Три дня в расследовании был перерыв. Дожидаясь вестей от Севы, Вадька мрачно слонялся по дому, дважды ходил к Лушиным сараям в надежде найти полицейский пост, но не обнаружил ничего, хотя Мурка выяснила через отца, что за Лушей ведется круглосуточное наблюдение. Впрочем, Вадьке сейчас не очень хотелось разговаривать с Муркой. Всякий раз встречаясь с ним, она вопросительно поднимала брови и в ответ на его отрицательное покачивание головой иронически усмехалась, словно говоря: «Я же тебя предупреждала!» Вадька иногда с досадой думал, что между ней и Кисонькой не так уж мало общего. Сева все не звонил. Вадька даже перестал уже бросаться к телефону при каждом звяканье.
На фоне мучительного безделья второй поход в больницу к Грезе Павловне показался Вадьке праздником. Отчаявшись дождаться лифта, навьюченный гостинцами Вадька потащился вслед за девчонками по лестнице. Еще на пятом этаже они услыхали грозный голос авторитетной санитарки Марии Тарасовны.
– Чего вы тут ходите, чего рыщете, покоя от вас нет, – раздавалось окрест. – Ну к кому, к кому ты такой наглый прешься? Чего? Дружок у тебя? Это здесь-то, в нашем крыле, где одни бабы? Вали отсюдова, пока цел. Что ты мне суешь, что ты мне свои копейки поганые суешь! Проваливай, бродяга, не то шваброй накостыляю! Дружок у него тут, видали! Порядочные люди в положенные часы приходят и говорят, к кому идут, а такие, как ты, шляются тут, шляются, а потом у пациентов из холодильника колбаса пропадает! Чтоб я тебя больше не видела!
Мимо ребят вихрем пронесся молодой парень.
– Вон какой здоровый, а санитарки боится, – разочарованно протянула Мурка.
– Такой, как Мария Тарасовна, всякий испугается, – буркнул Вадька, тоже втайне побаивающийся громогласной тетки со шваброй.
Пока они добрались до седьмого этажа, в отделении все успокоилось.
– Добрый день, тетя Маша, – дружно сказали Вадька и сестры.
– Здравствуйте, ребятишки, – улыбнулась им Мария Тарасовна. – Грезу Павловну навестить пришли? Молодцы! Она, наверное, в палате, бегите, порадуйте старушку.
Но дверь в палату была заперта, более того, из-за нее сочились злобные мужские голоса. Вдруг раздался женский вскрик, полный ужаса и боли. Мурка и Вадька со страхом переглянулись.
– У Грезы Павловны посетители, – неуверенно предположила Кисонька. – Может, стоит постучать?
Но Вадька перехватил ее поднятую руку и помчался к санитаркам.
– Тетя Маша, там у Грезы Павловны какие-то мужики заперлись! – на бегу кричал он.
– Как мужики заперлись? – всполошилась Мария Тарасовна. – Я никого не пропускала, и запираться у нас не положено, чай, не дома.
– Теть Машь, наверно, пока ты того гоняла, остальные просочились, – предположила Оксана, вторая санитарка.
– Ах, паскудники, это они к молоденькой, которую вчера рядом со старушкой положили, лезут! И бабушки не стесняются! Сейчас я им задам! – Не теряя времени, Мария Тарасовна потрусила к мятежной палате.
Дверь по-прежнему была заперта, но раздававшиеся звуки казались все более зловещими: шум, грохот, сдавленный хрип. Мария Тарасовна принялась колотить в дверь, но на ее стук и крики никто не обращал внимания.
– Оксана, ключи из сестринской, быстро! – скомандовала тетя Маша, но Вадька не стал ждать, пока девушка сбегает. Замок мгновенно сдался напору его верной отмычки, дверь распахнулась, и тут же мимо них, сбив с ног спешащую Оксану, промчались двое мужчин. Пробежав через коридор, они свернули на лестницу и исчезли…
– Что, что они с тобой сделали? – закричала Мария Тарасовна, бросаясь к забившейся в угол кровати молодой черноволосой женщине. Женщина дрожала от ужаса и судорожно терла руками шею.
– Они… Они ворвались, один сразу запер дверь, а второй ко мне и кричит: «Где она?», схватил за горло и давай трясти. – Действительно, на ее шее медленно проступали синие пятна. – Тогда первый, здоровенный такой, в окно выглянул, гаркнул: «Она внизу!», а тут вы… Господи, что им надо? Я ведь и не знаю ничего! – Она облегченно вздохнула и заплакала.
– Это бандиты, что Грезу Павловну грабили, они ее добить хотят, чтобы она их в полиции не опознала! – закричал Вадька.