Сергей
– Надеюсь, это шутка? – шепчет побелевшими от страха губами.
– Разумеется, – выплёвываю, поднимаясь и с грохотом отодвигая стул в сторону. – А сейчас отдыхай, поговорим утром, – покидаю комнату, оставив дверь слегка приоткрытой, чтобы в случае чего вовремя прийти на помощь девчонке.
Почему-то когда мне пришла в голову идея взять банду «на живца», угрызений совести не было. И дело не только в обострённом чувстве справедливости – у меня с этими тварями личные счёты.
Но теперь, глядя на испуганную, потерянную девушку я думаю только об одном: а если бы не успел?
Как тогда, полгода назад, с Алисой…
Замираю возле приоткрытой двери и жду, когда Марьяна заснёт. Девушка медленно моргает, а потом и вовсе погружается в сон.
Спускаюсь вниз, на кухню, наливаю себе стакан воды. Можно бы выпить что-то покрепче, расслабиться, но мне утром нужна трезвая голова.
Чувство разочарования не даёт покоя, ведь мы должны были взять всю банду, а поймали только одного ублюдка.
И самое главное: не успели задержать того урода, который занимается поставкой девчонок. Интеллигентишка проклятый! Втирается в доверие. А потом…
Засыпаю на диване в гостиной. Я живу один, поэтому любая комната в моём распоряжении, имею право спать там, где приспичит.
Этот дом я вместе с отцом построил, своими руками, а теперь…
Родителей не стало, сестра обосновалась в городе, в оставшейся от отца и матери квартире, а я перебрался за город.
Тут тихо, спокойно, правда, по-спартански неуютно, потому что заниматься уютом у меня тупо нет времени.
Как говорит Катюха – моя бывшая одноклассница, женщины в моём доме не хватает, чтобы у дома сердце появилось. И ребёнка – чтобы была душа.
Но, увы, ни того, ни другого к своим тридцати четырём годам я не нажил.
***
Утром меня будит странный шорох в прихожей.
Да неужели! Сбежать надумала?
Резко поднимаюсь с кровати и иду проверять, как далеко усвистала моя гостья.
– Далеко собралась? – спрашиваю, прислонившись к дверному косяку.
Марьяна, покачиваясь, пытается всунуть ноги в кроссовки. Бледная, как смерть, и такая же отчаянная.
– Домой, – роняет холодно. – Оставаться здесь не намерена, уж простите.
– Ты отдаёшь себе отчёт в том, что подвергаешь себя опасности? – стараюсь говорить спокойным ровным тоном, чтобы не выдать свою заинтересованность.
– Как именно? Вы же поймаете преступников, да и зачем им именно я? – недоверчиво хмыкает.
– Тебя готовили к похищению, ты была их целью и сорвалась с крючка, а ещё видела лица остальных участников банды. Как думаешь, они спустят это на тормоза? – привожу наиболее весомые аргументы.
Я прав априори, Марьяне действительно не стоит сейчас появляться на улице одной. Она первая, кому удалось избежать участи быть проданной в бордель за границу.
Более того, для меня она – ценный свидетель, которого неплохо бы держать рядом, хорошенько допросить. Скакать потом по всему городу в поисках девчонки – желания нет.
И, в-третьих, я чувствую свою вину перед ней за то, что позволил упырям практически закончить начатое дело. Ещё чуть-чуть, и девчонку увезли бы в неизвестном направлении.
Мы давно следили за этим Левашовым и поняли, что именно он «вербует» девушек, разумеется, так, что те ни о чём не догадываются. Втирается в доверие и сдаёт своим подельникам при удобном случае.
В этот раз что-то пошло не так, похоже, Левашова стали торопить, поэтому он толком не подготовился.
– Готовили к похищению? Кто? – удивлённо вскидывает брови. – Рома?.. Нет, – категорично мотает головой и тут же теряет равновесие, падает в мои объятия.
– Тише-тише, еле на ногах стоишь, – придерживаю девчонку, мельком отмечая, что она довольно симпатичная.
Впрочем, другую и не стали бы тащить в этот «бизнес», тут же главное внешний вид товара, а у Марьяны он, надо признать, отменный.
Оценивающе прохожусь по лицу, волосам, фигуре и понимаю, что просто давно не был с бабой.
Работа, работа, работа…
Подготовка к операции, бессонные ночи, слежка. Постоянной подруги нет, а искать ту, с которой можно провести время, тупо некогда.
И тут она – такая тёплая, нежная, трепещущая. Чуть крепче прижимаю к себе девушку, пользуясь её уязвимым положением.
– Рома не мог, он не такой, – отчаянно заступается за своего препода. – Он ухаживал за мной, я испугалась, когда повёз за город, думала, будет приставать, но чтобы продать кому-то – нет! – продолжает настаивать на своём, а сама едва стоит на ногах.
Цепляется пальчиками за мои плечи, прикрывает глаза и тут же широко их распахивает, усиленно пытаясь сохранить сознание.
Без лишних церемоний подхватываю девушку на руки и несу на диван, на котором только что спал сам.
– Ну, и куда ты собралась? – отчитываю беглянку, присев на корточки рядом.
– Просто голова закружилась, пройдёт, – ещё и спорить умудряется в таком состоянии. – А Рому кто-то оклеветал, правда, и его похитили, он ведь тоже был вчера там, честно, – не понимаю, почему заступается за этого упыря.
Стокгольмский синдром? Рановато. У них даже отношений не было, я пробивал.
Или влюбиться успела, дурочка?
– Скажи, тебя в больницу отвезти? – увожу разговор от темы Левашова.
– Не хочу, – хнычет, надувая губки.
Красивые, слегка припухлые, но очень бледные.
Охренеть! Сам, как позорный маньячина, на девчонку пялюсь, ещё и организм так некстати отзывается на близость красивого тела.
Надо переключиться, но как? Тут даже разговоры о преступниках не помогут.
– А показания дать сможешь? Это очень важно, пойми, таких, как ты – десятки. Молодых девчонок, которых не спасли и продали за границу.
Увы, так работает этот бизнес сексуального рабства. Девушек вывозят из страны и везут туда, где у несчастных не будет никаких прав.
– Смогу, если это поможет поймать преступников.
– И пообещай, что больше не будешь сбегать. Пока на свободе эти твари, тебе действительно лучше здесь оставаться, за пределами этого дома я не смогу тебя защитить, – смотрю на девушку в ожидании ответа.
Но принимать решение Марьяна не спешит…