– Нет!! Пустите!!!
Она кричала, распростертая на мокрой мостовой, и, зажмурившись, отбивалась от нападавшего. Ее ночная рубашка, некогда белая, была вся в грязи. Она отворачивалась, чтобы избежать прямого удара в лицо.
Начиналась ночь, холодало.
На подступах к Дому инвалидов[3] зажигались газовые фонари. Прохожие, еще более редкие, чем на аллеях соседнего Марсова поля, не обращали внимания на истошные вопли девочки. Все делали вид, будто этой замарашки с растрепавшимися светлыми кудрями и угрожавшего ей калеки в грязном тряпье просто не существует. Да и какая выгода спасать сопливую девчонку, у которой за душой явно ни гроша? Прохожие ускоряли шаг, не испытывая ни малейшего желания встревать в уличную потасовку и драться с оборванцем. Это был настоящий обитатель дна – в каких-то дикарских лохмотьях, со всклокоченной бородой, слезящимися глазами и в драной соломенной шляпе. Вместо левой руки у него из рукава торчал острый крюк, вроде тех, на которых мясники подвешивают туши. Этот карикатурный персонаж уже занес свое орудие над перепуганной девчушкой, когда его прервали.
– Эй, посторонись!
Оба участника уличной драмы подскочили и обернулись. Голос принадлежал молодому человеку, который правил небольшим фургоном. Сдерживаемые им породистые лошади свирепо раздували ноздри и храпели, норовя возобновить прерванный бег. Сам фиакр выглядел крайне мрачно: черный, с опущенными черными шторами.
– С дороги, отбросы! Дайте проехать!
Кучера, по всей видимости, не обманул спектакль, разыгрываемый посреди пустой улицы. Но девочка и калека, словно оглохнув, не двигались с места. Хотя фиакру, чтобы проехать, действительно пришлось бы их раздавить. Наблюдательная Плакса заметила, что возница не спешит хлестнуть коней и помчаться вперед. Поэтому она не испугалась его криков и запричитала еще громче и пронзительнее. Теперь уже никто не сможет ее игнорировать.
Тем временем пьяница, чья борода начала уже отклеиваться, тоже оставался глух к угрозам кучера. Откровенно переигрывая, он продолжал свой монолог:
– Деточка, – рычал Обрубок, – я тебя зарежу на ужин. И поджарю, как курочку, с приправами!
– Нет!!! На помощь!! – визжала девчонка.
– Что? Никто не бежит тебя спасать? Скоро ты превратишься в жаркое!
– Вы так и собираетесь тут торчать? Ублюдки! – в ярости проорал кучер.
В его голосе звучал не только гнев. Но и страх. Странный пассажир не терпел промедления. Однако возница понимал, что не сможет проехать, не задавив двух проходимцев, по-прежнему топтавшихся на проезжей части. Он спрыгнул с облучка, на котором сидел, схватил кнут и поправил шляпу, словно пытаясь придать себе значительности.
Как только ноги кучера коснулись мостовой, Хромой выскользнул из своего укрытия за деревянными ящиками около винного погреба. Слегка пригнувшись, мальчишка с каштановыми волосами и в неизменной кепке подкрался к заднему колесу, а потом скользнул под повозку, готовый действовать.
Возница уже собирался схватить Плаксу и Обрубка, когда дверца фиакра распахнулась. Мальчишка, прятавшийся внизу, усмехнулся: пешки расставлены, время рассчитано идеально. Длинная нога высунулась из фургона, за ней вторая. Повозка накренилась. Пассажир, судя по всему, был важной персоной. Ботинки из дорогой кожи, серый костюм с иголочки – всё это не укрылось от глаз юного воришки. Чутье на крупную добычу не подвело и в этот раз.
– Кучер, что происходит?
Голос звучал глухо. Человек или стар, или простужен. И то и другое им на руку – значит, он менее внимателен и не так быстро реагирует. Кажется, дело верное.
Хромой продолжал рассматривать пассажира. То малое, что ему удавалось разглядеть из-под повозки, слегка озадачивало. Дорогой костюм был явно с чужого плеча: брюки слишком коротки. А ботинки, напротив, сильно велики – с заметным расстоянием между пятками и бортиком.
Кучер тем временем схватил Обрубка за шиворот и срывал с него маскарад. Когда он обнаружит, что крюк настоящий, это отвлечет их внимание на несколько драгоценных секунд. Плакса поднималась на ноги, готовясь удрать в любую секунду.
– Это воришки! Дети улиц, карманники. Пытались нас одурачить. Не беспокойтесь, господин, мы тронемся сию же минуту, – ответил возница с подчеркнутой почтительностью.
«Крупная шишка, – предположил Хромой. – И богат. Несмотря на странный наряд».
Но время поджимало, и он взялся за дело не откладывая. Выбрался из-под повозки и подкрался как можно ближе к незнакомцу, готовясь его обчистить. Это был, бесспорно, их лучший клиент за сегодняшний день.
Хромой мечтал, что, когда он вернется, его карманы будут набиты золотыми побрякушками. Он хотел показать всё, на что способен, блеснуть перед Спичкой. Мальчик не решался сказать ей о своих чувствах, просто терял дар речи, когда видел девушку. И надеялся, что его добыча заменит слова.
Тут он заметил ее краем глаза. Спичка неслась по улице в их сторону, будто за ней гналась разъяренная фурия.