Глава 2. Сон предков
В отличие от подавляющего большинства животных, человек в значительной степени способен моделировать возможное будущее на основе воспоминаний о прошлом. Мы можем выполнять относительно сложные и точные движения, даже когда наш разум блуждает, не ограниченный никакими образами и ситуациями. Мы способны наяву представлять себя в любой временной шкале и в любом пространственном масштабе – точно так же, как во сне, но с гораздо меньшей интенсивностью. Может, наша способность мечтать возникла из-за вторжения сновидений в нашу жизнь?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны установить, какие сны видели наши предки в далеком каменном веке. Для этого нам нужно понимать, как эти сны трансформировались по мере развития цивилизации и как постепенно переосмыслялось их соотношение с реальной жизнью. То есть нам необходима максимально полная информация, которая позволит осознать настоящее и улучшить понимание прошлого и будущего.
Сновидения, скорее всего, сильно беспокоили людей большую часть из 1168 миллионов ночей, отделяющих нас от старейших пращуров, – таких как маленькая Люси, окаменелая Australopithecus afarensis, жившая 3,2 миллиона лет назад на территории современной Эфиопии. Насколько таинственной и волшебной была ночь в каменном веке? Это была невероятно долгая звездная ночь, наполненная экстазом и ужасом сновидений в периоды оледенения и оттепелей? И звучало ли вечное утреннее: а было ли это на самом деле?
Чтобы выдвинуть ряд логических предположений о сновидениях наших предков, мы должны принять за основу утверждение: между их и нашим разумом существует достаточно крепкая связь. Анатомически Homo sapiens не меняется уже как минимум 315 тысяч лет. Выявлены признаки культурного совпадения с основными подвидами человека, с которыми Homo sapiens смешались генетически – Homo neanderthalensis в Европе, а затем и в Западной Азии и Homo sapiens denisova в Сибири. Мы можем предположить, что наши самые отдаленные предки видели сны, как и мы.
Попробуйте представить, как выглядели доисторические сны. Наши предки были одержимы камнями – они даже жили в каменном веке. Поэтому вполне вероятно, что они представляли себе разные способы изготовления режущих орудий из подходящих каменных осколков или костей. Наши пращуры, скорее всего, видели одни и те же сны о деятельности, которая велась неподалеку от входа в их пещеру.
Со временем изготавливаемые ими предметы из камня и кости становились сложнее. Это позволило американскому психологу Майклу Томаселло выдвинуть «концепцию культурного храповика». Она описывает почти непрерывное развитие новых технологий и концепций, стабильно происходящее без серьезных отклонений, начиная с определенного момента в эволюции.
Если провести аналогию между человеческим телом и компьютером, то можно утверждать, что за последние 300 тысяч лет биологическое «железо» человечества изменилось очень мало, а вот культурный «софт» стремительно эволюционировал. Это похоже на действие храпового механизма: накопленные адаптивные идеи позволяют ему вращаться только в одну сторону.
Из пещер нас вытащила культура. В определенное время и в определенных местах появлялись некие новшества. От них поначалу отказывались, потом открывали или изобретали их заново. И наступал момент, с которого быстрое распространение адаптивных идей приводило к массовому производству, использующему передовые методы, материалы и технологии.
Доисторический сон в основном «состоял» из камня. Но картина не была бы полной, если бы мы не проникли в глубины пещер в поисках невероятных образцов наскальной живописи верхнего палеолита[14]. Достоверных записей о сне, предшествовавшем их возникновению, конечно, нет. Но разумно предположить: на рисунках изображены существа, настолько прочно присутствовавшие в жизни людей, что они, безусловно, появлялись и в их сновидениях.
Как и стены пещер, умы наших предков полнились разнообразными представителями фауны, составлявшей их мир: бизонами, зубрами, мамонтами, лошадьми, львами, медведями, оленями, носорогами, горными козлами и самыми разными птицами.
Это предположение подтверждают записи о тотемных животных в таких различных культурах, как оджибве, масаи, бирхоры, кельты, дукха – от Канады до Танзании, от Новой Гвинеи до Индии, от Пиренеев до Монголии. Некоторые из самых древних пещерных рисунков зооморфны, то есть представляют собой изображение людей с частями животных – с оленьими рогами или головой бизона, как на фигурах, обнаруженных в пещере Труа-Фрер во французских Пиренеях, которым 14 тысяч[15] лет.
Ученые трактовали эти изображения как свидетельство присутствия в верхнем палеолите шаманизма – с использованием масок, шкур зверей и рогов, или уже появившейся веры в возможное превращение людей в животных, которая и сегодня распространена в разных обществах собирателей-охотников. Наскальные рисунки рассматривали и как ключ к разгадке культа Повелителя зверей или культа Рогатого бога – древнего существа, считавшегося покровителем охоты.
Возможно, это одно из древнейших божеств, предтеча более поздних мифов – например, о повелителе диких существ Цернунне в кельтской мифологии и Пане – в греческой[16]. Подобные им божества сохранились по сей день в охотничьих сообществах Севера.
Такая близость людей к диким животным не должна вызывать удивления. Пещеры Ласко во Франции и Альтамира в Испании 17 тысяч лет назад[17] изящно украсились наскальными рисунками, прославившими их на весь мир. Сложности, с которыми сталкивались в те времена люди, еще были схожи с трудностями любых других биологических видов: поесть самому; не быть съеденным; произвести потомство.
Животные были необходимы людям как источник пищи, костей, зубов и шкур, но также воплощали постоянную смертельную угрозу. Поэтому, помимо снов о камне, у людей на протяжении тысячелетий должны были присутствовать сны об охоте и хищниках. Сновидения просто не могли не состоять из голода, погони, ярости, паники и крови.
Многие археологические памятники, разбросанные по Западной Европе и Восточной Азии, демонстрируют удивительную символическую и культурную преемственность между разными палеолитическими популяциями. Внутри пещер обнаруживаются ниши, заполненные медвежьими костями, которые явно сортировали: длинные кости – отдельно, черепа – отдельно. Некоторые ученые решили, что древние так заготавливали угощение из головного и костного мозга, богатое питательными веществами.
Таким образом возникло предположение: Повелителю зверей тысячелетиями приносили в жертву диких животных. И действительно, ритуальные скопления костей северного оленя обнаружили в Сибири и Германии, а кости мамонта – на Украине и в средней полосе России. Их, правда, использовали еще и для строительства домов. Окрашенные охрой[18] кости медведя нашли в Бельгии (их возраст оценили в 26 тысяч лет), они подтвердили идею о проторелигиозной функции животных, выходившей за рамки простой утилитарной ценности охоты на них.
Кости и рога животных издревле было принято захоранивать, чтобы позже они могли перевоплотиться. Этот охотничий ритуал сохранился у арктических народностей и имеет отголоски в таких далеких одна от другой культурах, как скандинавские (козлы Тора, съедаемые ночью, чтобы утром реинкарнировать) и семитские (долина сухих костей, упомянутая в Библии – Иезекииль 37:1–14).
Почти все археологические находки обычно дают мало данных для разгадки своего происхождения, но вот религиозно-магические намерения охотников последнего межледникового периода отрицать трудно. Имеет смысл предположить: преднамеренность захоронений останков животных связана с чаяниями и успешностью охотников, следовательно, охота была для них предпочтительным занятием.
Чтобы противостоять суровой природе и постепенно побеждать мегафауну плейстоцена[19], требовалось много мужества и сил. Изображения на стенах пещер представляют собой обширный бестиарий[20]. В нем показаны всё более многочисленные и организованные группы людей, вооруженных заостренными копьями. Они охотятся с мистической уверенностью в том, что выполняют предначертанное судьбой и, возможно, предсказанное во сне.
Некоторые наиболее общие космогонические мифы, вероятно, восходят к периоду палеолита. Например, легенда о божестве, спускающемся в глубины первозданных вод, чтобы достать оттуда материю и создать мир; о волшебном вознесении на небеса; о происхождении людей и животных; о радуге над центром Вселенной. В верхнем палеолите появились первые символы плодородия – такие как фаллосы, вульвы и многочисленные «Венеры».
Важным элементом пересказов сновидений в каменном веке был огонь, появившийся в повседневной жизни человека как минимум 350 тысяч лет назад. Его использовали для приготовления пищи, им согревались и вокруг него собирались группами – это привело к появлению первых «круглых столов». Огонь, кроме того, отпугивал хищников и оберегал сон, делал жизнь спокойнее и давал больше времени для сновидений.
Очевидная культурная общность некоторых символов, встречающихся в сновидениях, вроде связи огня с трансформацией, казалась Юнгу выражением универсального кода инстинктивных символов человека. Никаких биологических свидетельств наследования этого архетипа пока не обнаружено, но за последние десять лет достигнуты заметные успехи в понимании молекулярных механизмов, способствующих передаче от поколения к поколению усвоенного поведения.
Общие для разных культур символы (сверхсимволы) часто связаны с важнейшими событиями, которые почти каждый человек переживает на протяжении жизни. Поэтому, возможно, многие сны, общие для разных культур, отображают не врожденную поведенческую программу, а фундаментальное сходство опыта живущих в разных уголках планеты людей.
Мать, отец, мудрый старик, сотворение мира, потоп – это персонажи и нарративы, повсеместно присутствующие в человеческой истории. Наши сны регулируются образом жизни, и важнейшие ориентиры у всех одни и те же: рождение, половое созревание, сексуальность, деторождение, борьба, болезни и смерть. В глубокой жизненной истине нет ничего, что было бы присуще только человеку. Это справедливо не только для приматов, но и вообще для любых животных.
Однако есть и свойственное исключительно человеку: словесное изложение снов наряду с рассказами о реальных событиях. По мере того как наша речь развивалась, а лексика обогащалась, мы учились запоминать, вспоминать и рассказывать, и эти истории усложнялись и становились все интереснее. Сны почти наверняка играли заметную роль в развитии способности к повествованию, были источником образов, идей, стремлений и страхов, обновляющимся каждую ночь.
Если сны отражают то, что происходит в жизни сновидца, то пещерные женщины и мужчины видели во сне, как собирают плоды и коренья, изготавливают оружие и орудия труда, планируют охоту и загоняют дичь. Им снились их союзы и конфликты с другими людьми из своего и чужих кланов, романтические отношения, воспитание детей и смерть.
Сны были кинематографом наших предков. Картины представлялись тем увлекательнее, чем они были ближе к реальности. В чрезвычайно долгом периоде зарождения человеческого сознания, в бесчисленные туманные моменты последних нескольких миллионов лет наши доисторические предки просыпались в изумлении перед безграничной чередой симулякров в своих снах.
Сколько из них пришли в ярость, обнаружив наутро, что опасный мамонт, столь великолепно выслеженный во время приключения во сне, исчез – растворился в дневном свете? Или, наоборот – сколько человек проснулись с огромной мотивацией для охоты на большого мамонта в реальности?
Наши доисторические предки дружили и любили, вели войны и яростно дрались, движимые переживаниями во сне, которые, вероятно, казались им столь же реальными, как и те, что они испытывали наяву. Они бесчисленное количество раз обнаруживали на рассвете, что сны обманчивы. Но все свидетельствует о том, что с самого начала это открытие сопровождалось уверенностью: если сон и не реален, он может, по крайней мере, повлиять на ход реальности.
Сновидения, должно быть, постоянно вызывали потрясение. Важные решения в жизни стали зависеть (как минимум частично) от хороших или дурных предзнаменований, увиденных во сне ночью. Тех, чьи сновидения часто сбывались, обычно ценили в коллективе. Как это принято во многих культурах, наши предки, жившие в пещерах, возможно, уже могли различать обычные сновидения и «великие сны» рекомендательного или предупреждающего характера, способные иметь решающее влияние на образ жизни сновидца и его племени. Успешное плавание по этой новой вселенной превратилось в социальную специализацию. Так появился шаманизм – прародитель религии, медицины и философии.
В верхнем палеолите, вероятно именно из-за сновидений, впервые возникла идея человеческого двойника – «души» или «духа». Вот как объяснил этот скачок в сознании немецкий философ XIX века Фридрих Ницше:
В эпохи грубой, первоначальной культуры человек полагал, что во сне он узнает другой, реальный мир; здесь лежит начало всей метафизики. Без сна человек не имел бы никакого повода для деления мира на две половины. Деление на душу и тело также связано с самым древним пониманием сна, равно как и допущение воображаемого душевного тела, то есть происхождение всей веры в духов и, вероятно, также веры в богов[21].
По мнению основоположника социологии француза Эмиля Дюркгейма, исследователя религиозной жизни австралийских аборигенов, идею души нашим предкам подсказали сны:
Если во время сна он видит, что разговаривает с другом, который, как он знает, находится далеко, он приходит к выводу, что этот человек тоже состоит из двух сущностей: одна спит где-то в другом месте, а вторая явилась к нему во сне. Из этих повторяющихся переживаний постепенно развивается идея о том, что в каждом из нас есть двойник, другое «я», которое при определенных условиях способно покинуть тело и блуждать где-то.
Внутри пещер, у костров шаманы поджигали себя, открывали новые тропы, становились легче воздуха, видели в темноте, расшифровывали сны и лечили болезни. Из всех пересказов сновидений, которые они толковали, наиболее тревожными были сны о мертвых родственниках. Как можно было не испытать смятения, увидев своих близких после их ухода?!
Черепам и челюстным костям Homo erectus, обнаруженным в Китае, как минимум 300 тысяч лет, но нет единого мнения о существовании специально оборудованных могил Homo sapiens ранее чем, 100 тысяч лет назад.
В Сунгири[22], в 195 километрах к востоку от Москвы, были найдены чрезвычайно сложные могилы зрелого мужчины и двух подростков. Ученые решили, что при жизни они охотились на мамонтов. Тела были похоронены вместе с копьями, кожаной одеждой, ботинками, головными уборами и ожерельями из лисьих зубов, а также разными предметами из бивня мамонта, включая браслеты, статуэтки и тысячи маленьких бусин. Возраст могил, присыпанных красной охрой, после применения различных методов был оценен примерно в 30 тысяч лет.
Роспись костей с использованием оксида железа символизировала кровь и жизнь; она распространилась по всей планете, что свидетельствует о вере в жизнь после смерти. В гробницы стали класть пищу и предметы вроде черепов с искусственными глазами, рогов животных, ракушек, украшений и других символов социальной или магической власти. Могилы направляли в сторону восходящего солнца – возможно, это предполагало возрождение усопшего. Среди охотников и собирателей такая практика захоронений сохраняется по сей день.
В штате Амапа на крайнем севере Бразилии нашли погребальные урны культуры аристе. Они находились в круге менгиров[23], расположенных в соответствии с положением солнца в день декабрьского солнцестояния – этакий амазонский Стоунхендж.
Ритуальные захоронения ознаменовали окончательный разрыв между человеческой культурой и уровнем развития животных. То же самое и с наскальной живописью: ей не занимается ни одно животное. Возможно, первым видом, создавшим наскальные рисунки, был Homo neanderthalensis. Эти наши кузены исчезли всего 37 тысяч лет назад: самым старым наскальным рисункам, найденным в пещерах Испании, более 64 тысяч лет – Homo sapiens прибыли на европейскую сторону Средиземного моря из Африки на 20 тысяч лет позже.
Важно учитывать, что впечатляющие настенные росписи верхнего палеолита обычно находят глубоко внутри пещер, вдали от мест обитания древних людей. Их труднодоступность указывает на то, что наскальная живопись востребовалась время от времени и с определенной целью – она выполняла важную ритуальную функцию.
Все эти элементы человеческой культуры, созданные между 30 и 9 тысячами лет назад, походили друг на друга. Вероятно, они отображали «пещерную религию», в которой вера в жизнь после смерти смешивалась с верой в сновидения, как в портал между живыми и мертвыми.
В некоторых культурах шаманы специализируются на техниках его прохождения, путешествиях во времени и пространстве и способности видеть то, чего не может видеть большинство. Этот путь мудрости обычно требует посвящения, основанного на снах и символизирующего смерть и возрождение.
Через телесные страдания и лишения шаманы стремятся заполучить сверхъестественную способность ясновидения и расширить знания в форме песен, истинных имен, тотемных оберегов и генеалогических открытий. В разных культурах это могут быть и другие люди, способные видеть вещие сны и общаться, разговаривать с миром духов без помощи шамана.
Еще в последний ледниковый период, примерно 25 тысяч лет назад, произошло серьезное изменение: начался постепенный искусственный отбор новых видов. Это радикальное изменение во взаимоотношениях между человеком и остальной природой ознаменовало умелое приручение диких животных и их разведение. Новое явление породило культурные сдвиги, навсегда определившие место людей на планете, а также наше отношение к миру духовному.
Прежде всего мы воспользовались общительностью волков и превратили их в собак, выбирая те генетические разновидности, которые лучше всего подходят для охоты и защиты жилища. Затем мы приручили множество травоядных и всеядных: свиней, кур, овец, коз, лошадей, быков, – чтобы обеспечить себя мясом, молоком, шерстью и рабочей силой. Одомашнивание происходило параллельно с выведением пород собак для охраны стада и езды в упряжке.
Принятие животных в хозяйство совпало с началом конца последнего ледникового периода, который длился уже более 90 тысяч лет. С освобождением ото льда огромных территорий ускорилось развитие флоры и фауны и появилось райское изобилие: животных – для охотников, растений – для собирателей. В конце палеолита наши предки питались всем, что двигалось, – от волков до газелей, рыбы и моллюсков. А орехи и фрукты дополняли рацион.
Между 23 и 11 тысячами лет назад в Плодородном полумесяце[24] были открыты съедобные зерновые и травы, и это ознаменовало перемену в судьбах человечества. Мы начали искусственно отбирать новые виды растений, грибов и бактерий, используемых при ферментации. В последующие тысячелетия были открыты методы активного стимулирования роста и сбора растений. Все эти практики способствовали переходу от стадной жизни охотников-собирателей к более-менее оседлому образу жизни пастухов и земледельцев.
Трансформация общества кочевых охотников в аграрное, существующее в ограниченном или относительно ограниченном географическом пространстве, повлекла за собой резко возросший интерес к измерению времени. На протяжении палеолита людям было необходимо точно оценивать фазы Луны и ее положение, чтобы предугадывать перемещения животных во время сезонных миграций.
Но в неолите потребовались гораздо более сложные и строго упорядоченные измерения. Их революционным результатом стало то, что семена предсказуемо прорастали, растения – росли и давали плоды. И исчез голод.
Процессы, обеспечивающие производство собственных продуктов питания, требовали гораздо более точного осознания течения времени, а работа, связанная с сельским хозяйством, оказалась столь же тяжела, сколь важны были ее результаты.
Эффективная посадка растений и сбор урожая без напрасной многомесячной траты усилий требовали значительного совершенствования умения предсказывать изменения окружающей среды и из поколения в поколение накапливать знания. А это ускоряло развитие культуры.
Вдохновляющие мечты о храбрости и коллективной тактике были важны в эпоху великой охоты на мамонтов. С появлением сельского хозяйства они уступили место прозорливым сновидениям, позволившим получить панорамную картину повторяющихся закономерностей природы, точнее распознавать периоды дождя и засухи, приливов и отливов, холода и жары. Наверняка бывали сны и о пересекающихся социальных взаимозависимостях: они формировались для того, чтобы пахать, удобрять, сеять, поливать и собирать урожай. Это была эпоха величественных снов, изображавших периодическое обновление союзов не только с другими земледельцами, жившими в деревне, но и с богами плодородия во время сбора урожая.