4

Из лаборатории Ева поехала в центральное полицейское управление. Нужно было перенести в рабочий кабинет схему преступления и отправить всех, кто не занят, на проверку зданий. А еще она надеялась заскочить к Мире на пару слов.

Конечно, придется побороться с несговорчивым администратором, однако консультация лучшего психолога-криминалиста департамента полиции Нью-Йорка и по совместительству первоклассного мозгоправа сейчас просто бесценна.

Войдя в общую рабочую зону, Ева прямо с порога внимательно огляделась. Бакстера с Трухартом не оказалось на месте – наверное, выехали «в поля». Поза Кармайкла, усевшегося на край стола Сантьяго, явно говорила о том, что они отнюдь не сплетни обсуждают.

Дженкинсон клял на чем свет свой компьютер, а Рейнеке медленно вышел из комнаты отдыха с чашкой паршивого кофе из автомата.

– Что-то случилось? – обратилась Ева к Дженкинсону.

– Бумажная работа. Осточертело. Не сдержался.

– Зайдите оба ко мне в пять часов. Пибоди, введи их в курс дела.

У себя в кабинете Ева перво-наперво открыла новую программу Рорка, установила доску для схемы преступления и обозначила по центру расположение трех жертв. Дабы избежать столкновения с драконом в приемной Миры, она отправила на ее личную почту короткое сообщение. Подробное письмо могло бы сначала угодить в лапы к админу.

Когда вошли Дженкинсон и Рейнеке, она стояла с чашкой «настоящего» кофе в руках и задумчиво смотрела в монитор.

Ева поклясться была готова, что даже свет как-то по-особому искажается при попадании на идиотский галстук Дженкинсона! Сам-то он, видимо, считает, что сие чудовище с золотисто-зелеными горошками на ярко-красном фоне выдает в нем приверженца классики, человека элегантного.

– Начните с сектора к востоку от Мэдисон-авеню. Пибоди даст вам список зданий. Выбрали с помощью вот этой программы. В любом случае это лотерея. Наверняка знать мы не можем.

– Похоже на снайпера, – заметил Рейнеке. – Вы, наверное, считаете, работал в одиночку.

– Скорее всего. Я попытаюсь проконсультироваться с Мирой, но, исходя из наших расчетов и предположений, это мужчина военной или полицейской выучки. Одиночка. Сделать три настолько точных выстрела подряд без обучения и практики невозможно – были бы еще раненые. Проверяйте отели и ночлежки. Где-нибудь он должен засветиться. С собой у него наверняка чехол для оружия, но не думаю, что было еще что-нибудь тяжелое. Номер с открывающимися окнами, если нет, стекло пришлось повредить – и защитные экраны. Винтовка без глушителя. Оружие такого плана издает пронзительный свист. Три выстрела – три свистящих звука через очень короткие промежутки времени.

– Вероятность, что кто-то услышал…

– Практически равна нулю, – продолжила Ева, кивнув Дженкинсону в ответ. – Если только в какой-нибудь ночлежке или дешевой квартирке с плохой шумоизоляцией.

– В таком месте при виде копов все готовы в штаны наложить. Если и слышали – не признаются.

– Это да, – согласилась Ева.

– А может, он из своей квартиры стрелял, – предположил Рейнеке. – Разобиделся на администрацию катка из-за какой-нибудь фигни и решил устроить отстрел.

– Давайте выясним. Мы с Пибоди начнем с самого дальнего сектора на востоке и будем продвигаться вам навстречу. Приступим через час после вас. Нам еще нужно заехать в офис второй жертвы и…

Ева не договорила, услышав звук входящего сообщения, и отвернулась к столу.

– Отлично. Мира только-только приехала в управление, обещала заглянуть. Если сможет добавить что-нибудь существенное, мы вам сообщим. Приступайте. Пибоди, исправь еще раз список с учетом обозначенной территории поиска и позвони в офис Майклсона, скажи, мы приедем поговорить. – Ева взглянула на часы. – А мне перед отъездом еще нужно заскочить к Фини на пару слов.

– Ясно. Будет сделано.

Оставшись одна, Ева подошла к окну, выглянула на улицу и глубоко задумалась. Она ведь довольно метко умела стрелять из лазерной винтовки. С ручным оружием, конечно, дела обстояли гораздо лучше, но и с длинностволкой справлялась тоже прилично. Поразмыслив, она вычислила, что из своего узкого офисного окна могла бы за минуту с легкостью убить, покалечить или ранить не меньше дюжины человек.

«И как только ты умудряешься кого-то защищать!» – упрекнула сама себя Ева.

Заслышав приближающиеся шаги Миры, она отвернулась от окна. Звонкий стук каблучков. Наверняка что-нибудь очень стильное.

Это оказались красные ботиночки с набивным принтом, отлично сочетавшиеся с кожаным ремнем, надетым явно исключительно для красоты, под костюм, что называется, иссиня-белого цвета.

Мягкие темные волосы Миры сегодня были забраны в строгий пучок, в ушах маленькие серьги – красные камушки, из них капельками стекают крошечные жемчужинки.

И как только людям сил хватает с утра пораньше составлять такие комплекты и не походить в них на модного маньяка, а выглядеть вполне по-человечески.

– Спасибо, что заглянула… – начала Ева.

– С тебя чашечка кофе. Я сперва хотела потребовать чай, но потом почувствовала запах твоего кофе… – Мира тут же отложила в сторону пальто и сумочку – белую, с широкой красной полоской посередине – и подошла к схеме преступления. – Я уже видела сообщение СМИ и читала твой рапорт. Все еще не нашли никакой явной связи между жертвами, кроме посещения катка?

– Нет. И про то, что третья жертва собирается туда прийти, знали всего несколько человек. А точное время вообще никому не было известно.

– Убийцы такого типа часто выбирают свои жертвы спонтанно. Не важно, в кого стрелять. Их завораживает сам процесс, нравится вызывать панику. Общественное место, выстрел с большого расстояния… Спасибо, – поблагодарила Мира, когда Ева протянула ей чашку кофе. – Все трое убитых – абсолютно разные. Двое мужчин и одна девушка. Мужчины по возрасту принадлежат к разным поколениям. Один холост, другой – в паре. Так что нет определенного типажа. Опять же, скорее свидетельство того, что выбирали наугад.

– Первая и третья жертвы умерли мгновенно. Или почти. Первая убита выстрелом в спину. Позвоночник едва не размозжен. Третий – в голову. А вот второму выстрел пришелся в корпус, по центру. Он еще пару минут оставался в сознании. Истекал кровью. Первая и третья жертвы не поняли, от чего погибли. Второй парень – понял.

– Ясно. И это наводит тебя на мысль, что вторая жертва и была намечена.

– Это и еще то, что наш стрелок, очевидно, готовился заранее… третий парень сам точно не знал, когда пойдет на каток. А первая… уж очень сложно представить, чтобы именно на нее охотились. Если, опять же не предполагать чисто случайный выбор. Красный костюм, прекрасно каталась.

– Хорошо. – Мира облокотилась о стол. – Значит, вам уже известно, что он дисциплинирован, хорошо натренирован, все тщательно планирует и умеет держать себя в руках. По крайней мере, в критической ситуации. Кроме того, если серийный убийца стреляет с дальнего расстояния в случайных людей, как правило, это значит, что он питает затаенную обиду на общество или выступает с радикальными политическими взглядами и выливает свой гнев на какую-нибудь определенную организацию – военную базу, школу или церковь, например. Цель в таком случае – убить и ранить как можно больше людей, чтобы вызвать страх и панику, а потом и самому «мученически» погибнуть за свою идею.

– Как можно больше… Для таких метких выстрелов нужна серьезная подготовка. Почему же он застрелил только троих? Не дает мне покоя эта мысль, – проговорила Ева. – Раз уж он на трех остановился, маловероятно, что действовал из гнева или обиды. Три чистых попадания – всего за каких-нибудь двенадцать секунд. И да, как только дело сделано, с его стороны было бы логично дождаться, пока тебя застрелит коп, или совершить самоубийство. Но ничего подобного. По крайней мере, на данный момент он жив.

– Может быть, еще не завершил свою миссию.

– Да, – вздохнула Ева. – Да, и об этом я тоже думаю.

– Я согласна с твоим предположением, что, судя по количеству убитых, одна или несколько жертв выбраны заранее. – Мира так же, как и Ева, сосредоточенно обдумывала возможные мотивы убийства, прихлебывая кофе. – Что же касается второй жертвы, которая умерла не сразу… Возможно, он хотел заставить ее страдать, а это лишь подтверждает наши догадки.

– А может – просто такой уж получился выстрел, учитывая расстояние, движение. И все же он мне кажется особенным.

– Если одну из жертв наметили заранее, убийца специально выбрал людное место, убил двух других для прикрытия и задачу перед собой поставил не из легких. Мы обе знаем, есть гораздо более простые и верные способы лишить человека жизни. Но метод всегда выбирают, исходя из цели и руководствуясь потребностями своей, в данном случае патологически измененной личности. Он не просто хорошо натренирован. На этом навыке зиждется его самооценка, его эго.

– Так вот оно что, – промычала Ева себе под нос, добавляя еще одну черточку в уже мысленно нарисованную картину произошедшего.

– Я бы сказала, вызвать панику и шумиху в СМИ, несомненно, являлось частью плана. Плюс расстояние – дело не только в том, что требуется особый навык. Расстояние само по себе обезличивает жертв, усиливая хладнокровие преступника. Жертвы превращаются для него просто в движущиеся мишени. Обычно такое восприятие характерно для военных снайперов и профессиональных наемных убийц.

– Не исключено, что его кто-то нанял, хотя заказное убийство – на последней строчке моего личного рейтинга. И если стрелял профессионал, возникает вопрос: кто к нему обратился и почему? И опять-таки: почему именно эти трое? И от себя лично я бы добавила: почему именно Майклсон?

– Он ведь был врачом?

– Да, обычный акушер-гинеколог. Плановые медосмотры, роды… всякое такое.

– Ясно. Можно проверить, были ли смертельные случаи. Пациентка умерла после лечения, роженица погибла, или ребенок не выжил. Редко, но все же такое происходит. Особенно в экстренных ситуациях. Или когда пациенты не следуют врачебным рекомендациям.

– Выйдем на кого-нибудь из близких – супруга, любовника, брата или отца, – кивнула Ева, продолжая дорисовывать мысленную картину. – Или же убийца – женщина. Редко, но и такое бывает. Если пазлы сложатся – вполне возможно. Только зачем убивать еще кого-то кроме…

– Складно у нас получилось, правда?

Ева снова посмотрела на доску.

– Да, удачный день. Мы сейчас поедем в офис Майклсона. Может, удастся что-нибудь выяснить. Иначе…

– Иначе, ты думаешь, последует очередное убийство.

– Если у него навязчивая идея, он наверняка уже выбрал следующее место и нашел себе новое гнездышко. Хочешь вызвать панику и привлечь внимание СМИ – нужно действовать, и действовать быстро. Как говорится, ловить волну.

– Соглашусь.

– Если он снова ограничится тремя жертвами, значит, это число для него что-то значит. Если нет – в следующий раз убитых будет больше. Эго… так ведь?

– Да, отчасти. Несомненно, он хочет потешить свое эго.

– Когда эго берет верх, начинаются ошибки. Возможно, он уже допустил одну. Мне остается только ее найти. Пора за дело. Время дорого.

– Мне очень понравился кофе. – Мира с улыбкой протянула Еве пустую чашку. – И твой жакет.

– Этот? – Ева, опустив голову, стала себя рассматривать – она совсем забыла, что на ней надето.

– Обожаю землистые тона. Себе я их позволить не могу, а тебе очень идут. Что ж, не буду задерживать, – сказала Мира, собирая свои вещи. – Дело сделано – пора и честь знать… Кстати, мы ждем не дождемся вечеринки по случаю дня рождения Бэллы. Денису пойдет на пользу.

Ева уже успела напрочь выбросить из головы эту вечеринку.

– Как он?

– Горюет по любимому кузену, хотя тот перестал быть человеком задолго до гибели (если вообще им когда-то был). Но ничего, держится. Хотела уговорить его съездить куда-нибудь, развеяться, побыть вдвоем, но поняла, что сейчас ему лучше остаться дома и не менять привычный распорядок. Вечеринка будет очень кстати… немного поднимет настроение. Что может быть радостнее первого дня рождения!

– Многое. Список могу составить.

Мира рассмеялась, качая головой.

– Удачного дня.

Ева вместе с Пибоди поехала назад в Мидтаун в частную клинику доктора Майклсона, которая располагалась на Восточной Шестьдесят четвертой улице, в шаге от Пятой авеню.

«Отсюда до катка вполне можно дойти пешком – оздоровительная прогулка. А до дома ему было вообще рукой подать. Всего в паре кварталов жил – на Шестьдесят первой», – подумала Ева.

Она не без опаски рискнула-таки заехать на второй этаж узкой вертикальной парковки. Пока не прозвучал заветный щелчок и машина прочно не застыла на месте, Пибоди и дышать боялась.

Наконец, успокоившись и прочистив горло, она начала докладывать:

– Офис-менеджер – Марта Бек. Кроме того, у него еще есть администратор, счетовод, фельдшер, акушерка, две медсестры и двое работающих сменами по полдня помощников сестер.

– Обширный штат для одного доктора.

– Он работает здесь уже двадцать два года. И дважды в месяц ведет прием в местной бесплатной клинике.

Они спустились со второго этажа, громко ступая по металлической лестнице. На улице по-прежнему сыпал мокрый снег. Холодные крупинки, застывая, покрывали все вокруг ледяной коркой.

– Судя по досье, Майклсон имел хорошую профессиональную репутацию. В личной жизни – ничего примечательного.

На входной двери аккуратного двухэтажного дома висела простая табличка с надписью: «Доктор Брент Майклсон». А под ней – еще одна: «Фейт О’Райли».

– О’Райли – акушерка, – пояснила Пибоди, и они с Евой вошли в тихую и на удивление уютную приемную.

В очереди сидели три беременные женщины. Одна неловко держала примостившегося у нее на коленях малыша. Вторая, худенькая женщина лет двадцати пяти, со скучающим видом водила пальцем по экрану карманного компьютера. Третья пришла со своим парнем. Они сидели, обнявшись и держась за руки.

Ева подошла к стойке ресепшена и, учитывая особо чувствительное состояние присутствовавших дам, постаралась сказать как можно тише:

– Я лейтенант Даллас, а это офицер Пибоди. Нам нужно поговорить с Мартой Бек.

Администратор, симпатичная загорелая девушка, прикусила губу. Глаза ее наполнились слезами.

– Пройдите в дверь направо, пожалуйста.

Не поднимаясь со стула, она развернулась и обратилась к парню в голубом халате:

– Джордж, не могли бы вы сказать Марте, что к ней пришли. Как договаривались.

Голубые глаза парня тоже были на мокром месте. Он резко закрыл их, отвернулся и вышел.

Дверь вела в коридор со смотровыми комнатами. При виде таких кабинетов у Евы обычно внутри все сжималось. Администратор вышла за ними следом.

– Я вас провожу. Мы все… мы… Сегодня тяжелый день.

– Тем не менее вы не закрылись.

– Нет. Доктор Шпикер принимает пациентов доктора Майклсона, а мисс О’Райли – своих и новеньких. Мы постараемся помочь всем, кто записался. Доктор Майклсон недавно обсуждал с доктором Шпикером возможность трудоустройства в нашу клинику. Вот Марта и подумала…

Они прошли мимо располагавшегося в нише поста, где стояли пара стульев, высокие стойки с ванночками и пробирками и где одна из медработниц в халате, сплошь усеянном мелкими цветочками, взвешивала беременную женщину.

– Как давно доктор Майклсон знал доктора Шпикера?

– С тех пор как доктор Шпикер был мальчишкой. Они семьями дружили. Доктор Шпикер только-только ординатуру окончил. Кабинет Марты… то есть мисс Бек…

В дверях показалась высокая, широкоплечая женщина в темном костюме, и администратор умолкла на полуслове.

– Спасибо, Холли. Я Марта Бек, – представилась женщина, протягивая руку.

– Лейтенант Даллас, – сказала Ева, отвечая коротким рукопожатием. – А это – детектив Пибоди.

– Проходите, пожалуйста. Хотите чаю? Кофе предложить не могу. У нас его не водится.

– Нет, спасибо.

Марта захлопнула дверь.

– Присаживайтесь.

Ева опустилась на один из стульев с прямой спинкой. В кабинете царил строгий порядок. Пара растений в горшках, ряд расписных чашек и маленький диванчик с декоративными подушками придавали кабинету некоторый уют, но в целом атмосфера царила исключительно деловая.

Марта села за стол и, сложив руки, обратилась к Еве:

– Есть подозреваемые?

– Расследование еще продолжается. У доктора Майклсона были конфликты с кем-нибудь из персонала или пациентов? С кем-нибудь, кого вы знаете?

– Брент всем нравился. Он был хорошим врачом. Внимательным. Пациентки его любили. Некоторые переехали в самые разные места – Бруклин, Нью-Джерси, Лонг-Айленд – и все равно продолжали наблюдаться именно у нас. А все потому, что доктор умел расположить к себе. Ему доверяли. Он всегда ставил пациента превыше всего, лейтенант. У нас вся комната отдыха в фотографиях малышей, которым он помог прийти в этот мир. А рядом для сравнения – те же малыши уже во взрослом возрасте. Я работала с ним рука об руку двадцать лет. Он был хорошим врачом и добрым человеком.

Марта перевела дыхание.

– Как я поняла из выпусков новостей, убийство не было заранее спланировано? Просто какой-то сумасшедший разбушевался?

– Мы рассматриваем все варианты.

– Не представляю, кто мог бы желать Бренту смерти. Знала бы – сказала. Он был для меня не просто начальник, а друг. Добрый друг.

– Кому теперь достанется место главного врача клиники?

Марта вздохнула.

– Энди, доктору Шпикеру. Если, конечно, он захочет. Мы с Брентом обсуждали такую возможность, когда Энди еще учился в ординатуре. Брент водил давнюю дружбу с родителями парня. Приходился ему крестным отцом и по совместительству наставником. Они были очень близки с этим семейством. Брент надеялся, что сможет немного уменьшить нагрузку, если и когда Энди захочет начать свою практику в нашей клинике. А решит уйти на пенсию или просто, например, побольше отдыхать и путешествовать – оставит клинику в надежных руках Энди и Фейт – нашей акушерки.

– У любого врача с многолетним стажем работы, как бы он ни был хорош, случаются ошибки.

– Конечно.

– Родственники пострадавших от врачебных ошибок могут реагировать неадекватно.

– Конечно, – снова сказала Марта. – Несколько лет назад у Брента была пациентка, потерявшая ребенка на седьмом месяце беременности после того, как ее жестоко избил партнер. Он оставил ее на полу без сознания. Когда она пришла в себя и смогла позвонить в службу спасения, было уже слишком поздно. Брента вызвали в суд давать показания, и виновник случившегося пытался ему угрожать. Но его самого убили в тюрьме два года назад. Вы ведь о таких случаях спрашиваете?

– Да. А что стало с женщиной?

– Обратилась к Бренту через два года – забеременела от одного хорошего молодого человека, за которого вскоре вышла замуж, и теперь у них замечательная дочка. Ее фото висит на той самой стене. А мамочка по-прежнему у нас наблюдается. Было еще несколько похожих случаев. На нас подавали иски о врачебной халатности. Но с подобным сталкивается любая клиника. Что же касается реальных угроз, эта единственная, о которой я знаю.

– Были недавно скандальные увольнения, конфликты с сотрудниками?

– Такими заведениями бывает сложно управлять, знаете ли. Брент частенько уделял пациентам больше времени, чем положено по графику. Учитывая это, я много лет составляю расписание так, чтобы промежутки между приемами были побольше. Да и секретарь (уже восемь лет как наняли) помогает сокращать время ожидания. А если бы Энди присоединился к нашей команде, стало бы еще легче. Хотя это, конечно, спорный вопрос.

Марта на мгновение отвела взгляд.

– Я изо всех сил стараюсь поддерживать дисциплину и порядок. Нельзя раскисать. Никогда прежде не испытывала ничего подобного. Да, потеря очень велика. Каждый, конечно, рано или поздно теряет кого-нибудь из друзей или близких. Но чтобы вот так… В голове не укладывается. Знаю, вам нужны зацепки, но мне просто нечего сказать. Не могу представить, кто бы мог так поступить с Брентом.

Несмотря на сентиментальные откровения офис-менеджера, Ева осталась поговорить с каждым из сотрудников лично. Когда стало понятно, что ничего важного больше не узнать, она в подавленном настроении вышла из клиники. И снова оказалась под ледяным дождем.

– Наверно, пора мне сдаваться, – пожаловалась она Пибоди. – Сдаюсь. Майклсон – такая же случайная жертва, как и двое других. Просто оказался не в том месте не в то время.

– Я понимаю, почему вы решили потянуть за эту ниточку…

– Но? – нетерпеливо спросила Ева.

Они с Пибоди как раз поднимались к машине.

– Ну, ясно, что третья жертва наверняка была случайной. Но если выбирать из оставшихся двух, я бы обратила внимание на первую девушку.

– Почему?

– Зависть. Молодая, очень красивая и не менее талантливая. У нее был свой шарм. Отшила какого-нибудь засранца. Или, может, нагрубила. И к тому же ее убили первой. Если бы я планировала такое нападение, мне бы хотелось быть уверенной наверняка, что намеченная цель устранена.

– Логично. Займись ею.

– Заняться?

– Узнай о ней все, что только сможешь, – пояснила Ева. – Работа, семья, школа, друзья. Выведай все о ее повседневных привычках. Где обедала, в какие магазины ходила, каким маршрутом обычно добиралась до катка. Пользовалась ли общественным транспортом, и если да, то каким (метро? автобус? пешком ходила?). Поговори еще раз с ее семьей. И с друзьями поговори – с работы, из колледжа. Может, она дружила с кем-нибудь из соседей… Выясняй, а я возьму на себя Майклсона. Здания поделим поровну. Высажу тебя у колледжа. Начни с него, а я загляну домой к Майклсону. Как закончишь, начни осматривать здания на Йорк-авеню и на Первой. Я проверю Вторую и Третью. Рейнеке с Дженкинсоном начали работать к востоку от Мэдисон-авеню. Они проверят Мэдисон, Парк и Лексингтон. Начни как можно дальше к востоку. Только набережную мы не трогаем.

– Сделаю.

– Окажемся недалеко друг от друга, я тебя подберу. Если нет – как только все осмотришь, возвращайся в управление. Соберемся вместе с Дженкинсоном и Рейнеке, поговорим. Если кому-нибудь из нас улыбнется удача – дело сдвинется с мертвой точки.

– Ладно, – Пибоди со вздохом посмотрела на хмурое небо. – Я, пожалуй, поеду на метро. Быстрее получится.

– Хорошо.

Пибоди отправилась выполнять поручение, а Ева села наконец в машину и, вырулив с парковки, поехала в сторону Шестьдесят первой улицы.


«А доктор Майклсон неплохо устроился!» – подумала Ева, входя с помощью своего универсального пропуска в представительный особняк из белого кирпича. Хорошая система охраны. И надежно скрытая. Ева решила подняться пешком. Всего-то третий этаж. И даже на вычищенной до блеска лестнице повсюду были установлены скрытые камеры.

Она распорядилась, чтобы все приборы собрали и отправили на проверку в отдел электроники, но хотела сама лично посмотреть, как жил доктор, окунуться в атмосферу места.

На лестничной площадке было тихо – всего одна квартира по соседству. На входной двери надежная сигнализация. Пришлось отключить.

Внутри – просторная гостиная, которая напрямую соединялась с маленькой аккуратной кухней. В обеденной зоне на столе – пара новых свечей в объемных подсвечниках.

Обстановка показалась ей простой и подчеркнуто мужской. Тут царили комфорт и размеренность. На длинном столе – множество фотографий. На них дочка хозяина в разном возрасте… ее семья, Энди Шпикер и, судя по всему, его родители. Еще кое-кто из персонала клиники и много младенцев.

Душевные фото.

На кухне Ева осмотрела «Авто-шеф», холодильник, шкафчики. На ее взгляд, как-то «не по-человечески» доктор питался. Никаких вредных пристрастий.

Майклсон обожал мороженое – весь холодильник был им забит. Предпочитал красное вино, а в остальном ел исключительно здоровую пищу.

Домашний кабинет его был обставлен и украшен так же просто, как гостиная. На одной из стен висело множество фотографий – точь-в-точь как в клинике. Ева живо представила, как Майклсон за столом заполняет какие-нибудь бумаги (что там докторам положено подписывать) и то и дело поглядывает на эту «стену жизни».

Многие новорожденные показались ей на удивление мерзкими. Напоминали не то рыб, не то злобных пришельцев. Но она подумала, что Майклсон наверняка очень гордился, глядя на них, ведь с его помощью они появились на свет.

В кабинете у него стоял маленький «Авто-шеф» и мини-холодильник. В холодильнике – минеральная вода, сок и травяные чаи. В «Авто-шефе» фрукты и вегетарианские закуски.

Ни шоколадного батончика, ни хоть какого-нибудь источника кофеина или пачки чипсов.

Как можно быть таким правильным!

«Хотя сейчас это считается достоинством», – пробормотала Ева и направилась дальше, в спальню.

Здесь стояла кровать с высоким мягким изголовьем, простым стеганым белым одеялом и целой горой подушек в темно-синих наволочках.

И еще Ева отметила множество книг. На встроенных полках… на прикроватной тумбочке… в общей сложности около сотни романов.

В ящичках никаких секс-игрушек, а в шкафу – ни малейших следов присутствия женщины. Ни забытого халата, ни иных намеренно оставленных женских вещей. Как, впрочем, и мужских. Наскоро осмотрев гардероб, Ева поняла: вся одежда в нем принадлежит исключительно Майклсону.

Костюмы, медицинская форма, повседневная, спортивная одежда. И коньки. Помимо тех, что он надевал в последний день жизни, тут хранились еще две запасные пары.

В ванной Ева нашла презервативы и таблетки для улучшения потенции – значит, накануне у него был секс либо намечалось свидание, и он к нему тщательно приготовился. Ничего запрещенного или необычного обнаружить не удалось.

И наконец, завершая осмотр, она прошла в хорошо обставленную комнату для гостей, а оттуда – в сияющую чистотой уборную.

Уходя, Ева составила себе уже полное представление о жертве. Это был добропорядочный, преданный своему делу врач, искренне любивший детей и женщин. Он следил за собой, жил тихо, обожал кататься на коньках, читать и ценил общение с узким кругом близких друзей.

Мотива для убийства даже вообразить не получалось.

Вернувшись в машину, она поехала на восток, по дороге обдумывая доводы Пибоди.

Элисса Вайман. Молодая, весьма привлекательная, стройная, очевидно довольная жизнью, хорошо воспитанная. Не проявлявшая большого интереса к противоположному полу, не стремившаяся завязывать отношения с мужчинами. По крайней мере, на первый взгляд. Возможно, кто-то интересовался ею. Кто-то, кого она отвергла или попросту не замечала.

Хотя, может быть, копнув поглубже, удастся обнаружить какую-нибудь тайную связь или пристрастия, которые девушка тщательно скрывала от семьи и друзей.

Да и Майклсона тоже не стоило пока совсем сбрасывать со счетов.

А может, убийца выбирал наугад. Худшее из всего возможного. Ведь если ему было все равно, кого убивать, в следующий раз повторится то же самое.

Не самый удачный выдался день для прогулки, однако Ева оставила машину на ужасно дорогой парковке и отправилась пешком к первому зданию из своего списка. На первом этаже располагались французский ресторан, магазин мужской одежды и причудливо украшенная сувенирная лавка со множеством нарядных пылесборников на витрине. Сверху – три жилых этажа, над ними танцевальная студия и студия йоги. Выход на крышу был открыт и доступен как для жильцов, так и для работников и посетителей студий.

По данным программы Рорка, наиболее подходящим местом была крыша. Второй в рейтинге значилась студия йоги. Так что Ева решила начать с самого верха.

Ветер обжигал, ледяные крупинки царапали кожу. Ева достала из кармана бинокль, настроила резкость и сразу же увидела каток. Далековато, конечно. Но если взять прицел помощнее… Да, она ясно представила, как все можно было бы сделать.

К тому же она припомнила, что в тот день не было ни льда, ни снега. Да и ветер почти не дул. Возможно, отчасти исходя из этого, убийца и выбрал время.

Стоя на крыше, Ева представила себя в шкуре преступника. Наверняка ему пришлось выжидать нужный момент. Понадобилось сиденье. Какой-нибудь легкий складной стул. Упереть оружие об ограждение. Зафиксировать.

Она опустилась на корточки, представляя, что сидит на стульчике, держа воображаемое оружие в руках и заглядывая в прицел. В этой позиции ее слишком хорошо было видно из соседних зданий.

«Никакого укрытия, – подумала Ева, – и чересчур много окон. Слишком велик риск быть замеченным. Даже сумасшедший не стал бы так подставляться».

И все же она достала очки-микроскопы и тщательно осмотрела кирпичную стену по соседству в поисках следов от лазерных выстрелов. Так ничего и не обнаружив, Ева спустилась с крыши и отправилась проверять студию йоги.

Здесь шло групповое занятие. Участники – преимущественно женщины – в разноцветных обтягивающих костюмах, расположившись на ярких ковриках, замирали в странных позах. Занятие вела гибкая, невероятно красивая девушка с просто-таки совершенным телом. Она стояла лицом к группе, а за спиной у нее висели огромные зеркала во всю стену.

Казалось, она показывает движения, только чтобы лишний раз смутить всех остальных.

Нежный, мелодичный голос инструктора звучал под тихие музыкальные переливы.

Ева подумала, ей бы наверняка захотелось схватить эту девушку за ноги и скрутить в морской узел на первом же занятии.

Такой характер. Что ж поделать.

Она вышла и заглянула в располагавшуюся за соседней дверью танцевальную студию.

Снова зеркальная стена и негромкая музыка. Но на сей раз мелодия была живее, ритмичней. Темнокожая девушка выплясывала в гордом одиночестве. Подпрыгивала, задирала ноги, крутила бедрами.

Она трижды со свистом обернулась вокруг оси, сделала колесо и поставила точку, высоко подняв руки и запрокинув голову.

– Черт! – выругалась она, учащенно дыша. Но в голосе слышался задор.

– А мне понравилось.

Девушка схватила полотенце, вытерла мокрое от пота лицо и внимательно посмотрела на Еву.

– Дважды со счета сбилась и забыла про этот проклятый кувырок! Извините, вы на занятие пришли?

– Нет. – Ева достала значок.

– Опа! – раздалось в ответ.

– Всего пара вопросов. Во-первых, представьтесь, пожалуйста.

– Донни Шэддери. Это моя студия. То есть я ее снимаю.

– Вы вчера проводили занятия?

– У нас каждый день занятия. Без выходных.

– Насколько я знаю, вчера с трех до четырех занятий не было.

– Да. Утренние классы – с семи до восьми, с восьми тридцати до девяти тридцати, с десяти до одиннадцати и с одиннадцати до двенадцати. Потом с двенадцати до часу – перерыв. С часу до полвторого что-то вроде импровизации, а потом дневное занятие – с полвторого до полтретьего. Потом у меня обычно перерыв до пяти. Все дни, кроме пятницы.

– Вы инструктор?

– Нас тут двое. Вчера я работала утром и днем, моя напарница – вечером. А что случилось?

«Неподходящее место, – подумала Ева. – Слишком плотное расписание. И все же…»

– Мне нужно знать, находился ли кто-нибудь здесь или в соседней студии вчера с трех до четырех часов дня.

– Я. Меня сегодня в новый мюзикл пригласили. Репетирую каждую свободную минутку. Вчера была здесь с полседьмого утра до пяти вечера.

– А что насчет студии йоги?

– Знаю, что, когда Сенса пришла, еще семи не было. А около трех она, как всегда, медитировала. Ну, наверняка. Я не заглядывала. У нее еще два инструктора работают. Одна из них, Пола, заходила ко мне в три – после дневного занятия. Она тоже танцами увлекается. Заглянула посмотреть, как я репетирую.

– Значит, весь день кто-нибудь здесь находился.

– Да.

– А из незнакомцев никто не заходил?

– По крайней мере, я не видела. И не слышала. Нам стоит начать беспокоиться?

– Не думаю, – Ева подошла к окну. – Семь дней в неделю, – повторила она. – И днем на этаже всегда кто-то есть.

– Ну да. Если уходим, мы все запираем. У нас и табличка есть. Мы с Сенсой снимаем этаж на двоих. Для удобства организовали здесь что-то вроде подсобки. Храним инвентарь… коврики… Мы ведь еще дважды в неделю по очереди преподаем в моей студии танец живота. Ничего особо ценного… но все равно всегда закрываем. Что-то у кого-то украли?

Загрузка...