Когда умерла моя мать, я был еще совсем маленьким, и тогда я подумал, что это Бог меня наказал. В глубине своей детской души я поверил, что Он, конечно, не знакомый со мной лично, наказал меня за то, что я скрупулезно доставал из своего семилетнего носика козявки и съедал их. В тот момент, увы, никто бы меня в этом не переубедил; вера в наказание, я убежден, поселилась где-то глубоко внутри меня и сохранилась на долгие годы. Потом я просто перестал думать об этом: виновный в преступлении был найден, а дело закрыто.
Прошло немало времени, прежде чем я смог наконец признать свою невиновность, и, когда это произошло, я потерял и немалую долю собственной важности. Так или иначе, считать себя виновным было гораздо проще, чем быть никем. И если, испытав боль, я решил обвинить в этом самого себя, то потому лишь, что куда страшнее было признать, что я не смог спасти маму.
Мое удивление от этого скрытого процесса и осознание его последствий в жизни постепенно сформировали мою страсть как к исследованию территории детства со всеми ее оазисами и пустынями, потайными комнатами и безграничными фантазиями, так и к исследованию того влияния, которое оно продолжает оказывать на нашу взрослую жизнь.
А случилось это так. Моя мать, будучи артистической натурой, обожала рисовать. Она рисовала клоунов в высоких цилиндрах и веселых галстуках-бабочках. Но однажды, одним холодным зимним днем, ее убили, и клоуны, лишившись своей музы, осиротели и были обречены умирать от грусти в полном одиночестве, навечно застывшие в тишине ее незавершенных картин…
Я выжил и, поборов и химер и тишину, достиг подросткового возраста. С неприкаянным сердцем, ведомый лишь верой в собственные мечты, я сбежал из дома, бросил учебу и отправился в горы пасти овец. Там, в горах, я искал место, где меня не настигли бы ни боль, ни помешательство. Так я прятался довольно много лет. Однако безумию всё же удалось меня настичь, и я был вынужден вернуться обратно в мир. Тогда я стал клоуном, надеясь превратить свои мучения в искусство, которое вернуло бы мне украденную радость детства. Мне удалось, а со временем я приобрел более точные знания о том, как устроен механизм юмора и как работает чувство стыда. Мало-помалу из этих знаний сложилась карта, которая, приобретая всё более четкие очертания, через несколько лет помогла мне стать интуитивным терапевтом, сопровождающим других людей на их пути. Пока однажды мне не довелось поработать с убийцами и надеть на них клоунские носы… Тогда они обнажили свои души и заплакали. Я тоже плакал. И тогда круг замкнулся, а я смог выйти из него. Вот о чем эта книга.