Случайностей не существует.
Все случайности нам посылает судьба
Из столичного особняка куратора я уходила молча, ощущая себя подавленной. Уходила через портал, который мужчина для меня открыл. Все его попытки извиниться я обрубала на корню, но стоило мне появиться в центре комнаты в общежитии при академии, едва не натолкнувшись на Риколу, как следом высунулась рука преподавателя. Она удерживала корзину, о которой я просто забыла.
Да и если бы вспомнила, все равно не взяла бы. Я злилась, и у моей злости имелись вполне обоснованные причины. Сколько раз я слышала истории о том, какими удивительными бывают мужчины из высшего общества. И сколько раз потом Старшей Сестре и Грегальде приходилось утирать чужие слезы.
Этих рассказов мне хватило с головой.
Девчонки были рады неожиданным вечерним посиделкам. Сбегав на первый этаж, Бет накипятила нам целый чайник отвара в комнате у нашей комендантши. Записки между домовиками землевичка носила исправно, так что имела полное право на некоторые поблажки.
Только пить с ними чай я так и не села. Вместо этого легла спать, чтобы не отвечать на вопросы, которые, несомненно, у соседок появились.
Мне было нечего им сказать. Обо всем, что происходило со мной ежедневно, я не могла рассказать ни одному существу на этой земле.
– Приди ко мне… Спаси меня… Я жду тебя…
Всю ночь мне снились золотистые глаза, так похожие на кошачьи из-за черного вытянутого зрачка. Кто-то звал меня, не молил о помощи, но просил спасти. Что бы я ни делала в своем сне, не смогла увидеть больше, чем эти глаза, как, впрочем, не смогла понять, где это существо находится.
А утром увиденное и услышанное и вовсе воспринялось мною как плод богатой фантазии. Похоже, я все-таки сходила с ума, но поговорить об этом мне было не с кем.
– Ты какая-то заторможенная. Тебя что, тоже Бет вчера покусала? – усмехнулся Энаро и тут же получит тычок в бок от землевички.
Спрятав улыбку за чашкой с какао, о которую грела ладони, я оглядела таких разных, но неуловимо похожих сегодня девушек. Вчера, когда я отправилась спать, соседки не только устроили себе чаепитие, но и половину ночи делали из некромантки красавицу. Результат превзошел все мои ожидания.
И не только мои.
Теперь черные волосы Риколы были завиты локонами, короткие ногти выкрашены в один из оттенков розового, а веки усыпаны блестками. Но это еще не все: из-под мантии выглядывала бледно-розовая рубашка, которая явно принадлежала Бетрии.
– А, по-моему, Рикола сегодня хорошо выглядит, – приободрила я засмущавшуюся девушку. – Только это ведь тоже не ты. Ты должна нравиться себе, а не кому-то другому.
– А по-моему, я зря подсел к вам, – в шутку возмутился огневик. – Хватит устраивать тут клуб красоты! Это, между прочим, столовая!
– Не завидуй, Ар. Если что, я могу и тебе брови выщипать!
На страшных угрозах Бет и закончился наш завтрак. На кладбище мы с Риколой шли уже вдвоем. Первая пара прошла почти без эксцессов, если не считать, что одного нашего однокурсника едва не утянуло под землю хитрое умертвие. Я старалась не пересекаться с куратором – еще не остыла после вчерашнего, но он не оставлял попыток со мной поговорить.
В конце концов, осознав, что я его избегаю, преподаватель Вантерфул напомнил мне о моей подработке. Будь моя воля, я ни за что не пошла бы в морг после пар, но именно это я и сделала.
Потому что мои эмоции не помогут Дому Покинутых. Пережить им зиму помогут только деньги.
– Куратор Вантерфул, я пришла! – произнесла я громко, не обнаружив преподавателя в комнате отдыха.
– Я в склепах, – откликнулся он.
Бросив сумку на стул, я пошла на его голос. Мужчина нашелся в шестом из тринадцати склепов, где был захоронен какой-то великий маг, обладающий необъятным даром внушения. Собственно, из-за магии его и убили, но подробностей я не знала. Эту лекцию по истории мне еще только предстояло выслушать.
– Не поможешь? – Меня встретили улыбкой.
Я тоже натянуто улыбнулась и кивнула. Уборка в склепах проводилась один раз в неделю, но всегда в разные дни, когда у галеция Вантерфула доходили до этого руки. Сам мужчина убираться не любил, потому что бытовые заклинания давались ему значительно хуже, чем узкопрофильные, завязанные на некромантии. Мне на построение очищающего заклинания требовалось всего мгновение, а ему – вплоть до пяти минут мучений.
Быстро расправившись с оставшимися семью склепами, мы остановились на последнем – тринадцатом. Раньше мне в него заходить не доводилось, потому что тяжелая дверь моему напору не поддавалась.
– Кто там захоронен? – спросила я, наблюдая за тем, как мужчина снимает защитные плетения.
Их здесь было не меньше десяти штук, и не все можно было рассмотреть вот так сразу. Скрытных я насчитала целых три.
– Сейчас увидишь. – Потянув круглую ручку, куратор медленно открыл дверь и жестом предложил мне войти первой.
Помещение было насквозь пронизано мраком, как и остальные склепы, но стоило мне войти, как факелы на стенах вспыхнули, на мгновение ослепляя.
Ничего необычного я не заметила. Все склепы были одинаковыми: в самом центре, словно вросшие в землю, стояли постаменты, на которых располагались стеклянные зачарованные гробы. Они надежно оберегали ткани от разложения, позволяя мертвым выглядеть как в день смерти и через десятки лет. Со стороны казалось, что люди, а точнее, маги под крышками просто спят.
Прошептав заклинание по очистке, я осталась довольна результатом и обернулась к куратору. Мужчина все так же стоял в дверях, но вся его поза показалась мне выжидательной.
– Что-то не так? – уточнила я с сомнением.
– Ты не взглянула на ту, в чей дом вошла, – произнес он более чем загадочно.
– Куратор Вантерфул, это склеп, а не дом.
– Для нас да, для них нет.
Сдержав улыбку, что так и рвалась на губы, я подошла к стеклянному гробу да так и замерла, не имея сил сделать последний шаг. Женщина, что лежала на постаменте в обилии золотых тканей, из которых было пошито платье…
Я не могла сказать, что смотрелась в зеркало. Нет, выглядели мы совершенно по-разному: ее черные волосы, завитые в мелкие локоны, лежали волосок к волоску, тогда как моя коса давно растрепалась. Выражение ее лица казалось тихим, умиротворенным, счастливым, в то время как мое отражение в стекле едва ли можно было назвать пиком спокойствия.
Недоумение, толика страха, неверие и испуг. Наверное, если бы можно было смыть с этой женщины, девушки всю краску, если бы можно было дать ей обычную одежду и убрать сверкающие украшения, если бы распушить и выпрямить локоны…
Нет, я все равно не могла поверить в нашу схожесть. Для того чтобы утвердиться в понимании происходящего, мне нужно было посмотреть в ее глаза, но сделать это не представлялось возможным. Она была мертвой.
– Мы не похожи, – произнесла я тихо, пытаясь тоном голоса придать себе уверенности.
К этой секунде я уже поняла, в чей склеп пришла. Этот склеп принадлежал покойной естии. Куратор выполнил свое обещание.
– У тебя сейчас странное чувство, не так ли? – медленно подошел ко мне преподаватель. – Странно смотреть на кого-то и видеть себя – это вызывает внутренний диссонанс.
– Это не я, – повторила я то, что пыталась донести.
– Естественно, это не ты. Перед нами естия. Амбер Мани Эллес, уроженка Страдсбурна, наследная дайна и последняя, в ком текла кровь «Падшего Естийя». Ты не видишь этого Павлиция, но ваше сходство… Оно ошеломляет. Вы словно сестры, зачатые и рожденные в один день и час. Различие лишь в цвете глаз. Ты знаешь что-нибудь о своих родителях?
– Можно я уйду? – эти три слова дались мне крайне тяжело.
Я чувствовала, что мне не хватает воздуха. Дышать становилось все тяжелее. Информация, добытая мною у Сестры Офелии, то и дело вспыхивала перед глазами. Ошеломлена, обескуражена, выбита из колеи. В голове поселилась пустота, но я точно знала одно: я должна отсюда уйти.
Так и не услышав ответа на свой вопрос, я рванула с места. В коридор я фактически вывалилась, игнорируя оклики куратора. Дверь, ведущую на улицу, я толкнуть успела, а вот выйти нет.
Меня крепко схватили со спины. Ощутив сопротивление, мужчина сжал меня еще сильнее. На то, чтобы занести меня в комнату отдыха, ему потребовались минуты. Усадив в кресло, он стиснул мои плечи, не давая подняться.
– Успокойся! – приказал он твердо, и я не посмела ослушаться.
Этот свой тон он применял крайне редко к студентам, но каждый знал, что лучше куратора в таком состоянии не злить.
Я не успокоилась, просто не смогла. Сидела в кресле ровно, не предпринимала попыток встать, пока мужчина наполнял стакан водой и подавал его мне, но сердце мое в этот момент стучало с невероятной силой.
– Я повторю свой вопрос: что ты знаешь о своих родителях? – сел он на стул рядом со мной, но легче не стало.
Наоборот, я лишь разозлилась.
– Это допрос?
– Что? Нет. Конечно, нет, – тон его мгновенно изменился, стал мягче. – Но ведь глупо отрицать очевидное. Я пересматривал сегодня твое личное дело. Ты родилась в ночь, названную «Страдсбурным пепелищем». Ты знала, что естия погибла именно в ту ночь? В ее крыле был пожар.
– Вы хорошо ее знали? – задала я свой вопрос, проигнорировав вопросы мужчины.
– Достаточно, чтобы помнить, как она выглядела в твоем возрасте. Вы невероятно похожи, слишком похожи…
– Я не хочу об этом говорить.
Это решение далось мне легко. Удивительно, насколько сильно я хотела узнать больше о своих родителях, найти их и как быстро при этом пошла на попятную. Сейчас возможная правда пугала меня.
Я не могла быть дочерью естийя и естии. Просто не могла, потому что… Я не находила причин, почему в таком случае они отдали меня в Дом Покинутых. И как в мое появление на свет вписывается полуорчанка?
– Если Амбер твоя мать… Павлиция, ты понимаешь, кто в таком случае может быть твоим отцом? – не унимался куратор.
– Ответьте мне на один вопрос, галеций. В окружении естии когда-нибудь находилась полуорчанка с седыми, темно-серыми волосами?
– Насколько я помню, нет. С чего такой вопрос?
Слова мужчины я снова проигнорировала:
– Еще вопрос: в котором часу умерла естия?
– Я не знаю таких подробностей. – Куратор хмурился, не понимая, к чему я веду.
– И последнее. Естия носила под сердцем ребенка в день своей смерти?
На этот раз преподаватель думал над ответом долго. Чем больше минут утекало сквозь пальцы, тем спокойнее становилось у меня на душе, тем сильнее сам мужчина разочаровывался.
– Насколько я знаю, нет, – эта фраза прозвучала из его уст словно приговор, но мне принесла необъяснимое облегчение.
– Даже если мы похожи, как вы говорите, я просто не могу быть ее дочерью, галеций.
– Возможно, вы родственницы, – произнес он, теряя былую уверенность.
– Если это так, я обязательно это выясню. А теперь, с вашего позволения, приступим к занятиям.
– Как ты собираешься это выяснить?
Я не ответила, но на мужчину посмотрела многозначительно, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. Было видно, что преподаватель расстроился: в его голове головоломка, придуманная им же, уже сложилась, но лично я была рада.
Обескураженность и ошеломление сменились спокойствием, бодростью духа и необъятным облегчением.
– Да ладно вам, куратор Вантерфул, – усмехнулась я, освобождая его кресло. – Уж вам-то точно не о чем расстраиваться. Так что там с нашими накопителями?
А с накопителями все было замечательно. Весь мешок галеций продал еще утром до того, как в Академии Проклятых начались занятия. Его друг предложил справедливую, по словам куратора, цену, но с условием, что мужчина добудет еще.
Я была настолько рада, что никак не могла скрыть улыбку, которая преподавателю совсем не нравилась. Он говорил со мной о важных, по его мнению, вещах – напоминал, что я могу наполнять накопители только в свободное время, и его совсем не устраивало выражение моего лица.
Я правда пыталась быть серьезной. Но меня хватило лишь до момента, пока передо мной не появились два мешочка: со звонкими монетами и пустыми накопителями.
– Твоя часть, – произнес мужчина и сам разулыбался.
Я ощущала себя ребенком, которому на “Снежный Цикл” вручили подарок. Только мой подарок оказался на удивление увесистым и…
– Это точно только моя доля? Вы свои потраченные забрали? А за плащ вычли?
– Все было вычтено. И стоимость новых накопителей в том числе.
– Тогда… Похоже, мне пора заводить счет в банке.
На этой оптимистичной ноте мы и начали занятия. Куратору не терпелось еще раз увидеть, как я подчиняю умертвие четвертого класса. По его словам, он всю ночь провел в своей библиотеке, разыскивая хоть один пример, когда кому-то удавалось сотворить подобное. Что удивляло, такой пример он нашел, но запись была сделана о маге, который жил четыре века назад.
Причем отзывы о нем современники оставляли самые что ни на есть негативные. Он хотел завоевать весь мир, но успел покорить только север, прежде чем скончался от отравления ядом. В числе подозреваемых, как ни странно, была его супруга.
Ну, я б на ее месте тоже избавилась от такого властителя. Он утопил ее земли в крови, убил ее мужа и насильно женился на ней. Королева Севера этого не простила.
Подсознательно я не желала вновь погружаться в то пограничное состояние, когда маг сливается со своим даром. Я боялась опять услышать чужой голос, увидеть эти странные глаза, но на этот раз к своим галлюцинациям отнеслась без страха.
Все те же три фразы, все тот же голос, все те же загадочные золотыеглаза. Откатившись назад, я подчинила хомяка и сама же развеяла плетение, стоило куратору кивнуть.
– Нет, ничего необычного. Давай еще раз.
Пока я направляла импульсы, снимая защиту и зачитывая заклинание подчинения, галеций Вантерфул внимательно следил за моими действиями, пытаясь уловить нечто, что могло бы объяснить мой успех. Но секрета не было.
Вновь направив импульсы, я повторила все, что уже делала. Граница была пройдена, но на этот раз я ничего не услышала. Даже вездесущие глаза не появились.
Это меня насторожило.
– Ты здесь? – спросила я мысленно.
Мой голос звучал только у меня в голове.
– Здесь, – ответили мне, и в этом голосе слышалась улыбка. – Соскучилась?
Откатилась в изначальное состояние я еще быстрее, чем в предыдущие разы. Протараторив заклинание скороговоркой, быстро подчинила хомяка и тут же отпустила.
– Все нормально? – поинтересовался преподаватель.
– Да, все нормально. Заметили что-нибудь?
Куратор Вантерфул так и не нашел в моих действиях ничего особенного. Заклинание подчинения я использовала как для третьего класса, а защиту вскрывала по правилу четвертого.
На этом тему упокоевания умертвий было решено закрыть. Мы перешли к следующей теме – управлению. Управлять можно было только двумя классами: вторым и третьим, но так было написано в талмуде по некромантии. Мы же уже знали, что мне подчинялся и четвертый класс.
– Галеций, а как мы будем практиковаться на четвертом классе? – спросила я, перелистывая очередную страницу.
– Пока не знаю, – приглушенно отозвался мужчина. Он сидел за своим рабочим столом, делая новые записи касаемо моего феномена. – Но перед практикой мы уделим всю неделю теории.
– Всю неделю? – ужаснулась я, перелистывая страницы до конца темы. Этот раздел оказался внушительным. – Но вы же видели, что мертвецы меня слушались.
– Ты сама говорила, что просто захотела этого. У некромантов же подход совершенно другой. И тебе нужно научиться использовать именно его.
Громко выдохнув, я удобнее уселась на стуле, но книга выскользнула из моих рук и свалилась на пол. Подняв ее с недовольством, я глянула на куратора, отмечая на его губах усмешку.
– Читай, Павлиция. Читай и запоминай.
На чтение бесконечного раздела я потратила еще час, но так и не дочитала все формулы по управлению нечистью. Нечисть в этом разделе являлась отдельным видом и делилась все на те же классы. Что примечательно, к нечисти относились только мертвые животные, в которых так или иначе вселялись духи.
Если дух вселился, но не устаканился в новом сосуде, нечисть относилась к первому классу. Если дух утвердился, но разум зверя погиб не до конца, над ним возобладали звериные инстинкты – такую нечисть относили ко второму классу. К третьему относились разумные, но управляемые духи – такие могли стать помощником некроманта или же фамильяром ведьмы. Четвертый же класс чаще всего уничтожали, потому что управлять им было невозможно, а отлично работающие мозги не давали поймать нечисть, если та переходила в разряд вредителей.
– Закончила? – уточнил галеций, остановившись у меня за спиной.
Вложив закладку между страницами, я с тяжким вздохом закрыла талмуд и с подозрением глянула на преподавателя. Он ответил мне легкой волнующей улыбкой, словно наперед знал, что сейчас творится в моей голове.
– Крыса и мышь – это нечисть, – сообщила я то, о чем до сегодняшнего дня не подозревала и о чем, несомненно, знал куратор Вантерфул.
– Продолжай, – разрешили мне милостиво.
– С хомяком все тоже понятно. Он тоже нечисть. И, судя по всему, в него вселился дух человека. Скорее всего, мага, раз ему удалось подчинить себе умирающее тело и при этом не расстаться с мозгами.