Машина подъехала к автоматическому шлагбауму, перед которым из асфальта вырастали стальные цилиндры – автоматические противотаранные болларды. Стекло автомобиля опустилось, Карл высунул руку с электронным кольцом на пальце и приложил его к считывающему устройству. Одновременно с этим камера возле шлагбаума считала номер машины, и через секунду шлагбаум поднялся, цилиндры ушли под землю, и машина проехала на территорию. Возле забора прохаживались вооруженные охранники в форме, на которой был нашит такой же логотип буквы R, что был на небоскребе.
Сейчас, в начале рабочего дня, автомобили то и дело заезжали на территорию, большей частью все они были дорогими и новыми, как и машина Карла. Если же какой-то сотрудник приезжал на такси, то он высаживался возле забора и проходил через пропускной пункт пешком. Никто посторонний на территорию Регенширм не допускался.
Синий автомобиль проехал на подземную парковку, в зону С, это была парковка для сотрудников высокого уровня, не начальство, но не рядовой и не средний персонал.
Карл вышел из машины и пошел к лифту, возле которого уже стояло группа людей. Его дорогой костюм, был не классического фасона, а свободного, это означало сотрудника научного отдела корпорации, те кто работал в административных отделах носили строгие костюмы с галстуками. Несколько стоящих у лифта оглянулись на него.
– Привет, Карл, – поздоровался с ним мужчина примерно его возраста и в таком же демократичном костюме.
– Привет, Гэбриэл. Как ты?
– Спасибо, я хорошо. А ты как?
– Я тоже.
Они пожали друг другу руки. «Доброе утро», – произнес Карл несколько раз, кивая головой другим ожидающим, с кем он не был хорошо знаком. Они ответили таким же кратким приветствием и кивком головы. Корпоративный этикет большего не требовал. Кто-то из ожидавших стоял молча, те кто встретил знакомых, лениво обменивались короткими фразами. Лифт вскоре приехал, и все вошли в кабину.
Они поднялись с парковки на первый этаж в огромный светлый вестибюль с высокими окнами до потолка. Научный отдел разработки искусственного интеллекта и цифровых технологий находился в одном из высоких зданий, тех что были в половину высоты главного небоскреба. В главном небоскребе располагалось руководство, топ менеджеры, финансово-экономический отдел, юридический и другие административные службы. В остальных зданиях находились научные лаборатории, медицинский исследовательский центр, служба безопасности, курьерская служба и разный рабочий персонал, вроде поваров, уборщиков и электромонтеров.
Выйдя из лифта, Карл подошел к стойке охраны и показал свое удостоверение. Охранник со скучающим видом взглянул на удостоверение, кивнул ему головой и нажал кнопку. Перед Карлом раздвинулись створки турникета, и он прошел в лифтовой холл, где набрал на клавиатуре «33» – нужный ему этаж.
Вообще-то, все эти охранники и проверка документов были скорее данью традиции и символом высокого статуса корпорации, чем необходимостью. Безопасность во всех зданиях вполне обеспечивалась автоматизированной системой. В ней было заложено распознавание лиц и определение уровня персонального доступа всех сотрудников. Никому постороннему проникнуть в какое-либо из зданий корпорации было невозможно, его бы тут же обнаружила и идентифицировала система безопасности и мгновенно бы блокировала в том самом месте, где он попался под ее всевидящее око. И нарушителю оставалось бы ждать вооруженных охранников, не имея возможности открыть ни одну из дверей.
Так же как и сотрудник с низким уровнем доступа не смог бы проникнуть туда, куда ему заглядывать не полагалось, даже если бы он похитил, как в детективных фильмах, чью-то карту доступа. Но даже если бы все эти шпионы проникли в какое-то засекреченное место, то они все равно бы не смогли ни подсмотреть ничего, ни тем более скопировать или вынести из здания. Система безопасности была подключена ко всем рабочим местам и всем компьютерам комплекса, и тут же бы обнаружила подозрительные действия любого человека, будь это даже полноценный сотрудник, перекупленный конкурентами. И ее невозможно было отключить или взломать ни одному хакеру и даже самим программистам, что ее обслуживали. Как говорил Якоб Нойер – глава службы безопасности корпорации: «Подростку проще зайти на сайт для взрослых под носом у бдительной мамаши, чем кому-то посмотреть конфиденциальные файлы Регенширм». Абсолютная надежность, как и во всем другом чем занималась корпорация.
Лифт вскоре приехал, и Карл вместе с другими ожидающими вошел в кабину. Последним в лифт вбежал молодой худощавый человек в очках, с коротко подстриженными светлыми волосами. Он конфузливо встал в углу, как бы чувствуя неловкость за этот свой прыжок в уезжающий лифт, потом поднял голову и остановил взгляд на Карле.
– Карл, привет! – радостно воскликнул он.
– Привет, Фрэнки, – улыбнулся Карл.
Это был сотрудник из его лаборатории, молодой но уже очень сообразительный софт-инженер и программист. Сейчас они работали вместе в составе научной группы из восьми человек.
– Торопишься на работу, я вижу?
– Ну да, типа того… – смущенно забормотал Фрэнк. – Столько дел сегодня и вообще в последнее время… А знаешь, я думаю, наш проект очень неплохо идет.
– Ну, собственно, так и есть… – начал Карл, но в этот момент лифт приехал на их этаж.
Они вышли из лифта и направились в лабораторию – большое помещение с высокими потолками и ярким освещением, где стояла дюжина рабочих столов с компьютерами, а вдоль стен были установлены 3D сканеры, лазерные генераторы, станки для сборки микрочипов, фотолитографы, 3D принтеры, тестовые камеры и другое сложное и самое передовое оборудование.
В комнате уже работали их коллеги: программист Аврил, инженеры-структурологи Николя и Рауль, нейробиолог Стефани, инженер-тестировщик Кларисса, инженер-биохимик Нацуки.
– Привет, гайс! – весело сказал Фрэнк.
– Карл, Фрэнки, привет, – ответили они, на секунду подняв головы от мониторов и тут же опустив их.
– Вы уже начали – молодцы! Моя школа! – сказал Карл. Он был ведущим сотрудником в этой группе и поэтому иногда в шутку изображал начальствующий тон.
Их группа была одной из многих, кто работал над созданием нейрочипов – устройств для вживления в мозг, с помощью которых можно было лечить различные нервные и психические заболевания, такие как: шизофрения, болезнь Альцгеймера, энцефлопатии, Паркинсон, эпилепсия и другие. А кроме этого – улучшать когнитивные возможности мозга. Одновременно с ними этим занимались несколько лабораторий медицинского центра, и вроде работа шла неплохо.
Ученые первое время работали молча, производили вычисления, писали программные коды, время от времени отходили от мониторов и шли к какому-то из приборов в лаборатории, проводили измерения, собирали фрагменты чипов, делали тесты и возвращались назад к мониторам. Если и общались друг с другом, то только по рабочим моментам. Но часа через полтора начали переговариваться и на сторонние темы, чтобы развлечь утомленные мозги. Хотя команда была интернациональная, но все довольно хорошо говорили по-английски.
– Нацуки, а в Японии какое направление сейчас самое перспективное? – спросил Рауль.
– У нас? Хм, все тоже самое, как мне кажется: биоинженерия, генетика, искусственный интеллект, цифровизация человеческой среды. Разве что мы, японцы, питаем традиционную слабость к роботам. Вот их у нас много, в Европе это не так сильно пока. Мне больше нравится как здесь, – отвечала Нацуки.
– Да, в этом вы безусловно впереди всех, задаете тон. Я вот совершенно не против роботов. Года два назад ездила в Токио, и мне там очень понравилось, – сказала Аврил.
– Я тоже не против, но не так, чтобы эти роботы были везде. Их у нас пихают во все места: роботы выгульщики собак, роботы садовники, няньки, танцоры, охранники, официанты, любовники. Уже создают совсем странных – роботы для хорошего настроения, или гармонизаторы, которые просто ходят по улице, насвистывают веселый мотивчик, улыбаются и машут рукой всем встречным, – сказала Нацуки с нотками смеха в последних словах, описывающих странных роботов. Несколько человек засмеялись вместе с ней.
– А я считаю, что прогресс не остановить, – весело сказал Фрэнк, – не будь роботы нужны людям, их бы не делали. Но их делают все больше, и это улучшает нашу жизнь, облегчает, делает интереснее. А если кому-то не нравится – ради бога! Пусть становится дауншифтером или едет в какую-нибудь архаичную страну, где технологии на уровне прошлого века.
– Не-не! Что интересно – в эти страны никто не едет, – оживленно сказал Николя, – ни один сторонник традиций и слияния с природой. Потому что все эти страны, которые отвергают прогресс и проповедуют традиции отцов со всякими духовными скрепами, как на подбор – нищие, убогие дыры. С ужасной экологией, преступностью и озлобленным депрессивным населением. И в этих странах всегда у власти диктаторы, которые втихаря пользуется всеми достижениями научного прогресса, что мы тут производим, а своим гражданам проповедуют жизнь в нищете, в тяжелой работе и ненависти к технологиям, способным эту жизнь облегчить.
– Да, есть такие места. Это ужасно, конечно! Но, к счастью, таких стран становится все меньше, – сказала Кларисса.
– Все равно, прогресс не остановить и не замедлить, – сказал Фрэнк. Он откинулся на кресле, заложил руки за голову и мечтательно глядел в потолок. – Технологии – это наше будущее! Вы задумывались над будущим? Не над далеким даже, а самым ближайшим? Я вот часто думаю. Ведь то что мы делаем сейчас в лабораториях, скоро станет будущим человечества. А мы – часть этого будущего. Как же это офигенно!
– Согласен, технологии облегчают жизнь человека. Но это далеко не главное. Технологии продлевают нашу жизнь, совершенствуют человека как вид. Мы теперь можем жить активной жизнью до ста лет, и эта продолжительность будет увеличиваться. Побеждаем все больше болезней. Искусственный интеллект, трансгуманизм – вот наше будущее, – поддержал Николя.
– Карл, ты ведь у нас в этом спец. Недавно работал с Перельманом, Юровским, Фонштейнером и прочими важными шишками над чем-то секретным из этой сферы. Вроде и Фрэнки был с вами, – сказал Рауль.
– Было дело, – задумчиво отвечал Карл. – Всего пока раскрыть не могу, но это очень перспективная тема. Впрочем, скоро вы все узнаете.
– Вроде как что-то связанное с искусственным интеллектом и квантовым мозгом? – спросил Рауль.
– Да. И мы добились, не побоюсь сказать, успехов. Совсем немного усилий, и квантовый мозг будет обладать всеми функциями биологического мозга, но при этом он будет избавлен от всех его недостатков. Маленькая и нестабильная память, медленная скорость обработки информации, когнитивные ошибки, утомляемость. Мощь суперкомпьютера будет сочетаться с воображением, любознательностью, научным предвидением и другими качествами человеческого разума. Я даже не знаю как это лучше назвать: сверхразумный человек или очеловеченный искусственный разум, – сказал Карл.
– Я думаю, что это все же искусственный разум. Все таки человек – это человек, биологический вид из плоти и крови, – сказала Стефани.
– Ну уже не все из нас биологические существа из плоти и крови, – начал вдохновенно Фрэнк. – Я хочу сказать – не полностью. Еще в начале двадцать первого века начали создавать импланты и протезы, заменяющие части человеческого тела и органы. А косметические импланты, зубные импланты, суставы начали делать еще в конце двадцатого. Сейчас, как вы знаете, многие органы и ткани создают с помощью генной инженерии и биокибернетики. Так вот, один миллионер из Малайзии, я читал в одном журнале, притом не каком-нибудь, а солидном научнопопулярном, он заменил себе столько органов: один глаз, почку, семь суставов, часть кровеносной системы, часть позвоночника, кожу на лице и еще что-то, так в итоге от изначального биологического тела у него осталось сорок шесть процентов. Представляете! Меньше половины! Так что человек сейчас уже не совсем биологический вид.
– А кто же теперь человек? Надбиологический вид? – спросила Стефани.
– Да. Или лучше даже… Хм… Мета-биологический! – сказал Фрэнк и энергично щелкнул пальцами от такого удачного слова.
– Мета-биологический – после биологический, то есть. Ну что ж, очень подходящее название, – сказала Стефани.
– А это идея, – задумчиво промолвил Рауль. – Терминология должна успевать за прогрессом. Как назвать тех, кто уже не является биологически человеком, но из-за сложности мозга и обладания сознанием не может быть причислен к машинам. Мета-люди – лучше и не придумаешь!