Черный Лог
Санта усердно подметал площадку перед домом, когда за воротами раздался громкий сигнал клаксона.
– Кого это принесло?
Сердито ворча, великан толкнул калитку и выглянул на улицу. На дороге стояла заляпанная грязью «Нива» деревенского электрика.
– Тебе чего, Петя? – с натянутой вежливостью осведомился Санта. – У нас по твоей части все в порядке.
– Не вызывали, значит? – осклабился тот, бросая в траву через опущенное стекло бычок.
– Курить, Петя, вредно для здоровья…
– Жить вообще вредно, – вздохнул электрик. – А нам, мужикам, особенно. На каждом шагу подстерегают какие-нибудь напасти. Бабы из нас веревки вьют, государство нас имеет! Все, блин, норовят облапошить! Тут не только закуришь, – запьешь горькую.
Великан дипломатично промолчал.
– Вы гостей ждете? – помрачнев от собственной упаднической философии, спросил Петр.
– Нет…
– Зря! Мужик один ехал к вам и застрял на проселке, у елового подлеска. Угодил колесом легковушки в колею, забуксовал… Христом Богом молил вызволить. А у него троса нет. И у меня нет. Сосед давеча одолжил и забыл отдать. У него по пьяни совсем, блин, мозги отшибло…
Санта не на шутку рассердился. Тащиться на проселок выручать незадачливого водителя ему совсем не хотелось. Судя по «Ниве» электрика, его «аутлендер» будет в грязюке по самую крышу.
– Я только машину помыл, – плюнул он с досады.
– Ну, пока! – с ехидной улыбочкой помахал ему рукой Петя. – А то я голодный как черт…
Он рванул с места и, скользя по мокрой глине, покатил дальше. Санта еще раз сплюнул, глядя, как «Ниву» носит от забора к забору.
– Какой придурок сюда после дождя на легковушке едет? – пробурчал он, направляясь к гаражу. – Небось телохранитель пожаловал…
Телохранителем он окрестил Лаврова и упорно продолжал так его называть. Хотя отлично знал, что тот занимает пост начальника охраны.
Санта предупредил Глорию о причине отлучки, вывел из гаража светлый «мицубиши-аутлендер» и, осыпая незваного гостя самыми нелестными эпитетами, поехал на выручку…
– Что с тобой? – всполошилась Глория, увидев бледного Лаврова, который с размаху плюхнулся в кресло и тяжело задышал.
– Думал, не доеду…
Она сделала знак Санте удалиться и подала гостю воды.
– Выпей…
Тот вяло глотнул и со страдальческой гримасой отдал ей стакан.
– Ты можешь объяснить, в чем дело? Тебе плохо?
В ней проснулись врачебные навыки, и она схватила его запястье, считая пульс. Сердце Лаврова билось учащенно.
– У тебя стресс. Что-то случилось?
– Ты не поверишь… – выдохнул Лавров, почти как в одноименной телепередаче.
– Неужели тебя так испугала перспектива ночевать на проселке?
– Глупости…
– Почему ты приехал на «опеле»? Знал же, что застрянешь.
– Внедорожник Колбин зафрахтовал, а я не мог ждать… срочно захотел тебя увидеть.
– Да ладно… – недоверчиво протянула Глория. – Мог бы джип напрокат взять, если уж приспичило.
– Мне это даже в голову не пришло, – признался он. – Я баран…
Она понимала, что Лавров говорит половину правды. У него действительно возникла острая нужда поговорить с ней. Но это не было связано с чувствами. От начальника охраны фонило страхом…
– Что тебя испугало? – убрав улыбку, спросила она.
Лавров взялся за сердце, что удивило ее еще больше, чем явно выраженный испуг. Здоровый, как молодой жеребец, начальник охраны вспоминал, где расположены внутренние органы, только после драки или ушибов.
– «Пластилиновый мальчик»… – глухо вымолвил он, покосившись на дверь.
– У Санты нет привычки подслушивать, – заверила его Глория. – Какой такой мальчик?
– А ты это… – Лавров повел в воздухе пальцами. – Включи свое видео!
Она молча уставилась на него, ощущая, как уже ее сердце начинает биться чаще.
– Да в чем дело?
Она бы хотела понять его проблему, но «видео» отказывалось включаться. К сожалению, Глория не умела управлять этим непостижимым явлением. Картины либо возникали в ее сознании, либо нет.
– Ничего не чувствуешь? – осторожно поинтересовался Лавров. – Никакого вредоносного воздействия?
– Ах, это!..
– На меня навели порчу, – шепотом сообщил ей начальник охраны.
И как только его язык повернулся говорить подобную чушь? Но – повернулся. Надо же как-то спасаться? Кулаками тут не помашешь. Бесполезно. И лекарства не помогут. Он кое-что читал об африканском колдовстве и слышал, что русские умельцы успешно перенимают опыт заморских коллег.
Сбиваясь и переводя дух, он поведал ей о пластилиновой кукле, которую обнаружил у себя в кабинете после летучки.
Вопреки ожиданиям, на Глорию это не произвело должного впечатления. Она едва сдерживала смех.
– С каких пор ты веришь в порчу и сглаз? – вместо выражения сочувствия осведомилась она.
– Черт бы побрал все это! – он почему-то махнул рукой в сторону портрета на стене каминного зала. – Все эти ваши фигли-мигли!
– Это не фигли-мигли, а портрет графа Сен-Жермена[5].
– Вот-вот! С кем поведешься, от того и наберешься.
К удивлению Лаврова, ему стало легче дышать, и боли в области сердца прекратились. Видимо, само присутствие Глории оказывало лечебный эффект. Она же врач, в конце концов. Не даст ему умереть.
– Я не знал… что это Сен-Жермен, – вымолвил он, прислушиваясь к своему состоянию. – Думал, просто… картина известного художника.
– Художник как раз неизвестен.
Граф Сен-Жермен – упитанный мужчина с самодовольным лицом, обрамленным пышными локонами, с залихватски подкрученными вверх усами, одетый в бархатный камзол, красный плащ и меховую шапку с пером, – насмешливо взирал со стены на Лаврова. В его глазах читался язвительный вопрос: «Проняло, братец? То-то! Негоже подвергать осмеянию тонкие материи…»
– Я не подвергаю, – малодушно соврал начальник охраны.
Глория засмеялась.
«Здесь даже портреты разговаривают», – подумал Лавров и состроил обиженную мину.
– Хорошо тебе смеяться…
Между тем к нему с каждой минутой возвращались силы и самообладание. Не прошло и получаса, как его самого развеселили недавние страхи.
– Как ты мог поддаться панике? – мягко укоряла его Глория. – Ай-яй-яй! Такой умный, храбрый, рассудительный мужчина… и вдруг испугался какой-то куклы.
– Не какой-то! – смущенно возражал начальник охраны. – Это был я. И у меня в груди торчала булавка!
– В том-то и беда, что ты принял «пластилинового мальчика» за себя. На это и был расчет. Булавку воткнули в пластилин, а не в твое сердце. У куклы вообще нет сердца, говорю тебе это как врач.
Лавров понимал, что выглядит идиотом в глазах Глории, но ничего уже нельзя было исправить.
– Значит, со мной все в порядке?
– В полном, – заверила она. – Хочешь, пойди сделай кардиограмму. Спорим, она будет как у космонавта.
– А что же я чувствовал? Меня скрутила жуткая боль!
– Психосоматическое явление…
– Чего?
– Боль сначала возникла у тебя вот здесь, – Глория постучала согнутым пальцем по его лбу. – А потом ты ее ощутил физически. Это воображаемое недомогание, которое, впрочем, может перейти в настоящее… если ты на нем зациклишься.
– Не зациклюсь. У меня уже все прошло. А… что мне делать с куклой?
– Выбросить в мусорную корзину.
– Лучше сразу на помойку!
– Можно и так.
Лавров нервно заерзал в кресле. Он все еще боялся прикасаться к «пластилиновому мальчику».
– Не верю! – Глория с улыбкой покачала головой. – Неужели ты не справишься с куском пластилина и портняжной булавкой?
– Справлюсь… – неуверенно промямлил он.
– Ладно. Давай я поеду с тобой и сделаю это сама.
Лавров окончательно расстроился. Меньше всего ему хотелось выглядеть перед этой женщиной трусом. Но… чертова кукла наводила на него суеверный ужас.
– Хочешь узнать, кто принес в твой кабинет «пластилинового мальчика»? – спросила она.
– Это возможно?
– Только в том случае, если ты перестанешь дрожать от страха.
– Я не дрожу…
– Возьми себя в руки, Рома. У тебя перестало болеть сердце?
– Да… но по дороге я едва не скончался…
– Боль породило твое сознание, отравленное страхом. Ты ведь ничего не чувствовал, пока не увидел куклу. Так?
– Ну… – Лавров сдвинул брови от усердия, вспоминая, как все началось. – В общем, ты права…
Москва
Господин Морозов нервничал. Утром он никак не мог дозвониться до заказчика, с которым подписал договор на крупную поставку леса. День прошел сумбурно, бестолково. За ужином они повздорили с женой. Такого с ними давненько не случалось.
– Лера, сколько раз я тебя просил не пересаливать рыбу? – возмутился он, отодвигая тарелку.
Хозяйством у Морозовых занималась домработница, но приготовление пищи Валерия Михайловна не доверяла никому. Она бросила работу после рождения дочери и с тех пор жила интересами мужа и ненаглядной Лиленьки. Поэтому, даже озабоченная приготовлениями к свадьбе, не могла не заметить изменений в поведении и настроении супруга.
– Я положила мало соли, – ответила она, с тревогой вглядываясь в лицо мужа. – Ты не распробовал.
– Мне не хочется есть…
С этими словами он поднялся из-за стола, забыв поблагодарить жену, и зашагал через просторную кухню-столовую к лестнице, которая вела на второй этаж их двухъярусной квартиры. Сейчас он запрется у себя в комнате и просидит допоздна за ноутбуком или за бумагами.
Вообще он как-то внезапно осунулся, помрачнел, плохо спит… говорит невпопад. Что с ним? Кризис среднего возраста?
Ее неприятно поразило, что муж поставил на компьютер пароль. Валерия Михайловна редко пользовалась компьютером, но иногда заходила в Интернет, просматривала последние новости моды и кулинарные рецепты. А третьего дня с удивлением обнаружила, что ноутбук заблокирован.
У мужа ее безобидный вопрос вызвал неожиданную агрессию.
«У нас достаточно денег, чтобы каждый обзавелся собственным компом, – отрезал он. – Я много раз предлагал купить тебе ноутбук. Однако ты отказывалась».
«Я так редко им пользуюсь, что в этом нет необходимости…»
«Тогда не устраивай сцену!»
Валерия Михайловна обиженно поджала губы. Морозов бывал груб с нею в исключительных случаях. Может, у него неприятности с бизнесом?
«Что происходит, Коля?»
«Оставь меня в покое, – едва сдерживая готовую прорваться злость, процедил он. – Ноутбук нужен мне для работы. Понимаешь? Для развлечений купи себе свой. У тебя на карточке полно денег!»
«Коля! – изумленно вымолвила супруга, не узнавая обычно уравновешенного и корректного Морозова. – Ты хорошо себя чувствуешь?»
Это было последней каплей. Морозов взорвался и наговорил ей дерзостей. День они не разговаривали. Потом он остыл и извинился.
Теперь вот «пересоленная рыба» послужила поводом для размолвки.
«Что-то тут не так! – думала Валерия Михайловна, пробуя запеченного с овощами лосося. Тот оказался совершенно пресным на вкус. – Морозов в последние дни сам не свой. Из-за Лили переживает? Жених ему не нравится? Мог бы со мной поделиться своими сомнениями…»
С этими мыслями она встала и отправилась следом за мужем. Дверь в комнату, которая служила ему одновременно кабинетом и библиотекой, была закрыта. Валерия Михайловна, ужасаясь своему поступку, прильнула ухом к щели между лудкой и дверным полотном, и замерла.
Морозов с кем-то разговаривал по телефону. До сих пор у него не было от жены никаких секретов. Она догадывалась, что речь идет не о бизнесе…