"Детство, этот огромный край, откуда приходит каждый! Откуда я родом? Я родом из моего детства, словно из какой-то страны"
Антуан де Сент-Экзюпери
Тополиный пух, жара, июль. Нет, нет – это не строчка из знаменитой песни. В то лето будущие звезды еще зрели яйцеклетками и сперматозоидами внутри своих родителей. Тогда причем тут пух? Июль. Жара.
Я пришла в этот большой мир ранним утром четвертого июля одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года.
Четыре с половиной килограмма, пятьдесят пять сантиметров. Я сопротивлялась, как могла, не желая покидать свой маленький уютный мир. Специально запуталась в пуповине несколько раз, упиралась пухлыми щеками за все возможное. Но все-таки родилась.
И вот вам итог, красный орущий комок, да еще и с кровяными столбиками в огромных голубых глазах. Акушерка успокоила, сказав, что так бывает и не у всех проходит. Ну, а что? Нормально же. А то лежат вон все одинаковые. Меня то, точно теперь ни с кем не спутают.
Потому что, если вдруг меня отдадут другим родителям, то кто же останется с мамой, когда папа сдохнет? Да, да. Он именно так сказал, я сама слышала! Мама не хотела, чтоб я родилась. У нее, понимаешь ли, этот как его, возраст! Целых тридцать три года. И уже есть два ребенка. Девочки десять и двенадцать лет. И что соседи в деревне скажут? Стыдоба! На старости лет, что удумали. А он молодец! Сказал, рожай и точка! Сдохну, говорит, с кем останешься? Эти две, не успеешь оглянуться, разлетятся в разные стороны. И как начал за мамой следить, чтоб не уехала тайком в райцентр, да не избавилась бы от стыда.
Ну, какой я стыд? Я – прелесть! Еще ни разу не видел, а как меня уже любит. Правда, я с ним только через маму разговариваю. Посылаю мысленные волны. И он все мои желания выполняет.
Хочу мясо сырое. Хоп, получите, распишитесь – пол свиньи. Вот ушко хочу, правое. И посоли, не забудь! Хорошо.
Или, яблоки моченые. В марте, когда мост через речку половодьем унесло. А яблоки эти на другом конце села, у бабушки. Ведь нашел способ! Принес. Уважаю. А я уже перехотела. И мне ничего за это не было.
И ведь я еще не раз испытывала его терпение. Не сдался! И вот лежу, в пеленку замотанная, и думаю, как теперь жить? Что же мне такого особенного нужно сделать, чтобы этого святого человека отблагодарить?
А вдруг я ему не понравлюсь? Да нет. Не может такого быть. Понравлюсь обязательно! Вон как врач меня хвалила. Сильная, крепкая, здоровенькая. Ну и ладно, что столбики в глазах. Все пройдет. Через пять дней меня выписали домой. Одну. А я дорогу то не знаю. Вот засада. Пришлось маму еще пару дней ждать. У нее там какие-то проблемы с самочувствием случились. Слава Богу, все обошлось.
Выносят меня всю в кружевах белых и ему в руки вручают. Я его сразу узнала, разглядывать стала. Ну что! Хорош! Руки сильные! Прижал меня к себе. Смотрю, плачет и улыбается. Понравилась. Ну и не беда, что я не Петька, ведь он мальчишку ждал, сына. А тут я, сюрприз, Аринка.
Папочка! Благодарю за подаренную жизнь! Надеюсь, тебе там не стыдно за меня? Я стараюсь. И столбиков в глазах давно нет! И тебя уже в моей жизни нет целых сорок четыре года.
Ты ведь выполнил то, что говорил. Сердце однажды перестало биться.
Меня всегда интересовала эта загадочная тема. Откуда я появилась, где была до своего рождения? Каким образом из маленького пищащего лысого и беззубого комочка превратилась в то, кем являюсь сейчас. Почему я девочка, а кто-то мальчик?
Я пришла в этот мир по огромному желанию моего папы. Он уже тогда знал о своей смертельной сердечной болезни. Дни его сочтены, и любимой жене надо с кем-то остаться, когда он «сдохнет». По воспоминаниям родственников, беременность мной была, действительно, позором. Маме тридцать три года. Как бы двое детей уже есть. Куда еще то?
В середине семидесятых демографическая ситуация в СССР была на низком уровне. В моем первом классе было всего восемь человек. И каждый из нас был третьим, четвертым или пятым ребенком в семье. Не все молодые женщины хотели рожать. Или просто не все могли себе это позволить. На работу после родов выходили через полтора месяца.
Мы жили в деревне. Родители работали, не покладая рук. Но у мамы всегда было время на мое воспитание. Я очень хорошо себя помню в раннем детстве. Мама, папа, бабушки, старшие сестры. Я была поздним и третьим ребенком в семье. Любимица папы, баловал меня чересчур. Родители работали на животноводческой ферме, по тем временам получали достойную зарплату, и у нас всегда дома были дефицитные продукты: конфеты, апельсины, колбаса краковская.
Мотоцикл "Урал" с коляской, две коровы, лошадь, свиньи, куры. Огромный земельный участок, где тоннами собирали урожай картофеля, лука и других овощей. У меня было счастливое детство. По вечерам родители обязательно привозили целую флягу горячей воды с работы. Наливали в таз, и я плескалась как утка. Папа укутывал мягким полотенцем, брал на руки и нес на кровать. Я верещала от счастья, когда он целовал мои пятки. Каждый вечер засыпала в теплых объятиях любящих родителей. Это был мой маленький рай.
Сладкие запахи трав, свежий воздух, солнечный свет, пронзительно голубое небо. Это мои воспоминания из возраста трех лет. Они навсегда связаны с родным человеком.
Папа очень часто брал с собой на работу. В его задачу входило организовывать слаженную работу всего коллектива фермы. Улаживать конфликты. Начислять зарплату. Следить за сохранностью стада. Летом часто несколько коров отбивались от стада, и уходили в лес соседнего села. Папа, запрягая коня и вооружившись кнутом, отправлялся на поиски. Я обожала с ним путешествовать. Лежу в телеге и смотрю в небо. До чего же причудливые облака! Колеса скрипят. Птицы поют.
Мы едем через дальние поля, через хлипкий мостик, разделяющий два берега реки. Мне так надежно и спокойно. Я вижу только широкую спину отца. Он умело управляет лошадью. И всегда находит заблудившихся коров. Они слушаются и покорно возвращаются на ферму. Мы обязательно заходим в маленький сельский магазин. Папа покупает гостинцы. Уставшая, счастливая я бегу к маме. Готов вкусный ужин. Я как умею, делюсь впечатлениями. Лопочу на своем младенческом языке. Обнимаю моих самых любимых. Ночью вижу радужные сны. Как может быть еще лучше?
Но у каждого человека своя история потерь. Об этом страшно думать, и постоянно молишь Бога, только никого не забирай! Но таков естественный закон жизни человеческой. Если ты родился, то поверь, обязательно умрешь. И если о собственной смерти мы, вряд ли узнаем, то потеря родных становится самым страшным горем. Как так? Вчера этот человек был, дышал, улыбался, строил планы. А сейчас пустота, к которой невозможно привыкнуть и смириться. Его нет нигде. Больно, страшно, несправедливо. Не обошло горе стороной и нашу семью.
Папа отправился в мир иной ровно в четвертый день моего рождения. Оставил о себе самые яркие воспоминания и глубокую обиду на долгие годы. Как модно сейчас говорить: я еще долго проживала травму отверженности.
В тот день мне исполнилось четыре годика. Я сидела одна на крылечке. Грелась под летним солнцем. Раскладывала цветные стеклышки. Гоняла мух и муравьев. С нетерпением вглядывалась за калитку, ждала старших сестер из районного центра. Они обещали привезти большой торт.
Я догадывалась, с папой что-то происходит. Он последнее время все больше лежал в комнате с опущенными шторами. К нам часто приходила местная фельдшер, тетя Рая. Делала уколы. Ставила капельницы. Я помню эти многочисленные коробки с ампулами. Сестры частенько лазили туда за флакончиками очень сладкого сиропа. Это была глюкоза, витамины для сердца. Очень нравился мне этот вкус.
Мама ругалась, а папа улыбался и говорил:
– Пусть… Вреда не будет.
Уходя, Раиса Ивановна переглядывалась с мамой, тяжело вздыхала, сочувственно гладила меня по голове. Они о чем-то то тихо говорили. Я на цыпочках шла в комнату папы, присаживалась на краешек кровати, гладила по руке.
Он открывал глаза и всегда доставал из – под подушки вкусную конфету. Я радостная, звонко чмокнув его в обе щеки, убегала во двор играть с подружками. И в то утро папочка подозвал меня к себе. По-особому тепло обнял, сказал, чтобы я берегла маму, дал конфету.
Через несколько часов из дома вышла мама со слезами на глазах, и печально сказала:
– Доченька, беги к бабушке, скажи, что у нас папа умер.
Я не понимала значение этого слова. Но решила, что это очень важно. Мне нужно бежать одной на другой конец деревни. Через двор, где живет злая собака. Она гонится за всеми прохожими, норовя укусить за ногу. И я побежала.
Начал накрапывать дождь, прибивая серую июльскую пыль на деревенской дороге. Я плакала, растирая ладошками грязь по всему лицу. Маленькая девчушка в ситцевом платьице, бежала босиком. Несла известие о смерти родного человека. До конца не понимая, что на самом деле произошло.
Я забегала во все дома и кричала:
–Идите скорее к нам! Наш папа умер!
Бабушка была на огороде, когда я ворвалась к ней как вихрь.
Дыхание сбилось от быстрого бега, я выпалила:
– Папа умер! – и застыла, ожидала реакцию бабушки, матери отца.
Мне показалось, что она не сразу услышала. Еще немного поелозила тяпкой по грядке, высморкалась в свой огромный цветастый фартук, перекрестилась. Потом зашла за стог сена, справила нужду по-маленькому. Не спеша направилась в сторону дома.
В моей душе кипело возмущение «Как так? У нас горе произошло, бежать надо…»
И все, потом моя память как будто стерла все детали событий. Я отрывочно вспоминаю крышку гроба в коридоре, запах восковых свечей. Люди в черных платках при виде меня горестно вздыхали, приговаривая:
–Ох, сиротинушка…
Но точно помню, что лил проливной дождь, не переставая два дня. Я не знаю, чем кормили, где спала.
Как меня на кладбище не взяли, запомнила навсегда. Я громко плакала, билась в истерике, приговаривая, что хочу к папе. Крестный отнес меня на руках в соседний дом. Там были все дети наших родственников. Я немного успокоилась. Стояла у окна, вся в слезах. Забежала моя тетя Люба и быстренько раздала всем детям носовые платочки. Обычай такой, в день похорон раздавать платки и полотенца на память о покойнике.
Мне не дали ничего. Как же я ревела! Двоюродная сестренка пыталась отдать свой, но я обиженно твердила, что раз папа про меня забыл, то не нужен чужой платок.
И потом пустота. Девять дней, сорок, полгода, год. Могила на кладбище, фотография папы, печальная мама. И на долгие годы затаенная сердечная обида на первого любимого мужчину в жизни, на папу. Как он мог оставить меня? У всех есть папы, у меня нет. Как это больно. Почему так случилось?
В юности это вылилось в навязчивый поиск заботливого, доброго и похожего на папу, партнера. Мне повезло, судьба наградила самым лучшим мужем на свете. Мы вместе уже почти тридцать лет. У нас пять детей, и в каждом ребенке я вижу частицу моих родителей.
Мама ушла из этого мира через двадцать девять лет после смерти папы. Ее потерю я переживала уже по-другому. Также и потерю бабушек, крестных, и других людей, со временем принимаю спокойно и благодарю за то, что они были в моей жизни.
Но в сердце той маленькой девочки до сих пор не хватает маленького платочка, как символа, что о ней помнит самый главный любимый мужчина.
Несмотря на потерю папы, у меня было самое крутое детство. Наш дом никогда не запирался на ключ. Я гоняла на велосипеде босиком и без шлема. Пила воду из колодца на улице и открытого родника. Ела огурцы и помидоры с грядки. Черный хлеб запивала компотом. И не страдала от лишнего веса, потому что постоянно играла.
Я просыпалась и убегала из дома, даже без завтрака. В любую погоду мне было чем заняться на улице до самого вечера. Домой возвращалась глубоко затемно. Никто не искал меня. И со мной все было хорошо. Я научилась в семь лет одна переплывать глубокую речку по-собачьи. Ходила за сочной земляникой на самый дальний луг. Кукуруза, горох были любимым лакомством. Воровали на совхозном поле. Удирали от злого сторожа. Он гнался за нами на лошади. Свист кнута разрезал воздух. Я падала с деревьев и прыгала с крыш заброшенных домов. Мы до ночи играли в лапту, прятки и казаков-разбойников. Жевала гудрон и взрывала шифер. По ночам совершали набеги на фруктовые сады и клубничные плантации соседей.
Лепила куличики из грязи. Никаких сотовых телефонов, смс, компьютеров, планшетов, никакого Интернета и даже телевизор был не у всех. “Гостья из будущего”, “Четыре танкиста и собака” бежали смотреть строго по времени в тот дом, где телевизор работал. Боялись пропустить долгожданные серии и как приклеенные сидели у экрана, в ожидании знакомой заставки.
Тогда я была круглосуточно готова к новым приключениям!
Самое главное, что у меня были друзья! Я выходила на улицу, и мы сразу находили друг друга. Мы, рожденные в СССР, научились с раннего детства брать на себя ответственность за риск, решать проблемы по мере их поступления и постоянно изобретать новенькое.
Согласно теории поколений, разработанной американскими исследователями Уильямом Штраусом и Нилом Хоувом в девяностых годах, я человек поколения Х. Ученые утверждали, что поколения – это группы людей, рожденные в одном временном промежутке: от двадцати до двадцати пяти лет. Их объединяют особенности определенного периода, совместные теории и чувство принадлежности.
В моем случае это все, кто родился с шестьдесят первого по восемьдесят первый год. Многим представителям этого поколения свойственно стремиться к лучшей жизни и стабильности, работать по профилю, ценить и скучать по классическому образованию.
Привет, вам, поколение икс! Нас называют потерянным или неизвестным поколением.
Мы выросли на фоне холодной войны, дефицита, начала перестройки. Многие иксы росли в неполной или многодетной семье. Постоянно работающие родители позволили рано вести самостоятельную жизнь. Нередко наше поколение называют «детьми с ключом на шее». В год моего рождения в мире не было каких-то глобальных событий и потрясений. Такое счастливое спокойное время между ревущим прошлым и бурлящим будущим.
Разрядка, потепление международных отношений. СССР был в зените своего могущества, число его друзей и союзников в мире продолжало расти за счёт стран "Третьего мира", выбравших путь социалистической ориентации. Может потрясением для мира стало мое рождение?