нормальное общение на ночь глядя. Ночь – время подозрительности, день – открытости.
Но особого выбора просто не было. Заночевать в двух шагах от неизвестных – не самое лучшее решение. Могут неправильно понять, а то потом придется петь песенку: «Не хотел я умирать, но меня не поняли»[4].
Тем более что вряд ли эти всадники будут двигаться ночью: быкам тоже нужен отдых, а значит, они, по всей видимости, довольно близко.
Я даже не предполагал, насколько близко. Взобравшись на очередное возвышение, я упал как подкошенный. Зеленоглазка рухнула рядом.
Как оказалось, мы вышли на край котлована… скорее всего, даже кратера, образовавшегося от падения метеорита. Практически идеально ровная лунка глубиной метров тридцать и диаметром под сотню-полторы. Растительности, кроме чахлой травы, внизу нет.
И похоже, мы пришли несколько не вовремя…
В центре кратера расположились преследуемые нами кочевники. Только там происходило что-то не то. Посудите сами: одного кочевника распяли прямо в самом центре кратера, вокруг развели костры: двенадцать больших во внутреннем круге и с полсотни маленьких во внешнем круге.
Животных не видно. Понятное дело, остались где-то наверху: вниз их не спустишь, стенки довольно круты, да и ритуалу, наверное, мешать будут своим мычанием. Вероятно, вон в той рощице справа припарковали парнокопытных, что примерно в двухстах метрах.
Четверо расположились вокруг жертвы. Трое рассевшихся по бокам и в ногах мерно покачивались из стороны в сторону – видно, что-то монотонно пели. Четвертый, устроившийся в изголовье распятого, чуть приплясывал на месте, покручиваясь то в одну, то в другую сторону, и бил в бубен, завывая так громко, что даже до меня доносились отзвуки его камланий. Хотя, может, в кратере такая акустика хорошая…
Лиц я разглядеть не мог: мешали сгустившиеся сумерки, и костры ничуть не помогали – скорее даже мешали. Кроме того, эти шаманы обрядились в свои шаманские наряды, и один их элемент костюма закрывал лицо всякими веревочками, косичками с привязанными к ним перышками, камешками и прочей лабудой. Оставалось только гадать, как они сами сквозь эти «камыши» что-то видят.
Жертву тоже рассмотреть не удавалось. Ее всю завалили «гербарием», и мешал плотный дым от маленьких курилен.
«Да здесь, похоже, какое-то жертвоприношение устраивается», – подумал я.
Хотя кто знает, может, это какая-то инициация вроде посвящения или еще что дикарское, сугубо сакральное. Но исходить всегда лучше из худшего, так что рисковать не будем: надо линять. И я стал потихоньку отползать назад, утянув за собой Зеленоглазку. Нам с такими деятелями точно не по пути. Могут ведь решить, что мы тоже хорошая жертва, и сделать приглашение, от которого невозможно отказаться ввиду связанных ног и рук.
Но стоило мне только начать отползать назад, как камлания в кратере стихли, я невольно посмотрел туда – и тут же рванул прочь, уже не скрываясь. А чего, собственно, скрываться, когда тебя обнаружили и трое кочевников, отвлекшись от священнодействия, рванули к нам?
Отбежав метров на двадцать от края кратера, я остановился. Бегать бессмысленно. Даже если удастся оторваться сейчас, что весьма сомнительно при такой-то усталости и нагруженности, а барахло свое мне жаба бросить не позволит… Мы сюда-то доперлись, едва стоя на ногах, и это ненадолго: четыре ноги в любом случае гораздо быстрее двух. Догонят, как пить дать. А в темноте вряд ли удастся спрятаться. До нее еще надо дожить. Выследят, без вариантов.
Так что я остановился, скинул рюкзак и развернулся, изготовившись к стрельбе, встав на одно колено. Зеленоглазка тоже приготовила свои три дротика с каменными наконечниками. Два для постоянной носки ей показалось мало. Будь ее воля – она бы еще штук десять сделала, но пришлось ограничить ее милитаристские наклонности наращивания стратегически важного метательного вооружения. Неудобно и тяжело. Трех хватит выше крыши, учитывая и мое оружие.
Троица не заставила себя долго ждать. Минута – и вот они наверху, с криками размахивают ятаганами. Увидев нас, резко заткнулись. Ку-ку… не ожидали нас увидеть так близко? Думали, мы несемся в степь, не чуя под собой ног? Облом.
Но потом они опять воинственно заорали и бросились вперед.
Я нажал на спуск, и первый урод… да, это оказался совсем не человек – у людей нет таких выпирающих нижних клыков, – откинул голову, схлопотав пулю точно в лоб, и полетел назад.
Интересно, пуля пробила ему черепушку? Кто их знает, какая у них толщина кости? Но вырубила точно, устроив качественное сотрясение мозга, а при падении он, может, еще шею свернет, что в таком случае было бы неплохо… Добивать не придется. Одно дело в бою, спасая свою жизнь, завалить, и совсем другое – уже после боя хладнокровно кокнуть, пусть и орка. Хотя моя спутница в этом плане особых моральных терзаний точно испытывать не станет – замочит только так, и сортира никакого не надо.
Метнула дротик Зеленоглазка, и второй чувак с пронзенной грудью полетел вслед за первым, только его и видели. Этот точно готов: когда тебя протыкает насквозь, жить как-то затруднительно.
Средний-третий-последний, увидев, что случилось с коллегами, и остро осознав собственное одиночество, попытался скрыться, но от пули, летящей со скоростью двести метров в секунду, это сделать практически нереально. Последний преследователь, с пробитым вместо лобешника виском, исчез из поля зрения вслед за остальными.
Теперь надо валить четвертого – главаря, оставшегося рядом с жертвой. Он наверняка самый опасный и уйти нам подобру-поздорову не даст. Но прежде надо дозарядить барабан.
Заменив его, осторожно подполз к краю кратера. Противника не стоит недооценивать. Выглянул.
И где этот хрен с бубном? Дать бы ему в бубен, гаду такому…
Сзади чем-то повеяло, аж мурашки по коже диким табуном пробежали от затылка до седалищного места. Я только-только стал оборачиваться, как Зеленоглазка, вскрикнув, видимо предупреждая меня, уже метала свой дротик.
Фигасе! Шаман каким-то макаром оказался у нас за спиной! Как?!
Дротик Зеленоглазки, что должен был пробить ему брюхо, отлетел в сторону, точно срикошетив, но при этом не долетев до цели. Так что дело не в бронике – а-ля доспехе.
Что за фигня?!
Шаман взмахнул рукой – и Зеленоглазку буквально сдуло в кратер.
– Тварь! Сдохни!!
Нацеливаю на этого гадского гада винтовку, и… еще один взмах рукой шамана – и в меня буквально ударяет воздушная стена, сбивая с ног. Правда, вниз я не лечу, остановился на самом краю: видать, шаман что-то не рассчитал с мощностью удара. Зеленоглазка – она ведь совсем легкая, я потяжелее буду, учитывая мой несколько излишний вес. Увы, не атлет… Но, похоже, лишний жирок, что не сошел полностью за время пребывания здесь и долгие путешествия, спас мне жизнь.
Шаман вроде как особо не удивился и стал готовить очередную пакость, но я ему этого позволить не мог и начал стрелять. Тот, понимая, что в руках у меня не костыль, а что-то убойное, вытянул руку вперед, как Шварценеггер: остановись-ка, бэби. Чего он этим хотел добиться, я не в курсе, но первая же пуля попала ему в эту ладонь и пробила навылет.
А чего вы хотите? Даже обычная пуля, я говорю про нормальный калибр пневматического оружия, как у меня, способна пробить трехсантиметровый слой доски на расстоянии до тридцати метров, а тут меньше двадцати будет, ну и про каленый сердечник забывать не станем. Как знал, честное слово, сменил дум-дум на эту, с сердечником.
Шаман закричал, а я вогнал в него оставшиеся пять пуль. Но подыхать он не желал. Упал, скрючился, дико завыл, однако стал медленно подниматься…
– Е-мое!
Я стал быстро перезаряжать винтовку. Ну как быстро… ручки, надо признаться, тряслись, зубки стучали, в кишках че-то закрутило, и ножки стали подкашиваться… Раньше как-то такого не было, когда с гремлинами сталкивался, а тут скрутило. Ну так и гремлины вели себя нормально: если раненые – так убегали, если убитые – никуда не бегали. А тут какая-то хрень творится! И это перемещение непонятное, плюс воздушный удар, на ум сразу приходила мысль о магии, а с магией шутки плохи, – вот меня и мандражило всего.
Вообще, по уму надо было быстро подскочить к этому шаману, пока он крючился, и рубануть его топором или лопаткой по шее. Но меня че-то заклинило… Не Рэмбо я…
В общем, шаман оправился быстрее, чем я перезарядил винтовку. Ненамного, но он нанес удар первым. Стукнул в бубен, что-то истерично взвизгнул – и в меня из этого самого бубна полетели настоящие привидения. Жуткая жуть, скажу я вам! Голливуд отдыхает! Монстры монстрячные! Зубищи – во! Когтищи – во! Размаха рук не хватает! А хари!!! Мать моя женщина, увидишь во сне – не проснешься!
Да я и сейчас чуть богу душу не отдал! Штаны потом не помешает проверить… Меня буквально парализовало от страха, даже крик в горле застрял.
И вот первая страхолюдина набросилась на меня, и я, не в силах даже пошевелиться, закрыть глаза или отвернуться, ждал смерти в жутких мучениях, но вместо этого сверкнула легкая вспышка – и привидение с каким-то вздохом облегчения рассеялось.
Вот это шамана, похоже, удивило, и даже больше – выбило его на несколько мгновений из колеи. Привидения тем временем продолжали меня атаковать, как камикадзе, и рассеивались в легких вспышках.
Шаман наконец среагировал, прекратив извергать из бубна монстров, загнал последних обратно и хотел сделать что-то еще, но тут уже я немного оклемался и залепил ему еще шесть пуль.
И вновь дикий крик, и вновь в целом понятное, но необъяснимое нежелание умирать.
– Вот гад! Да когда ты сдохнешь наконец?! – возмутился я в праведном гневе.
Ну действительно, куда такое годится? Одиннадцать пуль в теле (не считая той, которой я пробил ему ладонь), а он ни гугу.
Но на этот раз я не стал хлопать ушами – не гоблин (у Зеленоглазки это в момент пика удовольствия хорошо получалось, потешно) – и, выхватив лопатку, подскочил к шаману и с криком со всего маху обрушил ему сталь прямо на черепушку. Шаман наконец рухнул и признаков жизни подавать не спешил. Хотел рубануть еще, но лопатка застряла в кости, пришлось достать топорик и отчекрыживать голову, от греха подальше. А то кто его знает, вдруг и с такими ранами выживет, – учитывая, что сейчас произошло, я уже ничему не удивлюсь. Магия-с…
– Зеленоглазка!
Все-таки привязался я к этой гоблинке. Ну а как тут не привяжешься после стольких совместных ночей? Одному как-то совсем тоскливо будет, а так – компания, пусть и в лице гоблинки. С ней хоть и не поговоришь особо, но зато у нее есть другое преимущество, перекрывающее все недостатки…
Вдруг подумал: а может, оно и хорошо, что общаться не можем? А то ведь иной женщине дай только выговориться – и ты будешь погребен под валом ничего не значащих слов. А потом она на тебя вдруг ни с того ни с сего, с твоей точки зрения, обидится, пойдут слезы, начнутся упреки: ты такой-рассякой, меня не любишь, не обращаешь внимания и тэ дэ, и тэ пэ. А все дело в том, что в этом ворохе слов, что уже привычно проходит мимо наших ушей шумовым фоном, которому мы на автомате поддакивали и кивали, она сказала что-то ей важное, задала вопрос глобального значения. Ну, типа: «Нравится тебе эта блузка или лучше вон ту полосатую кофточку взять?» – и ты пропустил это, как прочий словесный мусор, мимо сознания. И все, трындец, обида… А чтобы загладить ее, придется заплатить кучу денег какому-то усатому носатому дяде, покупая букет цветов и подарок из драгметалла. А так – молчит и сходит за умную, а посему желанную…
Я бросился к обрыву. Зеленоглазка лежала без движения почти в самом низу, застряв между камнями. Оставалось только понадеяться на феноменальную живучесть, присущую расе моей попутчицы.
Схватив рюкзак, бросился спускаться там, где поднимались орки. Мимоходом обухом топорика по черепушкам законтролил орков.
А вот и моя Зеленоглазка. Лежит сломанной куклой. Проверил пульс. Есть! Ей повезло: стенка оказалась достаточно пологой для спуска, и она скатилась по ней, как с горки.
– Зеленоглазка… – осторожно приподнял я гоблинку, надеясь, что она себе ничего не поломала. Позвоночник у нее вряд ли срастется, несмотря на регенерацию.
– Кирриэл… – улыбнулась она, едва очнувшись.
Напоил ее водой.
Подхватив на руки, понес к кострам.
Ну, вроде все в порядке. Переломов нет, небольшие царапины и ссадины не в счет – заживет так, что следов не останется.
Убедившись, что с Зеленоглазкой все в порядке, вспомнил про распятую жертву шамана. Следовало посмотреть, что там к чему.
– Полежи немного… – поцеловал Зеленоглазку. – Я скоро.
Угадайте с трех… нет, с двух раз: кого я там нашел привязанным по рукам и ногам ко вбитым в землю железным штырям?
Гы-гы… вы угадали правильно.