Солнце раскалило гудронное покрытие международного аэропорта Кьюзи. Как только Рафик вышел из самолета «Гольфстрим», его окутала удушающая жара. Мгновение его глаза привыкали к слепящему свету. Несмотря на запах авиационного керосина, он уловил неповторимый аромат родины: соленый воздух, густо заправленный благоуханиями специй и запахом пустынных песков.
– Рафик!
Он улыбнулся, когда навстречу ему из одного из ожидающих у самолета лимузинов вышел брат в белой традиционной одежде. Впереди развевались королевские флаги, недалеко Рафик заметил одетых в униформу четырех мотоциклистов. Возвращение домой вернуло Рафика к реальности, о которой ему поведал Кариф и которая оказалась неожиданной неприятностью. Король Завиан отрекся от престола – после того как выяснил, что является без вести пропавшим принцем Зафиром из Калистана. Это означает, что брат Рафика, Кариф, скоро станет королем Кьюзи.
А Рафик, соответственно, принцем.
Мимолетное сожаление проникло в его мысли и чувства – если бы он был принцем много лет назад! – однако Рафик быстро отогнал эту мысль. Это история, древняя история.
Рафик сбежал по трапу, не обращая внимания на жару, которая, казалось, выпарила из воздуха весь кислород, взял брата за руку, притянул его к себе и хлопнул по спине:
– Рад видеть тебя, большой брат. Или мне следует называть тебя «мой король»?
Кариф не обратил внимания на его шутку и повел к лимузину. Водитель тихо закрыл за ними дверцу, затем уселся за руль.
– Хорошо, что ты смог так быстро приехать, – признал Кариф, когда кавалькада двинулась в путь.
– Думаешь, я пропустил бы коронацию?
– Ты почти пропустил свадьбу Завиана. Как долго ты здесь был? Три часа? Максимум четыре.
– Верно, – согласился Рафик. Прошедшие несколько недель у него постоянно были неотложные дела. – Хотя, в конце концов, выяснилось, что он не наш кузен. Но я ни за что не пропустил бы твою коронацию. И в чем я действительно уверен, Кариф, так это в том, что ты – мой родной брат.
Никто не мог усомниться бы в этом. У братьев был одинаковый рост, широкие плечи и стать. Но особенно их необыкновенные голубые глаза, которые могли быть теплыми, как чистейшее летнее небо, и холодными, как лед, не оставляли сомнений в родстве Рафика и Карифа.
– Раз уж заговорили о братстве, – продолжал Рафик, – где Тахир? Наш своенравный братец украсит местное общество своим присутствием?
Кариф нахмурил бровь:
– Я говорил с ним… – Он будто бы собирался с мыслями, прежде чем поднять глаза и широко улыбнуться: – Я говорил с ним вчера.
– Не могу поверить!
– Это правда. Хотя было нелегко отыскать Тахира в Монте-Карло, он приедет на коронацию.
Рафик поднял бровь, удобнее откидываясь на мягком кожаном сиденье:
– Итак, все трое возвращаются в одно и то же время?
– Мы слишком давно не виделись, – согласился Кариф.
Поездка из аэропорта через шумный город Шафар, где традиционные невысокие кирпичные дома соседствовали с современными стеклянными небоскребами, прошла быстро. Вскоре лимузин проехал через массивные ворота на мощеную дорогу, ведущую к дворцу.
Королевский дворец всегда изумлял. В полуденном солнечном свете он сверкал, словно жемчужная раковина. Возвышающийся на холме, он словно указывал путь морякам, которые с палуб своих кораблей видели его за несколько миль и при слепящем дневном свете, и при полной луне.
Когда автомобиль остановился у затененного портика и швейцар в ливрее, отдав честь, открыл дверцу, недавние события обрушились на Рафика снова. Сейчас он не просто входил в королевский дворец как представитель большой семьи. Теперь он – королевская особа, принц. В любое время он может стать правителем страны, которая много лет назад отказалась от него…
И снова неприятная горечь наполнила его мысли. Если он брат короля, ждет ли она его?
Рафик тряхнул головой, отмахиваясь от нежеланных мыслей. Прежде он не был принцем, и она сделала свой выбор. Конец истории.
Перед тем как уйти, брат коснулся рукой плеча Рафика:
– Как я уже говорил, у меня дела. Акмаль покажет тебе твои апартаменты.
Его апартаменты представляли собой несколько огромных, богато оформленных комнат с высокими потолками. На стенах висели позолоченные зеркала и красочные гобелены со сценами давно забытых подвигов. Мебель дорогая и вычурная, напольное покрытие шелковистое и мягкое.
– Надеюсь, вам будет здесь удобно, ваше высочество, – сказал Акмаль, кланяясь и отходя к двери.
– Уверен в этом. – Рафик знал, что не ошибается, несмотря на явное различие между обстановкой дворца и простыми интерьерами его собственного дома в Сиднее. Его пятиэтажный дом, примыкающий к пляжу, – современной постройки и со стальным каркасом, – примыкал к утесу с видом на самый богатый пригород Сиднея, Секрет-Коув. Внутри дома все было по-спартански – деревянные полы, нержавеющая сталь, стекло и гранит.
«Странно, – подумал Рафик, – богачи стараются оформить свои дома, подражая ближневосточному стилю, а я выбрал для декора дома диаметрально противоположный…»
– Акмаль? – позвал Рафик. – Пока вы не ушли…
Пожилой мужчина снова поклонился, подобострастно и долготерпеливо одновременно:
– Да, ваше высочество?
– Мы можем оставить формальности? Меня зовут Рафик.
Старый советник напряженно вздохнул, будто кто-то ударил его хлыстом по спине:
– Но здесь, в Кьюзи, вы ваше высочество, ваше высочество.
Рафик кивнул, вздохнув. Будучи племянниками короля, он и его братья не воспитывались, как принцы. Хотя всегда существовала вероятность, что что-то может произойти с наследником Завианом до его восшествия на престол, никто не верил в подобное развитие событий. Братья жили вдали от напряженной атмосферы, в которой вырос Завиан, несмотря на их отца-деспота. Конечно, на них лежали определенные обязанности, но им также была предоставлена свобода, которая позволила Рафику в девятнадцатилетнем возрасте уехать из Кьюзи.
С тех пор он строил собственную жизнь, прокладывая путь наверх на другом конце света, будучи там никем и ничем. Поэтому ему не нужны титулы. Титул не нужен ему даже сейчас, даже если после отречения Завиана он становится полноценным принцем. Но стоит ли теперь настаивать на этом? В конце концов, сразу после коронации он уедет в Сидней.
– Конечно, Акмаль, – уступил Рафик, позволяя старику уйти. – Я понимаю. Акмаль?
Визирь повернулся:
– Да, ваше высочество?
Рафик выразительно улыбнулся:
– Прошу вас сообщить моей матери, что я зайду к ней сегодня днем.
Поклонившись еще раз, визирь вышел:
– Как пожелаете.
Следующий час Рафик провел в огромном плавательном бассейне. Арочные окна были открыты, в них проникал тихий ветерок, а крыша защищала пловцов от палящего солнца. Он был один. Во дворце стояла тишина, многие по традиции отдыхали после обеда.
И конечно, здесь не было женщин. На половине дворца, где жила мать Рафика, находился еще один бассейн, где женщины могли раздеваться без опаски быть увиденными мужчинами.
Вернувшись в свои апартаменты, он принял душ и открыл гардероб. Его костюмы и рубашки были отглажены, но к ним прибавилась и другая одежда. Белоснежные одеяния лежали в одной стопке, надеваемые в качестве брюк – в другой. Рафик прикоснулся рукой к бишту, традиционному мужскому головному убору Кьюзи, и его пальцы задержались на двойном черном шнуре, которым крепился убор.
Вне сомнения, одежду прислала его мать, чтобы убедиться, что Рафик, вернувшись в Кьюзи, останется верен традициям.
Рафик давным-давно не носил национальную одежду, разве что надевал ее на похороны отца. Теперь у него собственный стиль, ему приятнее носить западные костюмы. Вздохнув, он положил обратно на полку черное кольцо с кистями, надеваемое на голову, – игаль, и достал чистую рубашку и костюм. Пусть он вернулся в Кьюзи и является принцем, но еще не готов принимать старые традиции.
Когда Рафик отправился в апартаменты матери, дворец стал потихоньку оживать. Слуги начищали хрустальные люстры или выбивали ковры, а садовники ухаживали за апельсиновыми и лимонными деревьями, формировавшими фруктовый сад с одной стороны уединенной тропинки. Аромат цитрусовых витал в воздухе. Все вокруг пребывало в ожидании и волнении, во дворце готовились к коронации.
Он был на крытом балконе, ведущем в апартаменты матери, когда увидел выходящую из ее комнат женщину. Вот она закрывает дверь, поворачивается к нему и почти неслышно ступает по мраморному полу. Черное бесформенное платье позволяет видеть лишь опущенные плечи, черный шарф на голове не в состоянии скрыть ее печальных глаз. Рафик решил, что это одна из придворных дам матери.
А потом он подошел ближе и, уловив едва уловимое сходство, почувствовал, как закололо кожу на затылке.
Этого не может быть!
Она вышла замуж и ведет светскую жизнь в Париже, или Риме, или в другой мировой столице развлечений. К тому же эта женщина так сутула и грустна…
Он почти отмахнулся от своего предположения, решив, что после долгого перелета его мозг не может мыслить здраво, когда женщина почувствовала его приближение и на миг подняла от пола печальные глаза.
В мгновение ока Рафику стало тяжело дышать, забурлила кровь, а злость скрутила его живот и осела там свинцовой тяжестью.
Сера!