Филипп
Добравшись до своего кабинета, я откинулся в кресле, достал из ящик бутылку виски, налил в стакан и сделал большой глоток.
Мне нужно напиться, чтобы перестать творить хрень!
Я потер ладонями лицо, пытаясь стереть образы мелкой и шкодливой подружки дочери.
– Блядь. Что, черт возьми, происходит?
Я сошел с ума. Стресс от работы и выпитое вино вызвали неуместную реакцию и затуманили мой гребаный рассудок. О чем она думала, флиртуя с мужчиной вдвое старше нее? В этой бесстыжей рубашке, демонстрируя всем свои торчащие сиськи? Идеальные маленькие упругие сисечки с твердыми сосками…
– Ар‑р‑р, хватит!
Я рычал! Это неверно. Мне нужно прекратить трахать ее даже в своих мыслях. К сожалению, каменный стояк был со мной не согласен и распирал брюки, болезненно упираясь в ширинку.
Я выругался под нос, злясь на себя за такой провальный вечер. Не надо было подпускать девчонку так близко. Вся ответственность только на мне, из нас двоих – я взрослый. Но позволил ей…
– Твою же!..
Такое ощущение, что я еще чувствую на кончиках пальцев ее влажность и горячность.
Я должен был сообразить, к чему она ведет, остановить ее! Должен был, да, в ту же секунду, когда увидел алчный блеск в ее глазах. Она слишком молода. И не должна предлагать себя кому‑то неподходящему ей по возрасту.
Но эти губы! Эти обнаженные бедра!
Какой мужчина устоит от таких откровенных соблазнений. Кто в своем уме отведет взгляд от этих идеальных сисек, выложенных перед ним на стол… Боже, мне ничего так не хотелось, как вогнать между ними вмиг напрягшийся член. Я слишком часто дрочил, думая о ней, чтобы в очередной раз не представить это.
Но все полная херня!
Я махнул в себя остаток виски, чтобы стереть напрочь воспоминание, когда она мазнула моей рукой по своим влажным складкам.
– Хреново…
Виски меня не брал. Я потянулся к паху и сжал твердый член через брюки. Может, если немного спустить пар, отпустит?
Не думать о ее губах и о том, как они сомкнутся на моем члене.
К черту. Я расстегиваю ширинку и высвобождаю член, застонав при его высвобождении.
– К черту… – вслух повторяю я, сжимая член и проводя рукой вверх до самой головки, а потом дергая вниз, к основанию. Вместо того чтобы просто спустить пар, разум снова возвращается к ней, как она смотрит на меня, как трахает глазами, как ее язык облизывает нижнюю губу. Бля… Я двигаю рукой сильней.
Дрочу на девчонку! На малолетку. На ровесницу моей дочери! И похрен, что ей восемнадцать, других причин достаточно, чтобы не дрочить на нее.
Только проблема в том, что я продолжаю вспоминать, как ее рука легла на мое бедро, как я погрузился в ее горячее влагалище. Веки потяжелели, я закрыл глаза, работая рукой, пытаясь вспомнить ее розовые соски с той провокационной фотографии. Готов биться об заклад, ее складки такие же розовые, невинные, нетронутые.
– О, бля‑я‑я, – я застонал, наращивая темп.
Эта мелкая дрянь издевается надо мной. Хочет, чтобы я…
Стук в дверь кабинета неожиданно отрезвил, я распахнул глаза.
Блядь, как не вовремя!
Я выпустил член из рук и придвинулся ближе к столу, скрывая свой непотребный вид. Кому пришло в голову припереться сюда ночью?
– Тук‑тук, – передразнила меня Кира, заглядывая в кабинет. – Лиза легла спать, а я подумала, что могу составить тебе компанию. Выпить на ночь.
Она отсалютовала мне наполненным хрустальный бокалом.
– Я уже выпил, но за предложение спасибо. Мне нужно закончить… работу.
Какого хрена она делает? Без спроса вошла в мой кабинет, когда я в расстёгнутых штанах, с торчащим под столом членом.
– Да ладно, выпьем по глотку. Составьте мне компанию. Еще можете показать, над чем работаете. Вдруг я могу помочь.
Мой гребаный член дернулся от перспективы получить ее помощь. Боже, ей точно не стоит приближаться.
– Кира, я думаю, тебе лучше пойти спать.
Вот только мой голос звучит неубедительно, с придыханием, а член подрагивает с каждым ее шагом.
– Я серьезно. Плохая идея напиваться на ночь.
Она не слушается. Плохая маленькая непослушная дурочка.
– Филипп Андреевич… могу я называть вас Филипп?
Меня скручивает от того, как мое имя катится с ее языка между пухлых губ. Как идеально выглядел бы мой член между ними, вогнанный до основания, до самой глотки. Я не мог отвести от нее взгляда, когда она обходит мой стол и застает с поличным.
Такой стояк не спрячешь и не объяснишь, что обычно так и работаю в кабинете.
– Ой, Филипп Андреевич, а чем вы тут занимались? – мурлычет она. Губы изгибаются в лукавой улыбке, язык высовывается и бесстыже облизывает нижнюю губу.
– Это не то, что ты думаешь, – неубедительно пытаюсь соврать я.
– О, я думаю, именно это.
Она отставляет свой бокал, наклоняется вперед и поднимает юбку, чтобы медленно залезть на мой стол. Я вижу ее ягодицы, и у меня рука чешется шлепнуть ее по непослушной голой попке. Она подвигается к центру стола так, чтобы смотреть мне в лицо. Ее ноги свисают по обе стороны от меня.
– Я уже предлагала тебе помощь…
Она придвигается ближе, и я поднимаю руки, чтобы схватить ее голые бедра и остановить.
– Кира… Что ты делаешь?
Она опускает руки поверх моих. Маленькие и горячие. Она изо всех сил пытается удержать меня своей рукой, но ртом и грязным языком у нее получается лучше.
– Филипп, давайте не будем больше притворяться. Между нами точно что‑то происходит. Скажи мне, что ты этого не чувствуешь? Скажи, что мне все померещилось, и я уйду…
Она сама потягивает мои руки вверх по бедрам, но я пытаюсь отдернуться.
Это до добра не доведет. Нужно сказать ей, чтобы уходила, но она продолжает издеваться надо мной.
– Я же знаю, что ты этого хочешь. Я вижу, как ты смотришь на меня. У нас одинаковое притяжение друг к другу. Я дам тебе все, что хочешь…
Член дергается.
– Кира, остановись, – требую я.
Она смеется, и я смотрю, как она откидывает голову и подставляет мне доверчиво шею. Мое внимание возвращается к задранной юбке, которая теперь совершенно сбилась к поясу.
– Кира… – последний раз предупреждаю я, но это только придает ей сил.
– Давай перестанем притворяться, что тебе просто любопытно. – Она еще выше задирает юбку, обнажая нежные пухлые складки. – Хотя мне тоже любопытно.
Кира облизывает розовые губки и тянется к члену.
Я перехватываю ее за запястье.
– Прекрати немедленно.
– Прекратить что? Это? – Она широко раздвигает ноги, открывая мне текущую дырочку.
Она вставляет свой палец в мокрую щель и скользит внутрь, потом наружу.
– Знаешь, это мог сделать ты. Ощутить пальцами мою готовность. Всей своей рукой.
Я с восхищением наблюдаю, как она трогает себя пальцами. Ее голова откидывается назад, а губы приоткрываются. Я вспоминаю, как случайно подглядел за ее мастурбацией.
Даже я не знаю, кому это нравится больше. И могу ли я, сжимая член в кулаке, хоть близко представить эти ощущения?
– Я чувствую твой запах, – стону я, потрясенный собственным признанием.
Алкоголь берет свое, заставляя меня спятить от желания. Я хотел бы сбросить ее со стола и выгнать из кабинета, но я слишком очарован. Ее смелость прийти сюда и предложить себя мне… Знает ли она, как долго я был лишен вкуса восхитительного и запретного?
Боже, как она себя касается…
Она медленно вытаскивает палец и подносит к моим губам.
– Открой рот, Филипп.
Черт, это неправильно, но губы все равно разжимаю, позволяя ей вставить палец, покрытый ее соками, в рот. Дикий зверь срывается с цепей, и я обхватываю палец губами, высасываю, тщательно вылизывая языком.
– Посмотрите, от чего вы отказываетесь, Филипп Андреевич…
Я хватаю рукой ее за волосы, наматываю на кулак, натягивая.
– Перестань так меня называть, – рычу я, злясь на то, что она своего добилась, я возбужден и доведен до предела.
– Как вы хотите, чтобы я вас называла? Папочка? Ты мог бы быть моим папочкой.
Я только сильнее сжимаю ее волосы, слушая стон с ее чертовых губ.
– Держу пари, ты боишься, что я стану очень ответственным отцом. Начну с наказания. Накажу в рот. Накажу за бесстыжие сиськи. Трахну тебя в текущую щель.
Бля, я схожу с ума. Ослабляю хватку, отпускаю ее запястье и засовываю свой палец так глубоко в нее, что больше не могу продвинуться дальше.
– Ты этого хотела, маленькая сучка? Чтобы папочка так тебя наказал?
Она хрипит, издавая мягкий стон, и он разжигает во мне запретный огонь.
Если раньше я держался на героической силе воли, чтобы не поддаться опасному влечению, то теперь никакой воли не осталось.
Я проникаю в Киру вторым пальцем. Смотрю, как ее веки становятся тяжелыми, а зубы прикусывают нижнюю губу. Я теряюсь в ее запахе. В ее стонах. За это совращение я отправлюсь прямиком в ад, но сначала трахну ее сладкую щелочку.
Я толкаю ее на стол и подтаскиваю за бедра к краю, буквально сервируя ее для себя. Опускаю голову между ног и приникаю к раскрывшимся складкам, мгновенно втягивая их в рот. Больше никаких игр в нежность, она сама не хочет, чтобы я был таким.
– Да… вылижи меня, папочка…
Я прикусываю ее бедро с внутренней стороны.
– Только потому, что ты просишь. Ты сама напрашиваешься, чтобы я был плохим.
И я тут же просовываю язык в нее, то входя, то выходя наружу. Я не понимал, насколько сходил с ума по этой сучке, пока ее вкус не лег на мой язык. Я грубо и жадно вылизываю ее. Бедра извиваются под моей хваткой, шлепая своими набухшими складками мне по лицу. Она хнычет, когда ее накрывает оргазмом. Но мы еще не закончили. Я отпускаю Киру, встаю и берусь за напряженный каменный член.
– Вставай.
В ее глазах испуг, что я выгоняю. Губы складываются в милую надутую улыбку, напрашиваясь остаться. И она получит то, за чем пришла.
– Вставай, если хочешь мой член. Или трахнуть тебя чем‑нибудь другим? Давай подыщем на столе что‑нибудь подходящее… Что тебя заводит? Бутылка из‑под брендированного виски устроит? Или, может, кий?..
– Я хочу только твой член.
Ее глаза расширяются, когда член вытягивается еще больше. Она садится, потом соскальзывает со стола, показывая мне свое рвение.
– Тогда перевернись.
Я хватаю ее за руку, разворачиваю и толкаю молодое тело обратно на стол. Приподнимаю юбку, чтобы увидеть оттопыренную упругую попку и гладкую кожу, как фарфор.
Шлепаю!
Потом еще!
И еще!
Адреналин попадает в кровь, когда я шлепаю Киру по заднице, каждым ударом касаясь ладонью голой кожи. Схватив пальцами за задницу, я раздвигаю ягодицы.
– Тебя сюда когда‑нибудь трахали, маленькая сучка? – Большим пальцем прижимаюсь к ее анусу, и Кира дергается, пытаясь меня оттолкнуть. Я наклоняюсь и облизываю языком дырочку.
– О нет… да… ты плохой папочка, – охает она.
– Я отвратительный папочка, тебе понравится. Ты будешь брать мои пальцы и язык, но членом я разработаю твою тугую дырочку.