Промозглый мартовский день клонился к вечеру.
Я закинула в корзинку очередного краба и пересчитала нехитрый улов. Что ж, много денег за это не выручишь, а на ужин для двоих как раз хватит. Да, теперь уже для двоих.
Глаза наполнились непрошеной влагой. Я заморгала быстро-быстро, пытаясь справиться с накатившей тоской, но одна предательская капля все-таки сорвалась с ресниц. Прошел целый месяц со дня маминых похорон, а я грущу, как в первый день, и все никак не могу привыкнуть, что ее больше нет.
Из-за скалы, заливаясь радостным лаем, выскочил рыжий корги Атой. Подбежал ко мне, закрутился возле ног, поскуливая и заглядывая в глаза. Я улыбнулась своему любимцу и вытерла слезы. Потом сняла передник и повязала его поверх корзинки. Пусть мартовские крабы ленивы и двигаются медленно, не хочу оставлять им ни малейшего шанса. Слишком поздно уже, да и холодно ловить их потом по покрытому галькой берегу.
Быстро темнеющий горизонт подсказал, что надвигается шторм. Я подхватила корзинку и поспешила в сторону деревушки. За мной по пятам неспешно трусил Атой, то и дело останавливаясь и сосредоточенно обнюхивая разбросанные по берегу пустые ракушки.
Мы были уже приличном расстоянии от берега, когда в небе полыхнула молния, и прямо над моей головой прозвучал раскат грома. Крупные капли застучали по земле, очень быстро превращая ее в топкую грязь.
В одно мгновение я промокла до нитки и замерзла. Дождь хлестал как из ведра, вода холодным потоком лилась за воротник и стекала по спине, я мелко дрожала, сжимая в окоченевших руках треклятую корзинку, в которой вяло шевелились полусонные крабы. Не помогало согреться даже то, что бежала я со всех ног, спеша поскорее достигнуть перелеска, отделявшего берег от рыбацкой деревушки, и укрыться под его кронами.
Вот еще одна молния и еще. Они вспыхивали одна за другой, прочерчивая над головой сверкающие линии, оглушающие раскаты грома походили на залпы крепостных пушек. Бедный Атой заскулил, испуганно прижимаясь к моим ногам. Я уже думала взять песика на руки, когда он вдруг разразился заливистым лаем и бросился в сторону скал.
– Атой! Атой! Ко мне, мальчик! – закричала я, призывая собаку, но глупое животное даже не думало выполнять приказ. Рыжая спинка мелькнула между огромных камней, сваленных в кучу у подножия скал, и пропала. – Ну все, сейчас ты точно получишь! Дай только доберусь до тебя!
Оставив корзинку мокнуть под дождем, я поспешила туда, откуда доносился визгливый лай моего питомца. Его острая мордочка показалась из расщелины в скале на высоте примерно десяти футов.
– Ну, и как ты туда залез? – задала я риторический вопрос. – И главное, зачем?
Корги тявкнул что-то невнятное и исчез из виду. Как я его ни подзывала, стуча зубами под проливным дождем, противная собаченция не желала спускаться.
Я беспомощно огляделась. И что теперь? Бросить его здесь? Или лезть вслед за ним и попытаться поймать? Наверное, он что-то учуял, ведь никогда прежде я не замечала за ним такого открытого непослушания.
Делать нечего. Подоткнув мокрый подол и поплевав на ладони, я начала взбираться по скользким глыбам. Холодный дождь лупил по плечам и спине, заливал глаза, порывистый ветер трепал тяжелую косу, заставляя всем телом прижиматься к скале.
Наконец ценой неимоверных усилий я достигла того места, где в последний раз видела своего глупого пса, подтянулась на руках, закинула ногу на выступ и перевалилась через край. Пару минут полежала, восстанавливая сбившееся дыхание и давая отдых натруженным мышцам, а потом поднялась на ноги и огляделась.
Я стояла на узком базальтовом карнизе, довольно высоко над землей, и только сейчас в мою голову пришла умная мысль: а как же я буду спускаться отсюда?! Посмотрела вниз, туда, откуда я взобралась, и невольно поежилась. Обратный путь показался еще страшнее: как я буду спускаться по почти отвесной скале, не видя, куда ставлю ноги?!
Где-то рядом захлебывался лаем мой пес. Я двинулась вперед, осторожно переступая осколки камней, в изобилии рассыпанные под ногами, и вскоре наткнулась на глубокую щель в базальтовом склоне. Она была достаточно вместительна, чтобы в нее пролезла такая худышка, как я.
– Атой! – позвала я, заглядывая в темный зев. До меня в ответ донесся истерический лай вперемешку с визгом. – Да что там происходит?!
Лезть в эту дырку совершенно не хотелось, но и бросать песика на произвол судьбы – тоже. Выбора не оставалось, в конце концов, я уже была здесь. Поэтому я решительно ступила в призывно распахнутую щель. Несколько шагов мне пришлось протискиваться с трудом, повернувшись боком, и я уже думала бросить эту затею, но за очередным выступом стены резко раздвинулись, а нависший свод ушел высоко вверх. Теперь я стояла посреди широкого коридора, пробитого в недрах скалы, и, что удивительно, здесь было светло!
В двадцати шагах от меня коридор уходил влево, и оттуда вновь послышался лай Атоя.
Обхватив себя руками за плечи и стуча зубами от холода, я пошла на звук. У самого поворота мне под ноги выскочил рыжий клубок, истерично облаял и опять нырнул в темноту. Я прибавила шаг и почти сразу оказалась у выхода на поверхность. Выглянула наружу, удивляясь, что дождь уже прошел, и остолбенела.
Впереди, насколько хватало глаз, простиралась необъятная долина в окружении базальтовых скал, испещренных ветрами. В самом центре ее, будто драгоценный алмаз, сверкало и переливалось озеро, в котором, как в зеркале, отражалось солнце, ясное небо и легкие белоснежные облака. Из озера вытекала небольшая речушка. Она голубой лентой петляла между холмами, поросшими изумрудной травой, и исчезала из виду, скрывшись у подножия скал. Никогда в жизни я не слышала об этой долине, расположенной рядом с побережьем, и даже не представляла, что в нашем суровом краю может быть такая красота.
Но самым странным оказалось вовсе не это. Здесь было тепло, точнее, жарко. Яркое солнце стояло в зените, а прозрачный воздух пах луговыми цветами. Я почувствовала, как понемногу согреваюсь, несмотря на мокрую одежду. Появилась мысль, что надо бы раздеться и выкрутить платье, а потом расстелить на нагретых солнцем камнях – так оно высохнет намного быстрее, чем на мне. Но тут мой взгляд скользнул вниз, уловив чье-то движение, и я остолбенела в очередной раз.
Мой корги бежал вниз по пологому склону, шустро перебирая короткими лапками, причем он молчал, видно, берег дыхание, стараясь быстрее достичь своей цели. И куда понесло этого несносного пса?!
– Атой! – закричала я, теряя терпение. Что за муха укусила это животное?!
В ответ мне раздалось довольное тявканье. Кажется, моя собачка что-то нашла. Приложив ладонь козырьком ко лбу, я присмотрелась. Корги крутился на одном месте, что-то вынюхивая в траве, и заливался звонким лаем. Мне показалось, что там лежит человек!
Охнув, я начала быстро спускаться вслед за собакой. Солнце слепило глаза, но уже через несколько шагов я поняла, что в траве действительно лежит человек, точнее, мужчина. Молодой, в дорогой одежде, очень бледный и с плотно сомкнутыми веками. Я подбежала к нему и присела на корточки, во все глаза разглядывая незнакомца.
У него оказались удивительно правильные черты, притягивающие взгляд нечеловеческой красотой. Длинные черные волосы, рассыпанные по плечам, белая, как алебастр, кожа и загадочные синие руны, начертанные на высоких скулах.
Странное чувство охватило меня, когда я разглядывала его лицо. Смутное узнавание, тревога, словно где-то, когда-то я уже видела кого-то похожего на него, но где и когда – не могла вспомнить.
А еще он был связан. Его лодыжки и запястья стягивали кожаные ремни, впившиеся до крови.
Затаив дыхание, я протянула руку и коснулась щеки незнакомца. Она оказалась теплой, даже горячей. Кто он – невинная жертва или преступник, – меня не волновало. Достаточно, что он почти не дышит. Это было единственным, что заботило меня в тот момент.
Привычным движением я приложила два пальца к его шее, безошибочно находя еле бьющуюся жилку. Жизнь еще теплилась в этом теле, вот только уже на грани.
– Что делать? – я с сомнением глянула на Атоя, который, высунув язык, сидел рядом с головой незнакомца и часто дышал. – Попытаться его спасти?
Как-никак, а слабенький целительский дар у меня все-таки был, вот только боялась я, что его не хватит. Ну что ж, попытка не пытка. Корги заскулил и лизнул мужчину в лицо. Мне показалось, что веки незнакомца еле заметно дрогнули.
Я достала нож, который всегда носила на поясе, и первым делом освободила незнакомца от пут, мысленно ужаснувшись открывшимся ранам. Похоже, ремни были сделаны из сырой кожи, на солнце она начала дубеть и уменьшаться в размерах, впиваясь в плоть несчастного, рассекая его кожу до крови. Еще чуть-чуть – и вены на запястьях оказались бы передавлены. Кто способен на такую жестокость?
Бегло осмотрев раны и удостоверившись, что они неопасны для жизни, я разрезала его рубашку от горла до самого низа. Меня поразила не только ткань, легкая и блестящая, но и открывшаяся безволосая грудь. Я недоуменно уставилась на нее. Похлопала ресницами, протерла глаза. Нет, зрение меня не обманывало. У него отсутствовали соски! Полностью! Никаких намеков, только белая кожа, гладкая, как стекло.
С открытым ртом я упала на пятую точку.
– Кто же ты? – прошептала чуть слышно. – Не человек, это точно…
Корги тявкнул и опять лизнул мужчину. Похоже, песик был настроен вполне миролюбиво и не ощущал никакой опасности.
Доверившись инстинктам своего пса, я потерла ладони друг о друга, пробуждая спящую во мне магию, и положила руки на грудь незнакомца, туда, где у обычных людей билось сердце.
Билось оно и у него, правда, очень слабо. Ну что ж, попробуем, все равно в его положении хуже уже не будет. Я зажмурилась, отыскивая в себе крошечные искорки целительской магии, собрала их в плотный пучок и направила прямо в сердце незнакомца.
Это было так, словно я с разбега наткнулась на гранитную стену, причем стена оказалась такой твердой, что меня откинуло назад. Сработала отдача. Я упала навзничь, нелепо взмахнув руками, и застонала от досады и боли. Села на корточки, потирая ушибленный затылок, и нагнулась над раненым, ища признаки исцеления.
Я слышала, что такое может случиться, если энергии целителя и больного абсолютно идентичны, но это большая редкость, или если больной является сильным магом и поставил себе защиту от вмешательства в свою ауру. Правда, мне еще никогда не приходилось ощущать что-то подобное на себе.
Между тем, мужчина содрогнулся всем телом, судорожно вздохнул и резко сел, едва не столкнувшись со мной лбом. Я еле успела отпрянуть. А потом он распахнул ресницы и уставился на меня в упор черными, пронзительными глазами без белков!
– Фейри! – пискнула я, в священном ужасе отползая от него на четвереньках. В голове мгновенно промелькнули все мифы и легенды о жителях дивного края. Сто лет назад их изгнали из человеческих земель, а в самом Гленниморе они вообще под запретом! Все знают – фейри очень хитры и коварны, и нет для них лучшего развлечения, чем заманить человека в свои сети.
– Солнце! – выдохнул незнакомец и скривился, будто от сильной боли. Затем мучительно застонал и рухнул навзничь.
Я ахнула, когда его голова с глухим стуком ударилась о землю. Мужчина больше не двигался, но теперь его грудь вздымалась в нужном ритме, а сердце билось с завидным упрямством. Вот только на белой коже проступили безобразные красные пятна. Кажется, мой случайный пациент не любит солнце?
Я встала и осмотрелась. Нигде нет ни единого укрытия, разве что та пещера, из которой мы с корги вышли. Но сама я раненого не дотащу, сил не хватит, и бросить здесь не смогу, совесть не позволит. Пусть даже это самый коварный фейри дивного края, но целитель во мне не даст ему умереть. Надо приводить моего нового приятеля в чувство и заставлять топать самого.