Еще в самом начале повествования было сказано, что историю народов русских будет оглашать сам Бог. Потому не удивляйтесь, если что будет не совсем понятно или не до конца ясно.
То есть признак нашего ума и недобросовестного отношения к какому-нибудь труду. Постоянно размышляя о чем-то, Бог непременно мыслит и о нас с вами, ибо он все же Бог-отец, а мы все – его дети.
И, конечно, как всякий отец, он знает, кто и когда, где зародился, как веру какую воспринимал, и кто впервые ее создал и обосновал.
Не ссылаясь на какие-либо даты, ибо то относится к работе умов людских, Бог оглашает так.
Самым первым на Земле воспроизвелось христианство. За ним последовало магометанство и чуть позже буддизм, именуемый самим Богом еще по-другому, как Камерон.
Все эти вероисповедальные течения со временем образовали свои зоны и составили, так обозначенные в самой истории, центры религиозных основ.
Прослеживая путь отдельных групп из самого первоначального, создавшегося стихийно, двойственного рода, нельзя не упомянуть о, так называемом, племени иудеев, и об отколовшейся группе тюркского происхождения, чуть позже именуемыми турками.
Их развитие чем-то схоже с развитием тех, кого описали ранее. Но в то же время, есть некоторые расхождения и почти противоречия в плане самобытности и продолжения каких-либо традиций.
Обратимся вначале к группе иудеев. Как уже известно, еще вначале она не захотела оставаться в предгорье и пожелала вернуться обратно.
Но по ходу пути люди встречали другие группы и, естественно, уже занятые кем-либо территории. Радостного в этом было мало. Отовсюду их изгоняли, а порой просто выдворяли силою.
Надо сразу отметить, что все эти процессы были как paз в преддверии пришествия Христа. Иудеи тогда так не обозначались.
Группа, составляющая около 6500 человек именовалась "эвринами". Так они себя называли, представляясь каким другим людям.
Соответственно тому же уже позже – дошло слово евреи, иудеи /исковерканное тюркоязычным населением/.
В общем, пройдя во времени сквозь массу разноязыких народов, эта группа составила целый ряд названий и их видоизменений в пользу какого-либо языка.
Наконец, ей удалось пробиться к той территории, где окромя песка, да редких кустарников ничего не было.
Соответственно, там никто и не проживал. Обреченная на смерть группа разделилась на многие мелкие единицы, численность которых достигала более ста. Все они разошлись в разные стороны и составили какую-то часть населения существующей Римской империи.
Сохраняя свои традиции, эти группы пытались выжить в создавшихся условиях, но из этого мало что получалось. Голод, холод, ветра, болезни, мор – все это гнало их из одного места на другое. Они почти стали кочевниками. Многие повернули обратно, пытаясь пробиться к своим, осевшим в далеких краях. Но закон войны был суров. Их попросту не пропустили.
К тому же, Римская империя возложила на них свою дань и в буквальном смысле заставила трудиться на местах, более-менее подвластных хлеборобству и, вообще, земледелию.
Таким образом, прозванное некоторыми иудейское племя как бы осело среди самых слаборазвитых земель и буквально влилось в состав того государства, что существовало после распада Египетского, в ту пору возглавляемое королем.
Практически никакой видоизмененной словесности в этих группах вначале не было. Но жизнь среди других положила начало формированию нового языконаречия, которое двойственно отображало предыдуще изученное и жизнью полученное во время бедствий и в составе государства. В самой истории этот язык обозначился как "эврите".
0т чего оно произошло? Это своеобразное русскоязычное слияние, состоящее из корневой связки "рит", обозначающей всякое изменение, движение и т.д. и приставки "эв", в свою очередь, обозначающую принадлежность к своему изначальному роду. Его еще называли языком "эвов".
Первоначально весь словарно сходный запас состоял именно из этих сочетаний. В дальнейшем, язык обретал уверенность в пользу других, как принято говорить, романских и других групп.
На протяжении многих веков он изменялся и пополнял свой состав от других, но первоначальное все же сохранилось. Как таковой, письменности тогда не существовало. Знания, добытые ранее, были утеряны за походы и переходы. Потому, язык в основе всего сохранился только в редких словесных выражениях.
Этому же способствовало и то, что государство не особо желало видеть какую-то другую группу людей со своей культурой развития.
С приходом Христа и возникновением христианского движения, положение эвринов значительно улучшилось. Фактически, только одна группа из всех получила статус вечного изгнанника и, как известно, она именовалась еврейской.
Спустя многие годы, когда вера в Христа начала подниматься выше, группы как бы обрели авторитет и начали возвышаться в глазах других народов. За несколько столетий они пополнили свою численность, а во многих случаях объединились с другими из составов иных родов.
Так получилось, что группа иудеев как бы растворилась среди многих других, и лишь одна из них претерпевала вечное наказание за якобы совершенный грех. Именно она и обозначилась наиболее четко и состоятельно обосновала тот самый язык. Чуть позже эта группа была расчленена и составила собою подгруппы.
Так образовался еще один язык, именуемый "идиш". Естественно, все те, кто слился с другими, образовали другие народности или в целом составили народы.
Те же, что остались в стороне, обосновали свой народ и составили уже во время ближе к настоящему все те традиции, законы и т.д., что существуют сейчас.
Таким образом, получается, что родогенальная связь откровенно чистого порядка прослеживается только между русскими и теми самыми изгнанниками – евреями, которые внешне несколько видоизменились, за свою историю поучаствовав в каких-то родообменах.
На момент гибели Святослава эта группа находилась на территории тюркского населения и занимала места, в настоящее время соответствующие Южно-Палестинскому взгорью и части Сирийского погорья. Численность людей доходила до 22 000 человек.
Теперь, возвратимся вновь назад и узнаем, что произошло с той группой, что отошла от выше означенных могол и составила турецкое государство.
Практически, она подверглась тем же процессам кровосмешения, но в основе своей все же сохранила группу и до сих пор является такой же откровенно чистой с точки зрения родогенальной принадлежности.
Но история ее развития создала великое множество рододревосплетений и порою внешне тяжело отличить, так называемого, турка /тюрка/ от совмещенности с арабской кровью или какой-то другой.
Потому, настоящее родство или родогенальная связь может показать только какой-то конкретный родоучасток, наименее поучаствовавший в кровосмешениях. Но все же, разберем как то все начиналось, как производилось и почему.
Итак, группа осела на берегу Черного моря и частью в долине реки Ефрат. То есть, она также разделилась. Природные условия не были такими суровыми как там, откуда они пришли, и это дало возможность значительно пополнить свой родосостав и закрепиться на указанных территориях.
Спустя сто лет эти две подгруппы соединились и образовали шахство. Через некоторое, довольно незначительное время государство расширило границы и обосновало турецкий шахонат.
Так оно первоначально именовалось. Во главе его стоял шах, именуемый чуть позже, как король.
Спустя еще двадцать шесть лет оно же превратилось в королевство, именуемое турецко-египетским, так как часть Египта входила в состав государства. Естественно, что входили в него же и люди, что населяли в то время территории.
Были там и образованные сводные иудейские группы, были арабские и многие другие, относящиеся к разнородам.
В общем, с самого начала территория, ныне обозначенная в истории, как междуречье /хотя это было совсем не так/ подверглась широкому освоению и, конечно же, слиянию многих родоизначальных групп переселенцев-беженцев.
Надо сказать, что в то время палкой загонять народы или группы особо было не нужно. Объединение многим давало право жить, многих спасало от бед и, само собой, повышало какой-то уровень развития.
Все это происходило, как принято говорить, до нашей эры.
Вскоре турецко-египетское государство распалось. Отдельные группы, не пожелав подчинить себя какому-то шаху-королю, ушли вглубь того же Египта, а другие разошлись по сторонам, по дороге где-либо оседая и уже не подчиняясь никому.
Начали образовываться первые признаки тех государств, которые чуть позже будут названы, как основополагающие в истории развития всех народов.
Вначале возникло Иранское шахство, за ним Турецкое султанство от остатков групп людей и первоначально занятых территорий, еще позже королевство Египет, а чуть позже это же царство и Месопотамское государство.
На тот период это были основные единицы деления территорий. Справедливости ради надо отметить, что строить валы и что-либо подобное уже не стали, так как часто менялись границы, да и не позволяли сами условия.
Потому, в большинстве тех государств начали образовываться первые города, обнесенные валом или просто какой-то стеной в зависимости от условий.
Возникновение первого города в обозначенных территориях ложится на Египетское царство. По времени оно относится к первой половине второго столетия нашей эры.
В той же Европе, к примеру, первый город возник гораздо ранее, как следственность скопления людей и меньших территорий, и, конечно же, условия были другими.
На базе территорий тех государств формировались и другие, именованные по-иному; в основе своей, по имени правящего человека.
Все они в процессе исторических смен, перемен, человеческих перемещений из одного конца в другой, меняли свой состав, название и какую-то внутреннюю территориальную принадлежность.
Все зависело от простых человеческих или людских отношений как между людьми, так и между правителями.
Но история никогда не стоит на месте. И вскоре на горизонте появилась звезда, так обозначенной, Римской империи, или Римского государства.
Вначале оно занимало территорию юго-запада современной Турции, а затем, заметно потеснив в жестоких боях своих соседей, продвинулось к югу и даже достигло Египта.
Само слово Рим к уже современному названию города прямого отношения не имеет. Произошло оно от обычного слова Рома, что обозначало имя человека. Искажаясь в разговорной речи и в силу отсутствия всякой письменности в те времена, оно видоизменилось до сходного Рим.
Начало возникновения государства Рим, а позже Римской империи приходится на момент распада Турецко-египетского государства и удалению из ее состава части южных и юго-западных территорий.
За основу государственного строя было принято родовое начало древних египетских фараонов, в свое время покинувших те места и обосновавшихся далее.
В действительности это было своеобразное сочленение воедино верховьев оставшихся родоначальников групп из состава древнего Египта.
Практически, семь отпрысков родовых природных ветвей образовали свое государство, которое вначале и было только всего лишь поселением. А уже позже, когда вокруг начали "облипать" другие из более простых, была сформирована первая конница, и легион пеших воинов по принципу того же Египта. Тогда же и началось покорение всех, кто оказался по воле жизни соседом.
Отчасти, те верховья хотели воссоздать прежнюю структуру государства и овладеть обширностью территорий вместе с их богатствами и, конечно же, вернуть Египет, как основу всяких богатств и своего прошлого торжества.
Обоснование города Рим, как империи, приходится на период первопришествия Христа, то есть появление его на свет, возраст и в дальнейшем гибель. Здесь имеется в виду становление как не очень большого государства и зарождение какого-то христианского начала.
Таким образом, турки, арабы и другие были как бы удалены первоначально от этой зоны божеского внимания и их мало коснулось то, что обозначено христианством.
Но чуть позже, когда звезда зарвавшейся империи начала угасать от результатов походов и зверств, и когда народы, как говорят, восстали, пути веры новой и старой переплелись.
Римская империя разрушилась. Турция вновь присоединила Египет и даже часть Месопотамского нагорья, или предгорья.
Давно разошедшиеся группы людей вновь объединялись и в образе своем начали создавать веру иного происхождения, то есть по-своему в соответствии с традициями, условиями жизни и составом самих групп.
Богу ничего не оставалось делать, как несколько помочь в этом процессе и закрепить новое вероисповедание.
На базе турецко-египетского государства вскоре начало возникать, так обозначенное, султанское царство, включающее в себя все те же территории и тех же людей.
В дальнейшем, оно переименовалось в Османское царство, а еще позже в Османскую империю, составленную из многочисленных родогрупп с различными кровосмешениями.
Город Рим именовался по-новому и обозначился как Византия от соответствующего имени человека.
Основатели Рима попросту бежали, удалившись за рубеж, где обосновали новый город с тем же названием и начали создавать свое государство, обоснованное на сицилийских холмах, от которых теперь уже мало что осталось.
Сам старый город оказался как бы рубежом между вновь возникшими религиозными течениями.
С одной стороны – он принадлежал, как говорят, самому себе, а с другой – его подпирало другое государство с верой несколько нетрадиционной для христиан.
Первоначально они уживались, и никому не было дела до того, кто и как веру ту исповедует.
Но с развитием европейских религиозных начал и посредством того же Рима, а чуть позже Ватикана, эти отношения были усложнены, и вскоре город Византия пал и преобразовался в Стамбул, став столицей Османской империи.
В общем, с возникновением крестовых походов за якобы гробом господним и т.д., т.п. все то и произошло. Никому не хотелось отдавать часть своей земли и, конечно же, то, чего хотели христиане.
Так получилось, что одна, первоначально взошедшая вера в чудо Христа стала прообразом второй, а чуть позже и третьей, создав тот самый буддизм.
На почве тех же территориальных разногласий и разгорелся спор, как о самом имени божьем, так и вообще о традициях вероисповедания.
И, конечно же, основой всему было желание присоединить земли и овладеть какими-то богатствами, не говоря уже о переподчинении самих народов.
Вот, собственно, кратко и все о той группе тюркского происхождения, что не так уж и далеко удалилась, но в силу разногласий обрела иную веру и составила иной народ в совокупности или без с другими группами.
Теперь, можно продолжать историю развития самой Руси, находящейся в составе открыто чистых трех групп, а также о тех, кто определился как могол и составил в последующем многие другие группы разных уже теперь народностей.
Итак, после гибели Святослава и далее кончины княгини Ольги киевский посад еще долго пустовал. Никто не решался занять то великое место, а сыновья Святича были еще малы.
В конце концов, на сходе тех, кто окружал саму княгиню и занимал соответствующие посты в том государстве, было принято решение посадить воеводу, как главного по тому времени посадского исполнителя.
Но кого? Сразу возник такой вопрос. Добрыня был молод, и княгиня, хоть и обещала ему это, все же не успела то сотворить. И тогда, те же люди решили пригласить из другого княжеского посада воеводу Ратича.
Он был опытен во многих делах и занимал в землях Полянских княжеский посад, так как князей самих там не было.
Слеп на один глаз был воевода тот, ибо в битве печенег-половец мечом по лицу прошелся. Носил перевязь он и скрывал лицо частью свое от людского ока.
Но люди знали все то и воеводу все же любили и уважали. Не давал никого в обиду он, и думали они, что и дальше так будет.
Согласился Ратич на власть киевскую и занял посад княжеский. Но горянские, то есть сами киевские возмутились тому и спровадили его ниже в дом посадский. Особо не огорчился воевода по тому, но часть злобы на людей тех затаил. И всегда думал, как бы больнее уколоть их при случае.
Надумал однажды Ратич в поход идти и задумал Малушу – мать княжескую Владимира повидать, чтоб узнать кое о чем для себя.
Прознал про то по-своему Добрыня, брат ее, от другов гридней своих прежних и, опередив Ратича, увез Малушу из тех мест, спрятав на время в доме другом.
Приехав к дому Малуши, воевода повстречал отца ее и упросил обо всем.
Нету-ти Малуши моей, – отвечал отец тот Микула – воин бывший, в гриднях когда-то состоящий, так же, как и его сын, – ушла она вдаль, – и человек показал рукою на пыльную, пробитую копытами лошадей землю.
Ах, ушла Малуша, – разозлился воевода, поняв, что Добрыня опередил его, да так и рубанул мечом по руке той, отчего упала на земь она, да так и лежать осталась.
Кровь хлынула из обрубка руки Микулы, а он так и застыл в недоумении.
– Будешь знать, как рукой показывать, – зло выкрикнул Ратич и, пришпорив было коня, рванулся вдаль по дороге, но не тут то было.
Не понравилось то гридню одному, из другов Добрыни бывших.
А, ну, стой, – сказал он воеводе и рванул зa узду так, что лошадь аж на дыбы стала.
Чего ты? – испугался Ратич и пугливо осмотрелся по сторонам, видя как гридни со всех сторон к нему подъезжают, – что это вы задумали тут? – залепетал он в испуге вовсе.
А вот что, – сказал гридень, Мартыном которого звали и рубанул своим мечом так, что и рассек воеводу того от головы до седла.
Ой, что ж ты наделал, сынку?– залепетал в испуге Микула, сжимая свою окровавленную культю другой целой рукою, – я ж стерпел то и ничего не сказал. Зачем ты погубил его? Теперь и тебя казнят другие, – и Микула тот горько заплакал.
Нe казнят, – успокоил Мартын и к гридням повернулся, – расскажем все, как было. Не имел прав он так поступать. Тело же его в реку бросим, как татя какого и злодея общего, раз на людей своих руку поднял.
На том и порешили, и поспех домой удалились.
Ничего не сказали гридням люди посадские по поводу тому и с миром, как говорят, отпустили, пустив слух в земли Полянские, что воевода погиб в бою. Но все ж на совет собрались и меж собою посетовали.
– Надобно тем гридням хвост поджать. Так, гляди, они и до нас доберутся. С воеводой, всеми избранным, не посчитались, а с нами тем более. Гляди, так до князей доберутся.
На том порешили и начали мзду всякую создавать вокруг гридней. То кур у кого ущипнут, украдут значит, то петуха красного пустят в закрома какие, пожар значит учинят, то девиц каких молодых, под венец идущих, распотрошат и в реку для отмыва кинут.
Вскоре люд киевский да и прибрежный, подольский значит, начал супротив гридней восставать и мзду уже свою пускать.
Завидят кого одного где-то, то так и придушат, а то попросту пьяного в реку кинут. Отраву начали лошадям да и им давать, отчего болеть те стали, и чрез время уже сами на совет собрались. Речи повел тот самый Мартын.
– Чую, братья, я, что рукою люду простого кто-то другой ведает и головы наши подставляет. Надобно исчислить, кто так поступает и разобраться во всем.
Затем другой гридень речь повел.
– А я думаю, надо Добрыне обо всем рассказать. Может, он нам что и посоветует или делом приложит.
Подумали гридни и решили так, как второй сказал поступить и сделали то в дальнейшем. Долго думал Добрыня над всем тем и долго не решался, как ему поступить. Но тут случай подвернулся, и все само собой разрешилось.
Напился гридень однажды какой-то и к деве повадился, да там его и отлупили мужики собравшиеся. Отпор значит дали. А до того пили все вместе. Клич прошел по месту жилья ихнего, и всяк гридень сбунтовался.
– Что это такое? Будет народ нами повелевать. А ну, возьмемся за мечи, да проучим всех, чтоб больше никто носа не высовывал.
Кровь взыграла и мзду воссоздала большую. Много крови безвинно пролилось. Пострадали и посадские люди. И им от гридней досталось. Многих они побивали, так как знали, что за чем состоит.
Тогда, испугался народ весь такого, до времени схода объявленного носа не высовывал со двора. Гридни же наслаждались победою и всяк упивался ею, досаждая кому-либо из близлежащих.
Вот тогда настоящая баталия и развернулась. Посад гридней ниже стоял, чем княжеский, людей посадских, дворовых и даже безземельных, ремесленников значит.
Тем то и воспользовались люди и за свою боль воздавая, начали на посад гридней бочки катить и все прочее бросать, а опосля в бой кинулись, кто с чем.
Битва жаркая была. Много с обоих сторон погибло и в конец дня, а с утра то все началось, общий пожар по городу пошел.
Кто-то додумался гридням посад поджечь, а огонь к другому перекинулся. Вскоре запылал весь город Киев.
Люд бросался кто куда, спасаясь от пожара. Не до битвы и мзды стало. Начали все тушить совместно и только к дню следующему к вечеру, мало-помалу все стихло.
На том битва завершилась, и всякий своего оплакивать начал. Помирились тогда все и за дело восстановления принялись.
Вот с тех пор оно и пошло. Вначале мзду свою единоличную кто воздает, другой поддержит, дальше больше, бочки катить начнут, пожар пускать, рушить все и так далее. А затем плакать совместно, опосля мириться и все вновь восстанавливать.
Оттуда же и поговорка пошла древнерусская: « мол, что ты на меня или кого бочку катишь ».
Вот так-то, люди добрые, русичи. Все то из жизни берется и ею подтверждается.
Перемирие было то недолго. Вновь те посадские на свой сход собрались. Больно им стало, что их чин пострадал в борьбе этой.
Надобно тех гридней вовсе изничтожить, сказал один из них, – только вот не знаю, что придумать к этому.
Кто ж охранять нас тогда будет? – задал вопрос кто-то другой.
А зачем нам это, – ответил тот же, – мы и так неплохо проживем, а коли надо, то и сами постоять можем.
Молчание наступило тогда, но спустя время все ж поддержали человека того и порешили совместно мзду ту пустить.
Однажды к гридням вновь деву подбросили, на чердак ее положив и заставив там орать, как резанную.
Надо сказать, что деве той лет мало было, и так же Малушей она прозывалась, ибо мала была, а также отмечу, что подкуп отца ее в этот раз впервые свершился вообще на Руси. До того, откровенной дачи злата или чего-то другого не было.
Так вот. Дева та кричит наверху, людей созывая, гридни не поймут ничего и головами во все стороны крутят. Люд собираться начал, снова злобу вверх воздавая из-за стен небольших посада того.
Вскоре людей собралось множество и силой своею, толпою значит, стену ту порушили и в двор ввалились. Гридни к дому самому отступили, на всяк случай приготовив свои мечи.
Кто-то на чердак полез и деву ту достал, за волосы волоча. Кровь по ее ногам стекала струйками и вся раздета догола она была. Обучил ее отец этому и заставил проткнуть себе веткою место оное, что как дань чистоты сохранялось.
Взбеленились люди, проклятья на головы гридней посыпались, и вот-вот должна была битва разразиться.
А народу собралось тьма тьмущая со всего Киева. Так бы за один раз они тех гридней и побили. Посадские те в стороне стояли и один из них руку о другую потирал…
Заметил то Мартын, сотник гридней, и, выйдя наперед, вдруг руку вперед протянул, пальцем указывая на человека того.
– Вот, кто мзду нам воздает. Желает вашими руками нас погубить. Не делали мы всего того, в чем нас обвиняют. Желают посадские, чтоб мы под их властью ходили и всяку гнусь ихнюю исполняли. Не за воеводу Ратича мстят, а за себя боятся, чтоб мы им руки не поотрубали за дела их каверзные.
Человек тот руки потирать перестал и назад тиснуться начал, сквозь своих пробираясь.
– Видите, боится он, что правда в глаза ему кольнет. Оттого и прячется за спины своих. Что вы, люди, на нас бочку вновь катить стали. Вон, кто виноват. Их рук дело. Где отец, мать девы той. Что их крику не слышно?
И точно, люди обернулись, а их не нашли. И к деве той с распросами обратились. Тут она во всем и призналась и вновь разрыдалась, чтоб простили ее гридни и люди за то, что родители ее на подкуп польстились.
Через время на двор тот привели родителей девы той и вновь допросили. Они также сознались и рукой указали на человека того. Люди вытащили его из группы таких же и поставили перед своим лицом.
– А, ну, признавайся, делал то или нет?
Ну, кто ж в своей вине признается. Знал ведь чин посадский тот, что смертью это карается, потому и молчал.
Долго спрашивали его, но тот все упирался. Тогда и порешили так:
– Нечего тут разбираться. И так ясно, что виновны все. Хотели всех нас стравить, яко псов каких, а самим в добре проживать. Казним всех без разбору. Раз вместе они держатся, то значит, и беду одну создают.
Так и поступили.
Вначале казнили прямо здесь виновных, а затем по домам их подались, pyшa их, добро выгребая и бросая его кому попадет.
Так вот с той поры и повелось. Как кто рукою укажет на кого-то, то так люди и казнят. Думают, что оно так и есть. Так же погромы творят и целыми семьями уничтожают чтоб, как говорят, повадку не было.
Так же добро делят или в злобе большой рушат, сжигают. А того и не ведают, что ошибку раньше сами допустили и дали себе лапшу на уши повесить кому-то.
Долго буйство то шло, но, наконец, завершилось. Хотели и княжичей было прибрать, но Добрыня их защитил, да и гридни вступились.
– Нельзя княжичей по ветру пускать. Не поймут того другие люди. Обвинят нас в вине пред богом Перуном. Он за них стоит, и он велит им управлять нами. Пусть, подрастают и ценят нашу доброту, а также веру нашу в бога Перуна и Сварога.
Здесь надо отметить, что после смерти Ольги и по происшествию почти восьми лет, гонения на, так называемых, волхвов прекратились, и они снова обрели покой.
Оттого и повелось, что Перун – то бог общий, а Сварог – бог небесный. Люди то все придумали и то все в слух какой пускали.
Так вот закончилась первая распря между знатью и простыми людьми, и так оно с тех пор повелось и ведется до этого времени.
Вскоре народ киевский на общий сход собрался, как то и водилось со времен былых. Решили на трон, посад киевский князя Ярополка посадить, хоть и отроду он был еще мал.
Всего то двенадцать годов ему и было. Хоть и имя князю дали сильное "ярый", яровой, от земли значит, пошел, но здоровьем и телом слаб он был, и в седле с малу плохо держался.
Плохо стрелу пускал, плохо меч держал, под руку его сделанный.
Но все же князь – он и есть князь. Так и посадили его на трон киевский. Весть о том разнеслась по всей округе и дошла до самых окраин русских, варягов и других, в роду одном состоящих.
Добрыня вскоре воеводой стал, да так и остался им до конца дней своих.
Но недолго Ярополк правил. Болезнь вскоре пошестью по Киеву поползла и его сгубила. Лет в пятнадцать смерть и постигла.