Правильное домоводство есть лучший способ заставить окружающих все делать вместо тебя.
Вот уже третий день, как я участвовала в народном аттракционе «разожги печь». За время учений в результате самовозгорания были подпалены или сожжены следующие предметы быта: занавески, три полотенца, коврик у входа, две ножки стула, один стол, пара лаптей, нож с деревянной ручкой, ложка, лучинка, горшок цветочный, обыкновенный.
Несмотря на большую смертность среди предметов быта, Ванична не теряла надежды приобщить меня к местным способам приготовления еды. С каждым днем ее надежда становилась все маниакальнее, и меня заставляли пробовать снова и снова. Вероятно, она хотела взять печь измором, чтобы та при виде меня сама растапливалась. Ничем другим я подобное упрямство объяснить не могла.
И да, для лучшего вливания в мир собственных глюков мной было принято решение вести хозяйственно-просветительские записи. Пока преимущественно хозяйственного толка. Уже даже первую сделала: «Трогать жабу в период линьки опасно для жизни». Нет, не поймите неправильно. В гробу я видела эту жабу и ее линьку, но кормить живность прочно вошло в мои обязанности. «Любят животинки молодую кровь», – туманно пояснила свое решение Ванична, выдавая мне ведро с дурнопахнущей смесью а-ля «суп-пюре для извращенцев».
Да уж, молодую кровь они любят. Портить. Пока я воевала с жабой, уговаривая ее отхлебнуть из чудо-ведерка, это самое чудо-ведро умыкнул ужик. И не надо ржать. Этот ужик очень умный, а при длине в три-четыре метра утянуть какое-то ведро для него – раз плюнуть. И попало же мне… Пришлось самой идти и комаров ловить.
Почему комаров? Так любит их Жабка. Ванична хотела нас сдружить и сама ловила комариков, чтобы суп любимой скотинке сделать, а тут такая потеря. В общем, выдали мне сачок, мешок как из-под картошки и отправили на болото.
Нет, не пугайтесь, Ванична меня нежит, пылинки сдувает. А на болото… Ну так водятся там комары. И меня любят. Как увидят, так и несутся всей стаей. Познакомиться хотят. Это мне Ванична объяснила. Дескать, комары молодые, кикимор настоящих не видели, вот и бегут со всех крыл на чудо посмотреть. Ага, а кикимора стоит. Сачком махает и в суп их, в суп, чтоб неповадно. Этакая плата за просмотр с летальным эффектом. И ведь продолжают лететь. Если бы еще покусать не пытались от полноты чувств… Но это молодняк.
Более степенные комары, как сказала Ванична, таких, как мы, видели и попробовать не пытаются, а уважительно облетают за версту, чтобы в суп не попасть. Они и молодняк просвещают, но куда уж там. Детки-то всегда себя правыми считают. Без исключений. Что комарьи, что человечьи, что кикиморины. Последнее Ванична особенно подчеркивала, на меня косясь. А что я? Я ничего. Подумаешь, забыла сарай у Жабки запереть.
Так не сбежала скотинка. А могла бы. Нет же, выскочила – и давай вокруг дома бегать. А мне потом болото равняй, чтоб не прохудилось где.
В общем, не жизнь, а сказка. Злая какая-то и уж больно хозяйственная. Золушка, что ли? Нет, на мачеху Ванична не тянула. Да и принца на горизонте нет. Или сынок старостин за принца сойдет?
Этот, должна отметить, достойный сын своего отца решил пойти по стопам папеньки и направился прямо к нам, на болото. Пришел, уселся на пенек в сторонке. Сидит, веником обмахивается, горланит какие-то песни. Жабка прямо заслушалась – давно ее соплеменники серенады под окнами не пели, заскучала бедная Жабка по мужскому вниманию. А Ванична села повздыхать у окошка, но уже на второй ноте с грохотом захлопнула ставни и дверь на щеколду закрыла. Еще и мне сказала не выходить, чтоб ушки мои слабенькие не пострадали.
А мы и рады стараться. Это же целый день лентяйства. К печке меня точно не поведут – дрова-то все на улице, в сарайчике у Жабки, а тот запас, что в доме хранится… Так не для разбазаривания он. Посему, к моему крайнему облегчению, меня выгнали погулять по дому.
Гулять, конечно, было скучно, и я отправилась на облюбованный чердак. Именно здесь и хранились мои «записки сумасшедшего», кои я собиралась пополнить в самое ближайшее время. Выглянула во двор, где самозабвенно мучил гусли старостин сынок (на веник уже и смотреть жалко было), и сделала вторую запись в кладезь умных мыслей: «Хуже Жабки и печки может быть только горловое пение».
Какое отношение эта запись имела к хозяйству, я слабо представляла, но не увековечить полезный опыт не могла. И вот еще: после знакомства с Ваничной я резко стала всех здесь понимать. То ли адаптация к глюкам вышла на новую стадию, то ли еще что, но факт оставался фактом. Я всех понимала. Даже Жабку иногда.
Сказала о последнем Ваничне, так она тут же славу возносить какому-то Болотному Божку стала. Дескать, благословил батюшка, настоящая кикимора растет, будет, кому болотце передать с хозяйством. Кажется, от идеи сплавить меня несуществующим в этом кошмаре родителям женщина отказалась. Ну и ладно, мне же легче. Врать меньше. Когда-нибудь этот затяжной бред кончится, и все снова будет по-старому. Эх, надеюсь, факультет за это время распрощается со мной, и я смогу податься в химики.
Почему-то в последнее верилось с трудом, ну да ладно.
Подведем итоги нашей бурной трехдневной деятельности. Погружение проходит успешно. Аборигены уверены, что я – одна из них. Комары не обижают, Жабы в любви признаются, печка морщится и не признает. Все как обычно. А, и еще… Появились поклонники. На данный момент – в количестве одной штуки. Настырный, без слуха, страшный. Итог – не подходит.
Старался бедный поклонник до самого вечера. Уже и первые звезды загорелись, когда он подобрал свой веник, засунул гусли под мышку и утопал в сторону деревни. Что-то подсказывало, что завтра он если и придет, то веник принесет тот же. Весь в папочку? Так зачем лишний раз тратиться, если вещь еще целая.
– Данька, ужин стынет. – А это уже мне. – Иди кушать, дочка.
Я решила не отвечать словами, предпочитая ответить делами, и быстренько спустилась на кухню. На моем месте стояла тарелка с супом, лежала ложка и ломоть хлеба. Большой, ароматный, с семечками. Давно такой хотела.
– Спасибо, матушка, – поблагодарила я, замечая, как расплывается в улыбке Ванична.
Нравилось ей это обращение, а мне совсем несложно сделать ей приятное.
Неожиданно женщина погрустнела. Она медленно опустилась напротив и шумно выдохнула:
– Прости дочка, не смогли твоих родителей найти. И тебя никто не вспомнил.
Ну еще бы меня кто-то вспомнил. Было бы удивительно, но…
– И что же теперь делать?
«Мордашку погрустнее», – промелькнула ехидная мысль.
– Ничего, дочка, со мной останешься. Наследницей будешь. Всему научу, настоящей болотницей вырастешь.
– А кака? – несмело поинтересовалась я.
Я уже успела смириться, что придется туда идти, и даже думала, что в пути понадобится.
– А что – КАКа? Пойдешь, отучишься годок… Болотники-то больше и не учатся, сбегают. Мучают там наших, за людей не считают. Придираются. Я бы тебя не пускала, но правила. Один курс отучиться каждая болотница должна. Чтобы замуж выйти да деток после учить. Ты уж постарайся в грязь лицом не ударить. Хорошо учись, на троечки. Чтобы мне стыдно не было. А то сынок Гречневых чего удумал: четверку получил! Стыд и срам! Как им сочувствовали, как уговаривали не выгонять болезного! Чего натерпелись.
– А если я не смогу на троечку? – осторожно поинтересовалась я.
– Ну так и двоечка хороша. Для всякой уважающей себя болотницы двоечка – лучшая оценка. Деток учить хватит, а с мужем спорить не станет.
На этом и порешили.
Утро выдалось погодистое, теплое и по-летнему ласковое. Даже на нашем угрюмом болоте на травинках повисли капельки росы. Я уже предвкушала, как пройдусь по ним босиком, когда выскочила довольная Жабка, свалила меня с ног и облизала лицо липким языком. «Вот и умылась», – подумалось мне. О том, чтобы пройтись по росе, уже и речи не было. Какая роса после Жабкиных лапок? Опять болото равнять. И почему самая сложная работа достается мне?
Тем не менее болото сегодня обошлось без моего внимания. Вместо этого меня отправили на пруд купаться. Идти куда-то плескаться в грязной болотной воде не хотелось, но раз уж моя новая матушка так настаивает… И потом, не понравится – плескаться не буду. Пусть деревенские плещутся, а я в сторонке посижу. Я же теперь кикимора, мне можно.
Идти до села с корзинкой со сменной одеждой да с едой было неудобно. Привыкшие к рюкзакам поймут. Руки свободны, вес не так чувствуется, бегать легко, идти, опять же, удобно, а тут… Ни на плечо не повесишь, ни пробежишься. И таскать неудобно, то и дело под коленки стукается. Нет, нужен рюкзак. Или хотя бы здешняя разновидность – мешок-заплечник.
В общем, до села идти долго и неприятно. Все так и норовило помочь встрече моего носа с землей. Но мы же вредные? Так им и надо, обойдутся.
Село-грибочек показалось, как обычно, – внезапно. Просто я вышла к кромке леса, а дальше ждал долгий и нудный подъем в гору, где у ворот уже собирались местные барышни, чтобы отправиться купаться. Чуть невдалеке кучковались и местные молодцы, чтобы идти… подсматривать. По крайней мере, у бабушки в деревне так и происходило. Ну, конечно, с поправкой на более свободные нравы. А то углядев, в чем следует купаться, я вспомнила бедных корейцев, которые в воду залазят в одежде, и поняла, что их шорты с майкой – вверх откровенности. Ибо в выданной ночной рубашке до пят с воротничком под горлышко можно разве что пугать прохожих. Тут уж точно никаких противоправных желаний у сильной половины не возникнет. Хотя… это как намокнуть.
Меня здесь явно не ждали. Это первое, что пришло на ум, стоило увидеть резко увеличивающиеся в размерах глаза местных барышень. А я тут при чем? Мне сказали прийти – я и пришла. Данька же послушная, когда это Даньке нужно. Уж лучше купаться, чем с печкой кровь портить или комаров подманивать.
Выбрав девицу поустойчивее (меньше всего глаза выпучивала), я отправилась с ней договариваться и прояснять ситуацию:
– Вы купаться собираетесь?
– Ага, – выдала она.
– Я с вами, – поставила в известность я.
– Ага, – вновь соригинальничала девица.
– Куда идем?
Честно? Я ожидала вновь услышать нечто вроде «ага», но меня удивили.
– Туда, – указала в иную от леса сторону девушка.
– Когда идем? – возрадовалась я.
Контакт можно считать налаженным. Мне ответили целых три слова, и два из них – разные!
– Э…
– Все пришли?
– Ага.
– Так мы идем?
– Ага.
И мы потопали. Честно, в душе поселились сомнения в добром душевном здравии местных барышень. «Ага» – это, конечно, классное слово. Полезное, многофункциональное, но порой так конкретики хочется! Хотя бы на уровне. Там, здесь, уже. А так… Эллочка-людоедочка – ты кладезь лексического запаса могучего великорусского.
Шли недолго, но весело. Я даже расстроилась. Такие славные покатушки пропали! И зачем нужно было прямо по склону идти? Чтобы ухажеров запутать? А они, конечно, запутаются. Если пруд тут единственный в округе, и тропу уже не одно поколение вытоптало. В общем, шли мы порознь с барышнями, но никто не удивился. Все же зеленоволосость – это плюс.
У самого пруда начался стриптиз. Хотя так назвать совершенно неэротичное зрелище язык не поворачивался. Нет, конечно, сарафанчики дамочки снимали элегантно, но вот стоило мне узреть подмышковые заросли или лесостепь на ногах, вся эротика куда-то капитулировала. Ну не привыкла я к волосатым подмышкам. А уж к волосатой спине…
Даже отвернулась под осуждающие взгляды местных красавиц. А я что? Я кикимора. Мне их стандарты красоты не подходят. Совсем не подходят. Где бы тут крем «Вит» достать? Или хотя бы бритву… Ну должен же хоть один эстет попасться? Или здесь модно щеголять лесами?
Судя по учащенному дыханию кустов – модно. Ну и ладно, пусть наслаждаются. А мы не гордые. Мы в тенечке посидим и потом искупнемся, как все уйдут. Или лучше прогуляться?
Поскольку лес за время моего проживания у Ваничны был изучен довольно неплохо, да и пожилая кикимора научила меня «слушать тишину», потеряться я больше не боялась. В крайнем случае, Жабка меня найдет. Я в нее верю. Получше пса сторожевого. Только я на порог, так она уже двери сарая таранит. А если на выгул пустили… То как сегодня: раз! – и лицо отмыть уже сложно.
Поднявшись и отряхнув сарафан, хотя к нему на удивление грязь не цеплялась, я неторопливо пошла гулять в лес. Случайно (выискивая добрый час времени) вышла на дорожку, с которой началась моя здешняя жизнь, нашла брошенную в кустах подушку и решила пройтись по памятному пути, срезая вихляющие петли.
Теперь-то я знала, куда ведет дорога. Ванична рассказала, что там еще одно болото есть. Особое такое болото. Считается, что там кикиморы на кладке сидят. И если потревожит их кто-нибудь, не отпустят они смутьяна, съед… На кладку посадят, а мелкие кикиморы его и съедят. Да, вот так жестоко обращаются кикиморы с теми, кто их на единении с природой поймал. Впрочем, по тому, как посмеивалась Ванична, это все бред первостатейный. Но болото тем не менее существовало здесь очень давно. И именно в нем собирались утопить незадачливого парня. Чем местным насолил залетный кавалер, я предполагала, но спрашивать постеснялась.
Памятные кусты встретили меня одобрительным колыханием веток. Были рады, как и все вокруг, увидеть свою новую кикимору. Как мне объяснили, для леса кикимора – неплохой бонус. Правда, в чем именно заключается бонус, я пока не поняла, но, видимо, он таки был. Иначе от такой невезучей кошмарины, как я, убежали бы все окрестные звери, а кусты научились доставать корни и передвигаться на своих надцати.
Но не будем о плохом.
Внимательно оглядев место недавних разборок, я нашла и выковыряла следующие предметы: пуговицы – три штуки (как на подбор: золотая, серебряная и бронзовая), челюсть вставная металлическая – одна штука, бижутерия на шею – две штуки, а-ля глобус на цепочке – одна штука. А неплохой клад, однако, сохранило для меня болото! Если здесь еще есть, можно целый бизнес устроить. Продажа потерянных вещей. Докажете, что ваша, – берите бесплатно. Но, чует попа, документов на пуговицы здесь никто не выдает. А значит – все мое.
Аккуратно уложив скарб в корзинку и прикрыв непользованным купальным платьем, я присела на дорожке и принялась кушать. Руки помыла! В болото засунула и подождала. Вода там под всем этим покровом почище, чем в давешнем пруду. Но не для всех. Для кикимор только.
Бутерброды от Ваничны были великолепны. Свежие, ароматные, без грамма химии и прочих ГМО. Да, портился продукт, конечно, быстро. Лучше бы за полдня съесть, а то после… Да, смотреть страшно. Но я же всегда в срок укладываюсь, так что наслаждаемся.
Перекусив, я задумалась, чем заняться в оставшееся время. Вернуться к Ваничне до захода солнца – значило обречь себя на труд во благо болота. Нет, я совсем не против поравнять его немного, но вот колоть дрова?
Ой, тяжко мне, тяжко! Почему здесь еще пилу не придумали? Циркулярную. Или какая там самая лучшая?
В любом случае, возвращение домой до срока отметалось тут же. В село прогуляться? Или в город сходить? Если на телеге, то управляюсь. Вот только вдруг обратно попутки не найду? Да и боязно с незнакомыми людьми ехать. Того и гляди окажутся маньяками. Здесь-то с оповещением совсем грустно.
На небе собирались тучи. Медленно, но верно серел горизонт, не предвещая ничего хорошего заблудившимся на болоте людям. Тяжело вздохнув, я отправилась к Ваничне. Все же крыша лучше, чем мокнуть под открытым небом.
Дождь начался раньше, чем я успела добежать до болота. Крупные капли хлестали по лицу, заставляя часто жмуриться, одежда промокла, превратившись в одно сплошное холодное покрывало. Но во всем нужно искать плюсы, и я нашла. Мои спутанные волосы наконец разгладились и даже распутались, являя собой однородный слой водорослей.
Чтобы попасть к крыльцу, пришлось вброд миновать наше болото. Разуться я, конечно, не додумалась, и теперь выливала воду из лаптей. Вылила и вошла.
На первый взгляд в доме никого не было. Темнота, тишина, и только Жабка в сарае довольно квакает: в самый раз ей погодка.
– Ванична, я вернулась! – громко крикнула я.
Голос эхом пронесся по дому, заставляя вспыхнуть свет. Хм, раньше эти мирно дремавшие под потолком огоньки меня напрочь игнорировали. Передумали? Пожалели меня? Или мебель, которую я в темноте могла сломать? Впрочем, вопрос «почему» меня в этот момент занимал меньше всего. Главное – открыт путь в комнату, где можно переодеться в сухую теплую одежду.
Быстренько пробежав по ступенькам, я вынула из шкафа рубашку, юбку, белье и носки. Переодевшись, вновь почувствовала себя белым человеком. Тепло, сухо и хорошо. Голод пока появлялся только на задворках сознания и меня не беспокоил. Зато вопрос, куда исчезла Ванична, все настойчивее крутился в бедной головушке.
В печке нашлась теплая картошка с грибами, что немного успокоило: если Ванична приготовила ужин заранее, наверняка ее уход был запланированным мероприятием и скоро она вернется. И купаться меня отправляла, чтобы здесь одна не скучала.
Убедившись, что все логично, я потопала на свой любимый чердак. Крыша в доме не протекала, и можно было сполна насладиться шумом капель по ту сторону навеса.
Вскоре стемнело, и пришлось подманивать один из потухших огоньков. Как назло, подлетел чуть зеленоватый. Теперь, реши кто-нибудь посмотреть на хатку, заметил бы зеленое сияние с крыши и убоялся приближаться к дому.
От скрипа двери я вздрогнула, но недовольный, бурчащий под нос голос Ваничны заставил радостно нестись вниз, встречать свою опекуншу. Пожилая кикимора была зла. Я не понимала, что именно ее злит, пока не заглянула за спину и не заметила того самого субтильного типчика, жертву местных молодцев.
– Данька, вода теплая есть? Надо бы натаскать, – быстро распорядилась Ванична, затягивая в дом этого ненормального.
Судя по его виду, он решил искупаться в болоте сегодняшним погожим деньком, но вот с одежкой прогадал.
Надо было раздеться хотя бы до пояса. А то в камзоле, как у рыцарей всяких, да в местные лужи бултыхаться?.. Не ценит он труд прачек, ох, не ценит.
– Ты еще здесь? – прикрикнула на меня Ванична.
Ничего другого, кроме как идти греть воду, не оставалось, и я быстренько спустилась по ступенькам в подвал. Здесь в одной из комнат имелся теплый пруд, из которого кикимора черпала воду для мытья. Да и я частенько носила ведерко-другое раз надцать подряд, пока Ванична не кивала, дескать, достаточно. И если бы для меня! Нет!
Теплую водичку предпочитала Жабка, а на ее купание требовалось ой как много ресурсов. Так что мышцы на руках у меня заметно укрепились. Сейчас же, поскольку я сомневалась, что мыть собираются Жабку, воду следовало носить в купальню. Увы и ах, это место было на первом, надболотном, этаже.
Следующие полчаса оказались совершенно однотипными. Принести ведро, забрать ведро, наполнить ведро, принести ведро… И так полчаса подряд. Впрочем, чего я жалуюсь? Зато кормят бесплатно. И одежкой снабдили. В общем, отрабатываем и не ноем.
Спустя полчаса, когда меня отпустили восвояси, я, разумеется, ушла, чтобы забраться на чердак и оттуда слушать, что же случилось. А вдруг это что-то полезное или, на худой конец, интересное? Да и вообще, любопытно же, что этот тип забыл на болотах в лесу. Даже старостин сынок не додумался бы приходить в дождь. Да он и не пришел, проявив чудеса интеллекта. Или лени. В последнее верилось куда охотнее, чем в наличие мозгов у этого широколобого субъекта.
– Данька, спать иди! – крикнула Ванична, будто знала, что я сижу и слушаю. Хотя дом ее, могла и знать.
А меня-то зачем отсылает? Едой делиться не хочет? Как настоящая Баба-яга? Только без прелюдий в виде фарширования путника? А что, помыл и зажарил. И нет проблем и тревог про «пропеклась ли начиночка».
– Данька, я к кому обращаюсь!
Обращалась Ванична, понятное дело, ко мне. И игнорировать ее, судя по недовольным ноткам в голосе, становилось опасно. Ну и ладно, если наутро типа не будет, а будет пирог с мясом, я с полной уверенностью скажу, из чего он сделан. Так-то.
Громко шурша подошвой тапочек, я ушла к себе и, переодевшись в ночную рубашку, сладко заснула, свернувшись калачиком.
Утро встретило меня радостным кваканьем Жабки, словно нашелся тот ненормальный, что выйдет из дома на болото утром играть с этим хладнокровным переростком. Поднявшись, я переоделась в приличную по здешним меркам и чересчур чопорную одежду (по сравнению с привычными нарядами). В длинную, только чуть короче, чем спальная, рубаху, которую нужно было звать платьем, и штаны, которые под юбкой-то и разглядеть сложно.
Вот в таком приличном виде я спускалась к завтраку. Вдохнула аромат, который завлекательно доносился из печки, и согнулась пополам. Если я что-нибудь понимаю в запахах, то из глубин кухни несло пирогом с мясом. Баба-яга, я тебя нашла?!
– Данечка, ты уже встала?
В дверях показалась Ванична. Было видно, что она только вернулась из леса. В руках держала лукошко, полное незнакомой травы. Вид имела крайне деловитый и, судя по всему, намеревалась отправиться куда-то еще.
– Да, матушка. А вы уже в делах?
– Конечно, милая. Как солнышко проснулось, так и я поднялась. Нечего в доме сидеть. Дай, думаю, травок лекарственных пособираю.
– А наш вчерашний гость? – осторожно поинтересовалась я, уже готовая послушно верить в его внезапное выздоровление и скоростное возвращение домой.
– Так ему лучше стало, – совершенно серьезно ответила Ванична, поставила лукошко на стул у входа и отправилась руки мыть. – Сейчас позавтракаем, и в лавку сходишь. Дядька Михал ярмарку обещал, вот и выберешь себе к дороге одежонки. А то негоже такой красотуле в обносках ходить.
– Негоже, – согласно покивала я, радуясь перспективе обогащения гардероба в соответствии с собственным вкусом.
Сердце грела надежда, что если к учебе кикиморы относились, мягко говоря, наплевательски, то уж выбор моих нарядов тоже спишут на особенности болотного развития.
– Руки мыть – и к столу, – распорядилась Ванична, и я последовала за ней в купальню.
– Тетушка, а я уже выгулял вашу Жабку. Что-нибудь еще сделать?
Какой же звонкий голос у этого типа! Какой-то слишком звонкий для начинки пирога. Признаться, я даже разочаровалась. Такая хорошая теория пропала!
С неудовольствием воззрившись на вошедшего, я быстро потеряла к нему интерес, снова учуяв запах мяса. Ванична в отличие от меня не отвлекалась на всяких-разных и уже вынимала из нутра печи наш завтрак. Большой, румяный, наверняка мягкий и полный вкуснейшей (ага, лучше мяса может быть только мясо!) начинки пирог. Мням!
Я даже облизнулась непроизвольно на все это великолепие. А уж как за столом оказалась – только ноги знают. Сами донесли!
Еще одним плюсом деревенского местожительства было отсутствие правил. Ванична нисколько не возражала, когда я ела пирог руками, без помощи столовых приборов. А вот наш гость, судя по недовольно искривленным губам, еще как возражал.
– Кикимора, – пренебрежительно, но очень тихо бросил он.
Я только фыркнула. Сам-то чем лучше? В луже искупался, грязным и остался. Пусть его отмыли, а про совесть забыли!
Ванична сделала вид, что ничего не замечает, и присоединилась к трапезе. Видно, в уступку гостю сегодня она решила долго мучить пирог приборами и старательно скрипела ножом о тарелку, вызывая у меня нехорошие ассоциации. Нет, наверное, все же Баба-яга. Вот откормит этот суповой набор…
Я оценивающе прошлась взглядом по нашему сотрапезнику, отчего он, конечно же, совершенно случайно подавился.
– Вы так смотрите, будто очень голодны, – заметил он уже менее уверенно и без пренебрежения.
Ага, испугался!
– Не обращайте внимания, Георг, – вклинилась в начавшийся разговор Ванична. – Лучше поведайте, зачем прибыли в село и что заставило вас ходить на болото в такую ужасную погоду?
– Поручение магистра Бродседа, – тяжело вздохнул подневольный исполнитель. – В этом году он рассчитал примерное местоположение великого артефакта прозрения, потерянного некогда самим великим героем Гаваром. Он предположил, что артефакт покоится где-то в здешних болотах и выйдет на поверхность, если устроить ливень. – Ванична недобро прищурилась. – Это его рук дело, не моих, – поспешил оправдаться парень. – Я вообще младший преподаватель. Мне не под силу такое устроить.
– Не под силу? – внезапно рассвирепела Ванична. – А кто мне всех лягушек распугал своими огненными шариками? Кто слизняков в зародыше передавил? Это кто натворил? Бродсед ваш?
– Я не думал, что так получится, – отвел глаза этот негодяй.
– Не думал он, не думал. Все вы не думаете, а нам потом болотный баланс восстанавливай. Мне ж теперь в сам Семиречинск за новыми лягушками отбывать. А кто за дочкой-то присмотрит? Кто по лавкам с ней пойдет?
Судя по обреченному виду молодого мага, он понял, куда клонит Ванична.
Кикимора вытянула из-за пояса кулон, похожий на мою недавнюю находку-висюльку:
– Поможешь дочке по хозяйству – получишь свою подвеску. Данька, сама не шали. И этому злыдню не давай. А то не разгребем мы последствия его деятельности. Все поняла?
Я согласно кивнула. Что тут непонятного? У меня теперь личный надзиратель и носильщик в одном лице появился. Не справится – не видать ему побрякушки. А его полезность целиком и полностью определяется мной. Все честно, вы не находите?
Маг, конечно, был совершенно иного мнения. Хмуро взглянул на меня, заметил предвкушение на моем лице, которое я даже не пыталась скрыть, и протяжно вздохнул. Наверное, мысленно уже прощался со своей висюлькой. Впрочем, это не наша забота.
А Ванична между тем продолжала:
– Отлично, детишки. Сейчас поедите – и на ярмарку. Данька, чтобы накупила приличных нарядов! Не желаю видеть на тебе одежку моей юности. Деньги дам. И еще. Когда вернетесь, не удивляйся, если меня не застанешь, – обращаясь уже только ко мне, ласково сказала кикимора. – До Семиречинска идти долго. Коль дела пораньше закончу, так и выйду. – И магу: – Обидишь Даньку – в луже утопнешь.
Судя по сбледнувшему с лица парню, проклятие было весомое. Это только мне утопление в луже казалось невозможным чисто физически, хотя… лужи тоже разные бывают. Та, к примеру, что у дома была, вечно велосипедистов роняла. Ехали они, ехали, волны пускали… А тут бах! – и в асфальте дырка, как раз для колеса. Попал – и бултых в грязную воду. Видимо, здесь лужи такие же, если утонуть не проблема.
Пирог как-то совершенно незаметно кончился, заставив меня усомниться в обычности желудка нашего подневольного гостя. Не иначе поколдовал кто! Это же надо умудриться пол мясного пирога за раз умять и голодными глазами на мой кусок смотреть! А не дам, самой нужно. Пусть идет к Жабке выпрашивает. Авось ей корочка перепадет.
Жабка как будто услышала мои мысли и потерлась об угол дома, отчего его изрядно тряхнуло. Нет, такая не отдаст своего. Вцепится и всеми лапами отбиваться будет. Настоящая леди. Уверенная и идущая к цели. А что зеленая… так нет среди нас идеальных.
Заслышав приближение Жабки, маг заметно приуныл. Он уже имел честь познакомиться с особенностями ее воспитания, а точнее – полным отсутствием оного и вряд ли питал надежды договориться. А предложить что-то более привлекательное для зеленой аристократки не мог. Не было у него ничего нужного этой милейшей пупырчатой особе. Признаться, даже жалко его стало. Но не настолько, чтобы уступить огрызок пирога. Нет уж, мой желудок в гневе страшнее. А маг… перетерпит.
Когда на моей тарелке не осталось даже крошек, Ванична довольно усмехнулась и отправила меня переодеваться. Для выходов у нас был предписан сарафан, и именно его мне надлежало напялить.
Мага явление зеленоволосой красы в моем лице не впечатлило. Не знаю, чего он ожидал, но даже обидно стало. Нет, я, конечно, не эталон сарафанной моды, но так разочарованно оглядывать мои бедные метр шестьдесят пять… Он нажил себе злейшего врага, не сказав ни слова. Профи.
Хотя… Можно и ему отомстить.
– Господин Георг, – он даже приосанился, – а вы не поможете мне с выбором одежды? Понимаете, я долго жила в болотном городе и совсем отстала от моды. Вы наверняка больше моего понимаете в современных тенденциях. И потому как специалист могли бы прояснить один маленький нюанс: дырявые носки – новый тренд? Мне стоит запастись парочкой, пока их не раскупили?
По тому, как позеленело от негодования лицо Георга, я поняла, что шпилька попала в самую цель. В его уязвленное самолюбие и болезненный пиетет перед этикетом. Все же дырки в носках и в нашем прогрессивном обществе, где драные джинсы норма, а всякие выемки с вкраплением металла в тело и вовсе мода, не принято выставлять напоказ.
– Господин, с вами все в порядке?
Я не утерпела: подошла и потыкала пальчиком этого маскирующегося под Жабку субъекта. Хм, а неплохо так замаскировался. Почти и не отличишь. Такой же злобный и с выпученными глазами. И вовсе я не больно! Подумаешь, в солнечное сплетение. Пресс тренировать нужно.
– Данька, а чего это с ним? – поинтересовалась спускающаяся с лестницы Ванична.
В руках она держала тканевую сумку, в которой хорошо так позвякивало.
– Отравился, видимо. Мало ли каким бутербродом вчера перекусил? Вот сегодня и проявилось.
– Хм, – задумалась старшая кикимора. – Подождите, я сейчас ему настоечки налью, чтоб без проблем поход пережил. А потом ты его сама полечишь. Я инструкцию оставлю.
Быстро передав сумку и не забыв перевесить висюльку мага мне на шею, Ванична с небывалой прытью бросилась в наше подболотье. Оценив на глазок скорость, я присвистнула: судя по всему, ждет нашего скорчившегося гостя нечто настолько малоприятное, что добрейшая кикимора до сих пор ни на ком это зелье не испробовала. Но вот оставить без помощи по-настоящему нуждающегося… Он же потерпит? Ради его же блага мучают.
Вернулась Ванична и правда со склянкой какой-то темной жидкости, которую опасливо держала в вытянутой руке.
– Юноша, выйдемте на улицу. В доме я не рискну это открывать.
По перекошенной физиономии парня стало понятно, что он обладает зачатками интеллекта и ничего хорошего от этой скляночки не ждет. Раньше думать следовало! Обидел кикимору – полезай в болото!
Подбадриваемый моим едва сдерживаемым смехом и покровительственными заверениями Ваничны, дескать, все будет хорошо, бедный маг вышел на наше болотце. Мне, конечно, хотелось посмотреть на укрощение строптивых, но кикимора заявила:
– Лечение – процесс интимный.
И захлопнула перед носом дверь.
Ха, как будто гордость – наш порок, а чердак – зазорное место! Там и видимость получше, и слышимость, да и баррикадироваться проще.
Не успела! Нет, ну как можно заставить этого противного мага выпить зелье быстрее, чем я на чердак залезла? Это же ни в какие ворота! Я в нем разочарована. Как он мог так легко сдаться? Никакой гордости нет? Или поизмываться над моим бедным детским любопытством посмел? Вот я его…
Придумать, что же именно я сделаю, не успела. Пришлось быстренько слазить и делать вид, что как хорошая кикимора сидела у двери и ждала, когда мне позволят уже пойти в село за побрякушками. Впрочем, по ироничной усмешке Ваничны я поняла, что она в курсе, куда первым делом направились мои стопы, стоило ей закрыть дверь. А уж после ее тихого: «Паутина в волосах» и вовсе было глупо гордиться навыками слежки.
Но тем не менее гордой косолапой поступью мы наконец отправились в село. Тропинки за время ливня изрядно залило, и теперь идти по ним означало играть в вечную игру с мирозданием: повезет – не повезет.
– Вот же ж… Болото!
«Не повезло», – меланхолично отметила я, даже не оборачиваясь.
Судя по доносившимся ругательствам, Георг был цел и практически невредим. Разве что его гордость теперь медленно обтекала, как и одежда. Да уж, стирать сам будет. Стану я еще из-за него ручки мочить! И эта жижа… Нет. Мерзость. Пусть сам глину оттирает.
Идти в село в таком пятнающем репутацию виде маг отказался. Топать в деревню без личного гужевого транспорта отказалась уже я. Он скрипнул зубами, я сверкнула глазами… В общем, пришли к полному взаимопониманию.
В селе я появилась первой, гордо прошествовала через ворота и, миновав городскую площадь, остановилась перед первым ярмарочным шатром. Всего их поставили пять, и, судя по ажиотажу, это было много.
Решив, что у мага есть познания в поисках девиц (хотя бы при помощи магии!), я шагнула в первый шатер, чтобы оказаться в царстве обуви великолепной выделки. Хотела бы я так сказать. Но, увы, вместо товарного раздолья здесь обитал один седеющий старичок, три модели сапог, две – калош и одна – туфель. Да уж, ярмарка решила поразить меня с первых минут.
Про то, что клиент всегда прав, старичок, конечно, не слышал, но вот что клиент всегда глуп и нерешителен, почтенный дядечка ведал еще со времен своей лихой молодости. А потому стоило переступить порог, и убраться без скандала уже не представлялось возможности.
Меня тут же сцапали за руку и, не чураясь ни зелени на голове, ни неприкрытого раздражения на лице, принялись водить по импровизированному выставочному залу, расхваливая свой небогатый, зато ручной работы (ага, как будто тут другая имелась) ассортимент. Оставалось только кивать.
– Но у меня совсем нет денег. Не хватит, чтобы оплатить ваш уникальный товар, – воззвала к здравому смыслу торговца я.
– Ничего, деточка. Я тебе скидку сделаю, а ты потом мне еще кого-нибудь приведешь, – не сдавался дедок.
Я заметно приуныла и едва не пропустила векового свершения: к нам заглянула следующая жертва торговца. Быстро отцепив его от собственной конечности, я бросилась наутек, заверяя растерявшегося покупателя, что здесь все самое лучшее и совсем дешево. Да, подло. Да, стыдно. Но жить-то всем хочется… Надеюсь, икаться мне будет недолго.
Следующий шатер стал настоящим шоком. Здесь не то что яблоку упасть негде было, здесь иголку потерять не получилось бы: застряла в чьих-нибудь рыхлых телесах. Хотя этого события никто и не заметил бы.
Вот где ассортимент поразил бы даже самого предвзятого любителя арабской экзотики. Увы, что синяя, что желтая, паранджа меня не привлекала. Да и в крапинку тоже, хотя ее пытались всунуть. На выход… на выпихе.
Ух, если и три последних шатерка меня так же порадуют, можно смело записываться в аскеты, ибо если это модно и эстетично, то быть мне навеки страхолюдиной болотной. Передохнув и кое-как восстановив душевное равновесие, я заприметила третий, на вид менее посещаемый, чем второй, но более многолюдный, нежели первый, шатер.
Аккуратно, готовясь слинять по-тихому, я заглянула за шторку и едва не сплясала танец радостного индейца. Здесь была одежда! Настоящая, без извращений, без кучи стразиков и прорезей для глаз. Одежда! Именно она.
Радостно ввалившись в шатер, я едва не налетела на какого-то мужчину, но, вовремя сменив курс… врезалась в другого. В шатре установилась тишина. Если, конечно, исключить фоновые звуки ярмарки. Кажется, я опять пришла не совсем туда, куда следовало…
– Простите, вы не могли бы меня отпустить? – вежливо попросила я того, кто остановил мой стремительный полет. – Очень уж на ножки хочется.
Мужчина усмехнулся, отчего у него на щеках появились ямочки. Очаровательные, наверное, будь ситуация несколько иной.
– Если леди желает, – сказал этот образчик местного плейбоя, но на ноги меня так и не поставил, продолжая прижимать к своей широкой и вкусно пахнущей груди.
– Желает, – повторила я и зло прищурилась, заметив, как загораются самодовольством глаза сего самца. – Очень желает встать на ножки. Не могли бы вы мне в этом поспособствовать, а то так в уголок хочется, что прямо неудержимо?
Мужчина усмехнулся, но не отпустил, только одна из рук сместилась с поясницы на попу. Вот уж чего захотел! Локоть в живот и… ой, ты ж блин… Пресс у него – будь здоров! Как об стену саданула…
– Госпоже неудобно? – дошло наконец до этого качка.
И он – о чудо! – поставил меня на ноги, но продолжил удерживать за запястье.
– Да! – разозлилась я.
Кое-как выдернула многострадальную руку из его пальцев и с раздражением обвела взглядом всех собравшихся.
А собрались здесь одни мужчины. И что они забыли в женской одежде? Под их внимательными взглядами и многозначительными ухмылками я медленно прошлась мимо развала с брюками, пытаясь найти самый маленький размер. Увы, до стандартных размеров здесь еще не додумались, а вводить в моду привычные размеры среди глюков – нет уж, на костер мы не хотим! – было откровенно лениво. А потому пришлось рыться, ругаясь под нос под аккомпанемент тишины. В какой-то момент ее вдруг нарушили пришедшие с улицы, но их быстро утихомирили. Сервис!
Наконец кое-что, что подходило мне хотя бы по росту, было найдено и даже приложено к ноге. Вроде в самый раз, если не учитывать талию, но здесь ремень нам товарищ!
– Уважаемый, а где примерить?
Самый недоедавший в детстве из мужчин махнул куда-то в глубь шатра, где за ширмами копошилась женщина лет тридцати с рассеченным глазом. Она с интересом взглянула на меня, хмыкнула при виде зеленой шевелюры и задернула шторки, лишая всех небывалого зрелища «кикимора переодевается».
– Местная? – поинтересовалась женщина осторожно, помогая снять сарафан.
– Угу, – ответила я, разглядывая выбранные брюки. Эх, не джинсы, конечно, но что поделать. Там подвернуть, здесь ушить.
– В воительницы надумала? – продолжала расспрашивать женщина.
– Неа, – отрицательно покачала головой, снимая свои вездеходные калоши.
– А что тогда здесь делаешь? – не поняла собеседница.
– Одежду выбираю. Если бы еще размерчик был поменьше, – недовольно откликнулась я, вползая в брюки и пытаясь найти застежку.
– Это мужские… – начала было женщина.
– Ничего. Мужские – даже лучше. Не так облегают. А то меня тут за попрание морали сожгут, – поделилась наблюдениями я. – А ремня нет?
Ремень нашелся быстро, стоило визави протянуть руку за ширму. У, догадливые, хвалю! Подпоясавшись и заправив брюки в калоши, я вышла покрасоваться. Зрители оценили, одобрительно распахнув зенки. Кто-то даже у виска покрутил. Хм, обычно у нас это не жест восхищения, но кто этих поймет?
Понять аборигенов мне не позволили, втянув за ширму вновь.
– Куда? – выдохнула женщина. – Это же неприлично!
– То есть?
Моему удивлению не было предела, и даже ее палец, указывающий на мои верхние девяност… восемьдесят шесть, скажем правду, мало помог.
– Рубашка!
И только тут до меня дошло, что прогулялась я к несуществующему зеркалу в нижней рубашке, доходившей до середины бедра и вполне себе целомудренной. У нас. А вот что местные подумали… Мне стало жарковато, и желания выглядывать из-за ширмы поубавилось.
– А они скоро уйдут?
– Нет. Ты же сказала Саю, что в «Уголок» хочешь. А он не скряга. Если приглянулась, будет тебе «Уголок». А ты ему приглянулась.
– С чего вы взяли?
Женщина усмехнулась и, выглянув, объяснила:
– Так там только наемники Сая и остались. Никому войти не дают, чтобы ты спокойно выбирала. Ты, детка, лучше побольше бери. Сай – он обеспеченный. Коль понравилась, подарит с короб. И нам с Грегом доход. Раньше-то по дорогам ходили, а теперь, как в передрягу попали, так все. Кончилось наше странствие вольными наемниками.
– Печально, – только и смогла выдавить я. – А он отходчивый, этот Сай? – зачем-то решила уточнить.
– Конечно, отходчивый. Ты не думай. Он сам не убивает, он в сторонку отходит. Так что тебя кровью точно не заляпает. Не переживай, он же настоящий мужчина, от всего закроет…
– …и ключ выбросит, – закончила мысль я.
– И в обиду не даст, – неодобрительно сказала женщина.
Угу, знаем мы таких… Тикать надо, тикать, пока возможность есть. Или ее уже нет? Я выглянула из-за ширмы и чуть не подавилась, завидев, как одобрительно улыбается этот Сай. Да уж, попадалово. Неужели ему кикиморы нравятся?
– Госпожа…
– Гата, – подсказала женщина, усаживаясь на стульчик, который вообще-то для посетителей предназначался.
– А ничего, что я несколько не людской наружности? – решила проявить дипломатию по отношению к себе я.
Все же обзывать себя страхолюдиной болотной не хотелось. Да и страхолюдности, кроме вороньего гнезда на голове, не наблюдалось…
– Так даже лучше. Для наемника жена – чем страшнее, тем важна. Все же знают: коль мегера дома, так на подвиги рвется воин. Да и сам Сай не совсем чистой крови. Там, говорят, великаны отметились. Карликовые.
– Я плохая жена, – честно предупредила я зачем-то. – Готовить не умею, стираю погано, шью крестиком и вышиваю бантиком. Да и вообще, тиной болотной все углы в доме замажу, пауков насобираю. А в сарай жабу посажу.
– И это – плохая? – неподдельно удивилась Гата.
А мне захотелось о стену головой удариться. Если ЭТО хорошая, то плохая какая?
– Все равно замуж не пойду, – предупредила я.
– И не надо, – заверила женщина и крикнула: – Сай, невеста готова, похищай! «Уголок» уже открыться должен, сейчас вас распишут. И за товарами приходи! Как женатому – со скидкой отдадим!
И эта предательница распахнула занавески.
Я всегда думала, что умею быстро бегать. Всегда уносила ноги прежде, чем мальчишки успевали подумать и рвануть за мной. Но нет, я ошибалась. Раньше я бегать не умела… Вот сейчас!
Протаранив насквозь шатер, выскочив на улицу, я за считаные секунды добралась до дома старосты и снесла дверь. Староста принимал гостей…
Не знаю, кем они были по национальности, но при виде меня резко сменили прописку на «Мир анимешности, няшности и большеглазости». Увы, мне было не до тонкой организации их душ. Самое ценное и интуитивно подкованное место направляло мои ноги наверх, на чердак, к свободной пыли и мерзким насекомым… Упс, лучше без последних. Я пока только комаров любить научилась, об остальном речи не шло.
Не зря Сай был командиром. Нюха и скорости не занимать. В дом ворвался через минуту после меня, распознав место моего укрытия.
– Где она? – зло рыкнул он.
У меня даже на чердаке коленки затряслись и подломились. Ага-ага.
– Уважаемый, о ком вы речь ведете? – начал взывать к разуму староста. – Кто – она? И с чего вы решили, что ваша незнакомка здесь?
– Я видел, – уже тише, но балки все равно тряслись, проговорил Сай и шумно (я даже с чердака услышала) втянул воздух. – Нашел! – довольно протянул он и собрался подниматься по лестнице (первая ступенька пронзительно заверещала!), когда был остановлен массированной атакой старостиной дочки, решившей спуститься к завтраку.
Гром гремел, деревья гнулись, стыла кровь в лихих сердцах, девка к мамке обернулась… Ой, заткните вы ее! Даже мне через дерево перекрытий был слышен этот рев. С чего это она так разошлась?
Я слегка высунулась в смотровое окошко, чтобы посмотреть.
И ничего особенного! Подумаешь, стоит здоровенный мужчина. Застыл, едва такую красоту, как старостина дочка, увидел. Слова молвить не может, все пальцем показывает и челюсть от восхищения клац-клац на пол. Хух, неужели пронесло? Если еще и Марьку замуж выдадут – вообще прелесть. Староста радостный будет, может, сына надоумит не петь под окнами. Эх, мечты…
А между тем события развивались. Выдержав первую звуковую атаку, Сай немножко пришел в себя и тут же был атакован следующей чередой атак: визуальной (Марька спускалась по лестнице, демонстрируя кровь с молоком и полную, как и должна быть у каждой уважающей себя селянки, грудь), тактильной (не успел, бедный, с пути Марькиного убраться!), обонятельной (новый популярный бренд «Задорная селянка» по силе воздействия сравним разве что с коровьим стойлом).
– Прекраснейшая! – выдохнул очарованный Сай, утратив в один миг возможность и думать, и нюхать, и вообще нормально соображать.
Хотя если это и есть идеал жены наемника, то совет им да любовь. Но свечку держать не буду. Тяжело и неудобно!
– Отвали – всю дорогу перегородил! – рыкнула недовольная Марька, углядела папеньку с гостями и расцвела. – Ой, а вы уже приехали? Как добрались?
Слыша резкие перемены в голосе старостиной дочки, я поняла, что бедному Саю на этом празднике жизни ничего не светит. А он, бедняга, так старался, так бежал… Но с чердака все равно не слезу, пока не уйдет.
Он ушел быстро. Понурившись и потеряв веру в людей. Отвергнутый и всеми покинутый, отправился к своим под громкие проводы Марьки, наградившей его подзатыльником за порчу бедных цветочков, на которые я случайно наступила. Герой не отчаивался, он даже обернулся, надеясь получить хотя бы воздушный поцелуй. Но обрел большее – прекрасный, гибкий и очень ценный веник вылетел ему вслед и был пойман и прижат к груди, как букетик невесты. Нет, на это серьезно невозможно смотреть. Еще немножко – и выпаду из смотрового окошка!
Тяжело вздохнув – как жизнь несправедлива! – я проигнорировала совесть, напомнившую, что вообще-то Сай погнался за мной и был бы счастлив, не встреть Марьку, и тихонечко, на весь дом скрипя ступеньками, спустилась к старосте.
Добрый дяденька был так рад меня видеть, что даже выделил стул («Чтобы сидела и ничего не утворила, бестолочь!» – зло сказал он), за что я решила извинить некоторую его эмоциональность.
В момент эпического вторжения, как подсказывала моя память и недовольные взгляды незнакомцев, у старосты были гости. Интересные такие типы. Мрачные, со злющими глазами, вспыхивающими алым сатанинским пламенем, острыми зубами в необъятно широких челюстях… Да. Хорош врать, все равно никто не поверит.
Возвращаясь к действительности: это были четверо мужчин, преимущественно молодых и темноволосых, которые с удовольствием, продиктованным этикетом, вкушали чай старостихи с ее же изюмно-творожными булочками и вот уже который час слушали про достоинства Марьки. О времени я судила по степени позеленения лиц, ибо ничем другим закаленные воины не выдавали желания сбежать с поля брани. То есть поля семейных отношений.
На меня они посмотрели с интересом, но тайным. Смотреть с прямым интересом при старостихе, обладавшей как минимум снайперским прицелом вместо зрения, было чревато. А уж если их зачислили (а их зачислили!) в контингент возможных половинок Марьки, то и вовсе опасно для последующих поколений.
– Вы не представите нам вашу гостью? – решил рискнуть и познакомиться самый смелый. Или самый глупый.
Старостиха тихо, чтобы все прочувствовали важность момента, оторвалась от печи и посмотрела на меня. Мгновение – и взгляд ее подобрел. Видно, в мамочкиных глазах я не могла составить конкуренцию распрекрасной дочурке, а значит…
– Так это Данька-кикимора, – с пренебрежением бросила она.
Вы думаете, я обиделась? Ни капли! Если меня везде так кормить будут… У-у-у, вкусный пирожок с картошкой, ползи ко мне, там тебя твои товарищи заждались…
– Леди… Данька? – переспросил второй темноволосый, вызывая нехорошие мысли, что они интеллектуальные близнецы и каждый будет говорить по одному предложению. А после замолкать, передавая право разговора другому. Прям гоукон какой-то…
– Леди, – кивнула я.
Причисление к сим нежным цветочкам, какими представлялись мне прежние леди, льстило. И оскорбляло. Ибо леди мало чему учили (еще и торговали ими, как на базаре) их отцы, дядья и прочие братья-акробаты, выдавая за того, кому должны, в карты продули или кто заплатил поболе. Фи, каменный век, мне не подходит.
– Леди Данька – кикимора?
Вот что я говорила? Третий и спросил. Ну точно: разделение обязанностей.
– Угу, болотная. Комариная богиня в бикини, что в кустах заседает и грибы собирает.
И почти не соврала!
– Как интересно…
Четвертый был немногословен. Вероятно, я бы продолжила продуктивную беседу, если бы в дом не влетел злой как черт Георг в одном полотенце на бедрах.
– Что это такое? – возопила старостиха.
– Кто это такой? – облизнулась старостина дочка.
– Ты что здесь забыл? – подбоченился староста, хватая швабру, доселе мирно подпиравшую дверь.
– Георг?
Опа, кто-то из темноволосых опознал типа.
Я с интересом вылупилась на мужчину и поинтересовалась:
– Тоже успел достать? – Мужчина не ответил, но усмехнулся уголками губ и поднялся с места. – Думаю, произошло недоразумение. Георг, ступайте домой и переоденьтесь.
– Да, магистр, – поник парень и выскочил из дома.
Обо мне он забыл. Непорядок.
Наскоро утащив два пирожка, я бодро припустила за начинающим стриптизером. И где только одежду растерял?