Свежее веет воздух горный,
Невнятный шум идёт в лесу:
Поёт весёлый и проворный
Со скал летящий Учан-Су!
Глядишь – и точно застывая,
Но в то же время ропот свой,
Свой лёгкий бег не прерывая, —
Прозрачной пылью снеговой
Несётся вниз струя живая, —
Как тонкий флер, сквозит огнём,
Скользит со скал фатой венчальной
И вдруг и пеной, и дождём
Свергаясь в чёрный водоём,
Бушует влагою хрустальной…
А горы в синей вышине!
А южный бор и сосен шёпот!
Под этот шум и влажный ропот
Стоишь, как в светлом полусне!
Синеет снеговой простор,
Померкла степь. Белее снега
Мерцает девственная Вега
Над дальним станом крымских гор.
Уж сумрак пал, как пепел сизый,
Как дым угасшего костра, —
Лишь светится багряной ризой
Престол Аллы – Шатёр-Гора.
Всё море – как жемчужное зерцало,
Сирень с отливом млечно-золотым,
И как тепло перед закатом стало,
И как душист над саклей тонкий дым.
Вот чайка села в бухточке скалистой
Как поплавок… Взлетает иногда —
И видно, как струёю серебристой
Сбегает с лапок розовых вода,
У берегов в воде застыли скалы,
Под ними светит жидкий изумруд.
А там, вдали – и жемчуг и опалы
По золотистым яхонтам текут.
На плоском взморье – мёртвый зной и штиль.
Слепит горячий свет, струится воздух чистый.
Расплавленной смолой сверкает чёрный киль
Рыбацкого челна на мели золотистой.
С нестройным криком голых татарчат
Сливается порой пронзительный и жалкий,
Зловещий визг серебряной рыбалки…
Но небо ясно, отмели молчат.
Разлит залив зеркальностью безбрежной,
И глубоко на золоте песка,
Под хрусталём воды, сияет белоснежный
Недвижный отблеск маяка.
На винограднике нельзя дышать. Лоза
Пожухла, сморщилась. Лучистый отблеск моря
И белизна шоссе слепят огнём глаза,
А дача на холме, на голом косогоре.
Скрываюсь в дом. О, рай! Прохладно и темно,
Все ставни заперты… Но нет, и здесь не
скрыться —
Прямой горячий луч блестит сквозь щель в
окно —
И понемногу тьма редеет, золотится.
Ещё мгновение – и приглядишься к ней,
И будешь чувствовать, что за стеною – море,
Что за стеной – шоссе, что нет нигде теней,
Что вся земля горит в сияющем просторе!
Луна ещё прозрачна и бледна.
Но розовеет пепел небосклона —
И золотится берег. Уж видна
Тень от узорной туйи у балкона.
Пойдём к обрывам. Млеющей волной
Вода переливается. И вскоре
Из края в край под золотой луной
Затеплится и засияет море.
Ночь будет ясная, весёлая. Вдали,
На рейде, две турецких бригантины.
Вот поднимают парус. Вот зажгли
Сигналы – изумруды и рубины.
Но ветра нет. И будут до зари
Они дремать и медленно качаться,
И будут в лунном свете фонари
Глазами утомлёнными казаться.
Стремнина скал. Волной железной
Здесь плоскогорье поднялось
И над зияющею бездной,
Оцепенев, оборвалось.
Здесь небо ясно, – слой тумана
Ползёт под нами, как дракон, —
И моря синяя нирвана
Висит в пространстве с трёх сторон.
Но дико здесь. Как руки фурий,
Торчит над бездною из скал
Колючий, искривлённый бурей,
Сухой и звонкий астрагал.
И на заре седой орлёнок
Шипит в гнезде, как василиск,
Завидев за морем спросонок
В тумане сизом красный диск.
В полдневный зной, когда на щебень,
На валуны прибрежных скал,
Кипя, встаёт за гребнем гребень,
Крутясь, идёт за валом вал, —
Когда изгиб прибоя блещет
Зеркально вогнутой грядой
И в нём сияет и трепещет
От гребня отблеск золотой.
Как весел ты, о буйный хохот,
Звенящий смех Океанид,
Под этот влажный шум и грохот
Летящих в пене на гранит!
Как звучно море под скалами
Дробит на солнце зеркала
И в пене, вместе с зеркалами,
Клубит их белые тела!
Штиль в безгранично-светлом Ак-Денизе.
Зацвёл миндаль. В ауле тишина
И тёплый блеск. В мечети на карнизе,
Воркуя, ходят, ходят турмана.
Пригретый лаской солнечного света,
Сегодня в полдень слаще и грустней,
Задумчивей, чем прежде, с минарета
Пел муэдзин… И всё следил за ней.
Дышал он морем, тонким ароматом
Садов в цвету, теплом небес, земли…
А Дия шла по каменистым скатам,
По голышам меж саклями – к Али…
К Али? О, нет. На скате под утёсом
Журчит фонтан. Идут оттуда вниз
Уступы крыш по каменным откосам
И безграничный виден Ак-Дениз,
Она уж там. Но весел и спокоен
Взгляд карих глаз. Легка, как горный джинн,
Под шелковым бешметом детски-строен
Высокий стан… Она нальёт кувшин,
На камне сбросит красные папучи
И будет мыть, топтать в воде бельё…
– Журчи, журчи, звени, родник певучий!
Она глядится в зеркало твоё.