У Иоганна я прожил два месяца земного времени. Наблюдать восход, либо закат солнца мне не приходилось , но у меня были часы с календарём. Хотя Иван говорил мне, что это совершенно никчёмная вещь. Сутки на Ирии, по его словам, длятся дольше , чем на Земле, а год короче. Времён года, как таковых, не существует, ибо планета движется вокруг солнца по круглой орбите. В свою очередь вокруг планеты вращается целых четыре спутника, и раз в 4 дня происходит полное затменье солнца. Вернее на четвертый день солнце просто не всходит, и ночь длится полторы сутки. Это время называют чёрными сутками, или високосной ночью. Два периода затмений( 8 местных суток) равны примерно десяти земным. Каждая тридцатая високосная ночь длится двое с половиной местных суток, из за парада лун. За год происходит два таких парада. Год по времени составляет чуть более трехсот земных дней. Но здесь живут полугодиями. От одной тридцатой високосной ночи до другой.
Покидая пещеры, я подарил Иоганну свои часы, вместе с фонариком и швейцарским ножом, – которые Иван также постоянно называл бесполезными игрушками. Император белых пупсов так обрадовался, что в добавок к ,обещанному, одному из пятнадцати помповых ружей( самому ненадёжному) дал мне в дорогу 15 патронов, напомнив, что от их количества зависит моя жизнь. Просить больше патронов я не стал. Иван итак считал, что слишком много для меня сделал. Покидать его пещеры было опасно, но оставаться дольше невозможно. Ивану я надоел. Машина была разобрана. Я уже несколько раз рассказал «соотечественнику» историю России от войны с Наполеоном, до развала Советского Союза. В азартные игры я не играл, тем более, что Иоганн предлагал поставить на кон мои оставшиеся вещи, и даже свободу. А ещё я начал побеждать Ивана, несмотря на его превосходство в росте, в тренировочных фехтовальных поединках. Мои занятия пятиборьем в школе, и увлечение историческим фехтованьем в институте оказались здесь весьма кстати. Также Иван ревновал ко мне свою сфинкшу, подозревал меня в заговоре, и сетовал, что я слишком много ем (хотя от одних сырых грибов меня уже мутило). Иван был неприятным человеком, повстречайся он мне на Земле, я не стал бы общаться с ним так долго. А останься я в его владениях ещё немного, неизвестно чем бы это кончилось.
Безопасный выход из пещеры был в другом месте, и пробираться к нему пришлось ползком по узкому зловонному коридору. Сам Иван провожать меня не стал. Но зато, к моему негодованию, собрались почти все пупсы и навозники. Вся эта толпа забила и без того низкий и узкий проход. Надышала жарче, чем в сауне, прыгала через меня и подбадривала истошными воплями всякий раз, когда я останавливался отдохнуть. С какой-же радостью я наконец покинул туннель, ползком по пластунски буквально вылетев на свежий воздух.
Было светло, на небе горели аж две луны, да и солнце ещё не село. Чтобы не привлекать внимание своим светящимся от слизи костюмом, я вывалялся в пыли и, взяв в руки оружие, двинулся в путь. За всю ночь я никого не встретил. Я слышал хрюканье, рычанье, тяжёлые шаги в чаще колючих кустарников вдоль дороги, каждый раз вздрагивая и крепче сжимая ружьё. Всю ночь я провёл на ногах, а утром встретил того, кто проложил эту дорогу. Сметая на своём пути всё, поднимая облака пыли, навстречу мне двигалось огромное стадо броненосцев. Я еле успел скрыться в зарослях, когда оно пронеслось мимо. «Что же могло испугать такую громадную силу?» – подумал я и вдруг увидел шестилапого монстра, похожего внешне на ядозубого ящера из Америки, но размером не меньше пассажирского корабля. Огромными скачками сотрясая пустыню, он догонял стадо. Я не стал смотреть, что будет дальше, а бросился бежать. Какой ненужной вещицей казалось моё оружие в мире, где существуют такие звери! Я бежал и бежал, не обращая внимания на боль от ран, нанесенных колючками, не чувствуя усталости. И остановился лишь с наступлением вечера.
Пустыня была позади. Я стоял на вершине невысокого горного отрога, за которым тянулись джунгли. Ирийское солнце садилось за далёкие снежные горы, оставляя меня и весь мир вокруг стремительно надвигающемуся сумраку. Успокоившись и восстановив дыхание, я попытался спуститься вниз, но вскоре пожалел об этом. Из джунглей навстречу мне двигалась целая стая монстров. Они были двуногими, но выше людей. Их глаза горели зелёным огнем, да гладкая кожа отливала фосфором в лунном свете. Я бросился назад, но твари бегали быстрее меня. Оставалось одно – отстреливаться. Я прицелился и нажал на спусковой крючок, когда первое чудовище было уже в десяти шагах. Чудовище упало, но это не остановило других. Они упорно бежали на меня, и я еле успевал перезаряжать ружьё. Неожиданно я услышал хлопанье крыльев. Несколько огромных летучих мышей вылетели из-за горы и принялись кружить надо мной, с каждым кругом спускаясь всё ниже. Я видел их морды, похожие на черепа с огромными клыками и горящими злобными глазами. Я выстрелил в одну и спрятался в случайно подвернувшейся пещере. Но опасность подстерегала меня и там. Лишь только вскочив, я встретился с четырьмя парами красных глаз. Я выстрелил. Глаза отбросило вглубь пещеры. Я выстрелил ещё и ещё. Вспышки осветили что-то круглое, мохнатое, кувыркающееся. В пещеру протиснулась омерзительная голова летучей смерти. Я встретил её выстрелом в упор. Оба монстра были мертвы. Я опустился на дно пещеры. Пока вход заткнут крылатой тварью, можно считать себя в безопасности. Я перезарядил ружьё. Осталось всего шесть патронов. Вспомнил напутствие короля белых пупсов и усмехнулся. – Недолго мне жить, по-видимому.
Яркий свет струился в открытый вход. И когда ж это я заснул? Слава Богу остался жив! В глубине пещеры происходила какая-то возня,– пара ящеров размером с дога дожирала красного мохнатого паука. Ещё с десяток возились над двумя летающими и четырьмя двуногими монстрами. Так как ко мне ящеры не проявили никакого интереса, я осмотрел пещеру. Она оказалась совсем не большой. В её конце находилась огромная куча разных тряпок и костей, среди которых, к своей великой радости, я нашёл парабеллум с патронами и саблю русского офицера первой мировой войны. Так везет только раз в жизни. Но в этот день мне повезло дважды – спустившись с горы, я нашел свой рюкзак. Он висел на дереве, зацепившись лямкой за корявый сук, прямо над дорогой. Топор лежал под деревом, глубоко застрявший в обглоданном черепе какой-то твари. Все вещи оказались целы и на месте: шерстяное одеяло, запасная одежда и бельё, нож, спички, средства гигиены, медикаменты и земные продукты.
– Теперь можно жить!– Я воспрянул духом. А вспомнив Иоганна порадовался вдвойне. – Попади мой рюкзак к нему вместе со мной, добрый король объявил бы все мои вещи ненужными, и вынудил бы меня их отдать. Может для этого оставил бы меня ещё на какое-то время. Ел бы сейчас мои продукты, глядя, как я давлюсь его поганками.
Дальше я решил идти через джунгли. Хотя их и джунглями назвать было нельзя. Так, лесочек. Это ночью он казался непроходимой чащей. Но вокруг росли самые настоящие деревья. После пустыни это радовало глаз. Среди деревьев то тут, то там торчали скалы. Солнце только вставало, озаряя вдали заснеженные вершины гор. Деревья цвели прекрасными цветами, напоминающими земные орхидеи. Маленькие зеленые птеродактили пели в листве.
Я услышал шум ручья и направился на него. Следовало набрать воды и вымыться. Вдруг до меня донёсся стук копыт. Я замер и через минуту увидел создание, удивительней которого мне не приходилось видеть до сих пор. У существа были стройные ноги, как у лошади арабской или чистокровной верховой породы, широкая мощная грудная клетка, красивая спина, и в целом оно напоминало лошадь. Но там, где у лошади должна быть шея, начиналось человеческое туловище. Существо было женского пола. Её человеческая часть не уступала в красоте лошадиной: тонкая талия; высокая, словно из мрамора точённая, грудь; густые, слегка вьющиеся волосы спадали на великолепные плечи. Её мраморный торс настолько сочетался с белоснежным конским телом, что трудно было заметить, где кончается девушка и начинается лошадь. Красавица подошла к ручью, низко склонилась над ним и, осторожно набирая воду пригоршнями, принялась пить. Напившись, она умылась и стала расчёсывать свои роскошные волосы.
Было просто невозможно оторвать взгляд. Вдруг кентаврисса вскочила и, оглянувшись на меня, в один прыжок перенеслась через ручей. Топот копыт смолк в чаще на другом берегу. Вода в ручье оказалась прохладной и необыкновенно вкусной. Утолив жажду и наполнив все пустые ёмкости, я выкупался, постирал в ручье грязную одежду, и надел чистую рубашку и брюки. Купаться было, несомненно, очень опасно. В воду я зашёл не глубже щиколоток и не расставался с пистолетом всё время, пока мылся. Пообедав и отдохнув, я отправился вниз по течению ручья. И он вывел меня к неширокой реке с каменистым дном. Растительность на берегах была скудная: редкие высокие деревья, похожие на сосны, но с голыми, как у эвкалиптов, стволами.
Вечером я сделал привал. Разжег костер и первый раз на чужой планете решил сварить себе горячую пищу. В рюкзаке был кулек гречневой крупы. А Иван дал мне в дорогу маленькую корзинку с грибами, часть которых я уже съел в сыром виде. Вместо кастрюли я использовал старую немецкую каску, найденную в пещере паука. Аромат грибного супа приятно щекотал ноздри. Предвкушая вкусный ужин, я вдруг услышал отчаянный крик. Схватв ружьё я бросился в сторону звука. За невысокой скалой я увидел знакомую белую кентавриссу. В ужасе она забилась в угол. С трёх сторон её окружали каменные стены, а с четвёртой подкрадывался дикий зверь.
Ничего «умнее» мне не пришло в голову, чем крикнуть, причем на родном языке: – Стой, стрелять буду!
Стрелять я не собирался. В армии, слава Богу, стрелял только по мишеням. Охотой я также не увлекался, и даже отказался от мясной пищи по гуманным соображениям. И хотя вчера я пристрелил несколько живых существ, все они были уродливы, опасны, и хотели меня убить. Зверь же намеревавшийся напасть на кентавриссу был похож на подругу Ивана, разве что крупнее. И хотя король навозников и троглодитов предупреждал, что сфинксы очень опасны, я хотел только напугать хищницу. Я и подумать не успел, так быстро она развернулась и прыгнула на меня. Рука сама нажала на спусковой крючок, когда пантера почти достигла цели. Выстрел отбросил хищницу назад. Издав предсмертный вопль, зверь рухнул на камни, а кентаврисса, бросив на меня короткий взгляд, исчезла в зарослях. Я осмотрел убитого зверя. Такая же кошка жила у короля белых пупсов, только у этой когти и клыки не отпилены.
Существо было красивым и в то же время отталкивающим. Из полуоткрытого, слишком большего для человека рта торчали острые зубы с длинными клыками. Ещё не потухший взгляд горел нечеловеческой ненавистью. Но больше всего меня поразили когти. Просто огромные, они были на всех пальцах, кроме больших пальцев передних лап. Но их отсутствие с лихвой компенсировалось двумя кривыми кинжалами на задних лапах. Пуля попала сфинкше в грудь, убив почти мгновенно. И хотя мне было жаль хищницу, я понимал, что лишь случайно избежал смерти.
За время моего отсутствия суп успел превратиться в кашу и подгореть. Я выругался, поел немного и улёгся спать. Я так устал за время пути, что не принял никаких мер предосторожности. И лишь пистолета не выпускал из руки.