Под черным флагом. Истории знаменитых пиратов Вест-Индии, Атлантики и Малабарского берега - читать онлайн

Введение. Общие сведения о пиратстве

Пиратская профессия – одна из самых древних в мире. Она возникла в ту пору, когда одни люди, связав два бревна, отправились в море, а другие устроили на них засаду, желая облегчить им груз. Когда из древесных стволов научились выдалбливать лодки, пиратов стало больше; их число еще больше умножилось, когда появились корабли и паруса их наполнились ветром. Морские разбойники просуществовали до тех пор, пока пар, это ужасное чудовище, не загнало их в самый угол, в Китайское и Малайское моря.

Томас Маколей в «Песнях Древнего Рима» писал, что побережье Иберии было логовом флибустьеров уже в ту пору, когда доблестный Гораций на мосту через Тибр сразил Лаусула, воскликнув:

Первое описание пиратской организации находим у Фукидида, который отмечал, что с развитием торговли грекам пришлось защищать себя от пиратов, «которыми командовали влиятельные вожди, занявшиеся этим делом ради увеличения своих богатств и обеспечения своих бедных последователей». Они «нападали на не защищенные стенами, широко раскинувшиеся города, больше похожие на села, и подвергали их грабежу, а потом жили за счет награбленного, ибо подобное занятие в ту пору считалось вовсе не позорным, а, наоборот, почетным!». Из-за этих разбоев города, как на материке, так и на островах, строились подальше от моря, где их было легче защитить. Островитяне, как пишет историк, занимались пиратством гораздо активнее, чем жители внутренних районов суши; этим прославились в основном керийские и финикийские авантюристы. Избавить людей от этих морских разбойников удалось лишь Миносу, царю Крита. Он построил флот, заселил остров мирными людьми и поддерживал там порядок до самого начала Троянской войны.

Позже пиратские набеги описывал Плутарх. Во времена гражданских войн Римская республика лишилась своего господства на море, и на сицилийском побережье появились банды грабителей, которые на парусных и гребных галерах грабили корабли в Средиземном море между Грецией, Римом и Египтом. Сулла, который в распутном юноше, Юлии Цезаре, увидел многие черты Мария, потребовал, чтобы Юлий, которому в ту пору едва исполнилось восемнадцать, отказался от своей жены Корнелии, дочери Цинны, предшественника этого тирана на посту правителя Рима. Цезарь отказался, и Сулла велел ему отправляться в ссылку, сначала в земли сабинов, где он был схвачен римскими солдатами, но сумел сбежать, подкупив их капитана Корнелия 2 талантами. Он явился в Вифинию и после короткого пребывания при дворе царя Никомеда решил вернуться домой морем. О том, что случилось дальше, рассказал нам Плутарх: «Возвращаясь домой, он неподалеку от острова Фармакусса был захвачен в плен пиратами, которые в ту пору наводнили моря своими кораблями и бесчисленными мелкими суденышками. Когда эти люди велели ему выплатить двадцать талантов в качестве выкупа, он рассмеялся, ибо они не знали истинной цены своего пленника, и сам предложил им пятьдесят. Он тут же отправил тех, кто был с ним, в разные места, велев им раздобыть денег, а сам остался среди людей, которые считались самыми кровожадными в мире – киликийцев, – с одним другом и двумя слугами. Однако он так мало считался с разбойниками, что когда хотел спать, то посылал к ним [слугу] передать, чтобы они вели себя тихо. Тридцать восемь дней, пользуясь полной свободой, он развлекался, участвуя в их упражнениях и играх, как будто они были ему не тюремщиками, а друзьями. Он писал стихи и речи и заставлял их слушать, а тех, кто не восхищался ими, прямо в лицо называл невежественными варварами, а в гневе часто угрожал их повесить. Им это ужасно нравилось; они приписывали свободу его речи некоторой простоте и ребяческой игривости. Как только из Милета прибыл выкуп, он расплатился с ними и был отпущен на свободу, после чего снарядил в Милетской гавани корабли и бросился на поиски пиратов. Их суда по-прежнему стояли у острова; он напал на них и захватил большую часть в плен. Он забрал себе все их деньги, а людей запер в тюрьме в Пергаме и обратился к Марку Юнку, который в ту пору был наместником Азии и который, как претор, должен был назначить им наказание. Юнк, позарившийся на их деньги, ибо сумма была весьма значительной, сказал, что он подумает на досуге о том, что делать с пленниками. Тогда Цезарь покинул его и вернулся в Пергам; он приказал привезти сюда пиратов и распять: этим наказанием он часто стращал их, будучи в плену, а они-то и не думали, что он говорит совершенно серьезно!»

Пираты изобрели особый способ отправлять людей к праотцам – хождение по доске. По своему обыкновению, они, взяв человека в плен, спрашивали, не римлянин ли он. Если он гордо отвечал «Да, я – римлянин», они низко кланялись ему и предлагали свои услуги. Когда же римлянин утверждался в мысли, что пираты испытывают перед ним благоговейный трепет и спасение уже близко, его вежливо просили подняться по корабельному трапу и сделать шаг к свободе – прямо в море!

Во время смуты в Риме число пиратов сильно возросло и богатство их было велико; их галеры были пышно украшены, носовые части окованы медью и позолочены, весла выложены серебром, а паруса сшиты из пурпурных тканей. Они грабили не только суда в море, но и нападали на виллы, стоявшие на берегу, уводя с собой высокородных дам ради выкупа и смеясь над властью Рима. Один раз они захватили в плен даже двух преторов, Секстилия и Беллина, которые ехали из столицы в свои провинции. Словом, пиратской алчности не было пределов. В конце концов Помпей Великий, стремясь установить порядок, собрал большое войско и положил конец пиратским набегам.

Богатство имеет неизменную тенденцию скапливаться в одних руках, и его перераспределение всегда было одной из главных проблем человечества. Люди, которые зарабатывают его тяжелым трудом, постоянно подвергаются поборам со стороны тех, кто желает разбогатеть без особых усилий. И в наши дни, которые называют прогрессом цивилизации, господствует тот же закон: пока пчелы собирают нектар, их ульи всегда кто-то разоряет.

Конечно же раньше всех начали систематически грабить купцов китайцы. Это произошло еще в ту пору, когда создавал свое учение Конфуций, но о китайских пиратах мы в этой книге рассказывать не будем. Китайские пираты в XIX веке имели огромные флоты, им принадлежали многие порты, и даже сейчас они все еще действуют. Но мы в своей хронике расскажем лишь о пиратах Западного мира и начнем со Скандинавского полуострова.

Суровые предарктические земли Древней Норвегии, Швеции, Дании стали местом рождения современного авантюризма. В течение двенадцати веков северяне и их потомки были владыками морей. Законным или незаконным путем, но они сумели захватить эту власть. Прошло уже более тысячи лет с тех пор, как Эрик Рыжий открыл Исландию и повел свои корабли, по бокам увешанные щитами, к берегам Винланда, как викинги называли Северную Америку, в то время как другие:

На побережье Калабрии до сих пор стоит сторожевая башня, с которой жители Иберийского полуострова с тревогой вглядывались в даль Средиземного моря – не покажутся ли корабли викингов? Кровь викингов течет в их потомках – британцах, норманнах, голландцах и немцах Гамбурга, Бремена и Данцига, трех знаменитых свободных городов Европы. Кровь викингов есть и в нас, быть может сильно разбавленная, но это та же кровь, которая текла в жилах авантюристов всего мира!

О приключениях властителей морей написаны сотни книг, и мы не можем, конечно, рассказать обо всех. Кровь, которую они влили в вены бриттов, помогла тем изгнать из Англии римлян после пяти столетий владычества, а усиленная кровью норманнских солдат, явившихся вместе с Вильгельмом Завоевателем, дала толчок для тех дел, о которых мы и поведем свой рассказ.

Следует считать вполне логичным, что человечество зародилось в тропиках, где условия для жизни были благоприятными. По мере увеличения населения люди в поисках пищи перемещались на север, осваивая новые земли. Здесь им приходилось использовать шкуры животных и волокна растений, чтобы защититься от холода и укрыться от дождя. По мере приближения к полюсу люди становились сильнее и агрессивнее. Закаленные в суровых условиях Скандинавии северяне силой и неукротимой энергией превзошли уроженцев блаженных, обласканных солнцем земель. Самую сильную расу породило слияние англичан и норманнов.

В век борьбы, который начался после отречения Карла V, когда Голландия наконец освободилась от тирании Испании, вдоль побережья Фрисландии возникло сообщество морских нищих – гёзов, каперов, которые скрывались среди проток и мелей, превративших голландское побережье в лабиринт, где преследовать их было практически невозможно. Эти люди были безгранично преданы делу освобождения Голландии и временами составляли единственную его надежду. После освобождения Лейдена от осады им сопутствовала удача. И то, что они заставили Испанию полной мерой расплатиться за свою тиранию, не считалось отклонением от их морали.

В то же самое время добрая королева Елизавета I, которая заигрывала с Филиппом II и раздавала обещания принцу Оранскому, нередко нарушая их, разрешила своим подданным заниматься пиратством. Не обращая внимания на войну, Дрейк, Хокинс, Фробишер, Кавендиш и подобные им смельчаки на маленьких суденышках совершили путешествия, которые навечно вписали их имена в историю Великих географических открытий. В погоне за богатством они сделались великими исследователями. Дрейк обошел вокруг Земли, став вторым мореплавателем после Магеллана, который совершил кругосветное путешествие. Другие расширили границы географии почти до современных пределов. Но главным их стимулом было золото, особенно испанское. Разгром Армады и смерть Елизаветы дали Испании передышку. При короле Якове сэр Уолтер Рэли безуспешно пытался отыскать страну Эльдорадо, но перед этим англичане под его руководством предприняли первую попытку закрепиться в Северной Америке, на побережье Виргинии, за которой последовало переселение пуритан в Новую Англию.

Искатели приключений очень давно наводнили восточные моря, и самым выдающимся среди них был Томас Джонс. Подобно капитану Уильяму Кидду, жившему почти век спустя, он в 1617 году был послан сэром Робертом Ричем, ставшим позже графом Уориком, в Индию. Томас Джонс отправился туда на корабле «Лев», якобы для того, чтобы захватывать суда пиратов и отбирать у них добычу. Это, по словам Томаса Роя, тогдашнего посла при дворе Великого Могола, было «самым распространенным предлогом для того, чтобы самим заняться пиратством». Джонса поймал капитан Мартин Приг, действовавший по приказу знаменитой Ост-Индской компании, когда он погнался за кораблем королевы-матери Великого Могола. Настигнув его, Приг открыл огонь и обстреливал «Льва» до тех пор, пока он не вспыхнул и не сгорел. Часть команды погибла в огне, а Джонс с уцелевшими пиратами был взят в плен и доставлен в Лондон. Однако его так и не отдали под суд, – очевидно, поддержка благородного патрона спасла Джонса от этого позора.

Когда король Карл I вместе с головой лишился короны, кавалеры его двора и наследник, Карл II, нашли приют в Голландии, где этот грубый гений, принц Руперт, пфальцграф Рейнский, сделался морским гёзом. Он поддерживал дело Реставрации, делился с вечно нуждавшимся принцем добычей, захваченной в море, ходил в Вест-Индию и одно время командовал флотом из семи судов. Руперт мало чем отличался от простого пирата, поскольку плавал, не поднимая флага и не имея необходимой для этого лицензии, или каперского свидетельства (Letter of Marque), но в оправдание своим разбоям он говорил, что им движет благородная цель – реставрация попранной монархии.

Спутником Руперта в морских походах был его брат Мориц. В 1652 году их флот попал у Виргинских островов в сильнейший ураган, которыми славится Вест-Индия, и все корабли, за исключением одного, «Ласточки», затонули. Погибло много людей, среди них и храбрый Мориц. Поврежденная «Ласточка» добралась до берегов Франции, где в 1655 году вошла в порт Дюнкерк, и больше уже никогда не выходила в море.

В это же время была организована серия набегов на владения Испании (Испанский Мэйн), о которой во времена гражданской войны и Реставрации как-то позабыли. В 1648 году войско Кромвеля, под командованием генерала Венабля и Уильяма Пенна-старшего, отца Уильяма Пенна, захватило Ямайку и основало здесь форпост. Это было очень удобное место, и терять его никак было нельзя. Здесь, на Ямайке, обосновались буканьеры, объединившиеся в так называемое Береговое братство. Впрочем, они начали не с Ямайки, а с Эспаньолы (Гаити), которая все еще номинально принадлежала Испании. На этом острове по обширным саваннам бродили огромные стада диких свиней и крупного рогатого скота. Охота на них и заготовка мяса стали очень выгодным и легким промыслом, которым занялись бродяги со всего мира, но в основном англичане, французы и голландцы. Тревожимые время от времени испанскими губернаторами, эти странники осели на маленьком острове Тортуга, который отделяет от Эспаньолы узкий пролив. Здесь они могли жить совершенно безнаказанно и вскоре начали подстерегать торговые суда и захватывать их.

Одним из самых удачливых флибустьеров был Пьер Легран. Дерзкому нормандцу посчастливилось взять на абордаж испанский галеон, груженный золотом. Захватив ценный груз, он оставил опасное ремесло и вернулся в родной Дьеп.

Вождем Берегового братства стал Эдвард Мансвельт. Этот предприимчивый голландский корсар родом с острова Кюрасао не единожды нападал на испанские торговые судна, владения испанцев в Южной Америке и на островах в Карибском море. Преемником адмирала Мансвельта стал валлиец Генри Морган, который превратил флибустьерство в очень выгодную профессию. Впрочем, у него был законно полученный патент, и Морган закончил свою жизнь, пользуясь милостью короля и добившись огромной славы. Презренные разбойники не слишком подходящая для него компания, и в нашей хронике мы о нем говорить не будем. Мы расскажем о птичках, по которым плакали виселицы, а он к ним не относился!

Солнце буканьеров закатилось в 1680 году, когда Морган стал рыцарем и вице-губернатором Ямайки. Впрочем, буканьеры еще четыре года бороздили южные моря, после чего появилось огромное количество английских пиратов, о которых мы и расскажем. Разгон буканьеров, который последовал после заключения мира с Испанией, смерть Карла II, изгнание из Англии короля Якова II и восхождение на английский престол Вильгельма III, принца Оранского, оставили многих авантюристов не у дел. Но уж слишком долго звенело в их карманах награбленное золотишко, что они конечно же не могли с легкостью отказаться от погони за ним.

Испанские галеоны не были легкой добычей, поэтому пираты переключились на другие торговые суда. Португальцы и голландцы держали монополию на торговлю восточными предметами роскоши, и Англия повернулась теперь в ту сторону, где восходит солнце. Знаменитая Ост-Индская компания, созданная в 1600 году и довольно слабая вначале, начала усиливаться после основания в 1675 году форта на восточном берегу реки Хугли, который со временем превратился в Калькутту – оплот английской власти на полуострове Индостан. Французы устроили свое поселение в Пондичерри на 10 лет раньше. В самом начале англичане были слабее всех и находились в самом неблагоприятном положении, пока не появились пираты, которые помогли установить равновесие. Создав на Мадагаскаре свою базу, буканьеры грабили всех, кто туда заходил, невзирая на национальную принадлежность, хотя и опасались хорошо вооруженных судов «компании Джона»[1].

Добыча была обильной, но большую часть ее еще надо было доставить на рынок, а самым крупным рынком был Нью-Йорк, который англичанам в конце концов удалось отобрать у голландцев. Здесь богатые купцы активно поддерживали «торговлю Красного моря», которая заключалась в покупке и перепродаже пиратской добычи. В 1692 году губернатором Нью-Йорка стал полковник Бенджамин Флетчер, солдат удачи, который в свое время хорошо послужил королю Вильгельму III. Его карманы были пусты, и он постарался поскорее набить их, как делали все вице-короли, и при этом яростно защищал способ своего обогащения, не считая его бесчестным. Во время его правления верфи Нью-Йорка работали без устали, а склады заполнялись разными товарами. Говорят, что Флетчер выдавал патенты одним пиратам и закрывал глаза на действия других, пока его скандальная слава не дошла до короля и он не был смещен и заменен Ричардом Кутом, графом Белломонтом. Но по иронии судьбы этот граф позже сделался партнером капитана Кидда, которого до сих пор считают, впрочем совершенно необоснованно, самым удачливым пиратом.

Белломонт обнаружил, что Нью-Йорк стал крупным гнездом коррупции, которая расцвела благодаря «торговле», и начал бороться с ней, запретив безналичный расчет и приказав осматривать все грузы.

Правила на таможне стали такими строгими, что «коммерсанты» покинули Нью-Йорк, а купцы пожаловались на губернатора английскому Совету по торговле, заявив, что тот их разоряет. Петиция была подписана именами, которые прославились в истории города. Пиратам и их меркантильным сообщникам удалось сместить Белломонта. Борьба с ними вконец его измотала, и он умер, не решив своих многочисленных проблем, среди которых одной из самых скандальных было дело Уильяма Кидда. Он утверждал, что в Ист-Энде на Лонг-Айленде, расположенном за пределами «кольца» Нью-Йорка, там, где сейчас раскинулись сонные деревушки Сэг-Харбор, Гринпорт и Гамильтон, находится «гнездо пиратов»; что губернатор Коннектикута Джон Уинтроп-младший, сын прославленного основателя первых поселений в Массачусетсе, открыто укрывает своих агентов; что заместитель губернатора Пенсильвании имеет столь тесные связи с морскими разбойниками, что дочь этого чиновника вышла замуж за одного из пиратов Генри Эвери. Но подробности всего этого будут приведены далее.

После того как торговля на Мадагаскаре и в Красном море захирела, морские разбойники занялись грабежом у Золотого берега, в Вест-Индии и у берегов Северной Америки от Мексиканского залива до Ньюфаундленда. Пунктом пиратских рандеву стали Багамы; эти пологие, расположенные далеко друг от друга острова были идеальным гнездом для пиратов. Отсюда они совершали набеги на Кубу, Мексиканский залив и на североамериканское побережье. Они наводнили коралловые отмели и даже украли название, данное им Христофором Колумбом. Этот великий мореплаватель назвал самый восточный остров Багамского архипелага, где он впервые заметил слабый отсвет, означавший близость земли, Сан-Сальвадором, ибо был спасен – его корабли добрались до суши! Пираты прозвали этот остров Кошачьим, а потом – островом Уотлинга, в честь Джона Уотлинга, старого сурового буканьера. Он был убит в 1681 году во время стычки, когда пираты грабили остров, и в качестве памятника получил остров, на котором Колумб когда-то установил свой крест.

В 1718 году на остров Нью-Провиденс прибыл опытный капер и моряк Вудс Роджерс, назначенный Георгом I губернатором Багам. Бристольцу было поручено навести порядок на островах и ликвидировать обосновавшуюся там «пиратскую республику». Согласно его указу пираты, сдававшиеся властям в течение года, именем короля получали прощение. Подход, сочетающий суровость и милосердие, на чем настаивал сам король, возымел успех. На какое-то время Роджерсу удалось восстановить порядок, но «торговля» процветала вплоть до 1724 года, пока не была окончательно изгнана. После этого, в течение почти сотни лет, пираты здесь не появлялись, но потом «торговля» снова возродилась. Пираты базировались на Кубинских отмелях и на отдаленных островах Мексиканского залива и с большим или меньшим успехом продержались там до 1831 года, когда нападение на бриг «Мексиканец» из Салема положило конец беззаконию в Западной Атлантике.

Малайские пираты и пираты Китайских морей продержались гораздо дольше, выходили на рейд и в первые десятилетия XX века. Начиная со времен Карла V и до времен коммодора Пребла существовала одобряемая властями система пиратства, которую поддерживали паши Туниса, Триполи и Алжира, называемых государствами Берберии, и султаны Марокко, которые стояли за спиной морских бродяг из Сале[2]. Но в нашу книгу рассказы об этих разбойниках не входят. Они были сильно ослаблены Соединенными Штатами в 1804 году, а в 1816-м – уничтожены англичанами.

В приведенных ниже историях пальма первенства принадлежит англичанам. Как заметил мой ученый друг Аллейн Аэрленд: «Англичане – замечательные люди. Вы можете не любить их, но не восхищаться ими нельзя, ибо они явились на Землю, чтобы жить и обогащаться. Последний американский доллар будет найден в Британском музее».

И я верю, что так оно и будет. Мы видим здесь и древнегреческие оболы, и лепты иудейской вдовы, и сестерции римских патрициев. Каких только денег здесь нет – от монет фараонов и Агамемнона до каури кофейного короля!