Перспектива разговора с Ханной все еще кажется неплохой даже в утреннем тумане. Никогда так хорошо не спала. Записала новости о Беверли в свой счастливый ежедневник. Я могу сделать что-то хорошее. Это чистое везение, несмотря молчание Ханны. Она так и не взяла трубку. Я съедаю вкусный завтрак и сразу направляюсь в ее общежитие. Дверь открывает, сонно моргая, ее соседка Алина. На ней мягкий халат и розовые пушистые тапочки.
– Мне нужно срочно поговорить с Ханной. Она дома?
Алина потирает заспанные глаза и широко зевает.
– Я не видела ее уже несколько дней. Мы… – девушка хмурится, – не видимся. – Она убирает выбившуюся прядь с лица и бросает короткий взгляд на стену возле двери. – Ханна в редакции. Здесь так написано. – Алина указывает на что-то пальцем.
Я заглядываю за дверь и вижу маленькую доску. Как это похоже на подругу: она всегда аккуратно указывает даже такие мелочи. Улыбаюсь и прощаюсь с Алиной.
– Тогда загляну в редакцию. Спасибо.
Я разворачиваюсь. Алина бормочет что-то на прощанье. Спускаясь по лестнице, снова набираю номер Ханны, но меня перенаправляют на голосовую почту. Несмотря на позитивный настрой, с которым я встала утром, живот сжимается. Цепляюсь за вчерашнюю запись на нижней строчке счастливого ежедневника – резюме дня, если такие существуют: «Счастье – это… понимание, что можно изменить ситуацию к лучшему».
На пути в редакцию я вижу, что в обеих комнатах включен свет. Все-таки уже осень. Оказавшись в библиотеке, снова набираю номер подруги и тут слышу звонок за закрытыми дверями редакции. Узел в животе превращается в гнев, пронизанный разочарованием. Без предупреждения открываю дверь и выкрикиваю:
– Ханна!
Она тут же выходит из соседней комнаты и закрывает за собой дверь.
– Привет, Кара! – Подруга выдавливает улыбку. Раньше ей это лучше удавалось. – Что ты здесь делаешь в такое-то время? – Ее щеки дергаются от попыток улыбнуться.
Я отключаю звонок на ее телефоне. Этот раздражающий звук наконец затихает. Комнату наполняет тишина, и между нами повисает напряжение.
– Хотела навестить свою лучшую подругу, принести ей завтрак, – говорю я и поднимаю бумажный пакетик – в нем мой обед. – Она не отвечает на звонки. Ты ее не видела?
Услышав саркастичный тон, Ханна опускает взгляд на пол.
– Почему ты от меня прячешься? – настаиваю я.
Она отвечает не сразу.
– Знаю, ты не хочешь об этом слышать, но… – Она громко сглатывает. – Но у меня есть информация, что Беверли не выписалась из отеля, в котором, судя по всему, жила.
Опускаю взгляд и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Ах, да? – Мои слова звучат вызывающе. – Я, вообще-то, видела чат, где она рассказывает, как наслаждается в Пизе солнцем и парнями.
Ханна энергично качает головой. Пара каштановых прядей выбивается из хвостика.
– Это невозможно.
– Кто сказал? И откуда у тебя подобная информация? – стараюсь говорить нейтральным голосом. Очень непросто. Я так надеялась, что все прояснится.
Она снова медленно качает головой.
– Не могу рассказать.
– Проклятье, Ханна! – я повышаю голос. В нем слышится разочарование. – Мы всегда все обсуждали, между нами нет тайн. Что происходит?
Она явно борется с собой, взгляд мечется по комнате. И наконец отвечает:
– Не могу тебе рассказать. Пока нет. Пожалуйста, Кара, ты должна…
Качаю головой.
– Нет, Ханна. Я ничего не должна. Ты тогда предупреждала меня насчет Мейсона, не помнишь? Он тоже раздавал мне указания, потому что не доверял. Сейчас ты поступаешь точно так же! – бросаю ей в лицо. Подруга даже не морщится, но я вижу, как она сглатывает. – Если ты мне не доверяешь, то… – Не хочу признавать, что наша дружба, существующая с самого садика, рушится. Мысленно вырываю вчерашние страницы из ежедневника. Я не в силах изменить все к лучшему! Как я вообще могла в это поверить.
– Кара, пожалуйста! – начинает Ханна, ее взгляд мечется, словно она лихорадочно ищет текст, который сможет прочитать. – А помнишь, как все началось с Мейсоном?
Отступаю и отмахиваюсь от возникших перед глазами картинок.
– Я пыталась с тобой поговорить, но ты была еще не готова. Ты всегда больше верила ему, чем мне. Помнишь? Поверь хотя бы сейчас. Пока я не могу рассказать тебе больше.
– Как ты вообще можешь это сравнивать? – кричу я, потом поджимаю губы и покидаю редакцию. Несусь между темными стеллажами с книгами, выскакиваю на улицу, хватая ртом воздух. Приходится бороться со слезами, обжигающими глаза. Никогда не думала, что нехватка доверия может сделать так больно.
И все из-за какой-то статьи! Медленно бредя в сторону Дома Воронов, я вспоминаю все, что знаю о расследовании Ханны. А это немного. Судя по ее возражениям по поводу моего переезда в Дом Воронов, расследование связано с этим обществом. Возможно, она хочет, чтобы я стала шпионить. Полный абсурд. Почему именно сейчас подруга вцепилась зубами в прошлогоднюю историю? Столько всего интересного можно рассказать. Например, по кампусу все еще бродят зловещие типы с большими сумками. Они способны в любой момент достать камеры с гигантскими объективами.
Статья об учебе Джошуа Прентисса в Святом Иосифе вызвала бы интерес далеко за пределами кампуса. Не считая эксклюзивного интервью с Ханной в выходные перед началом триместра, в «Шепчущем» не было ничего о сыне президента США. Ни одной заметки. Охрана кампуса пытается прогнать папарацци с территории, но безуспешно. В онлайн-изданиях желтой прессы можно найти больше о Джошуа Прентиссе, чем в «Шепчущем». Вопреки здравому смыслу Ханна отмела наши с Лукасом советы воспользоваться эксклюзивным правом студенческого журнала. Все статьи «Шепчущего» попали бы в онлайн-издания, получили бы огромную аудиторию, а значит, и известность. Это был первый раз, когда я не смогла понять подругу.
В сумке вибрирует телефон. До последнего надеюсь увидеть номер Ханны, но на дисплее высвечивается «Тайлер Уолш».
– Да? – отвечаю я.
– Что-то случилось? – Тайлер кажется встревоженным. Его забота переполняет чашу весов, а точнее, слез. Я качаю головой. Он, естественно, ничего не видит и повторяет вопрос, уже настойчивее.
– Кара, рассказывай! – просит он. В трубке слышу женский голос, интересующийся, что ему принести. Тайлер просит подождать секунду. Часть меня этому радуется. Другая, самая мерзкая часть, понимает – Тайлер еще не завтракал. Но сейчас он мне нужен. Человек, которого я знаю всего пару недель, стал моей единственной опорой. Как такое случилось?
Вместо ответа я лишь всхлипываю.
– Ты где?
Падаю на скамейку в парке. Влага тут же пропитывает штаны.
– Я в парке. Прямо за мостом. – Не хочу жаловаться, не хочу умолять его прийти и объяснить, почему мне кажется, что лучшая подруга меня бросила. Да и не нужно.
– Никуда не уходи. Я сейчас буду.
Я слышу, как женщина о чем-то спрашивает. Тайлер извиняется, объясняя, что появились важные дела.
По крайней мере, я ему важна. Эта мысль могла сделать меня счастливой. Но мрачные тучи над головой все портят. Сегодняшний день доказывает: счастье – умение замечать его, даже если оно прячется среди переживаний и плохого настроения.
Даже внутренний голос полон сарказма. Снова сосредотачиваюсь на Тайлере, который несет в трубку какой-то бред, и я не понимаю смысла. В голове лишь всплывает имя – Джейн Остин. Не важно, что именно он сказал. Важно, что он не завершает звонок, а продолжает болтать, даже когда его дыхание учащается от бега. Уже одно это заставляет меня улыбнуться, хотя при мысли о Ханне горло сжимается.
Вскоре вижу друга на дороге. Пока он мелет про то, что Плохие Парни были популярны еще в далеком прошлом, его дыхание становится все спокойнее. Тайлер приближается ко мне чуть ли не расслабленный.
– Я упустил свой завтрак в «У Евы», теперь ты должна пойти туда со мной, – говорит он в телефон, хотя уже стоит перед скамейкой.
Я завершаю звонок, потом убираю телефон в сумку, прежде чем поднять взгляд. Искорки в его глазах придают уверенности. Настроение улучшается.
– Должна? – переспрашиваю и стараюсь не улыбнуться в ответ. С Тайлером это практически невозможно. Какими бы ни были обстоятельства.
– О, да. Ты же не можешь взять на себя ответственность за то, что мое идеальное тело свалилось без сил, не так ли? – Он протягивает руку, и я беру ее. Он с силой поднимает меня. Я падаю в его объятия. Короткое мгновение мы стоим очень близко друг к другу. Узел в моем животе взрывается, и покалывание расползается по всему телу. Быстро отстраняюсь. Мозг бьет тревогу. Между нами никогда такого не было.
– Давай сходим к Еве, – даже это короткое предложение произношу сбивчиво. Потом спешно направляюсь в сторону, откуда прибежал Тайлер. Он быстро меня догоняет. Мы идем бок о бок, и я отчетливо ощущаю маленькое расстояние между нами.
Ни словом не обменявшись, подходим к маленькой светлой пекарне. Старомодный колокольчик над головой приветствует нас веселым звоном. Покалывание в теле наконец прекращается, и неловкость уходит. Да, мне неловко. Мы дали друг другу ясные сигналы, а я себе клялась больше никогда не превращаться в жалкое существо, как тогда, после Мейсона. Сейчас нужно сосредоточиться на учебе и на вступлении в общество Воронов.
В голове снова прояснилось. Я иду к столику на двоих у окна, вешаю куртку на спинку стула и спрашиваю Тайлера, что он хочет заказать в качестве компенсации.
– Ты хочешь заказать мне завтрак? – уточняет он, сбитый с толку. На его лице такой ужас, что я не могу не рассмеяться.
– Отказываюсь нести ответственность за то, что ты пришел на завтрак не вовремя.
– Я переживу пару минут, пока Ева примет заказ. – Друг плюхается на стул и внимательно смотрит на меня.
– Я все-таки настаиваю. – Не хочу, чтобы за меня снова платили. Сейчас я наконец могу отблагодарить его.
– Ну ладно, – сдается он и говорит, чего хочет. К счастью, я хорошо научилась запоминать заказы. Мне несложно передать все Еве за стойкой. Как всегда, у Тайлера особые пожелания, когда речь заходит о кофе. Хозяйка сразу понимает, что заказ для него.
– Он чаще приходит сюда с тобой, чем с другими, – замечает хозяйка кафе, раскладывая заказанные эклеры на тарелочки. Где-то на фоне бьют часы, вторя моему пульсу.
– Мы просто хорошие друзья, – быстро отвечаю я. Судя по всему, слишком быстро. Уголки губ Евы приподнимаются, и она смотрит через мое плечо на наш столик у окна. Ее седые брови сходятся на переносице. Я встревоженно разворачиваюсь.
Перед Тайлером стоит Ханна. Он поднялся с места. Теперь оба обжигают друг друга взглядами.
– Я вернусь и заберу заказ, – говорю я Еве и спешу на другой конец кондитерской. Ханна с Тайлером уже привлекли к себе внимание гостей.
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я Ханну, которая требует от Тайлера оставить меня в покое. – С чего тебя вообще интересует, чем я занимаюсь? – не могу не уколоть ее.
– Хотела извиниться перед тобой. Ты выбрала плохой момент, чтобы прийти… – Она тянет меня за рукав толстовки, и мы отходим от Тайлера на пару шагов. Чувствую взгляды двух девушек, которые быстро отворачиваются, как только я смотрю на них.
– Слушай, я не должна была так отмахиваться, когда ты рассказала про Беверли. Но то, что ты сообщила о чате этой Валери, не может быть правдой.
– Серьезно? – Сильнее закатить глаза уже невозможно.
– Я кое-что знаю о Беверли, – Ханна кусает щеку, – кое-что личное, противоречащее тому, что ты рассказала. – Теперь она уже шепчет. – Не могу раскрывать тайну, потому что… это может привести к далеко идущим последствиям. Но умоляю тебя довериться. – Подруга хватает меня за руку. Ее пальцы холодны как лед. – Пожалуйста, Кара.