Подвижники земли русской. Приенисейская Сибирь - читать онлайн

Содержание главы: Общая характеристика Европы в XIX столетии. – Великобритания. – Швейцария. – Германия. – Россия.

Общая характеристика Европы в XIX столетии. В первой половине XIX века большое влияние на религиозные процессы в Европе оказала Великая французская революция. В начале столетия один из ее участников, полководец Наполеон Бонапарт, установил диктатуру во Франции, которая потом трансформировалась в абсолютную монархию. Он был незнатного происхождения, участвовал в революции, и многие наследственные монархи считали его нелегитимным правителем, тираном. Наполеон был готов подчинить любую европейскую страну, чтобы победить в политической и экономической конкуренции с Великобританией, крупнейшей колониальной империей мира.

Обе страны боролись тогда за территории в Америке и Азии. Конкурировали они и в Европе, в области промышленности и торговли: английские товары зачастую были дешевле французских. Вражду между двумя странами обостряло и то обстоятельство, что Великобритания укрывала от физической расправы законного претендента на французский престол. Кроме того, Соединенное королевство было одной из самых религиозных стран Европы, в то время как Наполеон демонстрировал пренебрежение к религиозным лидерам. Он не только заставил Римско-католическую церковь во Франции признать верховенство светской власти, но и лишил такой власти папу римского, уничтожив папское государство в Италии. С 1809 года и вплоть до падения наполеоновской империи в 1814 году папа римский (Пий VII) жил во Франции как пленник. Поэтому Наполеон постоянно воевал с коалициями европейских государств, но успех сопутствовал ему только на суше. Не имея сил победить флот островного государства, он заставлял побежденные им европейские государства присоединиться к «континентальной блокаде» – экономическим и политическим санкциям против Великобритании [Рогинская, с. 70, 177—178, 189—195, 202].

Довольно часто он делал правителями этих стран своих приближенных. Впоследствии из всего множества наполеоновских генералов только маршал Бернадот в Швеции смог сохранить королевский престол за собой и своими потомками.

Британский историк Томас Карлейль (1795—1881), оценивая масштабы влияния Великой французской революции и Наполеона, а также героев («миссионеров порядка») и лжегероев («шарлатанов»), писал:

Великобритания. Весь XIX век был периодом расцвета христианских миссий в Соединенном королевстве. В Великобритании уже устоялась конституционная монархия, имелся устойчивый союз между наиболее влиятельными социальными группами в обществе, который опирался на мнение избирателей. Великая французская революция с ее кровавым террором, религиозными гонениями и высочайшим уровнем коррупции казалась жителям королевства безумием, превратившим Францию и значительную часть мира в разновидность сумасшедшего дома. У британцев появилось горячее желание спасти народы от всего этого. Всплеск христианского героизма, с одной стороны, привел к сближению христианских деноминаций в области миссии, а с другой, к решительности в области веры как акта доверия Богу.

Первое миссионерское межконфессиональное соглашение было заключено в Лондоне в 1795 году англиканами, пресвитерианами и конгрегационалистами. В течение XIX века миссионерские союзы стали распространенным явлением в Швейцарии, Голландии, Швеции, США. В отличие от прошлых веков миссионерская деятельность теперь приобрела организованный, целенаправленный характер:

Популярности миссионерского служения способствовало обширное поле для приложения усилий: Великобритания была колониальной державой и успешно расширяла свои владения. Путешествие к туземцам и трудности, связанные с его организацией, привлекали испытаниями и экзотикой. Торговцы, ремесленники и другие представители среднего класса считали миссионеров носителями ценностей британской цивилизации, опорой империи, поэтому они охотно выступали их спонсорами. Нередко миссионерами становились богатые землевладельцы или счастливые обладатели большого наследства (этот случай описан в романе английской писательницы Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», 1847). Однако интересы миссионеров и колониальной администрации не всегда совпадали: миссионеры считали, что христианство в колониях должно развиваться на основе местных традиций и культуры, а не по британскому сценарию.

По мере развития движения за уравнение женщин в правах с мужчинами миссионерская деятельность обретала все большую привлекательность и для женщин. Это способствовало увеличению числа миссионеров. В XIX веке английские женщины, наряду с несовершеннолетними, преступниками и сумасшедшими, были лишены права голоса. Но в области миссии они могли пользоваться значительной самостоятельностью и влиянием. Уже во второй половине столетия женщины все чаще выступали не как помощники своих мужей-миссионеров, а как самостоятельные миссионеры:

Также в Великобритании наблюдался подъем библейских обществ. Ведущие позиции среди них занимало «Британское и иностранное библейское общество», созданное в 1804 году. Именно его филиалом и являлось библейское общество, занимавшееся переводом Библии на русский язык.

Сильнейший интерес у исследователей Библии в XIX веке вызывали апостольские времена и библейские пророчества о грядущем. В 1826—1830 годах в доме банкира Генри Драммонда в Олбери Парк (графство Суррей) проводились библейские конференции, на которых изучали пророчества. На этих конференциях сформировалось два лагеря – последователи шотландского проповедника Эдварда Ирвинга (1792—1834) и их оппоненты, сторонники учителя Библии Джона Дарби (1800—1882). Оба оказали сильное влияние на мировое евангельское движение: первый – харизматичной манерой проповеди, возрождением новозаветной терминологии (апостолы, пророки), акцентом на даре иных языков и исцелениях, идеализацией новозаветных времен, второй – идеей братского устройства церкви и интерпретацией мировой истории.

Эдвард Ирвинг был пресвитерианским проповедником, уроженцем Шотландии. Он считал, что дар иных языков можно восстановить. Чрезмерно эмоциональный, взрывной стиль проповедей Эдварда Ирвинга неоднократно становился объектом карикатур. Религиозные собрания с его участием носили экзальтированный характер, сопровождались громкой глоссолалией, исцелениями, напряженным ожиданием скорейшего Второго пришествия Иисуса Христа. Порядки в своих религиозных группах ирвингиане пытались уподобить новозаветным: ввели служение ангелов, апостолов, евангелистов, пророков, учителей и т. д. Но движение быстро вышло из-под контроля Эдварда Ирвинга, когда в него вошел Джон Кардейл (1802—1877), чья жена была пророчицей. На Пасху 1833 года Эдвард Ирвинг был отлучен от пресвитерианской церкви и в следующем году умер, а Джон Кардейл реформировал движение как «первозванный апостол из колена Иудина». Среди европейских ирвингиан были бывшие англикане, пресвитериане, лютеране, реформаты и католики. Свою организацию они назвали Католической Апостольской церковью. От нее в результате раскола в Германии появилась Новоапостольская церковь [John Bate Cardale; Katholisch-apostolische Gemeinden].

Джон Нельсон Дарби (1800—1892) имел дворянские корни: он происходил из ирландского тана Маколей и был таким же ирландцем, как и англичанином [Neatdy]. Но его родители были детьми богатых купцов, и отец тоже занимался бизнесом. Джон был восьмым из девяти детей в семье. Его крестным отцом был прославленный английский адмирал Горацио Нельсон (1758—1805). В честь него мальчик и получил свое второе имя – Нельсон. Как и его братья, Джон учился в одной из самых престижных школ Лондона. По окончании ее он был отправлен отцом в Дублин, учиться на юриста в Тринити-колледже. Его он окончил с золотой медалью в 1819 году. Во время обучения изучал Библию под руководством Ричарда Грейвса (1763—1829), взгляды которого потом отчасти развил, а отчасти отверг [Ice Th.]. Исследование Ричарда Грейвса о божественном установлении древнееврейской религии основано на первых пяти книгах Библии и использовалось в качестве учебника для студентов [The Church of England Quarterly Review, p. 234, 237—238]. А через год после выпуска Джона Дарби он выпустил второе издание своего сочинения о характере апостолов и евангелистов [Graves].

Ключевым моментом в интерпретации библейских пророчеств в Тринити-колледже было буквальное толкование, что привело к формированию у Джона Дарби и других учащихся сильного, напряженного ожидания Второго пришествия Иисуса Христа. Притяжение духовного мира для Джона Дарби оказалось сильнее чувства благодарности за добрые дела его родных. В возрасте около 20 лет он пережил обращение («Я полюбил Христа…») и решил стать священником, а не юристом. Перечить воле отца в те времена означало почти наверняка остаться без наследства. Его отец удовольствовался тем, что оставил сына без материальной поддержки в настоящем. Поправить материальное положение юноше вскоре помогло наследство, полученное от дяди [Ice Th.].

Свое служение Джон Дарби связал с бедными ирландскими католиками: в 1826 году он стал священником в одном из самых бедных районов Дублинской епархии Ирландской церкви. Он служил там больше двух лет, и все это время местные бедняки смотрели на него почти как на святого. Читая Библию, он все больше разочаровывался в том, как устроена современная ему Англиканская церковь. Дублинский архиепископ требовал от новообращенных ирландцев принести присягу правителю Великобритании как главе церкви. А Дарби считал, что церковь должна быть в стороне от политики и иметь своим главой Иисуса Христа, а не светского правителя. Поэтому ему не нравилось устройство ни Англиканской, ни Римско-католической церквей. Его умонастроение той поры хорошо передают стихи из второй главы Откровения: «знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы; ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал» (Откр. 2:2—3). Выздоравливая после несчастного случая в течение нескольких месяцев 1827/1828 года, он окончательно определился со своими взглядами на церковь [Ice Th.]. Джон Дарби присоединился к группе таких же разочарованных христиан, которые решили называть себя «братьями». Они отказались иметь любое подобие иерархии (рукоположенных служителей), надеясь только на прямое водительство Св. Духа [John Nelson Darby. Father of dispensationalism].

Первоначальный центр дарбистов находился в Плимуте, поэтому их также стали называть «Плимутскими братьями». В 1848 году братство прошло через раскол, связанный с отношением к другим христианам: сторонники Георга Мюллера2 стали называться «открытыми братьями», а те, кто поддержал прежнего лидера – «закрытыми» («исключительными»). Одно из различий между ними в том, что первые крестят в сознательном возрасте, а вторые – во младенчестве [Плимутские братья]. Среди «плимутских братьев» было много миссионеров и благотворителей, работавших в разных частях света, основателей приютов и интернатов для детей. Большое влияние «Плимутские братья» оказали на таких миссионеров XIX века, как Дуайт Муди, Сайрус Скоуфилд, Чарльз Сперджен и Гренвилл Редсток [Редсток].

В 1840 году Джон Дарби прочитал в Женеве 11 лекций о пророчествах. В 1860—1870-е годы его основным «миссионерским полем» были США. Учение Джона Дарби о церкви (отказ от рукоположения и т. д.) не получило большого распространения за пределами Англии, в отличие от его учения о тайном восхищении церкви и возвращении евреев в Иерусалим. Весь Божий план искупления человечества он разделил на семь исторических этапов (диспенсаций). Поэтому Джона Дарби часто называют «отцом диспенсационализма». Идеи Джона Дарби в начале XX века передал Сайрус Скоуфилд в «Справочной книге Скоуфилда» (1909) [John Nelson Darby. Father of dispensationalism].

В 1833—1841 годах религиозное обновление затронуло и государственную церковь Соединенного королевства. В Англиканской церкви началось Оксфордское движение. Его лидеры – Джон Генри Ньюмен (1801—1890) и Эдвард Бувери Пьюзи (1800—1882) – были сторонниками церковной реформы. Оба эти богослова были ровесниками Джона Дарби, имели знатное происхождение и вели аскетический образ жизни. Оба изучали христианское богословие (Священное Предание) дореформационного периода. А Эдвард Пьюзи еще и симпатизировал немецкому пиетизму, о котором будет рассказано ниже. В современной им «высокой церкви» Англии оба обнаружили несоответствия христианству первых веков в области литургии и вероучения.

Участие в Оксфордском движении Джон Ньюмен охарактеризовал как борьбу за ортодоксию. Необходимость в этом была, так как современные ему влиятельные немецкие философы подвергали сомнению догматы о Троице, богочеловечестве и воскрешении Иисуса Христа, искали вдохновения в других религиозных учениях, выбирая их по своему вкусу и настроению. В подростковом возрасте Джон Ньюмен сам пережил это желание быть добродетельным, но не быть ревностным, самоотверженным. В 1816 году, в возрасте 15 лет, ему попался англиканский бестселлер под названием «Сила Истины». Автором этой книги был основатель «церковного миссионерского общества» Томас Скотт (1747—1821), все три сына которого – редкий случай! – стали англиканскими служителями, как и их отец [The Force Of Truth, р. 3—4]. Прочитав «Силу Истины», Джон Ньюмен понял, что именно в Троице и отцовской природе Бога заключается наивысший максимум любви: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Также он усмотрел в либеральном отношении своих современников к религии скрытую насмешку над любой верой и стремлением к истине вообще: «Мой бой был с либерализмом; под либерализмом я имею в виду антидогматический принцип и его развитие… С 15-летнего возраста догма была основополагающим принципом моей религии… Либерализмом в религии является учение, что нет позитивной истины в религии, но что одно вероучение так же хорошо, как другое, и это учение, которое приобретает все больше твердости и сил ежедневно… Тогда, получается религия такая личная странность и столь частная одержимость, что мы должны пренебрегать ее необходимостью во время общения человека с человеком? Если человек облекается в новую религию каждое утро, что тебе до того?» [Цит. и перев. автором книги по: On the 125th Anniversary…].

В 1843 году на соратника Джона Ньюмена, Эдварда Пьюзи, был наложен двухлетний запрет на чтение проповеди. По истечении двух лет Джон Ньюмен перешел в католицизм. В 1879 году он был возведен в сан кардинала. В лоне Римско-католической церкви Джон Ньюмен проявил себя как обличитель предрассудков британских протестантов против нее и ревностный апологет повседневной, социально активной святости:

Во второй половине века элита общества в Соединенном королевстве стала ближе к рабочему классу. Было проведено несколько избирательных реформ с учетом изменений в народонаселении страны. Составной частью политической системы Великобритании стала новая партия (лейбористы), отстаивавшая интересы рабочих (крестьян в стране было не так уж много). Правительство стало создавать систему обязательного начального бесплатного образования для народа. Предпринимались и попытки по прекращению дискриминации женщин и религиозных диссидентов в области образования и общественной жизни. Поэтому в отличие от континентальных европейских государств Великобританию не потрясали революции, а ее парламент заботился о том, чтобы правящая династия не пресеклась на троне. Влияние страны на международной арене росло, как и слава британского оружия. Возникшая в 1865 году в Лондоне христианская благотворительная организация «Армия спасения» даже взяла за основу британские военные порядки (присягу, форму, деление на солдат и офицеров, генеральские чины), сохраняя при этом нейтральное отношение к любым христианским вероисповеданиям и политическим режимам.

Внеденоменационализм, расцвет международных миссий и благотворительности, проповедь на основе только Библии и женское лидерство проявляли себя в Великобритании на протяжении всего столетия.

Швейцария. Крупным очагом европейского ривайвелизма, или христианского возрождения, в первой трети XIX века стал франкоговорящий мир. Частью этого мира в XIX веке были Шотландия и Швейцария. Во внутренние дела последней Наполеон вмешивался очень активно. Его политика привела к разъединению многоязычной страны. После того как Наполеона заточили на острове Святой Елены, в Швейцарии начались объединительные процессы.

Именно тогда сюда приехал Роберт Холдейн (1764—1842), шотландский миссионер и богатый аристократ. Известно, что он родился в Лондоне и в 1780—1783 годы служил в Королевском флоте. В эти годы шла англо-французская война, являвшаяся частью войны американских колоний (США) за независимость. Франция в ней была союзником Соединенных Штатов. После окончания войны он вернулся в свой замок, построенный в родовом поместье. Сейчас в этом замке располагается университет Стирлинга [Williams].

Когда началась Великая французская революция, Роберт Холдейн уже находился в отставке и жил с женой в своем имении. Первоначально он был даже рад этой революции, так как началась она с расширения прав и свобод населения и отмены привилегий. Но когда революция вошла в кровавую фазу, он разочаровался в ней [Haldane I., Robert.]. После прихода во Франции к власти коррумпированной Директории он укрепился во мнении, что человек сам не способен найти решение фундаментальных проблем. Позже он описал свою веру того периода как типичное и жалкое исповедание: «Я старался казаться порядочным и что называется моральным, но не знал о моем оставленном состоянии естества, а также какова строгость, чистота и мера божественного закона», «В то время, когда я свидетельствовал о Спасителе, я был мало знаком с Его характером, значением Его страданий и смерти…». Но благодаря чтению Библии, как он говорил, «Он был найден мной, который Его не искал». В 1795 году Роберт Холдейн обратился ко Христу [Williams].

Вместе со своим младшим братом Джеймсом, который пережил обращение чуть раньше него, он решил заняться миссионерской деятельностью. Роберт Холдейн одним из первых в Шотландии вступил в Лондонское миссионерское общество. Первоначально он хотел продать свое имение и на эти средства создать миссию в Бенгалии, по примеру другого миссионера в Индии, но правительство и Ост-Индская компания не разрешили ему это. Тогда он решил начать с родных мест и на доходы от имения в 1798 году создал «Общество распространения Евангелия на родине» (Society for Propagating the Gospel at Home). В течение следующих 12 лет он выделил 70 000 британских фунтов на распространение Евангелия в Шотландии. Это миллионы фунтов в современном исчислении. На них он строил церкви, которые играли роль проповеднических центров в стратегически важных местах Шотландии: Эдинбурге, Глазго, Данди, Перте и др. Свои центры он называл «шатрами». В Эдинбурге служил большую часть своего времени его сподвижник, младший брат Джеймс Холдейн (1768—1799). Он был священнослужителем и помогал основывать новые церкви, не получая никакого вознаграждения за свой труд [Haldane I., Robert.].

Роберт Холдейн видел необходимость в обучении молодых мужчин, увлеченных Евангелием. С 1799 по 1807 год он основал духовные семинарии в Глазго, Эдинбурге и Данди. Молодых мужчин направляли учиться в этих семинариях на 2—3 года. Им оплачивали расходы по обучению, проживанию, покупке книг. Так он пытался взрастить проповедников и учителей, которые распространяли бы Евангелие не только в Шотландии, но и во всем мире. Всего было обучено и разослано 300 таких миссионеров [Williams].

Также он был сильно обеспокоен тем, что Женева, центр швейцарской Реформации, отошла от теологии реформатора Жана Кальвина. Швейцарцы попали под влияние польских антитринитариев (социниан) и стали отвергать базовые положения христианства: всеведение и триединство Бога, божественную природу Иисуса Христа, вечное наказание для тех, кто умирает, не приняв Его. На теологическом факультете все четыре года обучения студенты читали не Библию, а сочинения языческих философов (Платона, Цицерона, Сенеки). Женева представлялась Роберту Холдейну духовной пустыней, и в 1816 году он приехал туда, чтобы читать лекции о Библии студентам. При жизни его сильно критиковали за такую, казалось бы, глупость и примитивность: отправиться на континент, не имея там ни своего миссионерского центра, ни знакомых, ни плана действий. Критиковали его и за готовность отдать все ради проповеди Евангелия [Williams].

В Швейцарии он нашел одного студента, который учился действительно для того, чтобы стать служителем. С его помощью Роберт Холдейн вышел и на других учеников, искренне интересовавшихся богословием. Так сложилась группа из 25 человек, к которой на его занятиях захотел присоединиться весь теологический факультет. Миссионер встречался со студентами два раза в неделю, по четвергам и пятницам. В течение пяти месяцев он излагал Послание к Римлянам из новозаветной части Библии. Один за другим студенты приобщались к спасающей вере. Так, например, Мерле д`Обинье впервые встретил Роберта Холдейна, когда тот читал главу из английской Библии о естественном растлении человека, чего этот студент ранее ни от кого не слышал:

Так после лекций, прочитанных Робертом Холдейном в Швейцарии в 1816—1817 годах, появилось некоторое количество протестантских миссионеров. Они совершали европейские и мировые турне, помогали материально и духовно христианским миссиям на других континентах. Вот имена этих первопроходцев (все они имели французские корни): Сезар Малан (1787—1864), Фредерик Моно (1794—1863), Жан-Анри Мерле д`Обинье (1794—1872) [Williams].

В истории Швейцарии эти события получили название «холдейновское возрождение». Для него были характерны три черты: акцент на необходимости личного знания и опыта благодати; поддержка абсолютного авторитета и богодухновенности Библии; возвращение к кальвинистской доктрине вместо пелагианства и арминианства. По замечанию своего современника, «Холдейн был ортодоксом чистой воды, но его ортодоксия сочеталась с любовью и жизнью» [Williams].

В 1819 году по инициативе Роберта Холдейна и банкира Генри Драммонда (1786—1860) было создано «Континентальное общество» для распространения религиозных знаний в Европе. Во второй половине XIX века в Швейцарии проповедовал английский аристократ Гренвилл Редсток. Послушать его приходили русские дамы из высшего общества, отдыхавшие на местных курортах. По приглашению одной из них он приехал в Россию, где его проповеди в домах господ привели к появлению в российской столице движения евангельских христиан (редстокистов, пашковцев).

Германия. Интеллектуальное первенство в Европе после Великой французской революции перешло к Германии, религиозная жизнь которой становилась тогда все более разнообразной.

В середине 1830-х годов в Германии распространился баптизм. Один из немецких миссионеров общества, основанного Робертом Холдейном, лютеранин Иоганн Онкен (1800—1884) под влиянием от общения с реформатами признал необходимость личной веры для спасения. Иоганн Онкен был противником союза церкви с государством, а такие союзы в те времена были обычным делом в Европе. Поэтому он не мог принять водное крещение по вере в какой-либо европейской реформатской церкви, хотя и искал такой возможности.

От моряков, которым он проповедовал, Иоганн Онкен узнал об альтернативных церковных порядках в баптистских церквях США. Баптизм появился на американской земле еще в XVII веке благодаря английским колонистам. Американские баптистские церкви имелись в разных штатах и были автономны от государства. В 1814 году они объединились в один союз (Генеральную миссионерскую конвенцию), а в 1845 году – разделились на два союза, представлявшие интересы северных и южных баптистов. Миссионерские устремления американских баптистов начала века были связаны не с Европой, а с Азией: на территории Бирмы и Китая работали служители «Американского баптистского миссионерского союза».

В 1833—1835 годах в германских университетах Галле, Лейпцига и Берлина преподавал и проводил изыскания американский профессор лингвистики и христианский педагог Барнс Сирс (1802—1880). Он был уроженцем штата Массачусетс, рукоположенным пастором Первой баптистской церкви в Хартфорде (штат Коннектикут, США) [Hovey, p. 22, 25]. Американец интересовался немецкими методами обучения и языком, историей Реформации в Германии. Многое из этого он потом привнес в американскую систему обучения. Даже написал книгу о Мартине Лютере, немецком реформаторе XVI века [Sears]. Барнс Сирс легко нашел общий язык со своим ровесником Иоганном Онкеном – они оказались «на одной волне». Тем более, что для решения своего вопроса немецкий миссионер преодолел около трехсот миль, расположенных между Гамбургом и Галле. Весной 1834 года группа из семи человек была крещена и Иоганн Онкен рукоположен как пастор [Hovey, p. 26—33]. Так в Гамбурге появилась старейшая баптистская церковь, придерживающаяся свободных церковных традиций. Сейчас она носит имя Иоганна Онкена и входит в Федерацию евангельских свободных церквей в Германии (BEFG) [Wir…].

В первой половине XIX века Германия еще не была единым государством: на ее территории сохранялось много больших и мелких княжеств. Крупные немецкие землевладельцы и аристократы весьма болезненно переживали последствия французской оккупации: пресытившись критицизмом, многие из них обратились к Богу и решили восстановить единое и сильное германское государство. В 1815 году, когда Наполеона заточили на острове Святой Елены, уже родился человек, усилиями которого в 1871 году была создана единая Германская империя (Второй рейх). Это был Отто фон Бисмарк (1815—1898). В дни его юности в Германии шло противоборство между деистами и скептиками (кантианцами), с одной стороны, и протестантскими мистиками (пиетистами), с другой.

Пиетизм был религиозным течением, появившимся в немецком протестантизме в XVII веке. Центральное место в труде основателя пиетизма, лютеранина Якоба Шпенера, отводилось святому религиозному томлению, противоположному всякой похоти (1Фес. 4:5; 1Ин. 3:2). Пиетизм пытался восстановить утраченные аспекты средневековой европейской духовности и призывал к углублению личного благочестия. Среди лидеров пиетизма XIX века значились реформатские богословы братья Круммахеры [Beyreuther, s. 30—44].

Наиболее известен из них Готфрид Круммахер (1774—1837), возглавивший Нижнерейнское христианское возрождение. Учась в школе, гимназии и университете, он обнаружил, что эпоха Просвещения породила у людей веру в торжество и всесилие человеческого разума, почти не оставив в их жизнях место Богу. Став пастором, он углубился в чтение Библии. Первые 15 лет Готфрид провел в церкви Вюльфрата, и об этом периоде мало известно. Но в 1816 году он перешел на служение в церковь Эльберфельда (Вупперталь). Там началось религиозное обновление. Готфрид Круммахер любил истории о многолетнем Божьем водительстве избранного народа по пустыне. Отталкиваясь от истории древних евреев он в своих проповедях показывал различия между детьми божьими и детьми мира (века). Его глубоким убеждением было то, что человек, который не родился свыше, не может войти в Царство Божие. Каждый христианин, считал он, должен быть великодушен и источать любовь к ближним, чтобы указать путь к Иисусу Христу тем, кому так отчаянно Его не хватает [Karker].

Отто фон Бисмарк вошел в контакт с пиетистами не сразу. В студенческие годы он шокировал публику своими выходками, десятки раз участвовал в дуэлях, вел разгульную жизнь. Но несмотря на все ухищрения, он ни в чем не находил настоящего веселья. Учеба, общение, развлечения, карьера – все нагоняло на юношу скуку и уныние! Депрессия помешала ему удержаться на службе, и он уехал в сельское имение, размышляя, не уехать ли еще дальше – в заграничное путешествие (совсем как литературные герои его времени – Чайльд Гарольд и Евгений Онегин). В сельской местности началась дружба Отто фон Бисмарка с померанскими пиетистами. В их кругу он ощутил, что такое быть частью любящей христианской семьи, научился находить радость в обыкновенных занятиях (чтении газет, прогулках, домашних делах и т. д.). Через несколько лет женился на непритязательной девушке-пиетистке из провинции. В счастливом браке с ней он провел почти всю оставшуюся жизнь. Одновременно с приготовлениями к свадьбе Отто фон Бисмарк дебютировал как политик во время германской революции 1848—1849 годов [Стейнберг].

В созидаемой усилиями Отто фон Бисмарка Германской империи бюрократия активно вмешивалась в религиозную жизнь населения. Настроенные на религиозное обновление лютеранские и баптистские служители уезжали заграницу, поднимать духовность немецких колонистов вдали от жесткого контроля властей. Особенно много немецких колонистов было тогда в Российской империи.

Во второй половине XIX века случилась целая череда событий, которая оказала влияние на религиозные взгляды европейцев: подъем национального движения, появление рабочего класса и развитие рабочего движения, борьба за свободу совести, борьба женщин за наделение равными правами с мужчинами, развитие системы всеобщего бесплатного образования, Крымская война, распространение Библии на «живых языках». Тогда же из-за ограничения своих прав немецкие религиозные меньшинства (меннониты) воспользовались предложением российского императора и эмигрировали в Россию, поучаствовав там в генезисе российского евангельского движения.

Россия. В Западной и Центральной Европе Библия на европейских языках, но не на русском, имелась несколько веков – это было одним из важнейших достижений Реформации XVI столетия. Относительно России можно сказать, что население слышало весть о спасении часто, но понимало ее редко. Привилегированное положение в стране имело православие, представленное Русской православной церковью. На православных богослужениях чтение библейских книг проходило в торжественной обстановке: сопровождалось каждением ладана, пением слов «Аллилуйя», «Слава Тебе Господи, слава Тебе», возгласом священника, призывающим ко вниманию: «Премудрость, вонмем». Чтец выходил на середину церкви с книгой, кланялся собравшимся и читал текст из Евангелия, Деяний или Посланий апостолов. Книги Священного Писания выносились в дорогом окладе, украшались золотом и драгоценными камнями. Но текст читался на церковно-славянском языке, который становился все более и более непонятным для населения по мере развития русского литературного языка и его региональных диалектов. А большая часть населения страны была к тому же неграмотной и малограмотной, поэтому полагалась на свой слух во время богослужения. Священники же зачастую лучше разбирались в финансовых вопросах, чем в Священном Писании и истории церкви.

Не находя удовлетворительных разъяснений со стороны местного духовенства, народ давал самостоятельное толкование местам Священного Писания и церковной обрядности. С одной стороны, это приводило к суевериям, а с другой – к появлению разнообразных старообрядческих религиозных групп среди низших сословий. Старообрядцы передавали в своих рядах знание грамоты, счета, заучивали библейские псалмы и отдельные книги наизусть. Борьба со старообрядческим расколом была характерным явлением миссионерской деятельности Русской православной церкви. Когда появились первые евангельские христиане, то и их сначала приняли за таких раскольников.

Иначе дело обстояло с высшими сословиями. По своему составу элита русского общества была интернациональна, получала домашнее, гимназическое, институтское и университетское образование. Она хорошо знала французский язык: он играл роль языка международного общения весь предыдущий век. Российские дворяне выписывали и читали труды модных французских просветителей, идеи которых подготовили Великую французскую революцию (1789—1799). Легкомысленной и ироничной французской поэзией в юности восхищался Александр Пушкин (1799—1837). Пушкинское стихотворение «Добрый совет» (1818) – это перевод стихотворения Эвариста Парни [Цит. по: Эткинд]:

Мистически настроенные умы искали себя в тайных масонских обществах (ложах), которые вслед за Францией, Англией, Германией стали появляться и в России. Эта сторона образа жизни российского дворянства начала XIX века была подробно описана в романе русского писателя Льва Толстого «Война и мир». Вместо созидания церковной общинной жизни масоны проводили многочисленные таинственные ритуалы и посвящения в своих ложах. Видя порочность жизни и элиты, и народа, российские масоны считали необходимым новое христианское просвещение страны (Второе Крещение Руси). Они оставили свой след в русской культуре. Неофициальный гимн Российской империи был написан на стихи поэта М. М. Хераскова, являвшегося представителем одной из лож [Розанов]:

Образование российские дворяне довольно часто получали в немецких университетах, считавшихся одними из самых престижных в Европе. Одним из таковых в то время был Геттингенский университет – центр свободомыслия и романтизма. Именно там учились некоторые декабристы. Русский поэт А. С. Пушкин упоминает о нем в «Евгении Онегине» после поражения их восстания на Сенатской площади [Пушкин]:

При такой расколотости общества на господ и чернь правители России опасались повторения в ней событий Великой французской революции. И при Екатерине II, и при ее сыне Павле I пытались обуздать увлечение дворянства идеями иностранцев, но без особого успеха. Сама идея «подвижничества» не имела тогда какого-то особого духовного значения. По-видимому, так произошло из-за полного подчинения церкви государству, осуществленному Петром I. В допетровской Руси слово «подвиг» означало «движение», «стремление», «состязание», «великое и трудное дело», «путешествие», «жизненный путь». Когда Петр I провел реформу Русской православной церкви, то поставил ее в зависимость от главы государства и чиновников, закрыл много монастырей, установил твердое жалование для духовенства и т. д., что сказалось на отношении общества к духовному подвижничеству. В начале XIX века слово «подвиг» русские писатели и поэты часто употребляли в ироническом, переносном смысле [Подвиг].

Между тем, к моменту воцарения российского императора Александра I (1801—1825) Великая французская революция, которой так боялись наследственные европейские монархи, завершилась. К власти пришел Наполеон. В 1810 году наступил черед Российской империи окончательно определиться в отношениях с наполеоновской Францией. Но российский император Александр I отказался породниться с Наполеоном и присоединиться к блокаде Великобритании. Наполеон начал готовиться к войне с Россией и в 1812 году вторгся в ее пределы.

Русская армия терпела поражения, «Великая армия» Наполеона стремительно захватывала все новые и новые территории. Но дипломатичный по характеру Александр I проявил редкостную неуступчивость: он отказался от идеи переговоров с Наполеоном, даже когда была захвачена Москва – историческая столица России. В тревожной для Отечества и династии обстановке он решил поискать утешение в Евангелии. Читал он его не на церковно-славянском, а на современном ему французском языке. Поэтому Евангелие удивило его простотой и ясностью, которая не вязалась с помпезным и замысловатым православным богослужением его времени. Дальнейшее течение войны казалось удивительным: всего за несколько месяцев «Великая армия» Наполеона была разбита и почти полностью уничтожена. Война за Отечество объединила и высшие, и низшие сословия, несмотря на колоссальную разницу в образовательном уровне, правах, религиозных взглядах. Поэтому в российскую историю она вошла как Отечественная война 1812 года. Большую храбрость в войне обнаружили женщины: награды за участие в боевых действиях получили кавалерист-девица Надежда Дурова и жена сельского старосты Василиса Кожина. Неудивительно, что во время заграничных походов русской армии император активно интересовался религиозной жизнью в Европе, пророчествами и т. д. [Чулков, 2016, с. 313—328].

О том, что россияне видели в произошедшем явное вмешательство Бога, свидетельствуют и стихи современника Наполеона, который встретил Отечественную войну 1812 года восьмилетним мальчиком [Полное собрание…, c. 234]:

Российский император разрешил основать библейское общество, которое по доступным ценам должно было снабжать население Библией на разных языках. Его активнейшим членом был крупнейший православный богослов первой половины XIX века, ректор Санкт-Петербургской духовной академии, Филарет (Дроздов) (1782—1867). В 1821 году его перевели в Москву в качестве архиепископа. Среди москвичей он был известен как выдающийся проповедник своего времени.

Ниже приводится фрагмент из его проповеди на библейский стих Кол. 3:16: «Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу». Он раскрывает проблемы духовной жизни православных христиан николаевской эпохи:

Усиление интереса общества к христианской вере и примерам воинской доблести привело к тому, что слово «подвиг» приобрело торжественное, героическое звучание. Существовали примеры, когда от воинских подвигов переходили к подвигам духовным. Своим молитвенным образом жизни и благотворительностью в конце жизни был известен российский флотоводец Федор Федорович Ушаков (1745—1817).

Представители близких к дворянству чинов также обратили внимание на жизнь простого народа, принимавшего деятельное участие в изгнании армии агрессора. Общественно-политическая жизнь страны оживилась и привела к появлению декабристов. В 1825 году в Санкт-Петербурге во время присяги новому царю, Николаю I (1825—1855), произошло восстание декабристов. Его участники в своих проектах будущего устройства страны доходили до того, что предлагали совершить цареубийство и установить диктатуру. Восстание было быстро подавлено. За ним последовало расследование и суровые приговоры. Для большинства – ссылка или каторга. Участвовавшие дворяне были лишены своих сословных прав, а некоторые из них – казнены. Помимо этого, новый монарх принял и другие меры, чтобы предотвратить в России развитие подобия Великой французской революции. В ходе последней, как известно, была уничтожена монархия, казнена королевская семья и начата дехристианизация страны под видом культа Разума и культа высшего Существа [Олар].

О последовавшем после этого переходе в оппозицию патриотически настроенных общественных движений писал российский историк С. Ф. Платонов:

Сотрудничество с Британским библейским иностранным обществом было свернуто, что привело к прекращению перевода Библии на русский язык. Но Филарет (Дроздов) успел перевести и опубликовать весь Новый Завет. Сотрудничество с Базельской миссией на Кавказе, занимавшейся евангелизацией среди армян и мусульман, было прекращено: ее миссионерам разрешили действовать только среди немецкого населения. В качестве официальной государственной идеологии утвердилась теория официальной народности, автором которой был граф С. С. Уваров (1785—1855), а также культ Петра I, подчинившего церковь государству. Девизу Великой французской революции «Свобода, равенство и братство» противопоставлялся лозунг «Православие – самодержавие – народность». За этим красивым лозунгом стояло не возвращение к допетровской эпохе, а освещение неприкосновенности петровской абсолютной монархии, опирающейся на бюрократию, регулярную армию и полицию. Теория официальной народности закрепила дистанцию между правящей элитой и народом [Вортман].

Грандиозные победы и поражения России в XIX веке (Отечественная война 1812 года, Крымская война) сподвигли российское общество к переосмыслению роли христианства в истории становления и развития страны.

Благодаря победе над Наполеоном у россиян укрепились представления об особой, вселенской миссии России. Вот, например, что по этому поводу писал русский христианский философ П. Я. Чаадаев (1794—1856), повлиявший на формирование славянофилов и западников:

В последние годы царствования Николая I появились первые украинские штундисты. По поручению Базельской миссии в Одесский уезд Херсонской губернии в 1824 году был направлен Иоганн Бонекемпер. Лютерано-реформатское село Рорбах было основано в 1809 году, в период наполеоновских войн. Духовная жизнь местных переселенцев вдали от своей исторической родины ослабела. Оживить ее Иоганн Бонекемпер (1795—1857) пытался, используя метод «библейских часов» («бибельштунде»), заимствованный у немецких пиетистов. Эти библейские беседы объединяли реформатов, лютеран и нескольких католиков из колоний Березанского колонистского округа. С миссионерскими целями Иоганн Бонекемпер посещал многие колонии юга Украины. Но если среди березанских колонистов его проповеди имели несомненный успех и способствовали развитию мощного евангелического движения в регионе, то на меннонитов Молочанского и Мариупольского округов Иоганн Бонекемпер так и не смог оказать сколько-нибудь заметного влияния. Основой пропагандируемых им идей были призывы к возрождению христианского благочестия в рамках исповедуемого вероучения и стремления к «духовному пробуждению» каждого верующего. При этом он не был сторонником образования отдельных общин «возрожденных христиан» среди своих последователей. После запрещения деятельности Базельской миссии в России Бонекемпер был вынужден в 1848 году покинуть пределы империи и в конце жизни проживал в Германии [Бонекемпер (Bonekemper) Иоганнес…; История…, с. 40].

Присоединиться к этим собраниям захотели украинские крестьяне деревни Основа: сапожник Иван Онищенко (ок. 1815—1892) и его подмастерье Михаил Ратушный (1830—1915). Немецкий язык и грамоту Иван Онищенко освоил во время посещений немецких сел, где он искал работу. В 1852 году он принял водное крещение, а весной 1853-го окрестил несколько своих односельчан. Поскольку сам он тяготел к уединенному, аскетическому образу жизни, то руководство движением передал другим, время от времени подавая им советы или выступая с горячими проповедями во времена гонений. На 1943 год было известно как минимум о четырех поколениях рода Онищенко, состоявших в баптизме. Так и появился украино-русский баптизм на юге современной Украины. Похожие случаи наблюдались примерно в тоже время и в других украинских уездах Херсонской губернии [Коваленко, с. 55—57].

Во время Крымской войны (1853—1856), начавшейся из-за христианских меньшинств на территории Османской империи, Россия отказалась считаться с правом Франции покровительствовать католикам (когда-то именно французские рыцари участвовали в крестовых походах в Святую Землю). Свою роль сыграли и амбиции французского правителя Наполеона III, мечтавшего о славе Наполеона Бонапарта. В итоге войну России пришлось вести не только с мусульманской империей, но и с коалицией христианских государств. В военные действия были вовлечены Прибалтика, Кавказ и Крым. Героизм русских военных не спас страну от тяжелого поражения: отсталость России во всех сферах от Великобритании и Франции оказалась слишком велика. Поражение привело к смерти Николая I и восшествию на российский престол его сына, Александра II. При нем было проведено большое количество реформ и нововведений.

Упомянутый ранее Филарет (Дроздов) не оставлял своих трудов на ниве просвещения народа. После смерти Николая I он проводил коронацию его сына, Александра II. Он же готовил окончательную редакцию Манифеста об отмене крепостного права, хотя был противником этой реформы [Джаншиев]. И он же в спорной ситуации смог убедить Александра II возобновить перевод всей Библии на русский язык. В 1994 году Филарет (Дроздов) был прославлен Русской православной церковью как святой (святитель). Мечта о полном переводе Библии на русский язык осуществилась уже после смерти московского митрополита, благодаря спонсорской помощи евангельского христианина. Это был тот самый синодальный перевод Библии, который является самым распространенным и авторитетным у христиан современной России.

Но основная масса населения страны оставалась неграмотной, а система образования – сословной и платной. Государство жестко контролировало религиозную жизнь населения. У основной массы священников Русской православной церкви не было стимула для просветительской и социальной работы.

Поражение православной державы в Крымской войне от коалиции инославных государств не могло не повергнуть население в уныние. Апокалиптические настроения усилились. Они подстегивали поиски спасения: кто-то еще крепче стал держаться за «веру отцов» в ожидании Страшного Суда, кто-то – все чаще обращал внимание на своих инославных знакомых или искал ответа в Священном Писании самостоятельно, как предки евангельского христианина Я. И. Жидкова:

В русском языке укоренилось общее понимание «подвига» как «доблестного поступка, дела, или важного, славного деяния» и наличия двух видов подвижников или подвижниц: «великих подвижников христианства» и «подвижников за Отечество» [Подвигать]. В общественной жизни России обнаружили свое активное участие «новые люди»: «кающиеся дворяне» и «разночинцы» (те, кто не относился ни к одному из сословий). Первые хотели искупить историческую вину своего сословия перед находящимся в крепостной зависимости крестьянством, уплатить ему свой долг и очистить дворянскую совесть. Вторые не мечтали ни о каком очищении. Они хотели восстановить честь и достоинство народа, помочь выбраться ему из приниженного положения.

В условиях строгой государственной цензуры и зависимого положения Русской православной церкви прогрессивно мыслящие православные христиане вынуждены были пребывать в рядах государственной и церковной оппозиции. Христианский подвиг, связанный с духовной борьбой, был превознесен православными философами российской самобытности (славянофилами). Ниже приводится стихотворение участника русско-турецкой войны 1828—1829 годов, лидера православных славянофилов, А. С. Хомякова [Полное собрание…, c. 268]:

В рядах славянофилов вызрела идея трезвения, беспорочной жизни, России как Святой Руси в будущем [Полное собрание…, c. 257]:

Несмотря на трагизм своего положения они старались не поддаваться унынию. Утешение находили в переписке с друзьями, в написании духовных стихов и аналитических статей в журналах, в изучении всемирной истории и биографий подвижников:

Широкое распространение библейских книг и другой христианской литературы книгоношами, общение с зарубежными миссионерами и немецкими колонистами в этих исторических условиях привело к развитию российского евангельского движения.

Причины интереса славянского населения к Библии поясняет биография Ивана Рябошапки (1831—1900), которого сейчас принято называть апостолом украинского баптизма. Он был крепостным крестьянином с. Любомирка Елисаветградского уезда (Кировоградская область), происходил из бедной семьи. С детства отличался трудолюбием, подвижностью и смекалкой. В детстве он пас скот. Став взрослым, научился многим профессиям и путешествовал в поисках работы по Херсонщине, Екатеринославщине и Таврии. Повидал там немало разных людей, что сподвигло его к размышлениям: «Прежде всего его глубоко волновал вопрос отношения человека к Богу. „Почему, – думал он, – люди, называя себя христианами, так скверно поступают и живут?“ При этом молодой Рябошапка перебирал в памяти свою жизнь – ведь он тоже назывался христианином, и на душе у него становилось мучительно тяжело. „Разве Бог учит людей неблаговидным поступкам, пьянству и другим порокам? – рассуждал он. – В чем же дело?“. Чтобы понять это, он еще прилежнее посещал православный храм, исполнял все требы, но снова и снова убеждался, что обряды не давали душе желаемого удовлетворения» [Ковальков, Соколов, с. 57—58].

Наконец, он женился и устроился работать на мельницу помещика в родном селе. Вскоре после отмены крепостного права он познакомился с немцем Мартином Гюбнером, который жил по соседству, в немецкой колонии Альт-Данциг (на правом берегу современного села Карловка). В Альт-Данциге когда-то жители вели порочный образ жизнь: пили, играли в азартные игры и т. д. Но 12 января 1844 года среди колонистов произошло религиозное пробуждение, которое способствовало и материальному процветанию колонии [Renz].

Во время первой же встречи, в кузне, Мартин Гюбнер затеял религиозный разговор на тему несоответствия практики церкви Священному Писанию. Ко второй встрече Иван Рябошапка решился купить Новый Завет в Альт-Данциге. Мартин Гюбнер приходил на мельницу и читал Евангелие, так как грамоты Иван Рябошапка еще не знал. Останавливаясь по ходу чтения, он делал те или иные пояснения. Так он разъяснил учение Иисуса Христа, необходимость рождения свыше и следования Евангелию. Вместо того, чтобы проводить время как все, Иван Рябошапка занялся на мельнице изучением грамоты. Он стал посещать «библейские часы» (бибельштунден) немецких братьев, на которых разбирались тексты Библии. Затем пригласил на такое собрание своего соседа. В тот раз там поднималась тема обращения Савла (апостола Павла), которая произвела большое впечатление на обоих. Уже на следующий день Иван Рябошапка покаялся на мельнице и постепенно вокруг него сформировался евангельский славянский кружок [Ковальков, Соколов, с. 58—59].

В 1867 году Иван Рябошапка познакомился в Одессе с другими первопроходцами евангельского движения из Одесского уезда (И. Онищенко и М. Ратушным). Помощь им оказывал пастор Карл Бонекемпер (1827—1893), служивший, как ранее и его отец, в немецкой колонии Рорбах, в 13 верстах от д. Основы. Этот пастор проповедовал идеи «возрожденного пиетизма» (штундизма) и распространял евангелическую литературу среди православных рабочих-колонистов. Он возглавлял общину украинских пиетистов (штундистов) в д. Основа, делился с ними своими книгами, но при этом не был основателем «украинского штундизма». Как и его отец, он выступал против выделения украинских штундистов из Русской православной церкви в отдельную церковную организацию. Осуждал деятельность проповедников Германского союза баптистов, которые призывали своих единоверцев к принятию водного крещения и образованию отдельных религиозных общин [Бонекемпер (Bonekemper) Карл…; Ковальков, Соколов, с. 61].

На своих отдельных собраниях первые украинские штундисты читали Библию, молились. На первых собраниях Михаила Ратушного еще пели православные песнопения «Дева днесь», «Воскресение Христово видевше» и другие. Но потом церковные песнопения заменили народными духовными песнями из сборника «Приношение православным христианам». Этим же сборником пользовались и другие евангельские течения [Кальнев, с. 2—3, 5]. Первые годы украинские штундисты даже продолжали посещать православный храм по воскресеньям, причащаться, венчаться, крестить детей в нем. Однако, когда в 1867—1868 годы собрания украинских штундистов были запрещены, начались аресты, притеснения от православного духовенства, верующие полностью отошли от православия. Любомирка стала центром, в который приезжали уверовавшие для укрепления связей между общинами. В 1869—1871 годы первопроходцы евангельского движения приняли баптистское крещение по вере. Помог им в этом миссионер А. Унгер, являвшийся последователем континентального баптизма [Ковальков, Соколов, с. 61]. В 1870 году в результате петиции, направленной Бонекемпером российским властям, по приказу Новороссийского генерал-губернатора П. Е. Коцебу миссионеры Германского союза баптистов были высланы за пределы Российской империи. В 1874 году по подозрению в «совращении в ересь» православных Карл Бонекемпер был выслан в отдаленный приход Нейдорф Херсонской губернии. В 1876 году он переехал в США [Бонекемпер (Bonekemper) Карл…].

Живое благочестие, живая вера – это было то, что стало ценным после Крымской войны и для аристократов, и для крестьян. О живом христианстве писал и православный подвижник Феофан Затворник (1815—1894) в «Начертании христианского вероучения». Поэтому малообразованные крестьяне, пережившие обновление своей веры в штундизме, готовы были разъезжать по другим селениям, чтобы донести радостную весть до всех остальных.

Забравшись на телегу на какой-нибудь ярмарке, Иван Рябошапка с криком «Нашел! Нашел!» проповедовал не только в своем уезде, но и за его пределами: «Свидетельствуя людям о Христе, Рябошапка весь преображался; его певучий голос проникал до глубины души, глаза светились радостью и будто бы говорили: „Неужели ты еще сомневаешься? Поверь Слову Божию, обратись ко Христу и будешь спасен“. Не случайно один из его современников, православный священник сказал однажды: „Что за чудодеи эти сектантские проповедники? Какой-нибудь портной или сапожник ходит со своим неизменным мешком за плечами и Новым Заветом в кармане и не столько работает, сколько проповедует. Всякий разговор он сумеет свести на религиозную почву, обо всем, что не касается религии, он говорит неохотно, а как только дело коснулось религии, тут уж он неистощим. Он готов говорить с вами день и ночь, забывая и про сон, и про пищу. Он весь горит проповедническим огнем, он сам проникнут тем, что проповедует. Искренность его и доброжелательность к вам очевидны. Вы это чувствуете и невольно поддаетесь его влиянию, тем более, что твердое знание Священного Писания и глубокое религиозное воодушевление делает его речь плавной, стройной и весьма содержательной. Самое же главное то, что слово проповедника не расходится с делом“» [Ковальков, Соколов, с. 60].

Во второй половине XIX века к Гамбургскому исповеданию присоединились и кавказские штундисты. В 1876 году Иоганн Онкен рукоположил в миссионеры Василия Павлова (1854—1924), выходца из молоканской семьи, входившего в группу из десяти русских баптистов Тифлиса (совр. город Тбилиси). Отец Василия Павлова был извозчиком. Василий с детства помогал ему, работая продавцом в магазине. Он имел сильную тягу к знаниям, благодаря чему попал в хедер (школу для еврейских мальчиков). Там он смог изучить немецкий и древнееврейский языки. Со временем его способности полиглота проявились еще более ярко: для проповеди Евангелия он изучил около двадцати языков. После возвращения из Германии, где он учился год, Василий Павлов перевел и отредактировал Гамбургское исповедание веры баптистов. До этого времени Тифлисская община руководствовалась «Устройством богослужения и догматами веры», составленным Никитой Ворониным (1840—1905). Именно этот человек считается первым крещеным русским баптистом [Павлов Василий Гурьевич].

Таким образом, всего через три года после уравнения баптизма в правах с государственной церковью в Германии (1866), на территории царской России появились первые славянские баптистские религиозные группы [Баптисты]. Как видно из биографий первопроходцев украино-русского баптизма (Ивана Онищенко, Ивана Рябошапки, Михаила Ратушного), они были ровесниками, представителями одного поколения. Их вступление в зрелый возраст совпало с эпохой реформ Александра II и активизацией европейских миссионеров в России.

Евангельские христиане в России проявились в 1874 году. Возникновение этого направления евангельского движения было связано со столичной (петербургской) знатью. Одна из аристократок, Елизавета Ивановна Черткова (1832—1922), пригласила в Россию английского миссионера, лорда Г. У. Редстока, познакомившись с ним в Швейцарии. Обратившихся в результате общения с лордом Редстоком первое время называли «редстокистами» или «пашковцами», так как одним из первых покаявшихся был аристократ В. А. Пашков.

Особенности подхода подачи евангельских истин в евангельском движении раскрыл украинский ученый А. Пузынин: «лорд Рэдсток… практиковал докритический способ библейского чтения, который был вполне типичным для евангеликов викторианской эпохи. Рэдсток, являясь участником кезикского движения святости и членом Британского евангелического альянса, рассматривал библейский канон как единое целое и толковал его христоцентрически, буквально, типологически и интратекстуально… Данная «функциональная герменевтика», нацеленная на нравственное и духовное формирование слушателей, была во многих отношениях схожа с классической герменевтикой апостольских отцов.

Основная цель духовных экспозиций Рэдстока заключалась в том, чтобы помочь слушателям увидеть себя частью событий библейского повествования: творения-грехопадения-искупления-завершения, истолкованного через призму евангелического богословия с фокусом на религиозном обращении и благочестии, а также на уверенности в спасении. Он побуждал посетителей его собраний пробуждения развивать отношения с Христом, основанные на личном опыте веры, вместе с миссионерской и социальной практикой в свете его убеждения в скором завершении эсхатологической драмы… На ранних этапах своей деятельности В. А. Пашков, друг и последователь Рэдстока, верил, что, когда Библия читается буквально в духе взаимной любви, тогда община, состоящая из людей разного происхождения, обязательно придет к общему пониманию Писания по всем вопросам. Однако годы спустя, он пришел к заключению, что единство не исключает интерпретационного многообразия, если верующие стараются жить в свете христоцентрического евангельского повествования, практикуя евангельское благочестие и участвуя в социальной и миссионерской деятельности» [Пузынин, Традиция…, 2012, c. 10—11].

Среди наиболее видных евангельских христианок было несколько дочерей героев Отечественной войны 1812 года. Одной из них была Юлия Денисовна Засецкая (в девичестве – Давыдова). Она открыла ночлежный дом в столице и сотрудничала с известными писателями Н. С. Лесковым и Ф. М. Достоевским, которые оставили неплохие отзывы о евангельских христианах, оставаясь на православных позициях.

Еще как минимум две евангельских христианки были внучками героя русско-турецкой войны 1787—1791 годов, курляндского дворянина П. А. Палена. Это были княгини Вера Федоровна Гагарина (1835—1923) и Наталья Федоровна Ливен (1842—1920). Обе жили в Санкт-Петербурге в соседних домах (№43 и №45 на ул. Большой Морской). Первая была бездетной, вторая воспитывала пятерых детей. Поэтому В. Ф. Гагарина ярче проявила себя в социальном служении: посещении заключенных, больных, нищих, открывала швейные мастерские для бедных женщин, больницы. Когда к власти пришли большевики, она добровольно передала всю недвижимость государству и дожила свои дни в доме врача, когда-то открытой ею же больницы.

Собрания евангельских христиан проводились в столичных особняках. Женщины из высшего общества предоставляли свои дома для собраний религиозных обществ и раньше, при Александре I (например, баронесса Варвара Юлия фон Крюденер) [Извольский, с. 175]. Но с появлением евангельского движения при Александре II социальный состав религиозных собраний изменился: знать и простонародье сидели на собраниях в роскошных залах бок о бок.

По мере роста евангельского движения в нем активнее проявляли себя и женщины других сословий: они предоставляли дома для собраний, свидетельствовали о вере соседям, выполняли роль помощниц, советчиц и друзей для своих мужей, ходатайствовали за заключенных, организовывали женские группы и кружки по интересам с пользой для церкви. К примеру, продавали результаты своего рукоделия, собирая средства на миссионерское служение для братьев по вере [Лубинец].

Среди евангельских христиан были непосредственные участники Крымской войны, боевые офицеры:

– Гренвилл Уолдигрейв Редсток (1833—1913), английский офицер, уверовавший в Бога непосредственно во время военных неудач английских войск в Крыму. Вернувшись на родину, он, по обычаю британских аристократов того времени, стал посещать пациентов госпиталя. Однажды он захотел облегчить страдания обиженному на свою судьбу онкобольному-испанцу. Не владея разговорным языком, английский лорд несколько недель читал умирающему Евангелие от Иоанна и другие книги Нового Завета на испанском языке. И больной, действительно, примирился с Богом. С этого и началось служение Г. У. Редстока. Определенное влияние на него оказало чувство вины по отношению к тем британским миссионерам, которые работали за границей почти без помощи своих соотечественников. Потом он проводил собрания в Англии, Голландии, Франции, Швейцарии, Индии. В 1874 году приехал в Россию по приглашению аристократки Е. И. Чертковой, а до этого его приглашала российская императрица. Г. У. Редсток распространял идеи, характерные для «плимутских братьев», но имел успех только в северной столице. Как вспоминал один из близко знавших Г. У. Редстока русских аристократов, в этом человеке привлекала его интеллектуальная честность, детская вера и основательное знакомство со всей Библией. Обсуждением догматических вопросов он не занимался, и приходящие на собрания православные священники не слышали от него выступлений против православия. В 1878 году он выехал из России через Швецию и Данию, где так же осуществлял миссионерскую работу. Его имение в Англии со временем было превращено в общественный парк [Основоположники…, с. 41; Фаунтин].

– Алексей Павлович Бобринский (1826—1894), правнук Екатерины II по прямой линии. Он участвовал в Крымской войне в составе стрелкового полка. Позднее принимал участие в реформах Александра II. В 1874 году он познакомился с лордом Г. У. Редстоком и примкнул к евангельским христианам. Он финансировал издание Библии и распространение духовно-нравственной протестантской литературы в г. Санкт-Петербурге и в своих имениях в Тульской губернии. Был выслан из России.

Были среди пашковцев и крупные российские чиновники, чья карьера достигла зенита в пореформенный период:

– Модест Модестович Корф (1843—1936), церемониймейстер царского двора. Еще до встречи с Г. У. Редстоком он распространял Библии, бесплатно присланные ему Британским и иностранным библейским обществом, испросив на это благословение у Священного Синода. О своем обращении, произошедшем в 1874 году, он вспоминал так:

– Василий Николаевич Чичерин (1829—1882), русский дипломат во Франции. Его жена была немкой: она происходила из рода остзейских (прибалтийских) дворян. Под влиянием усвоенных им евангельских идей он отказался драться на дуэли со своим обидчиком, душевнобольным родственником жены. За отказ от дуэли вынужден был оставить свет и бросить карьеру. Проживая в тамбовском имении, в удалении от высшего общества, В. Н. Чичерин страдал оттого, что его считают трусом. Он записался в Красный Крест во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг., вытаскивал раненных с поля боя. На фронте он заразился туберкулезом и через несколько лет умер, находясь уже на родине. Официально с православием он так и не порвал. Его сын Г. В. Чичерин (1872—1936) стал советским дипломатом [Млечин].

О причинах увлечения Евангелием столичной знати писала сестра В. Н. Чичерина, А. Н. Нарышкина, тамбовскому епископу (последний был прославлен РПЦ МП в 1988 году как святой Феофан Затворник):

Упомянутый выше святитель Феофан Затворник был сторонником запретительных, репрессивных мер по отношению к евангельским христианам. Он критиковал и самого лорда Редстока и его представление в области пневматологии (учении о Св. Духе):

Резкость критики евангельского движения со стороны православного подвижника не в последнюю очередь была обусловлена усилением апокалиптических настроений в обществе и противостоянием Западу. В ожидании Страшного Суда для православных христиан главным становилась подготовка к нему: покаяние и благотворительность, исполнение церковных обрядов, превознесение пути восточного христианства.

Святитель Феофан Затворник не учитывал того, что многие пашковцы, во-первых, не жаждали поскорее оборвать все связи с Русской православной церковью, в которой таинство миропомазания было, а во-вторых, перед евангельскими христианами открывались и другие духовные перспективы: крещение Св. Духом с печатью иных языков (т. е. пятидесятничество). И если Феофан Затворник спокойно принимал тот факт, что многие христиане не проявляют дары Св. Духа, то евангельское движение эволюционировало в сторону проявления всех даров в своих церквях. В-третьих, развитие евангельского движения в России было вызвано потребностями народа в образовании, сокращении дистанции между сословиями, улучшении уровня жизни, качественных, человечных служителях и т. д. О необходимости активизации деятельности в этом направлении писалось и говорилось тогда много и теми, кто не вошел в евангельское движение – православными славянофилами. Идеи православных славянофилов о необходимости духовного трезвения, жизни духа, развития общественного воспитания, подготовки последующих поколений к подвижничеству и т. п. [Тамаев], были близки аристократам, вошедшим в евангельское движение.

Евангельские христиане на практике пытались помочь людям, опустившимся на социальное дно общества. «Кающиеся дворяне» широко практиковали «тайную милостыню» – распространенную в российском православии форму благотворительности. Баптисты, вышедшие из крестьян, тем более проявляли усердие в делах милосердия. Изучение учения Христа по Библии и пример организации общинной жизни европейских мигрантов, активно переселявшихся в Россию, заметно влияли на них. Поскольку все они желали жить «по Библии», то распространенной практикой среди них стало выполнение «телесных» и «духовных» дел милосердия. В число первых, согласно Мф. 25:34—46, входят обязанности: насыщать голодных, поить жаждущих, принимать странников, одевать нагих, посещать больных, освобождать узников, посещать умерших. В числе вторых: учить незнающих (Кол. 3:16), советовать сомневающимся (Сир. 37:20), утешать печалящихся (Рим. 12:15), исправлять заблуждающихся (Гал. 6:1), переносить несправедливость (1 Пет. 3:9), прощать оскорбления (Еф. 4:32), молиться о живых и усопших (Иак. 5:16) [Что объединяет?.., c. 69].

Об ориентации российского евангельского движения на бедных писали и зарубежные исследователи: «Забота о бедных была частью жизни богатых членов, как и в апостольские времена. Равенство и братство – это постоянные их слова, и это не просто слова, но живые идеи» [Каретникова]. Это признавали даже православные сектоведы начала XX века: «Вообще, нужно сознаться, что дело благотворительности, как способ пропаганды, у сектантов организовано прекрасно. Нам пока об этом можно только воздыхать, ибо почти все средства церковные поглощаются не на местные приходские нужды, а на общеепархиальные и внеепархиальные, так как помощь правительства ведомству нашему скудна… Сами рабочие теперь часто говорят: „ваша Церковь за панов, а их (сектантов) за нас“. И по городам, действительно, общины сектантские увеличиваются преимущественно рабочими и беднотою» [Русские сектанты…, с. 317, 319].

Так, в медленно отходившей от патриархального крестьянского быта стране на смену кровному родству постепенно приходило реальное духовное родство. Но идеи духовного равенства и братства у российских чиновников, по-видимому, ассоциировались с девизом Великой французской революции – «Свобода, равенство, братство», хотя никакой агитации против церковной и государственной власти евангельские христиане не вели. Православное духовенство продолжало держать себя как элитная каста. Негативное отношение обер-прокурора Синода и провинциального духовенства к участникам библейских кружков способствовало отделению евангельских христиан от Русской православной церкви и эмиграции наиболее влиятельных лидеров движения.

В 1878 году лорду Редстоку был запрещен въезд в Россию. В 1884 году был разогнан объединенный съезд евангельских течений. Делегатов арестовали по обвинению в нигилизме (отрицании веры и морали) и участии в тайных организациях. Арестованных отправили в Петропавловскую крепость. Вскоре обвинения были сняты, но Общество поощрения духовно-нравственного чтения закрыли, литературу конфисковали, а от щедрых благотворителей В. А. Пашкова и М. М. Корфа потребовали прекратить проповедовать и в устной, и в письменной форме. Поскольку те отказались это сделать, их выслали за границу.

Василий Александрович Пашков (1831—1902) был полковником Кавалергардского полка в отставке. В 1860-е годы к нему перешла значительная часть имений рода Пашковых в Нижегородской губернии. Именно по приглашению сестры его жены и приехал в Россию английский миссионер лорд Г. У. Редсток в 1874 году. В том же году В. А. Пашков пригласил его к себе в дом. В присутствии гостя русский помещик покаялся и принял Иисуса Христа как своего Спасителя. Под влиянием лорда Редстока Василий Пашков в том же году основал Общество поощрения духовно-нравственного чтения. Это общество проводило религиозные собрания в доме его матери на Гагаринской (ныне – Французской) набережной. В 1874—1884 годах этот дом был центром притяжения для тех, кто желал услышать Евангелие на русском языке или получить исцеление по молитвам. Сейчас в нем находится Институт прикладной астрономии РАН (г. Санкт-Петербург, набережная Кутузова, 10). В 1882 году Русское Библейское Общество на средства В. А. Пашкова издало русскую Библию в каноническом составе, со строго проверенным текстом. Эта Библия послужила прототипом всех Библий синодального перевода, изданных на русском языке [Жидков, Восемьдесят лет евангельско-баптистских изданий, c. 16—17].

Особую обеспокоенность властей вызывал тот факт, что у В. А. Пашкова было много имений, в которых он охотно делился своими взглядами с крестьянами и служащими. Как вспоминал М. М. Корф, «незадолго до нашего удаления из России, на одном вечернем собрании присутствовало свыше 700 человек. На этом собрании присутствовал также и обер-прокурор Синода, К. П. Победоносцев. Можно себе представить, как такая масса выходящего из собрания народа поражала проходящих по улице людей. Многим из них казалось, что в этом доме что-то случилось» [Основоположники…, с. 42]. Высылка была связана с широкой проповедью во всех сословиях идей, близких к баптизму, и попыткой объединения с близкими течениями на юге страны (тем же Иваном Онищенко, к примеру).

По воспоминаниям Я. И. Жидкова за пределами столицы имели место жестокие гонения в отношении евангельских христиан: «Условия в С.-Петербурге отличали работу евангельских христиан от того, что происходило на местах. В Петербурге было более или менее свободно, тогда как на местах было гонение за веру. А в Петербурге влияние на начальство княгини Гагариной, Ливен, Шуваловой, Чертковой и других, которые были в рядах верующих, смягчало обстановку. И евангельские христиане, или, как их тогда звали, „пашковцы“, были до известной степени терпимы. А в глубине России были вспышки гонений. Сначала известный душитель сектантов Победоносцев, а потом его преемник Саблер держали твердо линию на удушение живого христианства, но они этого сделать были не в состоянии» [Немного о себе…, с. 29].

Какого рода бывали притеснения в сельской местности и каким образом в них участвовало православное духовенство, полиция и сельчане, показывают примеры ниже.

– Василий Кирпичников был питерским кучером. Он злоупотреблял алкоголем, так как жена его много лет была бесноватой, и он хотел с ней развестись. Узнав об исцелениях, происходящих по молитвам евангельских христиан, решил попросить их приехать (женщина не могла даже приблизиться к церкви). Она исцелилась. Василий Кирпичников бросил пить, сменил работу, стал примерным семьянином. В. А. Пашков дал ему должность старшего лесничего в Матчерке, в одном из своих тамбовских имений (сейчас оно находится на территории Пензенской области). Выполняя свои служебные обязанности, В. Кирпичников оштрафовал за незаконную вырубку леса нескольких мужчин. Те, в отместку, оклеветали его в полиции, заявив о глумлении над иконами. В 1887 году В. Кирпичникова приговорили к ссылке в Сибирь [Коррадо, с. 89].

В 1889 году ссыльный евангельский христианин В. А. Кирпичников пешком в кандалах прибыл в город Минусинск Минусинского уезда Енисейской губернии. Этот год и считается датой основания в Приенисейской Сибири первой общины евангельских христиан-баптистов. Здесь В. Кирпичников вместе с приехавшей к нему в ссылку женой и тремя детьми прожил несколько лет в изоляции от единоверцев. В ссылке Кирпичниковых навещал Иван Степанович Каргель, евангельский христианин, плотно занимавшийся тюремным служением. По словам минусинского пресвитера И. А. Булычева, В. Кирпичников объезжал населенные пункты Минусинского уезда в поисках работы: Минусинск, Шушенское, Верхнюю Шушь, Среднюю Шушь. Какое-то время он работал учителем. Позднее семья переехала в Красноярск. Но в 1890 году из Каменец-Подольской губернии в с. Очуры, также находившееся на юге Приенисейской Сибири, был сослан баптист Григорий Михайлович Вержбицкий. Вслед за ним сюда решились добровольно приехать и другие евангельские верующие, вдохновленные его письмами о Сибири. О том, как жили его сыновья и внуки в Минусинском уезде, сохранились воспоминания в базе данных красноярского общества «Мемориал» [Вержбицкая; Интервью И. А. Булычева].

– Феоктист Дунаенко был украинским крестьянином. В православном храме в с. Скалево он хорошо читал Псалтырь и пел на церковно-славянском. Иван Рябошапка жил в 70 верстах от этого села. Когда и в с. Скалево стали тайно собираться штундисты, туда стала тайно приходить жена Феоктиста. Уже тогда штундистов преследовали. В д. Бельведер он стал очевидцем дискуссии православных священников и штундистов: православные священники не смогли ответить на вопросы штундиста-католика, присутствовавшая полиция запретила спрашивающему говорить и тот ушел, а священники остались. После этого Феоктист Дунаенко выписал себе Библию из Москвы через книжный магазин в Умани. Стал читать ее дома сам, по воскресеньям. Односельчане увидели, заметили отсутствие на утренней службе чтеца и заинтересовались. Богатый мельник пригласил его читать Библию в своем доме. Православный священник обнаружил, что в церкви резко упал свечной сбор, чтеца и его слушателей полицейские стали бить и преследовать публично:

В 1894 году Феоктист Дунаенко был сослан на 5 лет в Закавказье, где к нему и его семье проявили сострадание местные армяне и молокане.

После вынужденной эмиграции лидеров собрания столичных евангельских христиан переместились в дом княгини Л. Ф. Ливен. Постепенно в движении появились новые лидеры: бывший лютеранин Иван Вениаминович Каргель (1849—1937) и бывший молоканин Иван Степанович Проханов (1869—1935). Они имели не столь высокое социальное положение, но занимались преимущественно миссионерской работой и старались прояснить вероучение [Ливен].

Иван Вениаминович Каргель родился на территории Грузии, в семье немца и армянки. Он окончил протестантскую семинарию в Гамбурге. Был рукоположенным баптистским служителем (пастором), руководил баптистской религиозной группой в российском городе Санкт-Петербурге (1875—1880) и болгарском городе Рущуке (1880—1884). В 1880 году Иван Каргель стал первым иностранцем, который смог официально зарегистрировать протестантскую общину согласно постановлению Государственного Совета от 27 марта 1879 года. Одновременно Иван Каргель опекал религиозную группу евангельских христиан в Санкт-Петербурге. Он участвовал в учреждении Союза русских баптистов (существовал в 1884—1930-е годы) и проведении съездов во всем евангельском движении [Макаренко, Каргель…].

Иван Каргель был составителем «Краткого изложения вероучения евангельских христиан» (1913), которое в 1966—1985 годах имело статус официального вероучительного документа советских евангельских христиан и баптистов (ВСЕХБ). Основное внимание в своих произведениях и лекциях он уделял учению о Святом Духе (см. его книгу «В каком ты отношении к Духу Святому?» и статью «Излияние Духа Святого и пятидесятническое движение»), об освящении (см. «Христос освящение наше»), о грехе (см. «Грех как зло всех зол в этом мире»), о втором пришествии Христа (см. «Се, гряду скоро…» и «Где, по Писанию, находятся мертвые») [Макаренко, Значимость…].

Еще один немецкий колонист, перешедший из «веры отцов» в баптизм, Герман Фаст (1860—1935), много потрудился в деле сближения евангельских христиан и баптистов в России. Он помогал поддерживать им связи с единомышленниками за границей [Степанов].

Таким образом, перемены в религиозных взглядах имели место не только среди славянского населения, но и среди немцев России. Некоторые немецкие колонисты, как мы видели выше, вливались в евангельское движение. Что, с учетом характерного для немцев трудолюбия, чистоплотности и грамотности, должно было оказать благотворное культурное влияние на евангельское движение.

В связи с ростом малоземелья и безземелья немецкие колонисты были вынуждены продвигаться все дальше вглубь России, распространяя тем самым свои взгляды. Нередко они создавали смешанные села из представителей двух или трех вероисповеданий. В местах расселения причерноморских немцев во множестве появились немецкие лютерано-баптистские (Анненталь, 1859) и лютерано-меннонито-баптистские села (Беззаботовка, 1888). В 1855 году в Самарской губернии выходцы из разных немецких колоний с правобережья Волги построили лютерано-реформато-баптистское село Гнаденфельд (Ключи). В 1859 году в Поволжье возникло аналогичное смешанное село Розенфельд (Норки) [Немцы России].

Одновременно в стране росли ряды сторонников атеизма. Повлиять на народ в царствование Александра II пыталась разночинная интеллигенция («народники»), мечтавшая об уничтожении социального неравенства в обществе, всеобщем бесплатном образовании, свержении монархии и лишении государственной церкви привилегий. Убийство царя-реформатора оказалось в интересах революционеров, и они осуществили его в 1881 году. При его преемнике, Александре III, активно восстанавливались и строились новые православные церкви и монастыри, был завершен Храм Христа Спасителя в Москве, проведены контрреформы в области образования и применены репрессивные меры по отношению к инакомыслящим. Не помиловал этот царь за покушение на свою особу и золотого медалиста Александра Ульянова. Спустя 36 лет младший брат казненного, Владимир Ленин, смог привести к власти своих сторонников в Российской империи.

Таким образом, выбор направлений развития страны все теснее увязывался с решением вопросов о свободе совести, бесплатном всесословном образовании, перераспределением земли. В 1917 году духовные потомки народников положили конец прежнему сословному устройству общества, привилегиям и зависимости Русской православной церкви от государства, провели аграрную реформу. Они сделали православных священнослужителей ближе и к народу, и к евангельскому движению и создали новые условия для христианского подвижничества в стране.

Контрольные вопросы

1. Каким образом Великая французская революция и наполеоновские войны повлияли на миссионерскую деятельность европейцев?

2. Чем отличались друг от друга Великобритания, Россия и наполеоновская Франция в религиозном отношении?

3. Какие библейские книги и темы вызывали наибольший интерес у европейцев в первой половине XIX века?

4. Кто такие дарбисты и ирвингиане, чем известны их первые лидеры?

5. Что связывало религиозную жизнь Швейцарии и Германии в XIX веке с евангельским движением в России?

6. В результате чего возникли «свободные церкви» в Германии, где находится старейшая из них и как она называется?

7. Каким образом объединение Германии и ее превращение в империю повлияли на религиозные процессы в России?

8. Сколько миссионеров-европейцев XIX века вы можете назвать, из каких они стран?

9. Чем отличается миссионерская деятельность европейцев первой и второй половины XIX века?

10. Как поменялось общественное умонастроение в России после Отечественной войны 1812 года и Крымской войны?

11. Кто такие «кающиеся дворяне» и «новые женщины», кто ввел такую терминологию?

12. Кто такие «разночинцы», как они связаны с революционным движением и распространением атеизма в России?

13. Когда и в связи с чем российские штундисты стали переходить в баптизм?

14. Кто считается первым крещеным по вере русским баптистом?

15. Чем отличалось положение евангельских христиан в столице Российской империи и на ее окраинах?

16. Какие наболевшие проблемы так и не были решены в России перед революцией 1917 года?

17. Проанализируйте биографии подвижников XIX века по странам: в чем состоят их сходства и различия?

Содержание главы: Изменения в евангельском движении в начале XX века. – Первое советское десятилетие. – Первая безбожная пятилетка (1928—1932). – Вторая безбожная пятилетка (1933—1937). – Вторая мировая война и последние сталинские пятилетки.

Изменения в евангельском движении в начале XX века. В начале XX века евангельское движение вступило в фазу консолидации и упорядочивания религиозных практик. В 1902 году И. С. Прохановым был издан сборник «Гусли». Затем он подготовил к изданию самый полный из существовавших тогда труд под названием «Духовные песни», в который вошло 1 237 произведений. Большинство песен написано лично И. С. Прохановым. Есть там песнопения и других русских авторов, а также переводы. Этот сборник также называют «десятисборником», потому что он состоит из десяти отдельных книжек. Одной из них являются «Гусли» из 507 песен [Жидков, Восемьдесят лет евангельско-баптистской песни, с. 22].

Для российского евангельского движения большое значение имела новая жизнь во Христе и личное свидетельство о ней. Поклонение Богу должно было осуществляться по примеру апостолов, «в Духе и истине». Большое значение для пробужденных верующих имели плоды Святого Духа, о которых упоминается в Библии: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона» (Гал. 5:22—23). В биографиях родоначальников российско-украинского баптизма приводится много примеров проявления долготерпения, кротости, верности, смирения, миролюбия, скромного образа жизни и т. п. Но постепенно все более возрастающее значение стали приобретать и дары Святого Духа: слово мудрости, слово знания, вера, дары исцелений, чудотворения, пророчество, различение духов, говорения на иных языках, истолкования языков (1Кор. 12:3—12). Стремление получить во что бы то ни стало некоторые из них стало отправной точкой для появления пятидесятничества.

В начале XX века вопрос крещения Св. Духом в Европе и Америке был связан с вопросом об исцелении и говорением на иных языках. Основная борьба тогда велась между американскими евангелистами Д. Муди и Р. Торреем, с одной стороны, и Д. Доуви, с другой. Причем последний из них был последователем шотландского проповедника Эдварда Ирвинга, упоминавшегося нами ранее.

Это противоборство вынуждало российских евангельских христиан и баптистов определиться и в этих вопросах. В документальной повести Юрия Грачева упоминается о том, что один из первых евангельских верующих Самары Петр Чекмарев в 1909 году был знаком с учением Торрея о Св. Духе:

В начале XX века процесс создания межденоминационных немецких сел охватил и Сибирь. Причерноморские немцы основали в Сибири ряд меннонито-баптистских сел: Александерфельд (Гришковка, 1907), Алексейфельд (Полевое, Дягилевка, 1909), Ананьевка (1912). Ныне это территория Немецкого национального района в Алтайском крае. Выходцами из причерноморских и беловежских колоний было положено начало лютерано-баптистским селам: Вассеррейх (1902), Гофнунгсталь (1902), Гальбштадт (1907), Бабайловка (1908). Сейчас это территория Омской области. В начале XX века были созданы аналогичные села и на территории современного Казахстана (Ганновка, 1902) [Немцы России]. Но о наличии подобных смешанных поселений в Приенисейской Сибири в тот период нам неизвестно.

В связи с развитием трудовой миграции часть россиян надолго выезжала за границу (в Австралию, Канаду, США и т. д.) и религиозные контакты между разными континентами становились все интенсивнее. С одной стороны, происходил экспорт евангельского движения за рубеж. Так, в 1910 году украинский баптистский исповедник Феоктист Дунаенко вместе с семьей переехал в Канаду. Свою миссионерскую деятельность на новом месте он начал с борьбы за здоровый образ жизни:

С другой стороны, в Европу из США стали приезжать люди, крещеные Св. Духом с печатью иных языков, т. е. пятидесятники. Появление пятидесятничества в США было связано с деятельностью европейских миссионеров и освобождением рабов. Вольноотпущенники активно создавали баптистские и методистские церкви, привнося в них элементы своей экспрессивной культуры. Бывшие рабы были очень бедны, и их подвижники тоже не отличались достатком. Одним из их героев веры была Аманда Берри Смит (1837—1915), член Африканской методистской епископальной церкви. Несмотря на свою бедность, она отправилась в Индию для миссии [Smith].

Ее биография сильно впечатлила Чарльза Харрисона Мейсона (1864—1961), одного из лидеров «движения святости». В 1897 году он вместе с группой баптистов создал Церковь Божию во Христе (COGIC) – крупнейшее пятидесятническое объединение в США (штаб-квартира находится в г. Мемфис, штат Теннеси) [Charles Harrison Mason; Church of God in Christ].

В 1914 году в США появилось второе по величине пятидесятническое объединение – «Ассамблеи Бога» (штаб-квартира находится в г. Спрингфилде, штат Миссури). А еще через несколько лет, уже в Советской России, в Одессе, появился один из миссионеров Ассамблей Бога – Иван Ефимович Воронаев, бывший баптист. И хотя первые регистрации пятидесятнических церквей в Российской империи начались еще в царский период, т. е. не были связаны с этим миссионером [100-летний юбилей…], сейчас большинство объединений ХВЕ (пятидесятников) в России возводят свои истоки к «воронаевской традиции».

Первое советское десятилетие. После победы партии большевиков в Гражданской войне был положен конец старой России. 30 декабря 1922 года на карте мира появилась новая страна – СССР.

В первое советское десятилетие российские коммунисты не теряли надежды на быструю победу коммунистической идеологии во всех странах мира, поэтому проводили очень активную внешнюю политику.

Внутри страны коммунисты насаждали культ революции как великой победы, а также культ победителей – партии большевиков и «вождя мирового пролетариата» В. И. Ленина. Широкое хождение во время официальных торжеств имел коммунистический гимн «Интернационал», в котором предлагалось бороться с социальным злом, став на путь гнева и агрессии:

Коммунистическая идеология была нацелена на освобождение общественной природы человека (понимаемой всего лишь как особь человеческого рода) от «оков» религии, частной собственности и личной жизни. Характерным явлением массовой культуры стали носители «революционных имен», «красные крестины» («октябрины» / «звездины»), «гопники», «зэки», «комиссары», советская бюрократия и т. д. [Синдаловский]3.

Коммунисты освободили общество от сословного деления. Согласно одному из первых их декретов население стало именоваться гражданами [Декрет об уничтожении сословий…]. В новой Конституции была поставлена задача «предоставить рабочим и беднейшим крестьянам полное, всестороннее и бесплатное образование, т. е. избавить большую часть населения от невежества [Конституция…, c. 244]. Но при этом религиозные служители, среди которых было немало выходцев из рабочих и крестьян, стали гражданами «второго сорта».

В Декрете СНК РСФСР от 20 января (2 февраля) 1918 года «О свободе совести, церковных и религиозных сообществах» были пункты 12—13, лишавшие церковь прав юридического лица: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ» [Декрет о свободе совести…, с. 374]. Через несколько дней после первой публикации этот декрет был назван Декретом «Об отделении церкви от государства и школы от церкви».

Советская печать призывала к активному вовлечению крестьянок в общественную и хозяйственную жизнь села, проявляя заинтересованность в решении вопросов быта. Правда, делалось это тоже из идеологических соображений – для того, чтобы женщины стали опорой коммунистического движения. В области предоставления всем женщинам избирательных прав в 1918 году Советская Россия опередила некоторые европейские страны на полвека. И хотя право голоса было дано всем женщинам на год раньше, еще Временным правительством, но большевики его законодательно закрепили и реально распространили на всю территорию СССР, включая республики Средней Азии и Кавказа.

При этом революционеры не отказались от идеи дискриминации в новой избирательной системе. Согласно ст. 23 Конституции РСФСР от 10 июля 1918 года «руководствуясь интересами рабочего класса в целом», Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика лишала избирательных прав «отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции» [Конституция…, с. 246], а именно:

«а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли;

б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.;

в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники;

г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;

д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;

е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой;

ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором» [Конституция…, с. 257—258.].

Итак, духовенство было поражено в правах вместе с торговцами, рантье, преступниками, душевнобольными, сотрудниками царских органов безопасности и правопорядка. Этим власть как бы показала, что считает священников социальными паразитами и контрреволюционерами. Статья 19 Конституции о всеобщей воинской повинности подчеркивала презрение революционеров к лишенцам: «Почетное право защищать революцию с оружием в руках предоставляется только трудящимся; на нетрудовые же элементы возлагается отправление иных военных обязанностей» [Конституция…, c. 246].

В Уголовном кодексе РСФСР от 1 июня 1922 года существовали статьи, позволяющие наказать за демонстрацию религиозных убеждений принудительными работами (сроком до 3 мес., 6 мес., 1 года); лишением свободы сроком не ниже трех лет со строгой изоляцией; конфискацией имущества; штрафом до 300 рублей золотом; расстрелом (статьи 69, 119—125, 227) [Постановление ВЦИК…].

К 10-летию Октябрьской революции был принят и вступил в силу (с 1.01.1927) новый Уголовный Кодекс. Именно в нем появилась знаменитая «политическая статья» – статья 58, каравшая за «контрреволюционные преступления», недоносительство о их совершении или подготовке и даже за совместное проживание (!) с осужденным на момент совершения преступления. Особенностью 58-й статьи были тяжесть и разнообразие наказаний:

– лишение избирательных прав и ссылка в отдаленные районы Сибири на пять лет;

– лишение свободы на срок не менее шести месяцев;

– лишение свободы сроком до трех лет либо не ниже трех лет с полной или частичной конфискацией имущества;

– лишение свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего имущества;

– лишение свободы на десять лет;

– объявление врагом трудящихся с лишением прав гражданства и изгнание из пределов СССР навсегда с конфискацией имущества;

– высшая мера социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества или без нее.

Собственно, о религиозных убеждениях в ней ничего не было, однако в 1930-е годы верующих и религиозных служителей массово репрессировали именно по этой статье. Причем изменения и дополнения в нее в сталинский период вносились очень часто (в 1927, 1929, 1930, 1931, 1934, 1935, 1936 годах и позднее). Уголовный кодекс РСФСР 1926 года утратил силу с 1 января 1961 года в связи с принятием нового Уголовного кодекса РСФСР [Уголовный кодекс…].

Поскольку большинство населения страны было неграмотным и малограмотным, то основная ставка в атеистической пропаганде делалась на наглядность. Факты вскрытия захоронений святых и разрушения храмов фиксировались для современников и потомков с помощью видео- и фотопленки. Проводились антирелигиозные выставки в музеях. Распространялись антирелигиозные плакаты. Во время кампаний по ликвидации безграмотности безбожные газеты и журналы («Антирелигиозник», «Атеист», «Безбожник», «Безбожный крокодил» и т. д.) поставляли в избы-читальни, клубы и библиотеки.

Большое значение придавалось кинематографу. С его помощью в Приенисейской Сибири старались как можно скорее приобщить пионеров и комсомольцев к культу комиссаров и красноармейцев. Первые пионерские отряды в Красноярске были созданы при железнодорожных мастерских согласно решению красноярских комсомольцев, принятому в июле 1922 года. В 1924 году в Приенисейской Сибири работало 14 пионерских отрядов, в которых состояли 470 пионеров. К 1925 году пионеров было уже около 7 тысяч: они возникали в селах благодаря шефству городских отрядов [Иванова, Гагарина].

О посещении пионерами красноярского кинотеатра сохранилась заметка в газете «Красноярский рабочий» за август 1924 года4:

Помимо этого, в Советской России предпринимались попытки создания специальных антирелигиозных фильмов. Основной мишенью в первое советское десятилетие становились религиозные направления, хорошо изученные еще в царский период: хлысты, бегуны, скопцы5. А с осени 1924 года возможности антирелигиозной пропаганды расширились благодаря появлению Гостелерадио СССР.

Определенное давление оказывалось и на исследователей религии. Но все-таки в первое советское десятилетие воинствующее безбожие еще не пропитало сознания научных работников [Чумакова; Щербакова].

Отрывая народные массы от религии, большевики предлагали им альтернативу, которую можно охарактеризовать как коммунистическую квазирелигию. В первые же послереволюционные годы появился культ Октябрьской революции как великой победы. Центральные улицы во многих городах были переименованы в честь революционных вождей или в честь революции. Улицы 10, 20, 30, 40, 50, 60 или 70 лет Октября в течение всего советского периода появлялись по всей стране, как и населенные пункты в честь большевиков (Ленинград, Маркс, Энгельс, Сталинград, Сталино, Сталиндорф, Ворошиловград, Калининград, Дзержинск и др.) и регионы, носившие фамилии партийцев (Сталинская область, Ворошиловградская область, Орджоникидзевский край, Дзержинский район и т. д.). В 1924 году тело В. И. Ленина было забальзамировано и помещено в мавзолей на Красной площади. Таким образом, у партийцев появилось подобие святых мощей. Аналогичные акции в XX веке не единожды проводили по всему миру с телами умерших лидеров коммунистических партий и государств.

На смену праздничным крестным ходам пришли советские марши и демонстрации. Были приняты меры по ограничению возможностей для проявления религиозных чувств: запрет на преподавание вероучения лицам, не достигшим 18-летнего возраста, перенесение дней отдыха, совпадающих с религиозными праздниками со старого (юлианского) на новый стиль (григорианский), штрафы для чайных, столовых, ресторанов и предприятий, торгующих предметами первой необходимости в дни не признаваемых государством религиозных праздников. О рождественских и пасхальных каникулах, существовавших еще недавно, не могло быть и речи. Официально признаваемыми праздниками в СССР (с присвоением им статуса выходного, неприсутственного дня) первоначально были объявлены только революционные, так как коммунисты хотели быть единственными героями в истории:

1 Января – Новый Год.

22 Января – День 9 января 1905 года (единственный день памяти, т. е. «черный», а не «красный» день календаря).

12 Марта – День низвержения самодержавия.

18 Марта – День Парижской Коммуны.

1 Мая – День Интернационала.

Первое воскресенье июля – День принятия Конституции СССР. С 1936 до 1977 года День Конституции СССР отмечался 5 декабря в связи с принятием так называемой «Сталинской конституции».

7 Ноября – День пролетарской революции.

21 Декабря – юбилей И. В. Сталина. Стал особо выделяться через двенадцать лет после большевистского переворота [Дэвлин, с. 213; Тимашев, с. 78, 82].

Но при этом права национальных меньшинств в области религии в Приенисейской Сибири старались учитывать. В 1924 году днем отдыха в татарской и еврейской школах временно были установлены: в первой – пятница, во второй – суббота6.

Итак, официальные «борцы за народное счастье» оказались «воинствующими атеистами», в достаточной степени осведомленными относительно религиозных традиций своей страны. В Приенисейской Сибири среди них было достаточно «детей верующих родителей» и потомков служителей, что и объясняло их познания.

Одним из организаторов атеистического воспитания в СССР был красноярец Петр Ананьевич Красиков, приходившийся внуком Василию Дмитриевичу Касьянову, протоиерею (священнику-проповеднику) Богородице-Рождественского кафедрального собора в г. Красноярске. Собор, в котором служил его дед, был взорван еще при жизни П. А. Красикова. Через несколько десятилетий после смерти революционера в Красноярске был открыт дом-музей П. А. Красикова. В 2015 году он был передан православной общественной организации и переименован в Музейно-просветительский центр духовной культуры Красноярского края «Касьяновский дом».

Молодой красноармеец Оскар Янович Варик, руководивший драматическим кружком в д. Ряпино Самойловского сельсовета Абанского района и агитировавший против религии, был сыном «служителя лютеранского культа» Яна Петровича Варика7. О последнем нам известно, что он был отцом троих детей, «к советской власти относился безразлично, ничем себя не проявил». В 1929 году 55-летний Я. П. Варик был лишен избирательных прав и раскулачен за неуплату индивидуального налога, у него отобрали весь скот: 2 лошади, 6 коров, 7 овец, 3 свиньи – и выслали в Красноярский округ8.

Почему младшее поколение оказалось настроенным так агрессивно по отношению к вере старших поколений, позднее пояснял православный философ Н. А. Бердяев, в юности сам прошедший через увлечение марксизмом: «Лучший тип коммуниста, т. е. человека, целиком захваченного служением идее, способного на огромные жертвы и на бескорыстный энтузиазм, возможен только вследствие христианского воспитания человеческих душ, вследствие переработки натурального человека христианским духом. Результаты этого христианского влияния на человеческие души, чисто незримого и надземного, остаются и тогда, когда в своем сознании люди отказались от христианства и даже стали его врагами… Христиане, обличающие коммунистов за их безбожие и за антирелигиозные гонения, не должны были бы всю вину возлагать исключительно на этих коммунистов-безбожников, они должны были бы и на себя возложить часть вины, и значительную часть. Они должны были бы быть не только обвинителями и судьями, но и кающимися. Много ли христиане сделали для осуществления христианской правды в социальной жизни, пытались ли они осуществлять братство людей без той ненависти и насилия, в которых они обличают коммунистов? Грехи христиан, грехи исторических церквей очень велики и грехи эти влекут за собой справедливую кару…» [Бердяев, c. 138—140].

Что же это были за грехи? По воспоминаниям красноярского рабочего Д. Соколова, в царское время «в каждом цехе железнодорожных мастерских висела икона „святого“. По воскресным дням рабочие обязаны были являться в мастерские, чтобы отслужить молебен своему „святому“. Молебны проводились по всем правилам религиозного искусства. В мастерских появлялись десятки попов, дьяконов и прочих духовных лиц. В разгар службы многие из духовников вооружались расписными кружками. В кружки эти сыпались последние трудовые копейки рабочих. Помимо духовных лиц, в цехе сновали жандармы и агенты полиции. Наблюдая за священнодействием, они записывали в книжечки тех, которые казались им во время молебна недостаточно усердными. После каждой такой воскресной службы за многими рабочими устанавливался негласный надзор, они попадали в списки „неблагонадежных“»9.

Но уже спустя несколько лет пребывания у власти большевиков роли «героев» и «антигероев» поменялись. В 1921 году в Советской России множество регионов поразил сильнейший голод. Доходило даже до людоедства. Всего, по данным В. А. Полякова, от голода погибло 6 млн чел., т. е. 4% населения страны, а среди оставшихся в живых наблюдался рост общей заболеваемости во всех возрастных группах. Такие катастрофические потери спровоцировали не столько природные факторы, сколько мероприятия советского правительства в области аграрной политики: налоговое бремя, повинности, хлебный и золотой займы, денежная реформа, военное положение. При этом большевики препятствовали русским эмигрантам организовать сбор, доставку и распределение продовольствия для своих соотечественников. А от вернувшихся назад беженцев советское государство требовало возмещения за выданную им помощь [Поляков].

Иной была реакция на народное бедствие со стороны «церковников». 23 июля 1921 года журнал «New York Time» одновременно опубликовал обращение писателя Максима Горького «Честные люди» и обращение православного патриарха Тихона (Белавина) к Епископу Нью-Йоркскому и Архиепископу Кентерберийскому, в котором иерарх позвал на помощь «народ Соединенных Штатов Америки» и «народ Англии». Оба обращения многократно перепечатывались в иностранной прессе и распространялись по дипломатическим каналам. На них откликнулись европейские и американские общественные организации. Тем временем большевики под видом помощи голодающим стали массово изымать церковное имущество. На самом деле вырученные средства должны были быть направлены для распространения коммунизма во всем мире. Но патриарх снова вмешался и разрешил православным христианам самим пожертвовать в пользу голодающих любые ценности, не имеющие прямого богослужебного назначения. После этого большевики решили патриарха судить, но судебный процесс был отменен в последний момент [Иванова].

С целью компрометации и ослабления влияния Русской православной церкви властями поддерживались раскольнические настроения через агентурную сеть: «Уже с 1918 года ЧК, а затем ГПУ – ОГПУ – НКВД и т. д. широко практиковали внедрение в церковную среду секретных осведомителей. По преимуществу они вербовались из той же церковной среды. Причем количество осведомителей росло неуклонно из года в год. Например, только за один 1924 год количество осведомителей в Советской России по отношению к предыдущему году увеличилось в шесть раз. В результате внутренняя осведомленность обо всем, что происходило в Русской православной церкви, по мнению сотрудников ОГПУ, была такова, что о церковной жизни было известно все, включая многие подробности деятельности отдельных людей. Причем ОГПУ не ограничивалось одним собиранием сведений обо всем происходящем в церковных общинах. Задачей ОГПУ было нечто большее – чтобы через систему секретных сотрудников добиться максимального влияния на церковные организации и их решения, не только знать, что происходит внутри них, но по мере возможности и управлять ими в нужном для советского государства направлении. С помощью многочисленного штата осведомителей ОГПУ создало практически все церковные расколы, из которых самые известные обновленческий и григорьевский; органами государственной безопасности откровенно признавалось, что без их постоянной поддержки эти расколы не могли бы существовать. Для максимального дробления церковной организации на территориях, где население разделялось по национальному признаку, ОГПУ создавались автономные или автокефальные организации – создавались настолько искусно, что сами их руководители считали создание автономии или автокефалии лучшим выходом из создавшегося положения, когда власти продолжали не признавать церковные организации и не легализовывали их законодательно. Все это приводило к тому, что на территории, например, Белоруссии могли одновременно существовать три церковные православные организации – автономная, автокефальная и патриаршая.

Для ОГПУ в такой деятельности по дестабилизации внутреннего положения в Русской православной церкви не было ничего зазорного. Она не рассматривалась репрессивным аппаратом как деятельность, направленная против лояльных или аполитичных граждан своей страны, какими они по большей части были и каких органы государственной безопасности должны были бы защищать. В действительности было наоборот. Поскольку Церковь рассматривалась в тот период по соображениям идеологическим как враждебная организация (приговоренная если и не к полному уничтожению, то к сведению к размерам, которые позволяли бы ее полностью контролировать, а при необходимости и упразднить), то по отношению к ее кадровому составу все средства были хороши. Саму антисоветскую деятельность ОГПУ заключало в такие, например, расплывчатые формулировки, как «монархическая агитация, распространение контрреволюционных воззваний и антисоветской литературы, агитация на темы о гонении на веру, антихристианской сущности Советской власти, агитация противоналогового характера и т. д.». По существу это означало, что любая критика, любой критической направленности анализ действительности приобретали противоправный характер» [Орловский, с. 286—287].

Стараниями Главного политического управления (ГПУ) российское православие в 1920-е годы было расколото на несколько основных враждующих между собой движений: тихоновцев (патриаршей церкви), истинно-православных христиан (катакомбников, ИПХ) и живоцерковников (обновленцев, прогрессистов).

В 1922—1926 годы церковь обновленцев была единственной официально признаваемой государственными властями РСФСР православной церковной организацией. Выбранный до Октябрьской революции православный патриарх фактически был устранен от управления и терял епархию за епархией. Обновленцы выдвигали радикальные реформы, поддерживали большевиков, доносили на своих оппонентов.

Об этом сохранились воспоминания православного священника из г. Ростова-на-Дону П. Д. Чехранова (1875—1961), арестованного по доносу обновленцев и отправленного в Соловецкий лагерь: «Существующая церковь с Патриархом Тихоном объявлена была подлежащей уничтожению, как безжизненное дерево, и как контрреволюционная. Вместо нее объявлена „Живая церковь“. Во всех епархиальных городах России пооткрывались Революционные комитеты „Живой церкви“» в полной зависимости от Московского комитета…

В чем же состояла сущность вероучения и нравоучения «Живой церкви», которая недолго прожила и сменила свою вывеску на «Обновленчество», но с тою же программой? Цель этой организации церковной была одна – приспособить христианство к современному строю государства, упростить церковный быт в самой церкви и, в частности, в жизни христианина. Поскольку законы церковные позволяли священству один раз жениться, епископ должен быть неженатым вовсе, а мирянину разрешается вступать в брак не более трех раз после вдовства, то «Живая церковь», а затем «обновленческая», снизили эти требования, а именно: мирянину дозволялось жениться и разводиться без конца. Священнику и диакону – также без ограничения, а епископ может быть, если того захочет, женатым.

Второй пункт гласил: церковный календарь соединить в одно с гражданским, иначе говоря, – подвинуть церковный календарь на тринадцать дней. А при такой подвижке праздник Пасхи оказывался совпадающим с еврейской пасхой, и не на воскресенье приходился, а на будничные дни. Между тем, как постановлением Первого Вселенского Собора Пасха должна быть только в воскресенье, не ранее 22-го марта и не позже 25-го апреля, и ни в коем случае не может быть на будничный день.

В отношении внешнего поведения сами живоцерковники-обновленцы определили: священник ли, епископ ли – только в храме за богослужением, а вне храма – такой же мирянин, как и все; и все, что мирянину позволяется, то и ему. Задача обновленцев была – упростить христианство, снять повышенные требования с него, а это и есть разрушение церкви православной, что и требовалось духом времени безбожия по программе большевизма. Обновленцы во главе с Введенским, Красницким, Белковым и Красотиным пошли на это и нашли себе в конце концов погибель. А православие дало, выявило стойких исповедников апостольской церкви…» [Чехранов].

Однако поддержка обновленцев со стороны органов советской власти не была безоговорочной и всеобъемлющей. В ноябре 1922 года секретным распоряжением по Губернскому отделу управления государственная регистрация минусинской церкви прогрессистов «Живая церковь» в количестве 27 человек была отменена10.

Положительным последствием мер, принимаемых против православного духовенства, стало то, что православные приходы зажили общинной жизнью, их самостоятельность резко выросла [Фриз]. В Приенисейской Сибири это привело к поражению обновленцев.

В 1922 году в обновленчество перешел начальствующий епископ в Енисейской губернии Зосима (Сидоровский). К обновленчеству в Приенисейской Сибири присоединились 115 приходов. Но около 20-ти приходов на юге Енисейской губернии и в республике Тува остались верны канонической, хотя и непризнанной государством, патриаршей церкви. Они избрали себе в епископы пожилого клирика Димитрия (Вологодского), которого тайно отправили за пределы региона искать рукоположения. Он получил его, вернулся и стал проповедовать у кладбищенской часовни г. Минусинска, в окружении могил, так как все остальные храмы города, включая Спасский собор, были захвачены обновленцами. Тем не менее, в течение нескольких лет Димитрий (Вологодский) выиграл «войну за приходы» во всем регионе и добился публичного покаяния некоторых служителей-обновленцев. Одолеть обновленцев ему помогали почитатели православного священника Иоанна Кронштадтского (1829—1909), позднее канонизированного РПЦЗ (в 1964 году) и РПЦ МП (в 1990 году).

По своей активности в местном ГПУ их приравнивали к баптистам и евангельским христианам:

Сретенская церковь на Старом кладбище г. Минусинска, оплот «тихоновцев». Фото: С. Г. Макарова. Октябрь 1996 г. МКМ ВФ н 131⁄30.

Согласно агентурным сведениям основательницей их была Порфирия Пусташкина. С 1896 года они распространяли свои взгляды в регионе. Учили о конце света. Молились перед портретом Иоанна Кронштадтского, почитая его как святого. Изредка совершали радения, как у хлыстов. Имели двух своих пророков. Не ели мяса, не пили вина, были обеспеченными людьми. Считались лучшими христианами. В одном только Ачинске их насчитывалось до 150 человек к концу 1923 года12.

Кроме того, в январе-августе 1924 года в Енисейске находился ссыльный православный епископ Лука (Войно-Ясенецкий), являвшийся сторонником патриарха Тихона. Он не посещал храмы города, так как они были захвачены «живоцерковниками», а проводил богослужения у себя на дому (ул. Ручейная). Поскольку до рукоположения он был хирургом, то и после него использовал свои познания в медицине для помощи населению:

Репрессии создали возможности для контактов ссыльных православных и евангельских служителей, объединенных страданием за Христа и отказом от сотрудничества с карательными органами.

Во время 25-го Всероссийского съезда ЕХБ, который проходил с 30 ноября по 8 декабря 1923 года в Москве, от которого ОГПУ добивалось признания баптистами военной службы, были арестованы одиннадцать братьев, которые твердо держались пацифистской позиции [Шнайдер, c. 16]. Один из них, петроградский пресвитер Иван Никитович Шилов, призывавший В. И. Ленина к покаянию, был отправлен в ссылку в Красноярский край (отбывал ее в 1923—1925 годах):

В 1924 году на полпути между Енисейском и Туруханском Иван Шилов познакомился с направлявшимся в туруханскую ссылку Лукой (Войно-Ясенецким). Позднее баптистский пресвитер на лодке преодолел по Енисею 700 верст для библейских бесед с православным служителем. Православное толкование, которое давал Лука (Войно-Ясенецкий) библейским текстам, по многим позициям устроило Ивана Шилова, так что он даже посчитал своего собеседника баптистом [Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), с. 50].

На юге Приенисейской Сибири население проявляло упорство в пассивном сопротивлении советской идеологии. Во время Гражданской войны со стороны коммунистов здесь было много злоупотреблений своим положением. Много жалоб от сослуживцев и местных жителей в 1922 году поступило на красноармейца Аркадия Голикова (1904—1941), участвовавшего в борьбе с вооруженными формированиями белых в Ачинско-Минусинском боевом районе. В результате расследования, проведенного ГПУ, он был признан виновным в самочинных расстрелах и лишен возможности занимать ответственные посты. Остаток жизни комбат Аркадий Голиков лечился в психиатрических клиниках и писал книги о революции для детей под псевдонимом Аркадий Гайдар. Смерть настигла его на фронте, во время Великой Отечественной войны. О его деятельности в Приенисейской Сибири писал В. Солоухин в книге «Соленое озеро» (1994) [Солоухин].

В последующие годы на юге пассивное сопротивление властям было упорным: имели хождение пророчества и слухи апокалиптического характера, женщины постригались в монахини, совершались паломничества, обновлялась икона и даже – «явился Христос». В заметке «Христос в Хакассии» из газеты «Советская Сибирь» за 8 сентября 1926 года сказано:

Уголовное дело действительно было заведено (№ П-21987). Проходившие по нему лица были осуждены на 3 года ИТЛ или 3 года ссылки [Мартиролог].

Сыграло свою роль в активизации религиозной жизни на юге Приенисейской Сибири и то, что там в начале 1920-х годов служил православный священнослужитель Амфилохий (Скворцов) (1885—1937). Благодаря его деятельности в Таштыпском районе в начале 1920-х годов Матурский женский монастырь стал влиятельным религиозным центром [Игумен Дамаскин (Орловский), с. 195—209].

Большинство действующих клириков Русской православной церкви сконцентрировалось или в местах заключения и ссылки, или за границей. За рубежом многие из них де-факто или де-юре вышли из подчинения патриарху и вынуждены были самостоятельно решать проблемы, связанные с прибытием эмигрантов из России. Одним из них был уроженец Приенисейской Сибири Иннокентий (Фигуровский) (1863—1931), возглавлявший тогда Русскую духовную миссию в Пекине. За свои заслуги перед православной церковью он получил сан митрополита.

Кроме того, за границей укрепились дружественные связи между зарубежными протестантскими христианскими организациями и православными христианами, оказавшимися в эмиграции. В 1922 году в Советскую Россию приехали представители американской миссии АРА14 для помощи голодающим. Среди них был американский пастор-методист из Христианского союза молодых людей (YMCA / ИМКА) по имени Этан Колтон, который стал посредником московского патриарха в контактах с русской эмиграцией. Эта неправительственная протестантская благотворительная организация до лета 1918 года оказывала ограниченную поддержку русскому христианскому студенчеству и помогала военнопленным. После массовой эмиграции россиян YMCA постепенно перешла к активной поддержке Русского студенческого христианского движения (РСХД), православных обществ, лекторов и студентов в крупных городах, исходя из того, что православие – наиболее влиятельная религиозная традиция в России. После 1917 года вся программа YMCA получила благословение Патриарха Тихона. В 1933 году вышла книга сотрудника YMCA, Д. Лаури под названием «Свет России», в которой он выразил суть подхода к православным христианам: научить их активному служению и пониманию острейших нужд современности. Благодаря поддержке YMCA дети эмигрантов интересовались своим историко-культурным наследием и приходили в православные церкви. Это сотрудничество, как отмечает М. Миллер, стало катализатором для распространения православия и его влияния в Европе, США, Азии [Миллер].

Очень часто можно прочитать в научной литературе и публицистике о так называемом «золотом десятилетии» русского евангельского движения (1918—1928). Из чего иногда создается превратное впечатление, что в первое советское десятилетие наблюдался какой-то особенный, невиданный повсеместный рост евангельских верующих и общин и что, пока православных служителей репрессировали, протестанты пользовались сочувствием властей и почти полной свободой в своей миссионерской деятельности. Это не так. Уже в 1922 году, по окончании Гражданской войны, Президиум ВЦИК не разрешил евангельским христианам провести съезд в Новониколаевске (современный Новосибирск)15.

И хотя миссионерская деятельность велась активно, но успех ее был обусловлен смягчением царской религиозной политики и теми изменениями, которые произошли в сознании солдат во время Первой мировой войны. Многие российские солдаты во время той войны попали в плен к немцам или австрийцам, в результате чего посмотрели и на другие порядки и смогли ознакомиться с религиозной литературой, которую распространяли там русские эмигранты. После освобождения солдаты добирались до родных мест «вооруженные» Библией. Местное православное студенчество активно участвовало в книгоношении: развозили телегами литературу, приходящую из западных регионов страны. Баптисты разъезжали по деревням и селам на телегах с фисгармонией. Деревенские жители приходили к ним охотно: раньше в деревнях и селах не было клубов и домов культуры с развитой творческой самодеятельностью и проповедники-музыканты на телегах вызывали неподдельный интерес. В своем богослужении они использовали светские русские мелодии, известные для того времени. Пели они протяжные молоканские и православные песни («Научи меня Боже молиться» и другие духовные стихи на русском), а также переводные британские евангелизационные гимны второй половины XIX века. Примером последних является гимн Фанни Кросби «Твердо я верю, мой Иисус» (1873). Эти песни позднее вошли в «Песнь Возрождения», сборник песнопений, которым пользуются и сейчас во многих российских протестантских церквях [Интервью И. А. Булычева].

Таким образом, евангельское движение в регионе начало активно расти еще до прихода большевиков к власти. Относительно динамики роста евангельских общин в Приенисейской Сибири мы располагаем следующими данными16:

1. Минусинский уезд – старейший центр баптизма в Приенисейской Сибири. В 1899 году в с. Очуры, в 50 верстах от города Минусинска, была организована первая община баптистов во главе со ссыльным Вержбицким. Именно он пригласил своих единоверцев из Херсонской губернии переехать в Минусинский уезд. С 1899-го и до 1924 года баптисты демонстрировали непрерывную положительную динамику в уезде. За 1899—1909 годы их численность выросла в 2,8 раза (с 14 до 85 чел.), за предреволюционное семилетие (1910—1916) – в 2,1 раза (с 103 до 214 чел.). За последующие семь лет (1917—1923) – в 3,2 раза (с 291 до 710 чел.). Своего максимума приток новых верующих в Минусинском уезде достиг в 1922 году (139 человек), после чего произошел резкий спад прироста: за 1923 год к баптизму присоединилось только 48 человек.

2. В Красноярском уезде центром баптизма был губернский город Красноярск на левом берегу Енисея. Местные верующие, руководствуясь свидетельствами своих старших родственников, относят появление первой религиозной группы баптистов здесь к 1898 году. Государственные органы в 1924 году годом основания называли 1910-й, когда в город прибыл ссыльный баптист Василий Торопов. Он был рабочим литейного цеха железнодорожных мастерских и распространял баптизм в Николаевской слободе при станции Красноярск. Каждый год община увеличивалась на 1—4 членов. В 1910 году в общине было 3 человека, а к концу 1923 года – 33 человека.

Помимо этого, в 1910—1915 годы в Красноярске появилась официально зарегистрированная община евангельских христиан. До 1917 года в ней состоял только 1 человек, а затем ее численность стала понемногу увеличиваться: максимальный приток наблюдался в 1922 и 1923 годах, когда в общину вступало по пять человек ежегодно. К концу 1923 года в общине ЕХ насчитывалось 26 человек при двух руководителях.

3. В Канском уезде баптизм появился в 1914 году: тогда там было 4 одиночных последователя, проживавших в с. Заимское. К 1920 году баптистов в уезде насчитывалось уже 15 человек. А к концу 1923 года образовалось 5 баптистских общин: Заимская, Иланская (при железнодорожной станции), Ново-Дмитриевская, Ашкаульская, Аманашевская – совокупной численностью 175 членов. Таким образом, за 1920—1923 годы число баптистов выросло в 11,7 раза.

4. В Ачинском уезде первая община возникла в 1915 году в д. Березовке и состояла из 3 человек. Но двое баптистов были здесь уже в 1912 году. В 1919 году возникла вторая община, в д. Гавриловка, во главе с Александром Лопушниковым, в 1920 году – третья, в д. Карловка. Все общины к концу 1922 года насчитывали 47 человек. В 1923 году появились общины Кузурбинская, ст. Березовская, Скрипачи, Никифоровка, Ново-Ададым. Общая численность достигла отметки 121 человек. Таким образом, за 1918—1923 годы численность баптистов в Ачинском уезде выросла в 24 раза, но по сравнению с изначально малым числом баптистов этот показатель не так уж впечатляет.

Другие документы ГАКК также подтверждают, что наиболее заметный прирост в евангельском движении наблюдался в 1922 году и уже в 1924 году произошло значительное замедление этого роста.

В 1922 году наблюдался массовый уход населения в деревнях из православных церквей и госорганы отмечали, что «отходящие от православия поступают больше и охотнее в секты баптистов и евангелистов. Сектанты вообще к православной церкви и духовенству настроены враждебно, но активной борьбы против нее, ввиду отсутствия необходимых сил не ведут, за исключением иоанитов, которые в контакте с тихоновским духовенством ведут против обновленцев усиленную агитацию»17. Под «православной церковью» в цитируемом выше документе подразумеваются обновленцы. Только они из всех православных получали официальное признание. И, как указывалось ранее, именно в 1922 году почти все приходы и церковные сооружения Приенисейской Сибири были захвачены обновленцами. Но рукоположение в епископы Димитрия (Вологодского) должно было вдохнуть надежду в несогласных с «красными попами», что и привело к сокращению их притока в евангельское движение. Много ли бывших православных христиан удержалось в евангельском движении из пришедших в 1922 году и каким было «возвратное движение» – это вопрос, который предстоит раскрыть другим ученым.

Архивные документы также свидетельствуют, что в Приенисейской Сибири уже в первое советское десятилетие местные евангельские служители подвергались преследованиям. И для этого были причины.

В числе пострадавших от голода регионов была Западная Сибирь, на границе с которой находилась Енисейская губерния. Евангельские верующие были связаны с организациями, оказывавшими реальную помощь голодающим и были благодарны им: «Враги Советской России старались удержать руку помощи распространяемыми слухами о том, что все пожертвования не дойдут по назначению, но будут употреблены на усиление Красной Армии и т. д. … отправляемые Вами пароходы с одеждой, продовольствие через Ара и Нансена поступили по назначению, ни у кого из нас ничего не отняли. Опасения не оправдались, но оправдал себя принцип – всегда и всем делать доброе и избегать злого. Имена, коими воплощалась эта братская бескорыстная помощь: Президента Гардинга, Гувера, баптистов, Ара, Нансена, квакеров, Шведского Красного Креста, связанные с христианской активностью, влиянием баптистов и иных близких к ним христианских групп, останутся в памяти русского народа горящими письменами»18.

Неудивительно, что после Гражданской войны в рядах евангельских христиан стали появляться бывшие красноармейцы и даже члены ВКП (б). Так, например, уроженка Самарской губернии, евангельская христианка Белкина Мария Васильевна (1898 г.р.), имела пятиклассное школьное образование и в 1921—1922 годах состояла в рядах ВКП (б). Вероятно, ее переезд в Сибирь был связан с голодом в родном Поволжье. В 1920-е годы она проживала в с. Шало Манского района Красноярского округа, где ее муж был казначеем религиозной группы, входившей во Всероссийский союз евангельских христиан (ВСЕХ)19 [Мартиролог]. Один из младших братьев председателя той же религиозной группы, Степан Васильевич Жоголев, был красноармейцем20.

Диаграмма №2.1. Социальный состав христиан в Приенисейской Сибири (1925). Верхние цвета легенды расположены на рисунке справа, нижние – слева.

Статистические данные подтверждают, евангельские верующие в большинстве своем были представителями крестьянской бедноты и середняков. Именно на эти категории крестьян рассчитывала опереться советская власть в проведении коллективизации и укреплении атеизма в деревне. Причем большинство неправославных бедняков в губернии было старообрядцами (1482 чел. из 2476 бедняков); а по числу середняков старообрядцы (421 чел.) и баптисты (404 чел.) были близки. Среди евангельских христиан (293 чел.) при преобладающем бедняцко-середняцком составе было относительно много интеллигентов (6 чел.), кулаков (11 чел.) и рабочих (12 чел.). Среди ионитов доля кулачества была наибольшей (17 чел. из 131 члена)21.

К концу первого советского десятилетия «кулаком» было принято называть всякого, активно участвующего в общественных делах и возражающего против чего-то: «Председатель Сибревкома М. Лашевич на I съезде Советов Сибири (1925) говорил, что „кулак“ в деревне сейчас бранное слово. Кулаком часто называют того, кто критикует Советскую власть, партию и т. п. Такие же взгляды, основываясь на результатах специальных обследований, высказывали многие партийные работники на II Сибирской партконференции в ноябре 1925 года (С. В. Косиор и др.). Подобная позиция в отношении кулака в середине 1920-х годов получила широкое распространение как в директивных материалах, так и в литературе» [Гущин]. Это объясняет, почему в следующее десятилетие под раскулачивание подводили все социальные категории в деревне.

Руководитель ВСЕХ, И. С. Проханов, на Всемирном конгрессе баптистов в Стокгольме в 1923 году считал преобладание малообеспеченных людей в евангельском движении преимуществом: «Русские баптисты не спорят – они бедны материальными средствами. Наш социальный состав – рабочие и крестьяне. Но мы богаты духом. Мы переживаем эпоху энтузиазма. Движение наше растет и ширится потому, что в нас жив дух древне-апостольской церкви. И этим энтузиазмом восполняется недостаток материальных средств. У нас почти нет профессиональных проповедников, регулярно получающих жалование. Наши работники по примеру Апостола Павла собственными руками в большинстве случаев зарабатывают себе на хлеб и проповедуют Евангелие. Мы не спорим против того, что образованные и подготовленные проповедники могут много сделать, но мы боимся также оторвать их от масс и превращения в замкнутую касту, что мы видим в других церквах. Голодные, оборванные и часто босые, но влекомые и побуждаемые духом странствуют наши проповедники по обширной нашей земле, не всегда за неимением средств могут воспользоваться железной дорогой. Им известны все нужды и горе их братьев, они живут с ними одной жизнью.

Мы ниоткуда не получали пособие на пропаганду своих идей. Наш успех во внутренней силе, которую дает нам Бог. Поэтому мы не имеем нужды в приезжих из-за границы проповедниках, для проповеди в России мы обойдемся собственными силами.

У нас нет молитвенных помещений таких прекрасных, как у наших заграничных братьев. В деревнях мы собираемся чуть не в хлевах, в городах – в бывших торговых помещениях, приспособлениях кое-как для наших целей и эти помещения иногда приходится дорого оплачивать»22.

Подтверждают конкуренцию евангельских христиан с коммунистами и данные силовиков. В ноябре 1922 года начальник Секретного отделения ГПУ Енисейской губернии констатировал полное неверие евангельских христиан Красноярского уезда в социализм и ожидание ими краха атеизма в связи с наступлением времени Божьего суда:

Таким образом, в миссионерской деятельности красноярских евангельских христиан видную роль играли грамотные рабочие, бедные крестьяне, женщины – та самая аудитория, привлечь которую стремились и коммунисты.

Баптисты и евангельские христиане Красноярска оказались на нелегальном положении в Приенисейской Сибири уже в 1923 году:

При этом объединиться в один союз баптисты и евангельские христиане не могли из-за Ивана Проханова, руководителя ВСЕХ, «который всей своей деятельностью проявил себя величайшим противником баптистов»25.

Наиболее уязвимым местом среди евангельских верующих был вопрос о службе в Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА), поскольку одна из десяти заповедей в Библии гласит: «Не убий». Однако советское правительство могло использовать это для обвинений евангельских верующих в укрытии дезертиров, уклонистов, врагов революции. И хотя советское правительство в первые годы признавало право верующих на альтернативную службу, но его давление на пацифистов в этом вопросе росло.

На заседании Коллегии Всероссийского союза баптистов, состоявшемся 1 сентября 1923 года, было принято такое решение:

Прошедший в Москве 1—8 декабря Всероссийский съезд баптистов, как отмечало руководство ОГПУ в циркуляре от 20 декабря 1923 года, «в общем и целом прошел для нас неудовлетворительно»:

Антимилитаристская агитация баптистов и части евангельских христиан в Приенисейской Сибири сказывалась на частях 26-й дивизии. В ней насчитывалось до 16 уверовавших красноармейцев, посещавших молитвенные собрания по месту расположения частей. За 1924 год в частях дивизии было зарегистрировано 16 случаев отказа от службы в частях с оружием в руках, а в губернии – 5 случаев отказа от призыва. Отказавшиеся были зачислены в тыловое ополчение. Расхождения между баптистами вели к усилению евангельских христиан, имевших более неопределенную позицию в военном вопросе28.

С целью развала евангельского движения ГПУ предпринимало усилия и по внедрению своих агентов и осведомителей. 31 июля 1923 года секретарь Енисейского губернского комитета направил в адрес секретарей уездных комитетов следующее:

12 сентября 1923 года во все уездные комитеты Енисейской губернии был направлен циркуляр за №322, в котором детально разъяснялись причины, по которым «необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующего, ведущих лишь к закреплению религиозного фанатизма». В частности, предписывалось запретить закрытие церквей, молитвенных помещений и синагог по мотивам неисполнения административных распоряжений о регистрации, «а где таковое закрытие имело место, отменить немедля»; воспретить аресты «религиозного характера»; строжайше соблюдать постановление ВЦИКа от 29 июня 1923 года; разъяснять членам партии необходимость тактичного отношения к верующим, терпеливой и вдумчивой критике религии и т. д. Однако подчеркивалось, что нельзя ослаблять «бдительность наших организаций в смысле тщательного наблюдения за тем, чтобы церковь и религиозные общества не обратили религию в оружие контрреволюции»30.

Для разделения баптистов и евангельских христиан в Енисейской губернии совещанием тройки по борьбе с сектантством 3 января 1924 года было решено: «Начать против сектантства кампанию в газете, помещая ряд статей, компрометирующих и дискредитирующих пресвитеров и руководителей сектантства. По линии административной при регистрации общин обращать внимание на те общины, которые стоят на антимилитаристической точке зрения, давая всякие привилегии тем общинам, которые стоят на противоположной точке зрения». К 1924 году наибольших успехов в разложении евангельского движения удалось достичь Минусинскому УУ ГО ОГПУ (там удалось даже избрать своего осведомителя на съезд баптистов) Разгром евангельских церквей предполагалось начать именно с Минусинского уезда: там насчитали 710 баптистов. После этого силы планировалось перебросить во второй центр евангельского движения – Канский уезд, где было меньше верующих (175 человек), но и меньше разногласий между ними31.

Евангельские верующие с разрешения властей создали свои трудовые кооперативные артели, которые и стали их слабым местом.

В 1920 году в д. Ново-Михайловская и с. Ермаковское Минусинского уезда возникло две общины баптистов и трудовая артель «Вассан», состоящая исключительно из баптистов. В распоряжении «Вассана» была паровая мельница, находившаяся в полуверсте от Минусинска32. Руководили артелью баптистские пресвитеры Иосиф и Филипп Патковские, уроженцы Херсонской губернии. В условиях Гражданской войны и нэпа артель брала на себя заботу о материальном обеспечении баптистских религиозных съездов, предоставляя их участникам продовольствие. Артель давала средства на содержание молитвенного дома, снабжала сибирские общины баптистов дешевым хлебом. Так, в 1924 Кузьмой Скрынником было отвезено в Красноярск и Иркутск 800 пудов муки, все было продано баптистам [Патковский…].

Первоначально артель существовала как паевое общество, но в 1922 году был принят устав, по которому она стала промыслово-кооперативным объединением для выполнения «стоящих перед ней государственных задач». В начале 1924 года в Минусинском районе начался раскол, по-видимому, инспирированный органами ГПУ. 17 июля 1924 года в сибирской прессе появилась анонимная заметка, обвинявшая братьев Патковских в мошенничестве, уходе от налогов, религиозной агитации под видом благотворительности и зарубежных связях [Из письма баптиста…].

В результате Ново-Троицкая община (75 человек) вышла из подчинения Патковским, а из Салбинской общины 40 человек перешли к менее зажиточным евангелистам. В Красноярской общине баптистов в том же году взаимная вражда началась между группой из 13 человек и большинством общины из-за прелюбодеяния председателя совета33.

1924 год оказался годом раздора и для евангельских христиан. В Иланске из общины евангелистов вышла группа из 12 человек и перешла к адвентистам, стремившимся организовать свою трудовую артель. Разногласия имели место и в Канской общине евангельских христиан «по невыясненным причинам»34.

Баптисты пытались оживить интерес к вере у молодежи путем создания трех кружков, которые, впрочем, не проявляли активности. Влияния на школы евангельские верующие не оказывали. Со стороны родителей имелся один случай запрета своим детям петь революционный гимн «Интернационал» в школе. А евангелисты пытались самостоятельно заниматься ликвидацией неграмотности своих членов. Общины не имели специальных учреждений благотворительного характера. Не занимались противоналоговой и антигосударственной (христианско-анархической) агитацией35.

Имеющиеся на данный момент материалы позволяют утверждать, что пятидесятники появились в Приенисейской Сибири не позднее 1926 года. О пятидесятниках в д. Сидорово Курагинского района во время первой советской переписи 1926 года упоминают старожилы: «Местные жители Сидорово были из разных религиозных конфессий и сект: баптисты, старообрядцы, староверы, пятидесятники, подушечники, мирские люди. При проведении переписи населения сектанты убегали в леса и прятались» [Карих].

Губернская комиссия констатировала, что «годы НЭПа дали резкий толчок к расцвету сектантства, рост необычайно пышный исчисляется сотнями. 1924 год сравнительно установившейся крестьянской экономики дает резкое снижение роста. В настоящее время наблюдается сравнительное понижение роста сектантства, но все с большей тенденцией к общему росту. Наличие артелей, кооперативов, мельниц, т. е. крепкой накопляющей организации ведет к тому, что рост сектантства в большой степени идет за счет бедняков – 61,3%, середняков – 32,6%, кулаков – 3,5%, рабочих – 2,5%»36.

Таким образом, первое советское десятилетие для евангельских верующих в Приенисейской Сибири было тревожным и мятежным. Были сильны апокалиптические настроения. Советское руководство в этот период готовилось к масштабным репрессиям в сельской местности.