Этот день отличался от череды прочих туманных, подернутых маревом осенних дождей, лишь прибытием почтальона. С опаской постучав в дверь – слухи о моем соседе-призраке все еще бродили по Лондону, – он передал мне телеграмму и поспешил ретироваться.
Я немедленно ознакомился с содержанием сообщения и едва не пустился в пляс.
Аллилуйя! Господь услышал мои молитвы! И мой драгоценный друг Найджел Фарроу, юрист, вызывает меня к себе в контору!
Вы, наверное, удивитесь тому, как сильно я радуюсь новостям от юриста? Не то чтобы в Лондоне это принято. Но длительная возня вокруг наследства моего двоюродного дядюшки успела выпить из меня все соки. И вот наконец-то я был близок к тому, чтобы все разрешилось.
Едва только получив наследство и отдав положенную часть своей родной сестре Доре, я с щедрой помощью Найджела выкупил остальные квартиры в доме с черными ставнями на улице Святого Джеймса и спустя некоторое количество времени, необходимое, чтобы привести все в порядок, вернул дом к прежнему виду. Комнаты в самом деле были связаны единым стилем – теперь я смог в полной мере это оценить.
Итак, у меня был дом, были средства к существованию и теперь будет дело, куда я смогу инвестировать остаток немаленькой суммы и зажить в свое удовольствие! С прежней работы я, само собой, уволился в первый же день после вступления в право наследства, но моя деятельная душа изнывала от бездействия. Вот только я понятия не имел, чем я желаю заниматься.
Мой призрачный сосед, прежний владелец дома, мистер Ч. М. Блэк, выглянул в коридор, когда я уже застегивал пальто.
– Дориан, вы уходите?
– Ненадолго, друг мой. Найджел наконец-то подыскал для меня вариант. Вполне возможно, что вечером я вернусь уже серьезным дельцом!
– Будьте осторожны и не соглашайтесь на что попало! – напутствовал меня призрак. – В конце концов, проконсультируйтесь сначала со мной!
Я закатил глаза. У меня давно закрадывалось подозрение, что вектор привязанности мистера Блэка сместился от дружбы к своеобразному отцовскому наставничеству. Определенная правда в его словах была: он успешный делец и владелец известного в свое время похоронного бюро, а я вчерашний клерк с образованием литератора! Но мне отчаянно хотелось сделать что-нибудь самому. Я жил без наставников долгие годы, а мистер Блэк и так уже оставил меня без компании шотландского виски и прочих вредных привычек. С этой печальной во всех отношениях истории началось наше знакомство. Словом, теперь я – трезвенник, с некоторых пор богатый трезвенник, и мне скучно! А потому я и принял решение найти какое-нибудь перспективное дело.
Поэтому я ничего не сказал, только кивнул ему на прощание и вышел на улицу под моросящий дождь. Раскрыв зонт, я медленно пошел вниз по улице. Мысль о том, чтобы взять кеб, даже не приходила мне в голову – я до сих пор не привык, что теперь это не пустое расточительство и одна подобная поездка не оставит меня без гроша за душой.
К тому же пешая прогулка помогает успокоить нервное возбуждение. К дому, где располагалась контора Найджела, я пришел уже совершенно спокойный, собранный и готовый к великим свершениям.
В конторе были только Найджел и молоденький клерк. Я скользнул взглядом по его сгорбленной над бумагами спине, и сочувствие кольнуло в сердце – давно ли я сам был таким? Я не знал, как Найджел и его компаньон обращаются со своими клерками, только надеялся, что лучше, чем мой прошлый работодатель Тейлор Бэнкс обращался со мной.
– Дориан! – Найджел вышел мне навстречу, раскрывая объятия.
Он был большой, полнотелый, так что жилет на нем едва не трещал по швам, и говорил раскатистым басом. Он одинаково ярко выступал в судах и в пабах и гордо нес на плечах репутацию балагура, пьяницы и лучшего адвоката Лондона. Бывало, я составлял ему компанию, но, с тех пор как бросил пить, стал почти потерян для него. Однако дружить мы вопреки распространенному убеждению о том, что трезвеннику и пьянице не о чем разговаривать, не перестали. Он здорово подсобил мне с наследством, и вот в симфонии моей финансовой свободы готов прозвучать финальный аккорд.
– Дориан, Дориан! Вы даже не представляете, как вам повезло! – Найджел похлопал меня по спине. – Такой вариант, такой вариант. Лучшего и представить нельзя для такого человека, как вы!
– И что же я, по-вашему, за человек?
– Очаровательный, талантливый, харизматичный и совершенно бездарный в вопросах бизнеса, – Найджел, будучи юристом, начисто лишен даже базовой эмпатии и безжалостно резал правду.
Что верно, то верно. Мистер Блэк тоже считал меня совершенной бездарью и скептически относился к моему желанию вступить в совладение каким-либо делом.
– Допустим, – я досадливо повел плечами, в конце концов, необязательно настолько бессердечно тыкать человека лицом в его недостатки. – И вы считаете, что даже с моими талантами мне светит что-то успешное?
– Конечно, иначе не вызвал бы вас сюда сегодня! Дориан, я ваш друг и желаю вам только добра. И меньше всего хочу, чтобы вы потеряли все деньги, которые столь щедро намерены вложить. Поэтому тут надо подходить с умом!
Мне только и оставалось, что кивать, во всем с ним соглашаясь. Найджел покровительственно похлопал меня по плечу.
– Погодите, еще пять минут – и он должен явиться. У него удивительное чувство времени, что ж, в его деле иначе нельзя…
– А что у него за дело? – наконец решился спросить я, понимая, что ответ, возможно, определит мою жизнь на ближайшие несколько лет.
– О, Дориан, я не сказал вам? – Найджел вскинул брови и широко улыбнулся. – Он владелец похоронного бюро!
Я открыл рот и захлопнул его обратно.
Что ж, мистер Ч. М. Блэк будет в восторге. Определенно, будет.
Мистер Валентайн Смит ворвался в контору, принеся с собой дождевую морось и аромат чуть подгнивших яблок и прелых листьев. Он пах осенью и выглядел как осень – высокий, скорее тощий, чем худой, в черном пальто прямого и строгого кроя и с черными прямыми волосами ниже плеч, выбивающимися из-под цилиндра. Левую половину его лица скрывала длинная рваная челка, на губах играла обворожительная улыбка, а пальцы в белых перчатках были такими тонкими и длинными, что хотелось поинтересоваться, не было ли у него в роду пауков.
Они с Найджелом были той еще парочкой – мистер Смит едва ли уступал ему в энергичности.
– Найджел, дружище! – мистер Смит с порога заключил моего друга в объятия и попытался закружить по комнате.
Однако внушительный вес Найджела не позволил сдвинуть его с места, так что мистер Смит просто сделал пару кругов вокруг него и вдруг остановился, пристально уставившись мне в глаза. Его серый проницательный взгляд выдавал человека цепкого и ловкого. Я растерянно моргнул ему в ответ.
– О, вы, должно быть, Дориан! – воскликнул он, кидаясь ко мне и пожимая мне руку. – Найджел рассказал мне о вашей ситуации! Боюсь, я немного корыстен в своем желании заполучить в свои компаньоны не только вас, но и вашего не совсем живого друга!
– Подождите, что?.. – я ошеломленно выдохнул. – Найджел! То, что у меня дома живет настоящее привидение, не дает вам права рассказывать о нем направо и налево!
– Прошу, не сердитесь на Найджела, – торопливо проговорил мистер Смит, снимая цилиндр.
Веер дождевых капель разлетелся по полу, попав на согбенную спину клерка, который только недовольно зарылся поглубже в бумаги.
– В самом деле, Дориан. У Валентайна есть очень веская причина интересоваться чужими призраками! – поспешил на помощь Найджел.
– Вот как? – я скрестил руки на груди, всем своим видом показывая сомнение. – И что это за причина?
Вместо ответа мистер Смит одним длинным движением убрал челку с лица, и мне открылась жуткая картина. По левой стороне тянулся широкий ветвистый шрам странного вида, а зрачок и радужка глаза были совершенно белыми.
– Это… настоящий глаз? – неловко спросил я, ошеломленный увиденным.
– Да, – мистер Смит энергично кивнул, и волосы снова осыпались на лицо. – Когда мне было десять лет, в наш дом влетела шаровая молния. Моя бабуля, упокой Господь ее мятежную душу, страшно боялась молний и всегда в грозу закрывала все окна и двери. Но, как это бывает, однажды она забыла закрыть окно, и шаровая молния нашла наш дом. Побродила-побродила, да и уперлась мне в лицо. На память оставила шрам, новый цвет глаза и способность видеть и слышать призраков. Поэтому да, у меня есть уважительная причина желать познакомиться с мистером Ч. М. Блэком – как минимум я смогу составить ему неплохую компанию.
Я нахмурился. Вообще-то я считал наилучшей компанией для мистера Блэка себя. К тому же я предполагал, что мистер Смит будет заинтересован во мне!
Заметив мой взгляд, мистер Смит опомнился:
– Дар, подобный вашему, нечасто встретишь. Вы от природы в тесном контакте с потусторонними силами. И мне просто необходим такой человек в компаньонах. Вы сможете помочь мне там, где нужна человечность.
– Нужна… человечность?
– Да, мой друг, мне ее, знаете ли, не хватает. Так уж вышло, что с мертвыми я лажу лучше, чем с живыми. А призраки, как назло, все до единого цепляются за жизнь.
– Могу их понять, – пробормотал я.
– Вот! Вы можете их понять! – обрадовался мистер Смит. – Я знал это! И потому вы – просто идеальный компаньон!
– А что случилось с вашим прежним компаньоном? – поинтересовался я. – Или вы работали в одиночестве?
– Нет, что вы, конечно, нет! – мистер Смит отпустил мою руку и изящно опустился в тяжелое дубовое кресло. – Я пришел в дело подмастерьем и вырос до компаньона, но, к сожалению, старый мистер Пиккль – между прочим, прямой конкурент мистера Блэка! – скончался и не пожелал задержаться в бренном мире. Потому, оставшись в одиночестве, я осознал, что должен двигаться вперед. Раз мой компаньон не был привязан ко мне настолько, чтобы задержаться на работе после смерти, то и я не буду долго лить слезы. У меня есть множество мыслей по изменению предприятия, но один я, конечно, не потяну. И тут Найджел – вы подумайте! – с таким замечательным предложением!
– О, – только и смог вымолвить я.
– Так вы согласны? – спросил мистер Смит, и я в растерянности обернулся к Найджелу.
Тот что-то увлеченно изучал в документах.
– Соглашайтесь, Дориан, – не поднимая головы, ответил он. – Вам понравится.
– Понимаете, мистер Смит, – начал я, но он перебил меня:
– Валентайн. Оставьте условности!
– Хорошо, Валентайн, – я набрал воздуха в грудь. – Видите ли, мистер Ч. М. Блэк считает меня совершенно пропащим в каких бы то ни было делах, тем более делах похоронных. И он… прав. Я не делец, я всегда был простым клерком…
– А кем хотели быть? – перебил меня Валентайн.
Я смутился:
– Гувернером, наверное…
Он отмахнулся:
– Глупости! Никто не хочет быть гувернером, ими становятся от недостатка нулей на банковском счете. Так кем?
Я решился. Сгорая от стыда, и пряча глаза от Найджела и Валентайна, и чувствуя спиной любопытный взгляд клерка, я признался:
– Поэтом…
Я ожидал, что Валентайн рассмеется в своей странной манере, но он сказал неожиданно мягко:
– Понимаю. Это очень красивое стремление.
– К сожалению, только стремление, – я потер переносицу. – Поэт из меня так себе, на лодке утонуть смогу, а вот освободить Прометея – уже вряд ли… [1]
Валентайн рассмеялся, оценив мою шутку.
– Бросьте, все при вас. Главное для поэта – душа и гибкий ум, все это есть. Что же до всего остального – предоставьте это мне.
– Я подготовил бумаги, – буднично сообщил Найджел. – Если вы готовы, можете сейчас их и подписать.
Валентайн одним длинным змеиным движением поднялся с кресла.
– Вы готовы, Дориан? – спросил он, глядя мне в глаза.
Его белый зрачок, казалось, пронзил мою душу.
– Да.
Его ладонь сомкнулась на моей, он притянул меня к себе и горячим шепотом выдохнул на ухо:
– Будьте уверены, мой дорогой, вам не придется об этом сожалеть.
Все формальности были улажены в тот же день.
Мы с мистером Смитом расстались уже добрыми друзьями на пороге конторы Найджела, и гробовщик растворился в тумане, оставив у меня в руках черную визитку, на которой серебром были отчеканены его инициалы и адрес конторы.
Теперь она будет называться иначе.
«Похоронное бюро “Хэйзел и Смит”».
Я попробовал произнести это вслух.
Звучало странно, но многообещающе.
Воодушевленный перспективами, я поймал кеб и направился домой.
В доме с черными ставнями на улице Святого Джеймса, который отныне принадлежал мне целиком и полностью, уже был растоплен камин и ждал ужин. Разбогатев, я позволил себе нанять экономку.
Было нелегко – не каждая экономка уживется с капризным привидением! Но миссис Раджани была женщиной крепкой закалки. Родом она была из Индии, в Великобританию попала с экспедицией, направленной исследовать оккультные тайны далекой страны, и удивительно легко прижилась в Лондоне. Многого я о ней не знал, но кое-что успел выяснить. Она была замужем за капитаном одного из чайных клиперов, матерью двух красавиц дочерей и обладала удивительно спокойным характером. Казалось, ничего на свете не в силах вывести ее из равновесия. Ко мне она относилась как к сыну, которого у нее не было, а мистера Блэка воспринимала как хозяина дома, что невероятно льстило тщеславному призраку.
Ночью по нашей узкой улице гуляли ветра, вселяя в случайных прохожих и полуночных пьяниц суеверный ужас, а миссис Раджани только плотно зашторивала окна и разжигала поярче камин. К слову, она отнеслась с удивительным пониманием к тому, что я принял решение навсегда отказаться от алкоголя. Зато с завидной регулярностью принялась подавать к столу сложные индийские коктейли из сыромолочных продуктов и фруктов под названием «ласси». Я не возражал – напиток получался вкусным, а то, что мой скудный британский рацион время от времени дополнялся каким-то сложным индийским блюдом, делало жизнь веселее.
Тогда я еще не знал, сколько веселья принесет с собой в мою жизнь мистер Валентайн Смит.
Миссис Раджани накрыла мне, по обыкновению, в столовой, у камина. На стуле напротив материализовался мистер Ч. М. Блэк. Сквозь черную вуаль, скрывающую его лицо, я чувствовал устремленный на меня любопытный взгляд.
– Расскажите же, – наконец потребовал он, первым не выдержав игру в молчанку, – как прошел ваш день?
– Замечательно! – сообщил я, широко улыбаясь. – Вам не понравится!
И, дирижируя вилкой с насаженным на нее куском говядины, я рассказал обо всем, что случилось сегодня. Мистер Ч. М. Блэк слушал, постукивая кончиками пальцев по столешнице – когда он желал, он мог издавать какие угодно звуки и даже передвигать мебель, как какой-нибудь полтергейст, – и кивал в некоторых местах. Стоило мне закончить, как он рассмеялся и сказал:
– Мой друг, вы ошиблись! Я в восторге. Особенно от той части, где ваш будущий пронырливый компаньон решил воспользоваться вами, чтобы добраться до меня.
– А вы его знаете? – моя уязвленная совесть все еще болела.
– Было дело, – кивнул мистер Блэк. – Он тогда был подмастерьем. Удивительно одаренный юноша, однако, как бы это помягче сказать… Весьма увлекающийся.
– Вы не одобряете его кандидатуру?
– Я? – мистер Блэк, казалось, серьезно задумался. – Ну, во‐первых, мой милый, я все-таки не ваш отец, чтобы что-то не одобрять или запрещать. Ваше дело думать своей головой, благо, она у вас на плечах есть. А во‐вторых, нет, я считаю, что, раз уж вы так отчаянно желаете заняться каким-нибудь бизнесом, лучше Валентайна Смита вам никого не найти. Он человек смелый, решительный и всегда был полон новаторских идей. Возможно, они его однажды погубят! Но сейчас времена меняются, траур не выходит из моды, а наоборот – укрепляется в ней. Чуть-чуть воображения, удачи и деловой хватки – и вы на коне. Останется только обуздать его.
– Но вы сами говорили, что деловой хватки я лишен.
– Вот и оставьте этот вопрос компаньону, – пожал плечами мистер Блэк. – Для чего еще они нужны? Делайте то, что получается у вас лучше всего на свете.
– И что же это? – растерялся я.
– О, мой дорогой друг, – мистер Ч. М. Блэк перегнулся ко мне через стол, и на мгновение в столовой повеяло смертью. – Общайтесь. Так, как умеете только вы. И с теми, с кем умеете только вы.
Как я был наивен, когда решил, что в этот момент он вел речь о призраках!
На следующее утро я отправился по адресу, указанному на визитке.
Мистера Валентайна Смита я застал стоящим на табуретке посреди комнаты и держащим в руках веревку. Признаться, меньше всего я ожидал, что наше совместное предприятие начнется с повешения! Я оторопел и мог только смотреть на него и пытаться рассмотреть, не завязана ли веревка узлом двенадцати повешенных. Но за его спиной невозможно было разглядеть, что именно он делает.
Я кашлянул, осторожно привлекая внимание – в таких делах резкие движения и звуки могут быть опасны. Однако Валентайн даже не вздрогнул – обернулся на меня через плечо с широкой улыбкой и энергично поприветствовал:
– Рад вас видеть, дорогой мой! Простите, не могу пожать вам руку – я немного занят, как видите. Однако не откажусь от помощи!
Я подошел.
Теперь я мог разглядеть конструкцию в его руках. На висельную петлю это не было похоже. На веревке были какие-то узлы на разном расстоянии и яркие цветные нитки – судя по всему, маркирующие отличие между узлами.
– Что вы делаете?
– Надеюсь, вы не подумали, что я решил вздернуться на радостях? – Валентайн увидел ответ в моем лице и расхохотался: – О нет, если кто на свете и максимально далек от идеи наложить на себя руки, это я. Возмутительно люблю жизнь, понимаете? Маленькая слабость гробовщика. Когда все время работаешь плечом к плечу со Старухой с Косой, начинаешь поневоле ценить даже самые невзрачные моменты бытия. Тем более я только что познакомился с вами, впереди такой интересный путь!
Он спрыгнул со стула и наконец пожал мне руку – все той же энергичной хваткой.
– Зачем тогда эта веревка? – опасливо уточнил я.
– Всего лишь для замера расстояния! Я тут с самого утра все измеряю.
– Для чего?
– Я хочу все тут переделать! – он раскинул руки и крутанулся на каблуках модных черных ботинок, таких сияющих, словно секунду назад вышли из-под рук чистильщика. – Оглядитесь! Что вы видите?
Я послушно осмотрелся.
Помещение было достаточно большое, но мрачное и нежилое. На грязных окнах были ставни – конечно, распахнутые в такое время суток. Посреди комнаты стоял письменный стол, тяжелый и монументальный, с пишущей машинкой и бронзовым пресс-папье.
Вдоль стены шли ровные ряды шкафов, где наверняка хранились конторские книги.
– Вижу контору.
– Правильно! Обычную контору! – Валентайн вздернул указательный палец вверх. – Вот в такой обстановке мне приходилось трудиться, друг мой. Но мы с вами сделаем все иначе. Мы оседлаем бурю – и укротим ее!
Я непонимающе моргнул.
– Если честно, мне не слишком понятно, о какой буре идет речь?
– Это образное выражение! – усмехнулся Валентайн. – Садитесь! Вот кресло. Я попробую объяснить вам, что хочу сделать. А потом мы пойдем обедать, потому что пока не могу предложить вам даже чаю. Точно! Чай. Обязательно должен быть чай и угощения для убитых горем клиентов. Вот что упускал старик!
Все еще ничего не понимая в происходящем, я дошел до обитого черным дерматином кресла и сел. Долгое общение с мистером Блэком научило меня своего рода смирению – некоторые события в жизни надо было просто пережить. Энтузиазм Валентайна Смита явно был одним из них.
– Старик Пиккль был, при всем уважении, ужасающе консервативен! Он привык работать, как работали поколения его предков до этого! Это, – Валентайн обвел рукой контору, – его наследственное дело. Слава Богу, старик не оставил детей, и я, как упомянутый в завещании владелец этого милого предприятия, а теперь – с появлением вас – совладелец, хочу превратить это печальное траурно-бюрократическое предприятие в самое современное похоронное бюро в Лондоне!
Я моргнул, недоумевая. Нет, я, конечно, был прекрасно осведомлен о том, как решительно одела в траур всю страну наша Королева после кончины его высочества принца Альберта. Теперь Королева одевается только в черное и этим самым задала моду для всех! Особенно для Лондона. Я своими глазами наблюдал эти траурные приготовления на похоронах моего дяди – все до единой дамы, включая его вдову, были заинтересованы исключительно в том, чтобы подобрать наилучший фасон платья для глубокого траура [2]! И, благодаря своему соседу, имел представление о том, чем зарабатывают гробовщики. Но слово «современное» менее всего подходило к тому ряду ассоциаций, возникавшему у меня в голове.
– Боюсь, я пока не очень понимаю, – осторожно ответил я.
Валентайн сел на стол, закинув ногу на ногу, и принялся разъяснять свой план.
– Вам наверняка известно, что траур нынче – своего рода искусство? Появляется столько предприятий, работающих только на него. Швейные цеха производят креп и бомбазин, ювелиры делают колье и кольца из черного гагата и черного стекла, цирюльники начали промышлять волосами для этих новомодных медальонов… А похоронные конторы все так же предлагают услуги бюрократического толка, но совсем никак не занимаются стороной эстетической… Кроме, разумеется, оплаты специального человека, который нанесет трупу очаровательный весенний румянец.
Что меня отдельно поражало в Валентайне – так это то, с какой легкостью и весельем он говорил о смерти, трупах и прочих жутких вещах. Это подкупало. Такой гробовщик – энергичный и веселый – в самом деле будет выделяться на фоне морщинистых стариков с хищной усмешкой или суровых конторских клерков. Мистер Ч. М. Блэк принадлежал, кстати, ко второму типу. Его бывший компаньон – типичный представитель первого подвида Харонов нашего времени. Валентайн же не просто был настроен создавать что-то новое – он чем-то новым был.
– С коммерческой стороны похоронный бизнес набирает обороты, – кивнул я. – Иначе бы я не стал в него инвестировать. Но я все еще не до конца понимаю, к чему вы клоните?
– Я хочу объединить под крышей нашего с вами гостеприимного похоронного бюро всех этих замечательных, талантливых людей!
Я обвел взглядом помещение.
– Тут, конечно, есть пространство, но сомневаюсь, что сюда влезет швейный цех и цирюльня.
– Вы очаровательны, – расхохотался Валентайн. – Нет, настолько глобально я не думал. Собственное производство в нескольких областях сразу – слишком разорительно и ведет к большим рискам. А вот завести своих – и только своих – подрядчиков, обеспечить их постоянной работой, а себя – уверенностью в будущем, привлечь за счет этого постоянных клиентов, и…
– Простите, – не выдержал я. – Мы похоронное бюро, а не пекарня. Как возможны постоянные клиенты?
– Бывают люди, у которых большие семьи, – с непроницаемым лицом ответил Валентайн и тут же снова рассмеялся. – Однако я к тому и веду – не только смерть, не только похороны, но все сопутствующие услуги. Представьте себе! Милая вдова потеряла мужа, какое горе! Несколько лет траура – ей же, конечно, хочется выйти замуж снова? А значит, траура самого элегантного, с платьями по последней моде, шелковой отделкой и украшениями. А украшений нужно много! И на эти несколько лет милая вдовушка привязана к нам, бесконечно добрым и понимающим ее горе людям, и закупается платьями, украшениями и модными принадлежностями только у нас. Затем – конечно, не в последнюю очередь благодаря нам! – она снова выходит замуж. И – о ужас! – ее муж снова умирает от несчастного случая через пару лет. И она уже знает к кому идти. И вместе с ней приходят убитые горем подруги, готовые тратить огромное состояние покойного!
Валентайн говорил так убедительно, что я уже почти видел это юное хрупкое создание на нашем пороге, в черном платье из матового шелка, с черным гагатом на шее и слезами в огромных оленьих глазах. Я сам едва не пустил слезу от такой картины.
– Вот, – обрадовался Валентайн. – Вы поняли мою мысль!
– Значит, в нашем похоронном бюро будут все услуги для молодых вдов?
– И вдов. И вдовцов. И матерей. И примерных сыновей и дочерей… Для всех, кому будет нужна наша помощь. Однако преимущественно женщины заинтересованы в том, чтобы траур был красивым и модным. Мужчинам в наше время достаточно одной траурной ленты. Мода безжалостна.
– Вам это не мешает, – отметил я, скользнув взглядом по его черной рубашке.
– Должен же кто-то подавать пример, – улыбнулся он. – Хотя я лукавлю. Просто черный мне к лицу. К счастью, абсолютному большинству лондонцев тоже – бледная кожа и измученный вид! Англичане просто созданы для того, чтобы жить в окружении вечного траура из-за отсутствия хорошей погоды!
Я не выдержал и рассмеялся.
Что-то определенно было в его идеях. Что-то перспективное, необычное. Что-то, что могло если не изменить мою жизнь, то хотя бы наполнить ее смыслом.
Однако прежде чем согласиться со всеми идеями Валентайна, я должен был посоветоваться с мистером Блэком. Как минимум потому, что, в отличие от этих двоих, ни черта не понимал в похоронных делах.
Я вошел в дом и стряхнул с зонта капли дождя. Серая морось опять накрыла Лондон, и дрожащий свет фонарей помогал не больше, чем какой-нибудь светлячок в саду. По улице Святого Джеймса мне пришлось передвигаться практически на ощупь. Закрыв за собой дверь, я повесил зонт прямо на ручку, оставив воду стекать на ковер, скинул ботинки и пальто и босиком прошел прямо в гостиную.
В камине горел огонь, освещая темную полупрозрачную фигуру мистера Блэка. Я почуял запах прелых листьев – это миссис Раджани наверняка принесла букет, о котором благополучно забыла. Но мне нравился этот запах. Как и запах чуть подгнивших яблок или прелой земли.
Мой хороший приятель однажды сказал, что осень – мое время. Я словно соткан из ее паутины. Хороший бы из него получился поэт, если бы он на втором курсе не повесился.
Но во мне и правда есть что-то осеннее. Волосы цвета дубовой листвы в середине октября, глаза цвета желудей, вся эта романтика, которая очаровывала людей вокруг меня, не стоила выеденного яйца – очарование пропадало, как утренний туман, стоило им познакомиться со мной поближе.
Не то чтобы я был совершенно невыносимым человеком, грубияном, тираном или подлецом – нет, Господь свидетель, таких грехов за мной не водится. Но было во мне что-то, что не давало завести со мной крепкие отношения, любовные или дружеские. Так и вышло, что мистер Блэк, сам того не ведая, стал первым в моей жизни настоящим другом.
Я подошел к камину и сел рядом с ним.
Он приподнял вуаль с необезображенной стороны. Его полупрозрачная бровь вопросительно поднялась вверх. Я видел, ему было любопытно, как прошел мой первый день в качестве делового партнера. Потому не стал томить и приступил к делу:
– Друг мой, мне нужен ваш совет!
– Всегда пожалуйста, – усмехнулся мистер Блэк, все еще держась ко мне той половиной лица, на которой была видна его мимика. – В силу обстоятельств единственное, на что я гожусь, это раздавать советы налево и направо!
– Постарайтесь приберечь их все для меня, – рассмеялся я.
Но стоило мне приступить к сути дела, как в гостиную вошла миссис Раджани, толкая перед собой сервировочный столик.
– Миссис Раджани! – я вскочил с кресла. – Я был уверен, что вы уже давно уехали домой!
– Уедешь тут с вами, – проворчала она, снимая крышку с блюда, полного ароматного индийского пресного хлеба и каких-то закусок к нему. – Скоро совсем к вам переселюсь, молодой хозяин. А что мне? Дочери пристроены, замужем, а муж… Кто его видел, того мужа?
Из ее ворчания я понял, что мистер Раджани в очередной раз отправился в плавание, и одиночество явно тяготило ее.
– Так переезжайте, – предложил я, взяв одну лепешку и только тут осознав, насколько же был голоден. – Места здесь, сами видите, полно – выбирайте любую комнату себе по душе.
– Ну, если не обременю вас, так смотрите – воспользуюсь предложением! – кокетливо подмигнула она, прижимая к губам пухлую смуглую руку.
– Я буду только счастлив, – искренне ответил я, приложив руку к груди. – Сами видите – мы с мистером Блэком способны сутками говорить о делах, но даже не вспомним о простых человеческих потребностях в виде хлеба и воды!
Миссис Раджани подняла чайник и наполнила мою чашку.
– Это лучше воды! Это лучший чай! Мой муж вам плохого не предложит, молодой господин…
(Конечно же, я закупался чаем исключительно через ее мужа – в качестве я мог ни на миг не сомневаться.)
– Хотите послушать о моем сегодняшнем дне? – я чуть отодвинул стул, приглашая ее присесть, но она только кокетливо отмахнулась:
– Куда мне слушать ваши мужские разговоры? Уж лучше озабочусь завтраком, чтобы не пришлось рано вставать!
Проверив, что передо мной достаточно еды, она удалилась из гостиной, оставив столик, а я, с лепешкой в руке, снова пересел в кресло напротив мистера Блэка и продолжил свой рассказ.
Выслушав меня очень внимательно, мистер Блэк закинул ногу на ногу – призракам сложно избавиться от прижизненных привычек – и заметил:
– Этот ваш мистер Смит – занимательнейший человек!
Я ожидал, что последует какое-то продолжение. Но мистер Блэк повернулся к огню, словно бы закончил мысль.
– Как? Вы даже не посоветуете ничего?
– Мой дорогой Дориан, – с улыбкой ответил мистер Смит. – Это была ваша идея – начать вести бизнес. И компаньона себе выбрали вы. Хотите знать мое мнение? Он прав насчет устаревших контор похоронных компаний. Но он еще юн и слабо представляет себе, как нелегко будет все это тухлое общество расшевелить. Вы говорите, у него есть хватка. Но он же признается, что не умеет очаровывать людей… хотя одного он, несомненно, уже очаровал… Я не могу ничего посоветовать. Столкнетесь с проблемами – я протяну вам руку помощи. Но пока… я желаю вам удачи. И, конечно, буду ждать мистера Смита на обед.
Вот он какой, мистер Ч. М. Блэк! Никогда не упустит случая прочитать нотацию – ровно до того момента, пока сам к нему за ней не обратишься!
Покончив с ужином, я попрощался с ним и отправился наверх, в свою заранее согретую миссис Раджани спальню. Вынул грелку из-под одеяла, переоделся в пижаму и лег, изучая тени от фонарей, танцующие на потолке.
Тело ныло от усталости. Казалось, последние дни я только и делал, что куда-то ездил, с кем-то говорил. Это и есть жизнь дельца? Если так, то хватит ли мне сил носить этот костюм достойно?
Однако выбора у меня не было, все было решено, и мне оставалось плыть по течению, точно хрупкому кленовому листу, брошенному осенним ветром в стремнину реки по имени Валентайн Смит.
Когда сон наконец одолел меня, мне не снилось ничего – и я счел это благословением.