Здорово, товарищ.
Откуда?
Из Каира. Хорошо ли собираете?
Плохо, богатых мало.
Как мало? А вот какие богатые дома (указывает). У этого, должно быть, тысячи.
Да, у этого богатства много, да он удавится, а ничего нищему не подаст.
2-й нищий.
Все знают Петра Хлебника. С тех пор, как я здесь живу, 30 лет, никогда никому корки хлеба не дал.
И жена и дочь такие же.
Нет, дочь все-таки добрее. Служанка сказывала.
Нет на свете скупее человека этого Петра, никогда никому не подаст.
Как не даст. Кто умеет просить, выпросит.
Как же, попробуй.
А вот выпрошу. Нет того человека, кто бы мне не дал, если я пристану.
Как же, выпросишь, не даст.
Об заклад.
О чем?
Да вот хочешь об заклад на три деньги?
Идет (бьют по рукам и смеются). Давай деньги.
Вот он как раз идет. Несет князю хлебы.
Христа ради страннику бездомному. Вы наши отцы, смилуйтесь. Кормилец, Христа ради, с голода умираю и т. д.
Отвяжись.
Родимый, батюшка и т. д.
Пошел прочь.
Батюшка и т. д.
Отстань, убью (нагибается, берет камень).
Милостивец. Пожалей. (Хватает за руку и т. д.)
Говорил, изобью. Отстань. (Схватывает хлеб из корзины, бросает в него и уходит.)
Что, говорил? Моя взяла. Вот она Петрова милостыня. (Показывает хлеб.) Давай деньги мои.
Ну, брат, счастлив ты. Выиграл, угости за это.
Разбойники, разорили. Куда столько муки всыпали. Плати деньги. Режь. Царь. Цветы заиграли. Прощайте. (Затихает.)
Вот уже вечером третий день будет, а всё не лучше. Как бы не помер.
Здравствуй, девонька. Всё плачешь. Мужа хоронить хочешь. Не робей, не помрет. Не готов еще он. 30 лет деньги собирал, теперь столько еще лет надо деньги расшвыривать. Тогда только готов будет.
Будет тебе, Дунюшка, пустяки говорить. Поесть хочешь?
Не надо мне есть. Эй, старик, спишь, что ли?
Нельзя богатому внить в царство божие. Не пролезешь, зацепишься. А не пролезешь, в ад к муринам попадешь.
Тебе что нужно? И ты меня душить хочешь?
Успокойся, болезнь твоя пройдет. (Берет его за руку и усаживает на постель.)
Дурак, дурак, глупости делаешь, мое дело портишь. Не хочу смотреть. (Убегает.)
Держите его. (Ощупывает, остукивает и говорит про себя.) Здесь нет. Здесь начинается. Слышу, вот он. Этого я выгоню. Вся болезнь тут. Исцелишься, будь спокоен. Лежи смирно. (Вынимает стклянку, дает ему пить и передает жене другую, чтобы растирать его.) Вечером разотрите его. Вот так. (Врач уходит, жена за ним.)
Что же это? Это смерть. Чувствую, что умираю. Вот он и ангел за душой пришел.
Он говорит, исцелеешь. Какое исцеление, когда смерть. Боже мой, что же будет со мной там? Неужели правда, что нельзя войти богатому в царство божие? Неужели правда, что зачтется мне вся жестокость моя, что не давал я просящему, не жалел вдову, сироту, больного, убогого? Неужели это правда? Как же не понимал я этого? Лучше бы мне не половину, а всё отдать, чем итти теперь к этим черным. Вот они, вот они, уже тащат к себе мою душу. (Смотрит вверх.) Да, вот они, весы, на них будут вешать мои добрые и злые дела. Вот они принесли на одну сторону деньги, что я поотнимал у вдов и сирот, жалованье, что я не отдал рабочим, обиды, ругательства, побои. Вот они верхом наложили эту чашу весов, и уже пошли весы к низу, и вот они возрадовались, дьяволы. Ай, ай, пропал! Что теперь положат на другую сторону?.. Что же это? Хлеб. Только один хлеб, тот хлеб, что я тогда бросил в надоедливого нищего. Батюшки, поднялись весы, перетянул хлеб все злые дела мои… Так вот оно что значит милосердие. Только бы не умереть мне теперь. Знал бы я, что бы сделал. По слову Христову, роздал бы всё имение нищим, не оставил бы себе ничего. (Падает на постель и засыпает.)
Ты уж другой раз берешь.
Врешь, ты сам три раза брал.
Ай, батюшки, задавили.
А ты не лезь.
Мне, мне, пять человек детей, мал-мала меньше…
Берите, берите, достанет, только не обижайте друг друга. Довольно я обижал всех, простите Христа ради.
Что же ты это, разбойник, делаешь? Нищими нас оставить хочешь? То не в меру скуп, а теперь не в меру щедр стал. Разбойник. (Отнимает у него деньги и вталкивает в дом. Кричит на народ и разгоняет.)
Так обещай же, что сделаешь то, о чем буду просить тебя.
Всё сделаю, потому что люблю тебя теперь больше, чем люблю отца с матерью. Люблю потому, что вижу в тебе дух божий.
Обещаешь, клянешься?
Обещаю, клянусь.
Видишь ли, семья не дозволяет мне раздать последнее имение мое. Не могу я силой итти против них, и не могу я остаться так, как я был. Понял я теперь грех мой и хочу искупить его и служить одному богу. Сказано: «Продай имение свое и отдай его нищим». Мне не дают раздать остального имения моего. Я не волен в нем, но в себе я волен, и себя я хочу отдать людям. Так пойдем же со мной на базар, где продают невольников, свяжи мне руки и выведи меня и продай как невольника своего. А деньги, которые выручишь, отдай нищим.
Хозяин, не могу сделать этого.
А как же ты обещал и клялся мне?
Не делай этого, жаль мне тебя.
Что же не жалел ты меня, когда я делал зло и губил себя? А жалеешь теперь, когда хочу спасти себя.
Пусть будет воля твоя.
Что вы делаете здесь? Будет вам растабарывать. Идите в дом.
Что ты просишь за эту? (Показывает на невольницу.)
200 гривен.
Что умеет делать?
Пляшет, поет.
Стряпать умеет?
Для стряпни возьми старую.
Не нужно.
Что просишь за двух?
130.
Кто же тебе это даст. (Трогает за руку старика.) В нем силы нет, а тот молод.
Да я дешевле не возьму.
Не надо, не надо. (Подходит к Петру.) На какую годен работу?
Не могу, уволь.
Помни, что ты поклялся, не погуби меня. (К покупателю.) Гожусь на всякую. Могу и черную работу, и писать и считать могу.
Что просишь?
Говори: сто гривен.
Сто гривен.
Для чего торгуете?
Мне в черную работу надо. А этот и писать и считать умеет, а такие на тяжелый труд ненадежны.
А мне такого и нужно. По нашей торговле дорогими каменьями нужно не тяжелую работу, а чистоту, расчетливость и верность.
Хозяин, возьми меня, будешь доволен. Буду служить, как сын отцу родному.
Ты мне нравишься. (К Елизару.) Какая цена?
Сто гривен.
Получи деньги.
Не могу.
Прощай. Отдай же деньги, как я сказал тебе.
Всё сделаю, только бы душа твоя была покойна. Прощай, дорогой хозяин.
Молчи. (Уходит с египтянином.)
Должно быть, он говорит, что хозяин дома, и просит нас взойти. Пойдем.
Да я знаю, что они гостеприимные люди.
Радуюсь видеть вас у себя. Милости просим. Вы, должно быть, устали от дороги и не откажетесь вкусить моей хлеба-соли.
Благодарю. Мы и друг мой врач из далекой Сирии приехали по делам торговли в ваш город и очень рады посетить вас.
Мефодий! (К гостям.) Прошу садиться.
Что прикажет хозяин?
Принеси дорогим гостям хлеба, вина и винограду. Гости с твоей стороны. Ты не знаешь их?
Нет, я не знаю. (Уходит.)
А ты был когда-либо в нашем городе?
Был восемь лет тому назад. В то самое время, как купил того самого раба, которого вы сейчас видели.
Да это было в то самое время, как в нашем городе случилось то необыкновенное дело, которого никто не может понять до сих пор.
Какое же это было необыкновенное дело?
А это было то, что один из самых богатых людей нашего города, Петр Хлебник, обладавший огромными садами и землями и бывший самым скупым человеком в стране, вдруг поверил христианскому закону и роздал всё, что мог раздать, а так как не мог всего раздать, то, как рассказывают, сам себя продал в рабство, цену за себя отдал нищим и исчез неизвестно куда.
Жена его до сих пор повсюду рассылает людей, чтобы найти его, но никто не знает, где он, и что он.
Какая удивительная история. Каких он был лет и какого вида?
Ему было уже лет под 50 и из себя был роста среднего, скорее худой, чем толстый, подобно рабу этому.
Какое славное лицо у этого раба.
Он не раб, а золото. С тех пор, как он у меня, все дела мои процветают. Я много раз отдавал ему свободу, но он не хочет брать ее. Он раб, но один из самых лучших людей, которых я знал когда-либо. Мефодий, пойди сюда.
Посмотри, он, право, похож на Петра Хлебника.
Немой, отопри.
Это был святой, я видел, когда он вышел в ворота, как сияние окружило его, и он исчез.
Чудо, немой заговорил.
Это он, это он, он скрылся, чтобы люди не восхваляли его.