Эмилия подошла к компьютеру и просмотрела почту.
– О, господи! Опять Лукас! Что же у дочери стряслось? – Она внимательно прочитала письмо на английском. Лукас – бельгиец, поэтому общались они на международном английском языке.
Вот уже три года дочь замужем за этим странным бельгийцем. Внешне были соблюдены все формы: у Лукаса – хорошая карьера в банке, он – человек религиозный, систематически посещающий церковь, материально помогает Максиму, сыну Лизы от первого брака. Но вел он себя очень странно.
После работы, придя домой, он ужинал в семейном кругу, обсуждал все новости с Лизой и Максимом, потом принимал душ и шел в кабинет, запирался в нем и выходил оттуда только утром, затем опять завтракал в тесном домашнем кругу и уходил на работу. И этот цикл продолжался изо дня в день.
Лиза с каждым днем становилась все более нервной, не получая должного мужского внимания, и часто ссорилась со своим мужем.
После каждой ссоры Лукас писал письмо Эмилии, жалуясь последней на ужасное поведение Лизы. Эмилия жалела его, зная о его трудной судьбе, он не помнил своих родителей и вырос приемным ребенком в чужой семье. Она старалась его успокоить и примирить с Лизой.
С другой стороны, Лиза постоянно звонила ей, и они обсуждали странное поведение Лукаса.
– Может быть, он импотент? – предполагала Эмилия.
– Да нет, с этим у него все в порядке, – отвечала Лиза.
– Возможно, он нетрадиционной ориентации? – Ведь у них на Западе какой только фантазии не встретишь! – говорила Эмилия.
– Это просто невозможно, поскольку вся его жизнь проходит на моих глазах, я знаю всех его друзей и знакомых, – объясняла Лиза.
– В чем же тогда дело? – удивлялась Эмилия. – Может быть, он просто не любит тебя?
– Не знаю. Но он всегда мне дарит цветы и разные подарки, словно он от меня без ума. Но я так жить не могу. Я – молодая женщина и мне нужен нормальный мужчина. Я буду с ним разводиться, – категорично заявляла Лиза.
А Лукас, как выяснилось позже, имел плохую наследственность, его мать страдала шизофренией и находилась пожизненно в специальном заведении, у его брата также наблюдались некоторые отклонения в психике, поэтому брат иногда принимал психотропные препараты.
Лукасу же удавалось справляться со своей психикой, но по вечерам на него наваливались приступы депрессии, поэтому он предпочитал бороться с ними в одиночку и по вечерам, запершись в кабинете, он подолгу играл в компьютерные игры или болтал с друзьями через Skype, и это его успокаивало, потом он засыпал и утром просыпался абсолютно здоровым.
Такой образ жизни он выбрал после того, как несколько вечеров, проведенных в одной спальне с женой, закончились скандалом, и тогда он переселился в свой кабинет и стал там проводить ночи.
Он понимал, что причина этих ссор была в нем, поскольку Лиза была его вторая жена, а первая сбежала от него из-за его ужасного характера. Но он боялся потерять Лизу, поскольку жизнь в одиночестве усиливала его депрессию.
Но, несмотря ни на что, Лиза развелась с ним. Бедный Лукас тяжело переживал развод, одиночество угнетало его, депрессия усиливалась.
В тот вечер он не спешил домой, там его никто не ждал, поэтому он медленно прогуливался по улице.
Его внимание привлекла молодая стройная женщина, рядом с которой шли двое детей 3—4 лет. У детей в руках было по куску простого хлеба, который они с аппетитом уплетали.
Лукас быстро подбежал к киоску, стоящему неподалеку, и купил две шоколадки, затем догнал женщину с детьми и вручил им по шоколадке.
Дети обрадовались.
– Как тебя зовут? – спросил он женщину.
Она что-то проговорила на непонятном языке. Тогда Лукас ткнул указательным пальцем себе в грудь и протяжно произнес:
– Лу-укаас!
Женщина певуче ответила:
– Ма-атильда…
Они продолжали идти вместе, вдруг Матильда повернула, и они подошли к большому желтоватому двухэтажному дому. Лукас узнал этот дом. Это был социальный дом, где размещались беженцы из разных стран.
Матильда начала подниматься по лестнице, Лукас остановился в нерешительности, дети схватили его за руки и потянули за собой. Матильда улыбалась, видно было, что она не возражает.
Они вошли в большой холл, и навстречу им выскочили еще трое детей разного возраста от 7 до 10 лет. Они бойко заговорили с матерью на непонятном языке.
Матильда что-то им грустно отвечала. Дети заплакали. Расстроенный Лукас ничего не мог понять. Тогда он спросил по английски:
– Что случилось? —
К счастью, один из мальчиков понял его и ответил:
– Мы голодные, мы хотим есть, а маме не дали пособие.
– Подождите, я быстро, я сейчас вернусь. —
Лукас выскочил на улицу.
Неподалеку находился большой супермаркет. Он наполнил две сумки продуктами и вскоре вернулся к несчастным детям.
Все сели за стол, и начался пир. Лукас чувствовал себя счастливым среди группы доброжелательных детей разного возраста с ласковой мамой, не впавшей в панику в этой страшной ситуации.
Депрессии как не бывало. Он был нужен этим людям. Это его поддерживало на плаву. Он стал частым гостем в их семье. Боль в душе постепенно сглаживалась, незаметно отношения с Матильдой стали близкими. Он очнулся только тогда, когда Матильда сказала ему, что она беременна и будет рожать ребенка, поскольку ее религия запрещает делать аборты.
Лукас испытал огромный шок. Как человек религиозный, он должен был жениться на Матильде. Но общество его не поймет. А что будет с его репутацией в банке, где он работал? Коллеги явно осудят его.
А эти пять детей тоже должны стать его детьми. Ведь их надо поднять, выучить, – ситуация была шоковой. Что делать? Лукас не мог найти выход из создавшегося положения. Он метался, нервничал. Но беда не приходит одна.
Среди беженцев часто встречались преступники, принявшие статус беженцев, чтобы избежать наказания. Так и среди друзей Матильды было несколько темных личностей, которые обратили внимание на денежного мужчину, что стал похаживать к ней.
Особенно зол был албанец Илир, раньше он время от времени заглядывал к Матильде и состоял с ней в близких отношениях, а теперь она отвернулась от него.
Илир подговорил своего приятеля Прека, тоже албанца, убрать Лукаса, он сказал приятелю, что денег у этого мужика куры не клюют.
Лукас жил в маленьком городке просто и открыто, там люди на ночь никогда не закрывали двери.
Илир все разведал. Он приготовил тонкую и прочную капроновую веревку.
Но Прек все же сомневался:
– Слушай, мы только что из одной истории выпутались, приехали сюда, получили статус беженцев, сидим чистенькие. А вдруг попадемся?
– Не бойся, у меня есть хорошая идея, 100% алиби, – ответил уверенно Илир, горячая кровь которого кипела от ревности, и в тот момент он даже не думал о деньгах.
– Ну, хорошо, твоих денег будет 60%, а моих – 40 – пообещал Илир.
– Ладно, по рукам! – согласился Прек, стукнув с силой своей ладонью по ладони Илира. Он знал – Илир не обманет.
И однажды темной безлунной ночью они явились в дом к Лукасу. Лукас не спал и сидел в гостиной, читая интересную книгу, которая давала ему возможность справиться с депрессией. Он с удивлением посмотрел на непрошеных гостей, не ожидая ничего плохого.
Оба проходимца владели английским языком. Прек молчал, заговорил Илир:
– Слушай, моя сестра сказала, что она ждет твоего ребенка. Жениться на ней ты, конечно, не собираешься. Но ты должен ей помочь материально, а потом оставить ее в покое. Сейчас ты дашь мне деньги, а потом напишешь ей записку!
– Но у меня нет денег, – ответил Лукас.
– Я понимаю, что у тебя нет наличных денег, но на карточке ведь деньги есть. Давай карточку и пароль к ней.
Дело принимало странный оборот, и Лукас начал понимать, что в этой ситуации кроется что-то опасное для него.
– Но и на карточке очень мало денег. Я, конечно, могу завтра достать нужные деньги и передать их вам.
– Может, подождем до завтра? – спросил Прек Илира на албанском.
– Ни в коем случае, завтра он настучит на нас, куда надо, и мы снова загремим в тюрьму. Я не верю, что у него на карточке нет денег.
– Нет, давай нам карточку, мы не можем ждать до завтра, мой друг посидит с тобой, а я пойду и сниму деньги, автомат здесь совсем рядом, около магазина. – настаивал Илир.
– Так будет лучше, теперь уж он точно не соврет и даст нам правильный пароль. – сказал Илир на албанском.
Лукас достал карточку и назвал пароль, холодок неосознанного страха пробежал по его телу.
– А теперь пиши записку. Не надо много писать и расстраивать сестру. Напиши просто – «Я тебя люблю, но не могу поступить иначе.» Я передам ей записку и деньги, она, конечно, огорчится, но быстро успокоится, увидев деньги.
Лукас как заколдованный последовал совету Илира и, написав записку, передал ее Илиру, затем достал карточку, назвал пароль, и также отдал ее Илиру.
– Ну все, порядок! – успокоился Илир. И затем дал инструкции Преку: – Теперь хватай его сзади и зажми ему рот, я быстро делаю петлю, и мы его туда засунем, вон видишь и крюк есть в потолке, как будто для этого приготовлен.
Прек железной хваткой тренированных рук схватил Лукаса и зажал ему рот.
Вырваться и даже пошевелиться в этих руках было невозможно. Илир снял обувь, запрыгнул на стол и быстро умелыми руками продернул веревку и сделал петлю. Затем соскочил со стола, вытащил из кармана кусок длинной ткани и, замотав Лукасу рот и связав за спиной руки, надел ему на шею петлю и затянул ее.
Когда Лукас перестал дышать, они подтянули тело к потолку на небольшой высоте от пола, положили около ног перевернутую табуретку, развязали руки, и освободили рот.
– Посмотри, не осталось ли на руках следов, и помассируй их, – сказал Илир.