Линкольн не помнил, как дождался того времени, когда настала пора ехать к Мелиссе. Будь его воля, он примчался бы к Сент-Джеймсам с первыми лучами солнца, но, к сожалению, его вряд ли приняли бы в такой час. Он смог дотянуть до той минуты, когда, по его расчетам, семейство успело пообедать, и вскоре уже стучался в дверь. На этот раз дворецкий, услышав его имя, без лишних слов проводил в гостиную. Не успел Линкольн восхититься элегантной обстановкой, как в комнату вбежала запыхавшаяся Мелисса и приветствовала его счастливой улыбкой.
Он снова загляделся на нее. Для него она была невероятно прекрасна, не так ослепительна, как в ночь бала, но и не сельская пастушка. Сегодня, в модном дневном платье из кремового органди, она казалась истинной англичанкой, хотя из узла волос выбилось несколько непослушных прядок, напомнив ему о встрече у пруда.
Линкольн все смотрел на нее, так пристально, что не заметил, что они одни в комнате. А когда заметил, внимательно оглядел гостиную, желая убедиться, что глаза его не обманули.
– Не верю, что тебя никто не сопровождает, – едва выговорил он наконец.
– Сейчас придет дядя. До сих пор его всегда звали вниз, когда у меня был визитер. Йен совсем запугал дворецкого, грозя немыслимыми карами, если тот его не предупредит, – полушутя объяснила она. – Очевидно, принял всерьез наказы отца и готов охранять меня ценой собственной жизни.
– В таком случае я буду последним глупцом, если не воспользуюсь моментом.
Ее глаза изумленно раскрылись, когда он взял ее руку, отвел в сторону, чтобы никто не увидел их в раскрытую дверь, и стал целовать. Мелисса не пыталась его остановить, наоборот, растаяла в крепких объятиях. И это было куда лучше, чем Линкольн мог себе представить. Впервые он пил мед ее уст, прижимал к себе, словно заворачивая в теплый кокон, в котором никому и ничему, кроме них двоих, не было места.
Сначала Линкольн был очень сдержан, не желая пугать ее. Мелисса, казалось, удивилась, когда его язык приоткрыл ее губы, скользнул внутрь и сплелся с ее языком. Но она быстро привыкла и оказалась ревностной ученицей, стремясь, как и он, насладиться ласками.
Они так увлеклись, что не слышали кашля, становившегося все громче, пока наконец резкие звуки не проникли в магическое царство, созданное исключительно для них. Только тогда Линкольн поспешно разжал руки, постаравшись, правда, чтобы Мелисса не упала. Потом отступил и, обернувшись, оказался лицом к лицу с высоким молодым человеком, мрачно взиравшим на него с порога.