Был безоблачный августовский день, много лет назад. Солнце нещадно опаляло раскаленную сухую равнину, где расположились черноногие. Было так жарко, что даже самые отчаянные охотники не имели желания садиться на своих скакунов и ехать на поиски дичи.
Под одной из поднятых кож вигвама, лениво покуривая, растянулся на лежанке из шкур торговец с индейцами. Обитатели вигвама разошлись поболтать с друзьями – все, кроме одного старика, который, как и торговец, глубокомысленно курил. Он уже много лет как ослеп, его тонкие волосы были совершенно белыми. Кожа его от старости стала обвисшей и морщинистой, он сильно сутулился; в племени он был самым старым, и видно было, что на этих северных равнинах он прожил почти сто зим. Его тонкий, низкий голос прервал мечты торговца.
– Белый, – сказал он, – ты еще здесь?
– Да, – ответил торговец, – да, я здесь; что я могу сделать для Полого Рога?
– Дай мне мой мешок с амулетами – большой, который висит сверху. Я покажу тебе кое-что, а потом расскажу тебе историю. Этот день напоминает мне о моей давней поездке на юг, где все дни походят на этот, только еще жарче.
Торговец поднялся и вручил ему раскрашенный и расшитый цилиндр из сыромятной кожи. Полый Рог ловко открыл это и начал вынимать различные пакеты и свертки, пока не нашел тот, который искал, и бросил его через весь вигвам.
– Посмотри на это, – сказал он.
Торговец развернул сверток их оленьей кожи и в руках у него оказался длинный тонкий наконечник копья из сероватой стали, в нижней части его были выбиты слова: "Антонио Перез, Севилья, 1723."
– Да ведь это – воскликнул он – испанский наконечник для копья, и очень старый. Где ты его взял?
– Я расскажу тебе, – ответил индеец. – Это длинная история и очень странная; но и странные вещи порой происходят. Может быть, и не стоит говорить о том, что это – странно, если все это происходит по воле богов?
– Давно, – сказал он, – когда я был еще юношей, однажды летом мы охотились на Йеллоустоне. Однажды вечером, когда солнце почти закатилось, люди увидели, как что-то приближается к лагерю, и сначала не могли разобрать, что это было; но чуть позже рассмотрели, что это был человек, который очень медленно шел, опираясь на костыль. Некоторые из юношей были готовы выбежать и убить его, но мой отец, вождь, запретил им это.
– Пусть подойдет, – сказал он, – он не сможет причинить нам вреда; мы узнаем, кто он такой и, возможно, узнаем какие-нибудь новости.
Так что все стояли и ждали, а человек шел к нам, очень медленно и с большим трудом. Он приблизился к тому месту, где все мы стояли, наблюдая за ним, и люди понемногу отходили назад, оставив моего отца стоять перед чужаком. Тот был гол, если не считать надетой на нем длинной рваной рубахи, его длинные темные волосы, борода и усы были спутаны и напоминали шерсть бизона, полную сухой травы и репейников. Его глаза были выпучены и взгляд его напоминал взгляд волка, понявшего, что он попал в безвыходное положение. Он был очень худым – таким худым, что казалось, что его кости вот-вот прорвут его кожу, его ступни воспалились и кровоточили, кровь из раны на бедре текла по ноге. Казалось, что он не видит нас, он продолжал идти, иногда встряхивая головой, смотря вперед безумным взглядом и что-то бормоча про себя.
– Куда ты идешь? – спросил мой отец, подняв руку и положив ее ему на плечо. Незнакомец закричал и без чувств упал на землю.
Прошло много дней прежде, чем он выздоровел, и почти год до того, как он узнал нашу речь. Он сказал, что пришел с далекого юга, где всегда тепло, где все ягоды и любая еда круглый год в изобилии, и где никогда не бывает снега, кроме как на вершинах самых высоких гор. Его народ белый, но не такой, как знакомые нам трапперы и охотники. Его отец умер, оставив ему и его брату большие квадратные вигвамы, сделанные из камня, и большие богатства. Этот брат всегда был очень жадным и жестоким, и как только отец умер, он начал думать, как бы получить все, что оставил старик. Однажды ночью большой вождь той страны приехал в вигвам братьев на пир, и по пути домой несколько мужчин выскочили из кустарника рядом с дорогой и убили всех, кроме воинов, которые были с ним. Тогда плохой брат пошел к большому вождю и сказал: "Я знаю, кто сделал это злое дело; это был мой брат и шесть его друзей и родственников".
Воины вождя схватили их всех, бросили в крепкий каменный вигвам и сказали, чтобы они молились, потому что на рассвете из расстреляют. Но были те, кто знал, что плохой брат солгал, и пожалели их; в середине ночи эти хорошие друзья освободили их, дали им быстрых лошадей, оружие, еду, одежду и они убежали.
День за днем, луна за луной, они ехали, держа путь на север. Однажды ночью они разбили лагерь рядом с быстрой глубокой рекой. Некоторые из обитателей прерии, должно быть, видели их и следовали за ними, потому что, пока они отдыхали у костра, на котором жарили мясо на ужин, воздух вдруг наполнился стрелами и все его товарищи упали, едва успев вскрикнуть или что-то сделать. Он тоже был ранен стрелой в бедро, но вытащил стрелу, одним прыжком преодолел расстояние до реки и прыгнул в воду. Он долго плыл по течению, а потом вылез на берег и вышел на равнину. Следующим утром он оставил реку и два дня шел по равнине, не находя воды или еды, и, наверное, он повредился в рассудке, потому что в себя он пришел только в нашем вигваме.
Когда он рассказал свою историю, мой отец спросил его, что он намеревается теперь делать; возвращаться в свою страну или остаться с нами. Он сказал, что, как бы он не хотел вернуться, сделать этого он не может, потому что большой вождь его убьет; поэтому он останется с нами до конца жизни. Это понравилось моему отцу; он дал ему мою сестру в жены, вигвам, богатую одежду, хорошее оружие и много лошадей. Он назвал его Спай-у, так называется племя белых, к которому он принадлежал.
Так шли годы, и я рос, чтобы стать высоким, сильным молодым человеком. Однажды мы ехали вместе с ним впереди большого лагеря, который переезжал от гор Ремня до больших водопадов на Миссури, и он сказал мне:
– Брат, что-то не дает покоя моему сердцу, оно хочет вернуться в мою страну. Не для того, чтобы остаться там, а только ради того, чтобы наказать моего плохого брата. Я ради моей жены сопротивлялся этому как мог, но больше не могу. Я должен пойти. Ты пойдешь со мной?
Конечно, я пошел, и четыреста воинов пошли с нами2. Мы двигались очень медленно, потому что нам предстоял длинный путь, и мы хотели сохранить лошадей сильными и упитанными. Иногда мы разбивали лагерь на два или три дня, когда было много дичи и хорошая трава, и охотились, пока наши лошади паслись и отдыхали. Однажды мы увидели вдали то-то похожее на большую плоскую скалу, по которой ходили люди, и Спай-у сказал нам, что это было сделано из грязи людьми, которые в ней живут. Когда мы подъехали ближе, эти странные строители, которых на равнине не было, поднялись на стены и втянули за собой палки. Мы не стали обращать на них внимания, потому что мы не могли подняться наверх, а они не стали бы спускаться вниз, чтобы сразиться с нами. Спай-у сказал, что слышал, что они были очень богаты, и мы согласились пробовать захватить некоторых из них на обратном пути.
Я думаю, что прошло две луны после того, как мы миновали большой вигвам из грязи, когда Спай-у сказал нам, что пройти остается совсем немного. Мы были рады. В течение долгого времени мы путешествовали по стране, где все было мертво и сухо, кроме колючих груш, которые здесь были длинными и странной формы. Земля была полна гремучих змей, ящериц, больших как выдры, и ядовитых жуков и пауков. Но теперь мы попали туда, где были леса красивых и странных деревьев в долинах и по предгорьям гор и было много троп, идущих в разных направлениях, широких и утоптанных оттого, что по ним много ходили. Наконец, однажды вечером, мы оказались у низкой возвышенности, поросшей деревьями, и он сказал нам располагаться лагерем, потому что с другой ее стороны, в широкой, открытой долине, был его дом. Много раз по пути, сидя у костра, мы планировали, как будем действовать, и теперь, лежа в кустах и не зажигая огня, мы обсудили это в последний раз.
Едва рассвело, мы сели на лошадей, поднялись на возвышенность и оттуда сквозь деревья увидели большой каменный дом, окруженный красивой рощей. Люди выходили из своих домов и шли работать.
– Теперь, друзья мои, – сказал Спай-у, – мы нападем; помните, о чем я так часто говорил вам: ни одна женщина не должна быть убита; вы узнаете моего брата по светло-красными волосами, и не должны трогать его; оставьте его мне.
В следующий момент мы двинулись; сперва спокойно, но когда ближние рабочие увидели нас и побежали к своим домам, мы издали военный клич и помчались, как ветер. Многие из людей добрались до домов прежде нас и целились в нас из окон и дверей. Некоторые упали; остальные из наших рванулись вперед, спрыгнули с лошадей и побежали; большая часть нашего отряда направилась к верхним домам, мы со Спай-у и остальными остались перед каменным домом. Перед большими дверьми было много мужчин, все с ружьями или пистолетами, они стреляли в нас. Продолжалось это не больше секунды, потом большинство из них упали замертво там же, где стояли, и мы ворвались внутрь, преследуя тех, кто убежал. Рыжеволосый вбежал в большую комнату слева, Спай-у и я мчались за ним по пятам. Спай-у сказал что-то и отбил шпагу ударом дубинки, так что она отлетела в дальний угол. Тут негодяй узнал своего брата, упал на колени, и я понял, что он молился за свою жизнь. Я смотрел на Спай-у; он улыбался как маленький ребенок, который громким плачем добился своего. Все остальные мужчины в доме были убиты нашими товарищами, которые теперь толпились вокруг нас. Я сам убил двух; у одного из них я взял это копье – тогда у него было хорошее древко – а у другого я взял прекрасное ружье.
Спай-у одной рукой держал себя за подбородок и долго молча стоял, пока брат продолжал умолять его.
– Нет, – сказал он наконец, – я не буду убивать его; если я это сделаю, моя месть будет закончена, и это не доставит мне удовольствия. Я хочу, чтобы она тянулась долго-долго. Я хочу видеть, как он страдает. Свяжите его покрепче; мы заберем его с собой.
Когда мы это сделали, наш предводитель предложил нам забрать все, что мы сможем найти, а других он послал в долину, чтобы забрать пасущихся там многочисленных лошадей. Мы взяли большую добычу в большом доме и домах работников. Затем все мы сели на свежих лошадей и отправились в далекий путь домой, гоня впереди большой табун, многие лошади в котором были нагружены богатой добычей. Так мы шли на северо-запад тем же путем, как и шли сюда, не останавливаясь даже для того, чтобы потревожить обитателей домов из грязи, потому что у нас и так всего было в достатке, и мы торопились домой.
Каждый вечер у походного костра Спай-у сажал брата перед собой и говорил ему всякие ругательства; при этом сам он с удовольствием смеялся. Плохой в ответ ничего не говорил. Он очень сильно похудел, потому что мало ел, и мы видели, что на сердце у него большая печаль.
Наконец мы добрались до Йеллоустона. Уже наступила зима, а на юг мы ушли в начале весны. Река замерзла, и мы пересекли ее по льду, оставив грязный след от одного берега до другого. Почти все переправились, когда лед вдруг треснул и люди вместе с лошадьми оказались в холодной воде, среди них был и плохой брат, который был привязан к лошади. Мы бросились к этому месту, но быстрое течение утянуло всех под лед, и больше мы их никогда не видели. Наши люди, однако, легко подплыли к краю пролома и их вытащили.
Еще через несколько дней мы приехали в наш лагерь на Миссури, и была большая радость по поводу нашего возвращения. Что случилось со Спай-у? Он прожил с нами много лет; потом появились торговцы, которые построили форты вдоль реки. Жена его к тому времени умерла, и он ушел жить с ними. Однажды сиу напали на форт, где он находился, и он был убит в сражении с ними.
Опубликовано в "Грейт-Фоллс Трибьюн" (4 марта 1900г.) .
Громко Говорящее Оружие
Из всех самых выдающихся рассказчиков в лагере черноногих в те давние дни бизонов больше всего я любил слушать Красного Орла. Он был дядей моей жены и относился ко мне очень хорошо – возможно, это повлияло на мое к нему отношение. Но рассказчиком он был прирожденным – он не упускал ни малейшей детали, которые придают ценность рассказу, и всегда он рассказывал интересные вещи3.
Был зимний вечер, когда большой лагерь черноногих следовал за бизонами в окрестностях Медвежьей Лапы – да, мы стояли на Коровьем ручье, и была зима 1877-78 годов, и тогда он рассказал мне историю о Ис-со-куо-и-ни-ма – Громко Говорящем Оружии, самом первом ружье, оказавшемся в собственности черноногих. Теперь я могу изложить эту историю, потому что передо мной лежат четыре листка из моего старого блокнота, где я в то время делал свои заметки.
Я хорошо помню тот вечер. В вигваме нас было всего четверо. Старый Красный Орел и его жена на своей покрытой бизоньей шкурой лежанке в глубине вигвама, и мы с Натаки на мягкой лежанке, предназначенной для гостей, справа от них. Маленький костер в центре вигвама горел ярко и без дыма, и освещал прекрасную пару – старого Красного Орла и его жену. Какие же добрые у них были лица, и как они любили друг друга, эта старая пара – они всегда были рядом, словно юные жених и невеста.
Выбив пепел из трубки черного камня и отложив ее в сторону, старик сказал:
– Апикуни, сын мой, слышал ли ты что-то о громко говорящем оружии?
– Нет, но рад был бы услышать, – ответил я, и он сделал глоток воды и продолжал:
– Эта история ружья, как рассказал ее мне мой дед, а ему – его отец.
В давние времена черноногие не владели страной, где сейчас стоит наш лагерь. Тогда это была земля Ворон. Страна черноногих была далеко к северу – от Саскачевана на юг до Молочной реки, и от Скалистых гор на восток на расстояние пяти или шести дней пути верхом. На севере и востоке племя граничило с лесными и равнинными кри, на юге сталкивались с Воронами.
Однажды, еще до того времени, о котором я рассказываю, кри и черноногие жили в дружбе, но поссорились из-за женщины, и после этого между ними началась тяжелая война. Случилось так, что однажды весной большой отряд молодых черноногих отправился в набег на равнинных кри. Разумеется, перед тем, как выйти, они посетили потельную хижину, и старый шаман помолился за них. И, когда они покидали лагерь, он предупредил их:
– Помните, что среди кри есть сильный шаман. Он владеет магией грома. Берегитесь его.
Военный отряд долго шел на восток, и однажды заметил впереди небольшой отряд кри, который, судя по всему, отправлялся в набег на черноногих.
– Ха! Их меньше, чем нас, и в любом случае черноногие – лучшие бойцы. Давайте нападем на них, – сказал предводитель.
Не успел он закончить, как началась атака, и, едва увидев черноногих, кри повернулись и побежали, найдя убежище на вершине круглого холма – невысокого и с пологими склонами. Подбежав к его подножию, черноногие посовещались. Разумеется, они могли просто окружить холм и подождать, когда спустятся, измученные жаждой, но большая часть воинов была слишком нетерпеливой, и было решено атаковать врага со всех сторон. Пока они так стояли, обсуждая что делать, то заметили, что один из кри держит что-то, что сверкает на солнце, как лед или отполированный камень, но не обратили на это внимания, и двинулись к подножию холма, где и разделились перед атакой. И тут внезапно на вершине холма прогремел гром, поднялось облачко дыма, и с криком боли один из черноногих упал замертво.
– Шаман грома! – воскликнули его товарищи, убежали и спрятались в лесной полосе на северном склоне холма. Там они снова посоветовались – они были столь злы из-за гибели своего друга, что снова решили напасть. И снова прогремел гром, и еще один упал. Они оттащили его в кусты. Он был мертв. На его теле было маленькое сквозное отверстие.
– Друзья, – сказал предводитель. – Для нас нет смысла пытаться захватить это холм. Там, наверху, находится принадлежащий кри талисман грома, о котором нас предупреждали.
Так что они взяли своих убитых и отправились в обратный путь.
Прибыв в лагерь они рассказали о том, что их убило, и вожди с шаманами сразу собрали большой совет. Первым делом они усомнились в истине этой новости. Один из жрецов Солнца в нашем лагере владел магией грома, но все, что он мог – это молиться Гром-Птице о дожде, чтобы ягоды уродились сладкими и урожай был обильным. Казалось невозможным, чтобы кто-то владел громом и мог убивать с его помощью. Все воины вернувшегося отряда продолжали настаивать на том, что все было так, как они описали, и говорили, что, если черноногие не отнимут у кри этот сильный талисман, племя будет изгнано из его страны.
– Мы должны приложить все усилия для того, чтобы овладеть этим талисманом, даже если это будет стоить нескольких жизней, – сказал главный вождь. – Нет сомнений в том, что этот отряд, владеющий талисманом, идет сюда. Если вы любите своих женщин и детей, старых матерей и отцов, вы должны выйти им навстречу и забрать его, или умереть.
Воины выслушали его слова. Они стали готовиться; шаманы молились за них. Потом они разделились на несколько отрядов и отправились на восток, чтобы встретить отряд кри.
Солнце услышало молитвы старых шаманов. Один из отрядов черноногих обнаружил врагов. Они сидели в густых ивовых кустах у небольшого ручья и жарили мясо убитого ими бизона. Черноногие подобрались так близко, как могли, и, когда их заметили, рванулись вперед. Бах! Прогремел гром, и один из черноногих упал. Посыпались стрелы, и упало еще несколько воинов, но остальные не останавливались, и скоро они налетели на кри и всех убили, и один из победителей, молодой воин, захватил громовой инструмент и все, что было у его владельца. Как же он был горд, и как счастлив! И как боялся! Теперь в их руках был громовой инструмент, ужасный талисман, о котором они ничего не знали. Некоторые из отряда хотели сразу от него избавиться, другие даже боялись к нему прикоснуться, но молодой воин, захвативший его, оказался смелее:
– Я его понесу, и все что с ним было, – сказал он, – и, если оно меня убьет, то так тому и быть.
И он взял ружье, и они отправились домой. Она была очень тяжелой, эта древняя вещь, и один их отряда помогал ему – они несли его по очереди.
Прибыв домой, юноша отдал ружье старому мудрому шаману, и среди людей возникла такая суета – все хотели увидеть эту странную вещь – что на это потребовался целый день. Потом шаман, вожди и юноша, который его захватил, тщательно исследовали эту вещь, и еще странные круглый камешки в кожаном мешочке. Была там еще сухая черная краска в железной бутылке – порох, разумеется. Решив, что это дурной талисман, они его выбросили.
Ружье это было очень длинное, тяжелое, его ствол расширялся как колокол. Оно было кремневым, и его курок был из отполированной меди. При нем была длинная железная подпорка в виде вилки. Как я и говорил, старый шаман и с ним другие шаманы тщательно его изучали – не только в этот день, но много дней, но так и не поняли, как оно делает гром. Шарики делали отверстия там, куда попадали, но что заставляло их двигаться? Если в ствол закатить шарик, то он просто выкатывался, когда ствол переворачивали. Осматривая его в первый раз, старик взвел курок, а потом случайно нажал на спуск. Курок опустился и ударил его по большому пальцу, что было довольно чувствительно. Ха! Похоже, что это и вызывало гром, и он сделал так еще раз, теперь прикрыв полку. Когда кремень ударил по полке, посыпались искры, и он подскочил и отбросил ружье, ожидая, что сейчас прогремит гром. Но этого не произошло; все, чего он мог добиться от ружья – высекать искры. Это было большое разочарование. Но все же это был сильный талисман, ценная вещь. Старик завернул его в дорогие меха и хранил вместе с другими талисманами. Он пытался получить видение о том, как с ним обращаться, но это ему не удалось. Каждые несколько дней он брал его и снова изучал. Больше ничего не происходило. Так прошло несколько зим.
Да, несколько, я точно не знаю сколько, и вот как-то в начале лета тот самый молодой человек, который захватил ружье – после этого он получил имя На-ма-кан, вместе с другими снова отправился в набег на кри. Они не сильно углубились в их землю, когда встретили отряд кри и напали на него, и в них стреляли не меньше чем из четырех громовых инструментов. Они были так удивлены – двое из них были убиты – что даже не сообразили развернуться и убежать. Некоторое время они неподвижно стояли и с открытыми ртами смотрели на кри, пока те не напали на них. Тогда они побежали, вернулись в страну черноногих и в свой лагерь быстро, как только могли.
Новость, которую они принесли, казалась невероятной. Ужас поселился в сердцах людей. Еще бы, ведь с четырьмя громовыми инструментами кри могут сделать с черноногими все, что захотят. Вожди снова собрали большой совет, и люди говорили и говорили:
– Если бы мы только знали, как пользоваться громовым инструментом, который у нас есть, – сказал один воин, – то все было бы не так уж плохо. Пытайтесь. Пытайтесь снова, шаманы, получить об этом видение.
Поскольку он захватил ружье, На-мак-ан бы сделан вождем, и он, пользуясь своим авторитетом, сказал:
– Видения не придут. Мы для кри – как сухие листья для ветра. Я предлагаю заключить мир с нашими врагами и научиться у них, как пользоваться громовым инструментом, который у нас есть.
Его слова вызвали у всего совета вздох облегчения.
– Да. Да. Почему мы раньше об этом не подумали? Это единственное, что нам остается, – кричали они, и разошлись, прежде выбрав тех, кто отправится с предложением мира.
На-мак-ан повел отряд из пятнадцати человек. Они несли вождям кри богатые дары – пять красивых головных уборов, выделанные шкуры толсторогов, красиво расшитые иглами дикобраза мокасины, свертки с хвостовыми перьями и много на-уак-о-сиса – растения, которые черноногие выращивали и курили до того, как получили от белых табак.
Двигаясь по стране кри, они наконец обнаружили большой их лагерь и открыто приблизились к нему, затянув песню мира и делая знак мира. Вожди кри, заметив их, вышли им навстречу без оружия, встретили их, обняли и пригласили в свои вигвамы. Там они отдохнули и поели, а потом раздали принесенные ими подарки. Их приняли не сразу. Они лежали на земле, пока вожди кри совещались. Это было недолго, и, когда разговоры закончились, главный вождь кри приветствовал черноногих:
– Мы принимаем ваши подарки, – сказал он. – Братья, мы рады, что сегодня вы пришли к нам. Это хороший день. Солнце сияет, и оно радо видеть, как мы сидим и мирно беседуем, вместо того чтобы воевать и отнимать друг у друга жизни. Возвращайтесь к своему народу и скажите, что мы тоже желаем мира. Но задержитесь, чтобы мы смогли приготовить подарки для ваших вождей.
Так что все получилось, и они несколько дней оставались в лагере, наслаждаясь пирами и танцами. И они узнали, к огромному своему удивлению, что громовой инструмент – талисман белых людей. Люди с белой кожей, сказали кри, живут в странных больших вигвамах из бревен далеко на востоке, на реке Ассинибойн4, и от них они получили это оружие, отдав за каждое по пятьдесят бобровых шкур. И они показали черноногим те, что у них были – всего пять штук, и показали, как правильно заряжать и стрелять. И, что было лучше всего, они подарили На-мак-ану запас пороха и пуль на сто выстрелов для ружья, которое он у них захватил. Очень довольные, черноногие отправились домой, и несколько семей кри отправились с визитом с ними вместе. Так что мир был заключен т продлился много зим.
На-мак-ан и его люди прибыли домой вечером, и в вигваме старого шамана он взял громко говорящее ружье и показал восхищенной толпе вождей и главных воинов, как им пользоваться. Выйдя из вигвама, он зарядил его и выстрелил, и, когда оно грохнуло, женщины и дети, и даже некоторые мужчины, побежали в разные стороны. Старый шаман сразу дал имя разным частям ружья. Курок он назвал челюстью – потому что он словно кусал кремень. Полка была названа ухом, шомпол – горлом, потому что он располагался под стволом, как горло вдоль шеи. Сам ствол назван был громким, или большим, ртом.
Каким бы странным это не казалось, но старый шаман, разобравшись в том, как работает этот смертельный инструмент, получил о нем видение. Талисман из его сна – его священный помощник – дал ему указания о том, как им пользоваться. Его нельзя было вынимать из разукрашенного чехла просто так, а только перед тем, как им пользоваться. Если была хорошая погода, его нужно было выносить из вигвама перед рассветом и заносить обратно после заката. Если его брали в военный поход, предводитель отряда должен был накануне пронести его вокруг всего лагеря, все его люди должны были идти за ним, одетые в военные костюмы, и петь священные песни для этого случая – песню ружья, которая также была послана в видении.
Война! Ай! Началась война. Черноногие часто вторгались в страну Ворон, доходя до Йеллоустоуна и дальше. Они видели много рек, ручьев, долин, гор и равнин, полных разнообразной дичи, в должное время красных от спелых ягод, и они знали, что эта страна намного богаче и лучше для жизни, чем их земля на севере. Они хотели ее получить. Много зим пытались они ее захватить, но Вороны смогли ее удержать. Но теперь, имея этот талисман, почему бы не попробовать снова?