Я с неприятным чувством на душе смотрела ему вслед. Мое оцепенение прервала Делла, закинув руку мне на плечи.
– Ты впервые танцевала кадриль? Да у тебя талант!
Я отвлеклась от незнакомца и перевела взгляд на румяное лицо подруги.
– Ложь. Но мне приятно.
– Давай возьмем что-нибудь выпить, – предложила она, и парни сердечно поддержали ее.
– Я слышала, что где-то тут есть прилавок с кока-колой, – вспомнила Кэтрин.
Глаза Деллы загорелись.
– Прекрасно.
Они дружной компанией двинулись вперед, их голоса и фразы накладывались друг на друга. Я шла на шаг позади и оглядывалась в поисках того угрюмого мужчины. Его пристальное внимание выбило меня из колеи. То странное выражение, которое на долю секунды стерло презрение и осуждение с его лица, выглядело так, будто он узнал меня. Что невозможно, ведь я точно никогда его не встречала.
Когда остальные замолчали, я ускорилась и встряла между Деллой и Кэтрин.
– Вы видели мужчину с седой бородой, который наблюдал за танцами? На нем был черный костюм и шляпа. Он выглядел… сердитым.
– Со злыми, как у змеи, глазами? – подсказал Джаспер.
Делла с укором шлепнула его по руке.
– Повежливее, Джаспер. Это был преподобный Мэйхью. Я видела его со сцены. Он проповедует в Первой баптистской церкви Ардженты. По его мнению, танцы – это грех.
– Как и карточные игры, походы в кинотеатр и вообще что угодно, кроме чтения Библии по воскресеньям, – добавил Джаспер. Мы подошли к тележке с красным навесом и белым логотипом «Кока-Колы», и он порылся в кармане. – В детстве нас с Кэтрин пару раз заставляли ходить на воскресные службы преподобного Мэйхью. Он так меня запугал, что я боялся дыхнуть лишний раз, чтобы не попасть в ад. Я угощаю. – Джаспер достал горстку монет и первым делом повернулся ко мне. – Хочешь бутылочку, Верити?
Я замешкалась, так как не хотела брать его деньги.
– Папа дал нам сегодня лишние карманные расходы. Мы не против поделиться.
Я заметила, что Кэтрин не поддержала брата и нахмурилась на его щедрое предложение. Этого вполне хватило, чтобы я согласилась.
Джаспер купил пять бутылок и передал их по кругу, затем показал на рощу деревьев за периметром ярмарки.
– Давайте сядем в теньке.
Мы устроились на мягкой траве – все, кроме Кэтрин, которая, покрутив носом, опустилась на край пенька. Я сделала щедрый глоток, смакуя сладкую газировку.
– Она настолько вкусная, что, наверное, преподобный Мэйхью считает ее грешной по умолчанию, – сказал Джаспер, осушив половину бутылки одним глотком.
– Не будь к нему так жесток, – пожурила Делла и добавила для меня: – Они с женой потеряли дочь. Это случилось около девятнадцати лет назад, но люди говорят, что они так и не оправились. – Она показала горлышком бутылки на палатку, в которой работала женщина средних лет с седеющими темно-рыжими волосами. Она вручила попкорн маленькому мальчику, усталая улыбка углубила морщинки вокруг ее голубых глаз. Когда юный покупатель ушел, на ее лице промелькнула грусть. – Это миссис Мэйхью.
Мне с трудом верилось, что такая милая женщина вышла замуж за такого сурового проповедника.
– Что случилось с их дочерью?
Кэтрин впервые подала голос:
– Ее звали Мэри. Когда она была нашей ровесницей, то связалась не с тем парнем. Он бросил ее и уехал из штата. – Я невольно покосилась на Абеля, который внимательно наблюдал за капельками конденсата, что стекали по бутылке. – Мэри скрывала свою беременность от родителей. Они понятия не имели, почему она была такой печальной и все время сидела у себя в комнате.
– Все могло сложиться иначе, – сказал Джаспер. – Вот только та зима выдалась самой холодной за сотню лет. Ее родители уехали на церковную службу в другой город и застряли там из-за снегопада. В ту ночь Мэри родила. Но ребенок появился слишком рано и не выжил.
– Это свело Мэри с ума, – низко и тихо сказала Делла. – Она столько скрывалась, держала все в секрете, проходила через беременность одна. А затем ребенок погиб. – Над нашей группой нависла туча. – Когда умерла моя младшая сестра Джози, это чуть не добило нашу маму. Казалось, будто из нее выкачали всю радость, и долгое время она была просто оболочкой прежней себя.
Я гадала, что произошло с сестрой Деллы, но решила, что сейчас не время спрашивать.
Кэтрин продолжила рассказ – неуместно смакуя его, как мне показалось.
– Мэри Мэйхью похоронила младенца в розовом саду пастората. А затем ушла в бурю.
Джаспер полностью развалился на земле и подпер голову рукой.
– Помню, когда я впервые услышал, что люди шепчутся о пропавшей дочери Мэйхью, то надеялся, что она ушла к своему молодому человеку. Может, он образумился и вернулся за ней, и они вместе уехали, чтобы начать все сначала.
Его сестра поджала губы и покачала головой.
– Она замерзла где-то в сугробах. Отец Деллы расследовал ее исчезновение.
Я перевела взгляд на Деллу, и та кивнула.
– Она не взяла с собой ни теплой одежды, ни даже обуви. Ее следы затерялись в снегу, и после ее исчезновения температура несколько дней держалась ниже нуля. Сомневаюсь, что она ушла с отцом своего ребенка. Когда папа раскопал маленькую могилу в саду… – Делла замолчала, явно переживая из-за боли давно погибшей женщины.
Кэтрин не проявляла подобного сочувствия:
– Он нашел кольцо. Знаешь такие причудливые кольца со скрытыми посланиями? По всей окружности есть крошечные панельки, которые открываются и показывают фотографии или надписи. Одна из панелек была оторвана, но кольцо все равно красивое. Делла однажды показывала его мне.
Щеки Деллы зарделись.
– Знаю, не стоило этого делать, но история Мэри всегда казалась мне такой грустной и… ну, интересной. Мэйхью не захотели оставить кольцо себе, знали, что оно от юноши, из-за которого их дочь попала в беду. Они попросили моего отца избавиться от него, но мама не пожелала даже слышать об этом. Она спрятала кольцо в ящик комода в нашем доме. Внутри вырезано небольшое любовное послание. И гелиотропы.
Она покосилась темными глазами на Абеля, который все время слушал с непоколебимым, равнодушным выражением лица.
Во мне вспыхнул праведный гнев, разжигая пламя любопытства.
– Гелиотропы? К чему бы?
– На языке цветов они значат «верный до конца», – пояснила Делла.
В детстве мама рассказывала, что у каждого цветка свое уникальное значение. Ей нравилось, когда папа дарил ей букет фиолетовых крокусов, потому что они символизируют жизнерадостность. Когда у нее было подавленное настроение, что случалось довольно часто, он приносил их домой. Помнится, я надеялась, что она станет счастливее после рождения ребенка. Мне и в голову не приходило, что ни она, ни младенец этого не переживут, и мы с Лайлой останемся без матери, а разум отца погрузится в глубокое и темное место.
Мрачный тон Деллы вернул меня к столь же мрачной истории о потере.
– То, что Мэри оставила кольцо, доказывает, что она не отправилась на встречу к возлюбленному. Она похоронила эту мечту вместе с их маленькой дочерью, – она показала на шпиль сельской церкви вдалеке. – Могила ребенка находится на кладбище за церковью. У Мэри даже нет мемориальной доски. Ее тело так и не нашли, а преподобный Мэйхью отказался проводить для нее службу. Ему было стыдно за дочь.
Я смотрела в сторону невидимого кладбища и думала о железном кресте, который мы поставили на могиле матери. По возвращении домой я обязательно навещу ее и положу свежие цветы на место ее последнего упокоения. Гиацинты, что символизируют печаль.
Мои грустные мысли сменились изумлением, когда голос подал Абель:
– Кем бы ни был тот парень, который бросил Мэри, он заслуживал хорошей порки.
Делла с Кэтрин закивали, полностью купившись на его притворство. Вопиющее лицемерие! Чья бы корова мычала.
Не успел кто-либо ответить, как к нам подошли мальчишки и позвали Джаспера с Абелем.
– Мы собираемся сыграть в бейсбол, Уилер против Ардженты, – сказал коренастый, широкоплечий парень.
Его товарищ показал на нас с Деллой и Кэтрин.
– Девчонки тоже приглашены, у нас мало людей. Перчаток хватит на всех, – добавил он, показывая стопку потертых кожаных рукавиц. – Если только среди вас нет левши.
Мрачность истории Мэри Мэйхью мигом развеялась. Джаспер вскочил на ноги и хрустнул костяшками пальцев.
– Ты вне игры, – сказал он Абелю, и тот с рассеянным видом пожал плечами. – Пойдемте, дамы. – Он потянул сестру, Делла тоже встала. – Как насчет тебя, Верити? Ты играешь?
Я помотала головой.
– Нет, спасибо.
Я видела, как дети играли в бейсбол в переулках неподалеку от нашей квартиры, и время от времени парни в приюте устраивали матч во дворе, но у меня никогда не было желания присоединиться.
– Тогда приходи посмотреть, когда мы начнем, – сказал Джаспер. – Я буду играть питчера за Уилер. Мои подачи никому не отбить.
Мальчишки закивали и похлопали его по спине.
– Прости, что бросаю тебя, – сказала Делла, разворачиваясь вместе с Кэтрин. – В прошлом году Арджента победила, нужно восстановить нашу репутацию.
Я без энтузиазма пожелала им удачи и сразу же вернула внимание к Абелю. Он сидел, прислонившись спиной к стволу гикори и согнув колено.
– Грустная история, не так ли? – поинтересовалась я. Не самое тактичное начало разговора, но я никогда не славилась деликатностью.
Мускул на его челюсти дрогнул.
– У нее мог быть и счастливый конец, если бы Мэри не пришлось справляться в одиночку, – продолжила я. – Подумай, как бы все сложилось, если бы отец ребенка остался с ней. Насколько я поняла, именно его уход довел Мэри до грани. – Мои слова сочились ядом. – Как по мне, это он во всем виноват. Согласен?
Абель поднял синие глаза и заметил мою враждебность. Шестеренки в его голове закрутились, я так и видела, как он просчитывает, сколько мне известно.
– Верити, ты хочешь что-то мне сказать? – наконец спросил он напряженным голосом.
– Я слышала ваш разговор с Большим Томом. О девушке и… будущем ребенке.
Лицо Абеля стало каменным.
– Знаю, это не мое дело, – продолжила я, обретая уверенность в справедливости своей претензии.
– Согласен, – процедил он.
– Но я не понимаю, почему ты не женишься на ней. Это ужасно эгоистично с твоей стороны, уж прости за откровенность. Она не должна проходить через это сама, как не должна была Мэри. Вот и все.
Брови Абеля поползли вверх от удивления. Я ожидала жаркого, позорного гнева, как от любого человека, которому указали на его проступки. Вместо этого уголок его губ приподнялся в улыбке.
Я нахмурилась.
– Это едва ли адекватная реакция, мистер Этчли.
– Даже сидя на земле, ты все равно смотришь на всех свысока, – в его смешке слышалась затаенная злость. – Во-первых, ей всего пятнадцать. И несмотря на сложившуюся ситуацию, сомневаюсь, что она готова к замужеству.
Я сжала челюсти. Как он смеет быть таким пренебрежительным?!
Абель провел рукой по пшеничным волосам.
– Как для такой всезнайки ты упустила один очень важный факт.
– И какой же? – спросила я, гадая, какое жалкое оправдание своему поведению он придумает.
В его синих глазах появился блеск, из-за которого они стали ледяными.
– Я не отец ребенка Клары, – он встал и стряхнул травинки с листьями со штанов. – Она мне не подруга, а младшая сестра.
Осознание пришло ко мне как гром среди ясного неба. Злость Абеля, едкие реплики по поводу брака… дело не в том, что он хотел уклониться от обязанностей. Они были направлены на мужчину, который бросил его сестру на произвол судьбы.
Ничто так не лишает дара речи, как понимание, что ты выставила себя назойливой дурой.
Я с трудом сглотнула, не зная, с чего начать.
– Мне жаль Клару… то есть мне жаль, что она попала в это… э-э-э… трудное положение, – мое лицо залилось краской, но я скупо продолжила: – Надеюсь, с ней все хорошо.
Даже невзирая на мое смущение, серьезность положения Клары поразила меня до глубины души.
Абель изобразил безупречный поклон, как во время танца.
– Очень любезно с твоей стороны.
Его глаза снова стали сапфировыми, но в них все равно читалось раздражение. Не мне его винить. Я предположила о нем худшее и чудовищно ошиблась.
– А теперь, – сказал он, глядя на поле, где проходил бейсбольный матч, – похоже, Уилеру не помешает запасной бьющий.
Абель посмотрел на мою полупустую бутылку колы и осушил до дна свою. Спрятав ее в карман, сказал напоследок:
– Не забудь допить колу. Я слышал, она хорошо сочетается с порцией унижения.