Часть 2 Репрессии 1930-х годов
Вначале о количестве жертв этих репрессий. «К июню 1941 года все взрослые мужчины СССР погибли или сидели за решеткой. Все и немного больше…» Слова в кавычках принадлежат известному американскому исследователю (Гарвардский университет) демографических процессов в Советском Союзе эмигранту Сергею Максудову (псевдоним Александра Бабенышева). Так иронично С. Максудов оценил результаты «подсчетов» антикоммунистами «жертв тоталитаризма».
Г. Попов, к примеру, утверждает, что в стране перед войной существовали «переполненные миллионами лагеря ГУЛАГа…». Эта его фраза означает, что в лагерях ГУЛАГа содержалось несколько миллионов заключенных, ну, по крайней мере, не меньше двух. Рой Медведев сообщал: «В 1937–1938 гг., по моим подсчетам, было репрессировано от 5 до 7 млн. чел… Большинство арестованных в 1937–1938 гг. оказалось в исправительно-трудовых лагерях, густая сеть которых покрыла всю страну». Лев Разгон и Стивен Коэн «насчитали» уже 9 млн. заключенных, содержащихся в лагерях к концу 1939 г. Игорь Бестужев-Лада утверждает, что «в исправительно-трудовые лагеря при Сталине загоняли одновременно до 13 млн. чел. – это была просто рабская, дармовая рабочая сила на страх другим». Роберт Конквест довел число заключенных в лагерях в 1939 г. до 12 млн. чел. И это только политические заключенные, а вместе с уголовниками в ГУЛАГе, по его мнению, находилось 25–30 млн. чел. Общее же число политузников ГУЛАГа антикоммунисты обычно называют в несколько десятков миллионов человек. Так, 30 октября 2006 г. тележурналист РТР Дмитрий Кайстро в программе «Вести» заявил по поводу репрессий: «В стране тогда было вынесено 52 миллиона приговоров по политическим мотивам».
На самом деле масштабы ГУЛАГа преувеличены антисоветчиками во много раз. «Густая сеть лагерей», о которой пишет Рой Медведев в 1940 г. насчитывала 53 лагеря, т. е. один лагерь на 500 тыс. кв. км. – на территорию, большую территории всей Германии. Численность заключенных ГУЛАГа в «ужасные» 30-е годы было в десятки раз меньше цифр, которые приводят Конквест, Рой Медведев, Игорь Бестужев-Лада и др.
Напомним, что еще в 1991 г. В.Н. Земсков опубликовал в журнале «Социс» данные тщательно изученных архивов: всего с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. за контрреволюционные преступления было осуждено 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания – 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже – 2 369 220, в ссылку и высылку – 765 180 человек.
Эти сведения вызвали шок у антикоммунистов. А.В. Антонов-Овсеенко в статье «Противостояние», опубликованной в «Литературной газете» высказал предположение о фальшивом происхождении используемых В.Н. Земсковым документов и, следовательно, недостоверном характере публикуемых цифр.
На эти обвинения В.Н. Земсков дал четкий и исчерпывающий ответ в журнале «История СССР». Вот что он написал: «Вопрос о подлоге можно было бы рассматривать, если бы мы опирались на один или несколько разрозненных документов. Однако нельзя подделать находящийся в государственном хранении целый архивный фонд с тысячами единиц хранения, куда входит и огромный массив первичных материалов (предположить, что первичные материалы – фальшивые, можно только при допущении нелепой мысли, что каждый лагерь имел две канцелярии: одну, ведшую подлинное делопроизводство, и вторую – неподлинное). Тем не менее все эти документы были подвергнуты тщательному источниковедческому анализу, и их подлинность установлена со 100 %-ной гарантией. Данные первичных материалов в итоге совпадают со сводной статистической отчетностью ГУЛАГа и со сведениями, содержавшимися в докладных записках руководства ГУЛАГа на имя Н.И. Ежова, Л.П. Берии, С.Н. Круглова, а также в докладных записках последних на имя И.В. Сталина. Следовательно, документация всех уровней, которой мы пользовались, подлинная. Предположение о том, что в этой документации могли содержаться заниженные сведения, несостоятельно по той причине, что органам НКВД было невыгодно и даже опасно преуменьшать масштабы своей деятельности, ибо в противном случае им грозила опасность впасть в немилость у власть имущих за «недостаточную активность».
Статистика заключенных ГУЛАГа, приводимая А.В. Антоновым-Овсеенко, построена на свидетельствах, как правило, далеких от истины. Так, он, в частности, пишет в упомянутой статье: «По данным Управления общего снабжения ГУЛАГа, на довольствии в местах заключения состояло без малого 16 миллионов – по числу пайкодач в первые послевоенные годы». В списке лиц, пользовавшихся этим документом, фамилия Антонова-Овсеенко отсутствует. Следовательно, он не видел этого документа и приводит его с чьих-то слов, причем с грубейшим искажением смысла. Если бы А.В. Антонов-Овсеенко видел этот документ, то наверняка бы обратил внимание на запятую между цифрами 1 и 6, так как в действительности осенью 1945 г. в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось не 16 млн., а 1,6 млн. заключенных…
…Обвиняя нас в некомпетентности, А.В. Антонов-Овсеенко ставит нам в вину то, что мы не учли миллионы заключенных, предоставляемых ГУЛАГом для работы другим ведомствам. Нами же точно установлено, что они входили в общую численность заключенных ГУЛАГа, приведенную в настоящей статье». [Конец цитаты.]
Общая численность заключенных в местах лишения свободы СССР с разбивкой по годам приведена в табл.2.1.
Таблица 2.1. Численность заключенных в местах лишения свободы
(по состоянию на 1 января каждого года)
*В лагерях и колониях
Обратимся к современности. В табл. 2.2. приведены данные о численности заключенных и населения в СССР в 30-х годах, а также в России и США в 90-х годах ХХ века.
Какие же выводы можно сделать на основании данных табл. 2.1 и 2.2?
Таблица 2.2. Численность заключенных в СССР, России и США
Во-первых, ничего такого сверхъестественного и «ужасного» в численности населения ГУЛАГа и других мест лишения свободы СССР нет: она не отличается от численности пенитенциарных систем других стран. Так, в 1930-х годах в СССР в среднем было 583 заключенных на 100 000 чел. населения. В 1992–2002 гг. на 100 000 населения в современной России в среднем насчитывалось 647 заключенных, а в США – 626 заключенных на 100 000 жителей. Нужно еще иметь в виду, что в 1930-х годах в СССР, по рассказам очевидцев, большая часть уголовных преступников была за решеткой, а в современной России по всем признакам наоборот – большая часть преступников разгуливает на свободе. Это, кстати, подтверждает статистика преступлений: В 1940 г. при населении в 193 млн. чел. в СССР было 6549 убийств, а в 2005 г. в России при населении в 145 млн. чел. убийств было почти в 5 раз (!) больше – 30 800 (это не считая 17 тыс. чел., погибших в автомобильных катастрофах).
Во-вторых, данные табл. 2.1. опровергают широко распространенное среди антикоммунистов мнение, что в ГУЛАГе преобладали политические заключенные: в 30-х годах их численность не достигала и трети всех заключенных. Преобладание политических заключенных в местах лишения свободы было только в 1946 и 1947 гг., когда в лагеря стали поступать осужденные власовцы, бандеровцы, «лесные братья», полицаи и прочая нечисть. В целом же, за годы советской власти (по данным на 1955 г.) во всех местах лишения свободы СССР побывало 9,5 млн. заключенных; из них, как уже отмечалось, осужденных по политическим мотивам было 2,37 млн. чел., что составляет 25 % от общего числа заключенных.
Далеки от истины и утверждения антисоветчиков в том, что большинство политзаключенных в СССР были осуждены «ни за что». Вот что пишет по этому поводу в своих воспоминаниях, опубликованных в журнале «Наш современник» (№ 11, 2000 г.), Никифоров С.Н., послуживший прообразом Руськи Доронина в романе А.Солженицына «В круге первом»[4]: «…За восемь лет заключения я невиновных не встречал. При знакомстве все говорят, и я говорил, что посажены ни за что. А познакомишься поближе, узнаешь: или служил в немецкой армии, или учился в немецкой разведшколе, или был дезертиром…». Подобное положение было и мордовском лагере для политзаключенных, в котором отбывал наказание писатель К.Ф. Ковалев, осужденный в 60-х годах за протесты против преследования участников выступлений новочеркасских рабочих в 1962 году. Вот и получается, что процент сидевших «ни за что» политических заключенных был в послевоенное время незначителен (в пределах 2 %).
Возможно, до войны в 30-х годах невинно осужденных было больше, но реальная картина неизвестна, потому что серьезных исследований на эту тему не было. По имеющимся сведениям, появляющимся в печати, можно лишь ориентировочно предположить, что «ни за что» сидело не более 10 % политзаключенных, т. е. ежегодно в ГУЛАГ поступало не более 7–8 тыс. невинно осужденных политзаключенных.
Кроме того, по данным В.Н. Земскова, в 1934–1940 гг. в лагерях содержалось от 3,5 до 7,3 тыс. заключенных, приговоренных к высшей мере, смертная казнь которым была заменена лишением свободы на сроки от 10 до 15 лет. Подобные факты, а также большие нестыковки, выявленные Михаилом Поздновым, между численностью осужденных в 1937–1938 гг. по политическим мотивам и количеством реально поступивших в места лишения свободы наводят на мысль, что действительное число расстрелянных по политическим мотивам, возможно, было примерно вдвое меньше числа проговоренных к смертной казни – 300–350 тыс. чел.[5], т. е. в среднем 9—11 тыс. чел. в год.
Более сложен и запутан вопрос о соотношении виновных и невиновных среди расстрелянных за контрреволюционные преступления. Меры наказания за эти преступления в 30-х годах устанавливала статья 58 «Контрреволюционные преступления» (табл. 3.1.) Уголовного Кодекса РСФСР, действовавшего с 1926 года. Антисоветчики считают, что почти все казненные по статье 58 УК РСФСР были невинными «жертвами кровавого режима»[6]. Но это не соответствует реальному положению дел.
Всех казненных по статье 58 можно разделить на несколько групп.
Во-первых, это непримиримые враги советского государства, с оружием в руках боровшиеся с ней: бывшие белогвардейцы вроде генералов Краснова и Шкуро, басмачи, кулаки, бандеровцы, «лесные братья» и т. д.
Во-вторых, Уголовный Кодекс РСФСР, действовавший в 30 годах, относил к контрреволюционным преступлениям и ряд государственных преступлений (см. табл. 5.1), карающихся в любом государстве: измена Родине, шпионаж, насильственный захват власти, диверсии и др.[7]. К этой, самой многочисленной группе казненных относятся изменники Родины (генерал Власов, его сподвижники и другие перешедшие на сторону врага военнослужащие Красной Армии, полицаи, участвовавшие в карательных операциях и др.), шпионы, которых было немало, потому что СССР в предвоенные годы был объектом пристального внимания со стороны спецслужб многих государств, участники вооруженных выступлений против советской власти, ярые националисты и сепаратисты, деятельность которых угрожала территориальной целостности страны, а также руководители и участники различных заговоров с целью свержения советского правительства, насильственного захвата власти и реставрации капитализма[8].
Именно о представителях этой группы казненных Джозеф Девис (американский посол в СССР в 1937–1938 гг.) после нападения Германии на СССР в статье, опубликованной в газете «Санди экспресс» заявил: «Сегодня мы знаем, благодаря усилиям ФБР, что гитлеровские агенты действовали повсюду, даже в Соединенных Штатах и Южной Америке… Однако ничего подобного в России мы не видим. «Где же русские пособники Гитлера?» – спрашивают меня часто. «Их расстреляли», – отвечаю я».
Далее Дэвис писал, что значительная часть всего мира считала тогда знаменитые процессы изменников 1935–1938 гг. возмутительными примерами варварства, неблагодарности и проявлением истерии. Однако в настоящее время стало очевидным, что «они свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников». Заявляя, что советское сопротивление было бы сведено к нулю, если бы Сталин и его соратники не убрали предательские элементы, Дэвис в конце статьи указывал, что «это является таким уроком, над которым следует призадуматься другим свободолюбивым народам».
Таблица 2.3. Соответствие статей УК РСФСР (на 01.06.1938 г.) и УК РФ (на 14.02.2008 г.)
Третью группу составляют «палачи», ставшие «жертвами». Это те безжалостные представители партийной, военной, чекистской и хозяйственной элиты, которые, прежде чем стать «жертвами репрессий», сами уничтожили многих людей. Такие как, например, наркомы внутренних дел Генрих Ягода и Николай Ежов и их подчиненные. Или как не замеченные в гуманизме видные партийные деятели Мартын Лацис и Николай Бухарин. Н.И. Бухарин, например, вместе с другой будущей «невинной жертвой сталинского террора» А.И. Рыковым при рассмотрении в Политбюро вопроса о помиловании обвиняемых по «шахтинскому делу» настоял на расстреле «вредителей» (а Сталин, кстати, выступал против применения к обвиняемым смертной казни). На заседании комиссии, созданной уже по делу Бухарина и Рыкова, за их расстрел голосовали будущие «жертвы сталинизма» С.В. Косарев и И.Э. Якир (а Сталин предлагал ограничиться всего лишь их высылкой).
На февральско-мартовском 1937 года пленуме ЦК ВКП (б) будущие «жертвы сталинизма» С.В. Косиор, В.И. Межлаук, П.П. Постышев, Я.Э. Рудзутак, М.М. Хатаевич, В.Я. Чубарь, Р.И. Эйхе, И.Э. Якир, Б.П. Шеболдаев и др. призывали к беспощадному разоблачению «врагов» и «вредителей». Секретарь Курского обкома Борис Шеболдаев, например, с удовлетворением докладывал, что в области уже арестовано семь членов бюро и четыре заведующих отделами обкома, 25 работников в одном только земельном управлении облисполкома. Сталин пытался образумить политическую элиту: «В речах некоторых товарищей сквозила мысль о том, что давай теперь направо и налево бить всякого, кто когда-либо шел по одной улице с троцкистом или кто когда-либо в одной общественной столовой где-то по соседству с Троцким обедал… Это не выйдет, это не годится… У нас развелись люди больших масштабов, которые мыслят тысячами и десятками тысяч. Исключить 10 тыс. членов партии – пустяки, чепуха это… То, что мы за это время понаисключали десятки, сотни тысяч людей, то, что мы проявили много бесчеловечности, бюрократического бездушия в отношении судеб отдельных членов партии, то что за последние два года чистка была, а потом обмен партбилетов – 300 тысяч исключили… все это вода на мельницу наших врагов… Вот с этой бездушной политикой, товарищи, надо кончать».
Не помогло. Более того, партийной элите, как установил доктор исторических наук Юрий Жуков, принадлежала инициатива в развязывании репрессий 1937–1938 гг. Начало репрессиям положил первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП (б) Р.И. Эйхе. Вслед за ним в борьбу с «врагами народа» включились С.В. Косиор, В.И. Межлаук, П.П. Постышев, Я.Э. Рудзутак, М.М. Хатаевич, В.Я. Чубарь, И. М. Варейкис и др. Каждый из этой партийной номенклатуры, прежде чем стать «жертвой сталинизма» успел уничтожить тысячи и тысячи «вредителей», кулаков и других «активных антисоветских деятелей». Надо сказать, что партийные и чекистские кадры под шумок борьбы с «врагами народа» активно сводили счеты между собой, уничтожали друг друга. Большое число примеров как «свои» расправлялись со «своими», можно найти в книге В. Кожинова «Россия. Век ХХ. 1901–1939. От начала столетия до «загадочного» 1937 года».