Владимир Калинин

Родился в г. Омске. Работал слесарем на заводе. Окончив Высшую школу КГБ СССР и аспирантуру, преподавал в этом же вузе. Уволился в запас в звании подполковника и трудился федеральным судьей районного суда г. Москвы. Рассматривал уголовные дела. Член Интернационального Союза писателей. Финалист конкурса им. А. С. Пушкина и конкурса им. М. Ю. Лермонтова журнала Московской городской организации Союза писателей России «Российский колокол» – «СовременникЪ».

На ферме

Как-то летом с другом поехали на Алтай отдохнуть, подышать чистым воздухом. Привлекла нас алтайская природа и рыбалка на самую красивую и мощную рыбу – тайменя, что водится там в горных реках. Ехали на легковом вездеходе. К намеченному промежуточному пункту отдыха подъезжали вечером. В горах темнеет быстро. Не успело солнце закатиться за острые пики алтайских хребтов, как долину окутала черная ночь. Ясно видимые звезды испускали слабый свет, явно недостаточный для того, чтобы разглядеть кусты и валуны метрах в пяти от дороги. Вдруг при крутом повороте яркий свет фар нашего автомобиля выхватил из темноты ворота и часть забора, окрашенные коричневой краской. Справа, не очень далеко от огороженной усадьбы, виднелась крыша и часть большого светлого здания.

– Приехали. На этой ферме будем ночевать, – сказал мой приятель.

Еще при обсуждении маршрута нашей поездки он говорил, что придется остановиться на ночь у его хорошего знакомого, занимающегося разведением и откормом свиней.

Мы свернули с трассы направо и по укатанной грунтовой дорожке подкатились к закрытым воротам. Михаил, мой друг, остановил машину у ворот, двигатель не стал глушить. Достал мобильник и позвонил фермеру:

– Юра, мы приехали. Встречай.

Через некоторое время залаяла собака, радостно встречая хозяина. Послышался командный мужской голос:

– Фу, Дозор. Быстро в будку.

Загремела цепь, и было слышно, как недовольно заворчал пес, забираясь в свое жилище.

Открылись ворота, и в свете фар появился крупный мужчина в ковбойке и джинсах. Он махнул рукой, приглашая въезжать во двор. Отъехав несколько метров, Миша остановил автомобиль, и мы вылезли из салона, чтобы поздороваться с хозяином.

Михаил обнялся с Юрием, затем представил ему меня:

– Юра, знакомься, мой коллега – Владислав.

Мы пожали руки.

– Проходите в дом. Жена готовит что-то вкусное на ужин.

Мы вытащили из багажника пакеты с фруктами и коньяком.

По освещенной тропинке прошли в коттедж средних размеров, в окнах которого ярко светили люстры. Кроме увиденного мною белого здания за ним виднелось еще одно такое же большое помещение. Во дворе были другие строения, но поменьше. Я подумал, что одно из них должно быть баней. Мое предположение оказалось верным. Другой дом был гостевым, где нам организовали ночлег.

В коттедже нас встретила улыбчивая хозяйка. Юрий представил меня ей:

– Знакомься, моя жена Маша.

Я представился. Она в ответ приятным голосом сказала:

– Рада познакомиться. Проходите, садитесь за стол.

– Ты чего, мать, сразу за стол их приглашаешь? Пусть идут в баню. Я приготовил все. Им надо смыть дорожную пыль.

– Ну, как скажешь, – согласилась жена с мужем.

– Давайте, ребята, в баньку. Миша, ты в бане у меня после ее ремонта, по-моему, не был? Я ее недавно улучшил. Всю обшил кедровой доской. Посмотришь. Каменку сделал по-другому. Пол и лавки тоже из кедра.

Мы помылись и попарились на славу. Это лучше, чем в санаторной кедровой бочке. Тут кругом кедр и запах душистых трав. Выходить из такой бани нам не хотелось. Однако наше блаженство прервал приятный баритон хозяина:

– Мужики, пора заканчивать париться. Жена накрывает на стол.

Пришлось подчиниться. Распаренные и вымытые родниковой водой, мы вышли на свежий воздух. Чувство необыкновенной легкости охватило нас.

– Спасибо, Юра, баня у тебя высший сорт. Нигде такой бани не встречал, – поблагодарил Юрия Михаил. – Ты согласен со мной? – обратился он ко мне.

– С такой баней никакая усталость и никакой стресс нестрашны, – добавил я, обращаясь к Юрию.

– Для того и соорудил баньку. Бассейн еще хочу построить с подогревом. Электричество у нас постоянное. Утром увидите, почти рядом с моим участком проходит высоковольтная линия электропередачи. Я с директором соседнего совхоза в хороших отношениях. Он помог мне сделать отвод от высоковольтки и понижающий трансформатор установить. Теперь я ему по договору поставляю свинину на его мясоперерабатывающий заводик. Все по-соседски.

В доме нас встретила хозяйка. Она переоделась в голубое платье с небольшим декольте. Платье подчеркивало ее природную красоту. Светло-русые волосы были заплетены в косу и красиво уложены на затылке. Ясные голубые большие глаза прекрасно гармонировали с платьем. От нее веяло здоровьем и энергией.

– Проходите, дорогие гости, присаживайтесь за стол. С легким паром вас.

– Спасибо. Пар в бане действительно легкий, – ответил Михаил.

– Чудесная баня. Для семьи необходимая вещь. Спасибо большое вам за такую баньку, – поддержал я Михаила.

Из комнаты в гостиную вышли два похожих на отца юноши со свертками белья в руках.

– Мам, мы в баню сбегаем, – сказал, видимо, старший.

– А здороваться кто будет?

– Здравствуйте, – почти хором ответили ребята.

– Идите, я подключил каменку. Думаю, вам хватит пару. Не забудьте перед уходом из бани выключить электричество, – напутствовал сыновей отец.

Мы подошли к столу. Чувствовался запах свежеиспеченного хлеба, который был нарезан не тоненькими ломтями, лежащими на блюде посреди стола. Тарелка с тонко нарезанным окороком издавала приятный запах пряностей и копчения. На другой тарелке лежала горка круглых долек краковской колбасы. Были еще тарелки с солеными груздями и огурчиками. Также на столе возвышались запотевшая бутылка водки «Столичная», бутылка армянского коньяка и графин со смородиновым морсом.

– Что будем пить? Коньяк или водку? – спросил хозяин.

– Конечно, водку. Она холодненькая, – пробурчал Миша, глотая слюну.

Я поддержал Михаила. Юрий наполнил рюмки водкой. Хозяйка налила себе в фужер морса. Юра предложил выпить за встречу и за знакомство. Выпили и закусили ароматными грибочками. Маша принесла большую чашку дымящейся отварной картошки, посыпанной укропчиком и политой маслом.

Я спросил:

– Машенька, хлеб вы сами печете? Уж очень он вкусный и ароматный.

– Да, сама пеку в русской печке на поду в летней кухне. Тесто замешиваю из обдирной муки на закваске. Дрожжами не пользуемся. Это меня научили деревенские хозяйки. Сначала дали закваски, а потом научили делать ее.

– У меня на ферме работают свинарками несколько женщин из деревни. Я за ними утром на своей газельке езжу, а вечером развожу по домам, – добавил Юра.

На горячее Маша подала душистые самодельные пельмени. Выпили еще по рюмочке. Я и Михаил закусили окороком и колбаску тоже не забыли попробовать. Настоящая вкуснятина.

– Юрий, мясные деликатесы делают на совхозном заводе? Очень вкусно, – снова проявил я интерес к угощениям.

– Да, из нашего мяса на совхозном предприятии произведено. Весь район снабжаем и немного в городе на рынке продаем. В совхозе разводят и выращивают на мясо крупный рогатый скот. Свинина тоже требуется для колбас и других деликатесов. Сельчане тоже выращивают скот. Однако возникла проблема с забоем скота. По новым нормативным актам, изданным по воле «эффективных менеджеров», сельским жителям теперь надо забивать скот на специальных хладобойнях. А там цены кусаются – до тысячи рублей доходит за то, чтобы забить одну голову скотины. Это сказывается на рыночной цене. На рынке сейчас мясного разнообразия не увидишь. Кости да сало. С одной стороны, такие порядки для мясоперерабатывающего совхозного завода хорошие. Стало больше мяса поступать. Расширили его переработку. Однако сельчан, которые не могут по разным причинам сдавать скот живым весом на совхозный завод, такие условия лишают дополнительных доходов.

– Я помню, – вмешался Михаил, – до перестройки в нашем городе был по предложению секретаря обкома порядок. Крестьяне могли продавать свежее мясо скота, забитого ими самими на подсобном участке и проверенного ветеринарным санинспектором, прямо на рынке. Цены были установлены для говядины не дороже трех рублей пятидесяти копеек. Кроме того, крестьянин мог, продав определенное количество мяса, по льготной очереди приобрести автомобиль или другие промышленные товары. Если в государственном магазине мясо было по цене два рубля двадцать копеек, то на рынке дороже, но всегда в изобилии.

– Ну, что вспоминать старые порядки… Юра, ты лучше скажи, зарплата для работников какая?

– На сегодняшний день еще невысокая: от тридцати до сорока тысяч рублей. Но для села это очень хорошо. Никто не жалуется.

– Юрий, а рэкетиры у вас есть?

– Были, но мы их с участковым вывели. На сегодняшний день таковых нет.

– Что, такой серьезный участковый?

– А как ему не быть серьезным?! Его жена работает технологом на мясоперерабатывающем заводе. Не будет мяса, не будет высококачественной продукции и хорошей зарплаты, если будем отстегивать рэкету. На заводе и в совхозе он организовал добровольную дружину. Дежурим регулярно. Я тоже участвую.

– Юрий, насколько я знаю, вы в городе жили?

– Да, я городской. Родился и вырос в Рязани. Потомственный рабочий. После ПТУ работал слесарем-сборщиком на Рязанском станкостроительном заводе. Работа была ответственная, коллектив предприятия прославленный, ведь станки, выпускаемые заводом, не только в СССР, но и за рубежом завоевывали известность. Как тут не будешь все делать добротно и надежно!

– Что сейчас с заводом? Выпускает станки?

– Нет. Завод в бедственном положении. Растаскивают. Часть заводских цехов переоборудовали в склады и торговые центры. Другие здания снесли и развернули строительство жилья. Только дома стоят недостроенные.

– Как оказались здесь?

– Служил в армии в Новосибирске. Как шефы, ходили в местный колледж. Там познакомился с Машей. После армии съездил домой. Завод разваливался. А мы договорились с Машей, что будем поступать в политехнический институт. Приехал в Новосибирск. Поступили в институт. Вместе учились. На четвертом курсе она вышла за меня замуж. Дали в общежитии комнату. Я по вечерам подрабатывал. Получили дипломы и пошли работать на авиационный завод. Она в отдел главного технолога, я в конструкторское бюро. Но и здесь завод стал разваливаться. Серийного производства самолетов не было. Даже для испытаний надо было строить шесть самолетов, выпускали три. Квартиру получили, потом приватизировали. Дети родились. Тяжело стало жить. Долго все обдумывали, что делать. Решили заняться фермерством. Квартиру продали. Дети остались в Новосибирске доучиваться. Летом и на каникулах от бабушек приезжали сюда помогать по хозяйству. Сначала скот держали в заброшенной кошаре. Сами жили в избе чабана, тоже брошенной. Постепенно строили помещения для свиней. Утром покажу.

– Это его творение. Все сделал по последнему слову техники, – с гордостью дополнила Маша.

– Ты тоже помогала чертежи делать для шабашников, – уточнил Юрий.

Так за разговорами и чаем досидели почти до полуночи. Оказалось, Юрий хорошо играет на гитаре и поет. Особенно хорошо у него получаются песни на стихи Сергея Есенина. Закончив свой репертуар, Юрий проводил нас в гостевой домик. Там уже Маша постелила свежее белье на двух кроватях.

Утро выдалось пасмурным. С гор опустился туман. Хозяин уже привез работниц, и они маленькой стайкой пробежали на скотный двор. Увидев, что мы вышли из домика, Юрий пригласил нас осмотреть его хозяйство, пока жена готовит завтрак.

Мы вышли из огороженного двора через калитку. По узкой тропинке прошли к недавно побеленному свинарнику.

– Вот наше главное помещение для свиней. Длина здания почти сто метров и ширина около двадцати, рассчитано на две с половиной тысячи голов, поставленных на откорм. В каждом станке содержится двадцать животных, – с чувством собственного достоинства начал свой рассказ Юрий.

– Корм раздают свинарки? – не удержался я от вопроса.

– Ну, это было, когда содержали скот в кошаре. Сейчас кормление механизировано, – с гордостью ответил хозяин фермы.

– А что делают свинарки? – спросил я.

– Они управляют кормораздатчиками, которые обслуживают четыре линии кормления. Ухаживают за поросятами. Для свинарок есть специальные пристройки, в которых установлен пульт управления с хорошим обзором. Есть комнаты отдыха и душевая.

– Чем кормите свинюшек? – спросил Михаил.

– Кормим два раза в день. Не голодают наши хрюшки.

– Как убирается навоз? Запах здесь, прямо скажем, не как в хвойном лесу, – поинтересовался я.

– Навоз удаляем самосплавом по продольным каналам и одному поперечному, имеющему уклон в сторону навозосборника. С запахом боремся. В кошаре вообще было не продохнуть. Сейчас гораздо легче дышится. У нас в каждом станке расположены вытяжные трубы, через которые отсасывается загрязненный воздух.

– Вы откармливаете свиней для окороков? – снова спросил я у Юрия.

– Да, у нас в основном мясные скороспелые животные. Ранее были помеси, тоже неплохо откармливались. Причем у хорошо выращенных поросят привесы на откорме выше. Поэтому особое внимание уделяем уходу за молодняком. Для них построили новое помещение. Там повышенный санитарный контроль. Туда мы не пойдем.

– Как долго надо откармливать свиней до необходимых кондиций? – не удержался я от вопроса.

– Если молодняк здоровый и хороший корм, то в пределах четырех месяцев. В целом на выращивание с момента рождения и откорм уходит семь-восемь месяцев. У нас при среднесуточном приросте пятьсот пятьдесят – шестьсот грамм к восьмимесячному возрасту вес достигает ста – ста десяти килограмм.

– Какие-нибудь химикаты используете при откорме? – спросил Михаил.

– Нет. Вредные для здоровья человека химикаты мы не используем. Больше уделяем внимания комбикормам, содержащим протеин и каротин. Комбинированный силос – полезный для мясного корма, который с удовольствием поедают свиньи. В состав такого комбикорма входят измельченные сочные корнеплоды, овощи и зеленая масса – морковь, сахарная и полусахарная свекла, капуста, горох.

– Да, кабанчики кругленькие. Окорока крупные, – отметил я.

– Вы правы. Мясной откорм свиней направлен на получение семидесяти процентов постного мяса. Стараемся, чтобы окорока были мясистые. Большое значение также имеют органические добавки и чистая вода. Вы видите, что в автопоилках постоянно содержится чистая вода.

Юрий долго рассказывал нам о содержании свиней. Сыпал цифрами, то есть было видно, что он вошел в тему основательно.

– К тебе на экскурсии приезжают фермеры?

– Как-то была у меня корреспондент местной газеты. Расписала, расхвалила. Приезжали руководители района. Думал, помощь какую-нибудь окажут. Нет, ничего не дождался. Все сам делаю. Хоть проверками не мучают – и то хорошо.

Туман рассеялся. На тропинках и на траве осталась от него влага. Пыли нет. Оказалось, во дворе растут пушистые ели и березки. Позади коттеджа есть сад-огород с яблонями и ягодным кустарником. Хозяйственные люди здесь живут. Поздним вечером из-за тумана этого не разглядел.

После завтрака Михаил поторопил:

– Надо ехать. Спасибо за прием. Приезжайте к нам в гости.

– Будет время, приедем. Вы сейчас поедете, и через несколько километров будет пересекать дорогу ручей с чистейшей водой. Обязательно остановитесь. Красота там как на картинах русских художников. Поленова бы сюда. Запечатлел бы эту красоту. Представляете, ручеек бежит, а вокруг пышная черемуха растет. А дальше березы, осины. Рябина тоже есть. Весной там белым-бело от цветов черемухи и запах такой густой и пряный, что голова кружится. Помните у Есенина?

Черемуха душистая,

Развесившись, стоит.

А зелень золотистая

На солнышке горит.

Ручей волной гремучею

Все ветки обдает

И вкрадчиво над кручею

Ей песенки поет.

А горы! С чем можно сравнить красоту этих белоголовых великанов?

Говорил он азартно, убедительно.

Мы простились с фермером. И поехали искать место для рыбалки. Автомобиль ровно катился по хорошо укатанной дороге. Справа и слева мелькали копны недавно скошенного сена. За узкими полями зеленой стеной тянулся лес. Проезжая мимо места, так понравившегося Юрию, я подумал: «Когда на земле работают такие мужики, как Юрий, влюбленные в родной край, можно быть уверенным: страна будет развиваться назло всем врагам – внешним и внутренним».

В грозу

рассказ-быль

Михаил Петрович проснулся от острой боли в сердце. Не хватало воздуха. Находясь еще в постели, он понял, что погода резко изменилась, а вместе с ней возобновилась болезнь сердца, уже давно мучившая его.

Этим сентябрем, как никогда, стояли жаркие дни, и только ночью в горах все чаще выпадал иней, напоминая о пришедшей красавице-осени.

Михаил Петрович медленно, стараясь не делать резких движений, встал с постели. Потихоньку, чтобы не разбудить семью, вышел на улицу.

Надвигалось ненастье. В ущелье лежал темно-серый пласт дождевых туч. Доносились глухие раскаты грома. Над самым дальним лесничеством бушевала гроза.

Вот уже пять лет Михаил Петрович Отцов руководит самым отдаленным в области лесхозом. Его хозяйство раскинулось у самой государственной границы.

Вернувшись в избу, Михаил Петрович выпил стакан чая и, тяжело встав, вышел из-за стола. Надел свой с директорскими нашивками форменный китель и, сняв с гвоздя фуражку, быстрее обычного вышел на улицу. В конторе лесхоза все кабинеты еще пустовали, за исключением одного, в котором техничка заканчивала уборку.

– Здравствуйте, Полина Георгиевна. Разрешите, я пройду к телефону.

Тщательно вытерев ноги о мокрую тряпку, директор, осторожно ступая по чистому полу, прошел к столу.

– Михаил Петрович, ну разве так можно? Вы ведь совсем не отдыхаете. Вчера часов в десять вечера, однако, ушли, а сегодня раньше всех уже на работе, – укоризненно покачала головой женщина.

– Можно, можно и даже нужно, – мягко сказал директор. – Алло! Девушка, дайте мне Чебачиху. Алло, Чебачиха? Мне лесничего, Токбаева. Что? Лесничество не отвечает? Тогда квартиру. Здравствуйте, Майра Калибаевна! Где Ануарбек?.. Все выехали в шесть утра? В Бандитский лог? Спасибо! Извините за беспокойство. До свидания.

То, что лесники во главе с лесничими выехали в зону возможного пожара, несколько успокоило директора. Он достал из сейфа бумаги и углубился в чтение. За работой не заметил, как контора наполнилась сотрудниками. Прошли шумной стайкой в свой кабинет бухгалтеры. У секретаря-машинистки бодро застрекотала пишущая машинка.

В свои сорок два года Отцов видел и тушил много пожаров. В этот раз он волновался за молодые саженцы сосны, ранее никогда не росшей в этих местах. Какого ему стоило труда убедить руководство Обллесоуправления в целесообразности разведения в здешних краях этой ценной быстрорастущей древесины!

Михаил Петрович позвонил в райцентр. Связался с командиром вертолета. На просьбу директора облететь Чебачихинское лесничество тот ответил, что в райцентре ураганный ветер и крохотному МИ-1 не подняться с аэродрома. Такой ответ не устраивал Отцова. Директор выслал в Чебачиху инженера по охране леса и бригаду лесорубов. Приказал держать в готовности пожарную машину.

Дома Михаил Петрович не мог найти себе места от терзавшего его беспокойства. За ужином почти ничего не ел. Пытался отвлечься, помогал сыну решить «сложную» задачу. Но не успокоило и это. Через каждые десять-двенадцать минут звонил в Чебачиху. Связи не было. Гроза, прошедшая над Чебачихой и краем коснувшаяся села, в котором жил Отцов, разбила несколько телеграфных столбов. Потом связь появилась, но от лесников Токбаева известий не поступало. Далеко за полночь, вконец измотавшись, он уснул.

Проснулся от звонка. Подошел к телефону:

– Да, слушаю вас.

– С вами говорит дежурный МЧС капитан Михайлов. В районе Чебачьего озера обнаружен большой очаг пожара. Ваш лесничий Токбаев принимает меры к тушению, но своими силами справиться не может. Я направил туда команду профессиональных пожарных.

Известие будто ножом полоснуло. Пожар возник как раз в районе посадок сосны. Михаил Петрович позвонил сторожу лесхоза и отдал распоряжение вызвать внештатную пожарную команду. Затем разбудил начальника лесопункта, поручив ему созвониться с райцентром, вызвать вертолет. Сам побежал в гараж.

Жена не стала его останавливать. Знала – бесполезно.

В гараже узнал, что новенький пожарный ГАЗ-66 с людьми уже выехал. Его машина завелась легко. Но по раскисшей от дождя дороге шла медленно, надрывно урча стареньким мотором. То и дело норовила заскочить в глубокую, не для легковых автомобилей, колею.

Ночь была по-осеннему морозной. Небо без звезд и луны давило черными, как сажа, клубящимися тучами.

Дул холодный ветер. Машина, освещая дорогу фарами, шла будто по узкому коридору, залепленному желтыми пятаками-листьями. Михаил Петрович напряженно всматривался в освещенную часть дороги. В голове лишь одна мысль: «Надо успеть. Дотянуть до Чебачихи во что бы то ни стала. Спасти сосны… Спасти…»

Вдруг газик резко занесло. От удара грудью о баранку потемнело в глазах, земля качнулась вправо, потом влево – и все поплыло. Могучие руки безжизненно опустились. Отцов повалился набок. Нога сползла с акселератора, двигатель чихнул и заглох.

Рано утром посыльный от бригады пожарных нашел его едва дышащего у теплого ключа. Машина стояла, застывшая в своем стремлении туда, где всю ночь бушевала стихия. Очаг пожара при участии пожарных МЧС локализовали своевременно, без ущерба молодым соснам.

Теперь надо спасать человека. Человека, растившего на радость всем прекрасный лес. Лес, который будет шуметь веками.

Коршуны

На Алтае лето всегда жаркое. Дни стоят солнечные. Небо чистое, голубое. Ночью, конечно, прохладно. С горных снежных вершин спускается чистейший свежий воздух. Не зря в российской части Алтая в предгорьях выращивают знаменитую пшеницу твердых сортов. Практически вся идет на экспорт[1], в том числе в Италию, где из нее делают широко известные макароны. В каждом магазине можно их увидеть, причем от разных фирм и разных сортов. Еще при царе Россия была крупнейшим экспортером зерна. Вот в СССР зерно ввозили из зарубежья. Но это были кормовые сорта, не хватало кормов для все возрастающего поголовья скота, в особенности крупного рогатого. Молока, натурального, не из порошка, было в полном достатке. В магазины молоко с ферм привозили в флягах, и продавцы специальными черпаками наливали покупателям в бидоны и другие емкости. Сметану, тоже свежую, на разлив продавали. А какой был хлеб! Зайдешь в булочную – запах свежих караваев душу радует. Многие старались покупать хлеб в магазинчиках при хлебозаводах. Там всегда можно было купить горячие ароматные буханки, причем не белого, а так называемого серого хлеба. Считалось, что в нем больше полезных веществ, и он был гораздо вкуснее нынешнего белого.

Ну, это так, к слову пришлось. События нашего рассказа произошли там, где полноводная горная река Бухтарма вырывается из горных теснин, чтобы потом раствориться в Бухтарминском водохранилище[2]. На склонах гор (ныне суверенного Казахстана) раскинулось красивое село с метким для Рудного Алтая народным названием Свинчатка, в настоящее время город Энск. Все знают, что на Алтае добывают громадное количество цветных металлов, в том числе титан, медь, свинец и еще много других редких руд. Например, вольфрам в годы Великой Отечественной войны добывали высоко в горах. Причем из-за нехватки мужиков, которые воевали, женщины, русские и казашки, смело шли работать на рудники. Вольфрам тогда нужен был для изготовления сердечников в бронебойных снарядах. Кстати, из свинца, добытого и выплавленного на Алтае, была отлита каждая восьмая пуля. Так что Рудный Алтай внес весомый вклад в победу над врагом.

Ребятишки в жаркую погоду любят купаться. Благо санитарные требования о ношении санитарных масок сюда не дошли. Тем более что купаться и нырять в санитарной маске никак нельзя. В перерывах между купаниями многие отважные любители острых ощущений лазили по труднодоступным скалам, чтобы найти птичьи гнезда и осмотреть их. В маске туда не заберешься – дыхания не хватит. Редкие пацаны, имея такую возможность, забирались высоко в горы, где вили себе гнезда коршуны. Взрослые и дети знали, что самые сильные птицы украшали свои гнезда белыми обрывками пакетов. По этим украшениям их гнезда было легче обнаружить.

Однажды трое друзей добрались до гнезда коршунов, а в нем увидели трех птенцов. Птенцы были разными по внешнему виду. Один из них выглядел более развитым и казался значительно старше других. Он активно сопротивлялся, издавал угрожающие звуки, норовил клюнуть любопытных гостей. Молодой коршун был похож на взрослую птицу. Оперение и крылья были развиты, но силы еще не хватало, чтобы вылететь из гнезда. Второй, тоже оперившийся, птенец был меньше первого и не такой агрессивный. Самым пассивным и маленьким по размеру был третий обитатель гнезда. Однако все они пытались напугать непрошеных пришельцев, принимая самые свирепые позы, широко открывая свои длинные большие клювы.

Несмотря на попытки царапаться когтистыми лапами, ребята ловко их схватили. Умело прижали крылья к бокам, обвернули тряпками и засунули в рюкзаки. Мальчишки знали, что коршунов можно приручить. Если их кормить, то они будут даже прилетать по три раза в день – на завтрак, обед и ужин. Можно держать коршуна в огороде, привязав его за лапу к столбику. Ни одна птица, даже наглые вороны, не сядет на территорию огорода или сада, если там находится коршун. Старший из ребят уговорил мать, и она разрешила соорудить в сарае клетку для коршунов. Дружно построили из тонких, но крепких деревянных реек просторную клетку. Установили там по углам из толстых прутьев перекладины для сидения, отдыха и сна для каждой птицы. Посадили туда невольников.

Встала проблема: чем кормить молодых хищных коршунов? Выход быстро нашли. У всех мальчишек были рогатки. Воодушевленные заботой о подопечных коршунятах, разбежались снайперы по селу и его окрестностям, высматривая жертв на пушистых тополях, в кустах шиповника и боярышника, где любили собираться на свои шумные посиделки воробышки. Местные воробьи никогда не видели такого сильного на них нападения. Молодые коршуны моментально проглатывали всю добычу «охотников» и требовали еще.

Через пару недель то ли всех воробьев перебили, то ли серенькие крикуны попрятались да разлетелись, только маленьких птиц на селе почти не стало видно. Энтузиазм ребятишек ослаб. Уже кое-кто из соседей предлагал им отнести коршунов в гнездо. Солнце все припекало, и как-то утром, решив немного искупаться, друзья убежали на речку. Незаметно подошел вечер. Про крылатых пленников забыли.

На другой день пошли рано утром за ягодами красной и черной смородины, которая вызрела в горном лесу недалеко от села и от горной дороги. Возвращаясь с полными корзинами ягод, остановились около речки. Искупались. Освежились и увлеклись водными играми. Снова никто не вспомнил о голодных пернатых сидельцах.

На третий день один оголец заглянул в клетку и увидел там только двух старших коршунят. От меньшого птенца остались перья да пятна крови. Съели. Вышли кормильцы с рогатками в руках на улицу. Только приготовились к стрельбе по воробьям, сидевшим среди ветвей и листьев на высоком стройном тополе, как к ним подошел учитель биологии:

– На кого охотимся? Окна не разобьете?

Ребята моментально спрятали рогатки. Чтобы отвлечь внимание педагога, почти хором обратились к нему с вопросом:

– Сергей Иванович, у нас птенцы коршунов голодные сидят. Они уже одного самого маленького сожрали.

– Для дикой природы это обычное явление. Вот плохо, когда у людей становятся популярными законы хищников. Вы, наверно, слышали поговорку богатых предпринимателей. При увольнении рабочих они говорят: «Ничего личного. Только бизнес». Богатых не волнует, смогут ли уволенные кормить детей. Закон джунглей. Сильный побеждает слабого. Коршуны обычно добычей не делятся.

– Так это же несправедливо.

– К сожалению, животные криминальные принципы в поведении людей сейчас все сильнее проявляются. Хочу напомнить вам, что коршуны падаль и змей едят, поголовье грызунов сокращают. Есть и от них польза в природе. Только их повадки не перенимайте. Мышей на полях мышеловками отлавливайте. Кстати, знаете, как по-украински «коршун»?

– Нет, не знаем. У нас есть один хохол. Надо у него спросить.

– По-украински «коршун» будет «куркуль». Так его зовут, потому что он издает звуки, похожие на «юрль-ююррль-ююррль» и еще «ки-ки-ки».

– Мы одного мальчишку за жадность куркулем зовем. Мы не знали, что это слово означает.

У всех было тягостное настроение. Снова стали ловить мышей, бить воробьев и кормить пойманных коршунов. Но ненадолго хватило у них заботы о хищных, быстро растущих птицах. Дней десять коршуны получали достаточно питания. Особенно старший выглядел как вполне взрослая птица. Стал издавать свои трели, требуя пищи. Снова походы за ягодами и грибами отвлекли ребят от ухода за парой хищников, которые вели себя вполне дружно. Никаких драк между ними не было. Через несколько дней вспомнили – и все бросились к деревянной клетке. Там сидел нахохлившись только старший коршун. От второго валялись жалкие останки.

Обдумав трагическую ситуацию, ребята решили научить коршуна летать. Но прежде надо было хотя бы в течение нескольких дней хорошенько его откормить, чтобы сила появилась. Один из ребят вспомнил, что коршуны едят змей. Их даже зовут змееядами. Знали, где водятся эти гады. Забили камнями молодого ужа. Принесли. Оставшийся коршун, демонстрируя прекрасный аппетит, с жадностью набросился на свежую пищу, разрывая молодое тельце ужика когтями и уже достаточно крепким клювом. Дня три приносили ему мышей, один раз поймали суслика. Все съедал взрослеющий хищник.

Наступил день, когда, по мнению друзей, надо было приступать к обучению летать. Вытащили коршуна на улицу. Стали подбрасывать его вверх и бежать за ним с криками, не давая ему приземлиться. Однако длительный полет был ему еще не под силу.

Следующее утро оказалось удачным: в нескольких мышеловках оказались молодые мышата. Снова упрямые дрессировщики накормили коршуна и ближе к вечеру приступили к обучению. Кто-то предложил сбросить летуна с крыши заброшенного клуба. С наступлением времени «эффективных менеджеров» многие очаги культуры закрылись или стали недоступными из-за высочайших цен. Однако для обучения молодого коршуна полетам пустующий клуб пригодился, вернее его чердак.

Сказано – сделано. Затащили коршуна на крышу здания. Раскаленное светило уже касалось горных вершин. От земли, нагретой за день жарким солнцем, поднимался горячий воздух. Раскачав что было силы, подбросили птицу вверх, и коршун полетел, мощно набирая высоту. Возможно, его полету помогали восходящие от земли теплые потоки воздуха, но коршун поднялся очень высоко. Скоро он превратился на глазах удивленной публики в маленькую точку. Он летел туда, где среди скал находилось его гнездо, где жили его родители. Вдруг все увидели, что их воспитанник падает. Коршун камнем опустился в ущелье между скал. Все мальчишки бросились туда. Прибежав к вероятному месту падения, следов коршуна не нашли. Кто-то сказал:

– Может быть, он увидел рыбу на берегу речки и утащил ее в кусты?

А один из мальчишек выдвинул версию:

– Может быть, ему стало стыдно за то, что съел братьев? Вдруг встретит родителей, что он им скажет? Вот и покончил с собой.

Какое было настроение у ребятишек, описывать не стану. Однако все решили, что больше никто не будет разорять птичьи гнезда.

Загрузка...