Бося настойчиво курлыкал, царапая дверь, а я сидела на краю ванны и пыталась очень правдоподобно врать.
– Я же сказала, что не голодная. Пусть завтракает без меня.
– Ур-р-р, – Бося не сдавался, а моя многострадальная дверь из серой постепенно превращалась в полосатую.
– Не выйду!
Нет, мочалку, конечно, я понять могла, и мне даже было ее жалко, но себя-то жалко больше! А если я сейчас послушно пойду завтракать с этим темным типом, то опять во что-нибудь вляпаюсь.
Просто не мог этот затейник поесть спокойно.
Вчера, например, мы на горы перемещались, которые отделяют его земли от Туманного удела. И вот там, стоя на головокружительной высоте, отмораживая себе все, что только можно, и глядя на затянутые туманом леса, раскинувшиеся далеко внизу, я наконец-то поняла, что с меня хватит.
Болота Аггел, как с нежностью называл их Раяр, чуть меня не утопили, хотя я честно старалась не отходить далеко от хозяина этих жутких земель; Тарийские степи продули насквозь, а горы и вовсе чуть не заморозили.
Хищнику нравилось показывать мне всякие кошмарные места, они вызывали у меня сильные эмоции, которым эта темная сволочь была только рада.
И я наконец-то осознала, что больше так не хочу.
Было куда как лучше, когда Раяр и вовсе не замечал моего присутствия в своем доме. Словно бы он обо мне совсем забыл…
И за каким чертом я поперлась в ту проклятую ночь в библиотеку? Зачем усложнила свою и без того нелегкую жизнь?
– Ур-р-рк. – К делу подключилась Дося, и меня в четыре лапы принялись выскребать из ванной.
– Не голодная я! – рявкнула раздраженно и искренне удивилась, когда мочалки перестали скрестись в дверь.
Оптимистичная мысль, что они сдались и позорно бежали, трагически скончалась, стоило только раздаться спокойному:
– Рад это слышать.
И вот он рад, а я чувствую, что только что произошло нечто непоправимое…
– Появилось одно дело, – развивал между тем мысль мой кошмар. – Я собирался пойти один, так как знаю, насколько важен для людей своевременный прием пищи, но раз ты не голодна, то сможешь отправиться со мной.
– А сюда пришли… зачем? – спросила я, осматривая ванную. Зеркало, раковина, медная ванна на львиных лапах, стеклянный шкафчик, полупустой, но симпатичный… унитаз тоже медный. Спрятаться негде, а выходить не хочется.
За дверью недолго помолчали, хищник осмысливал вопрос.
– Не знаю.
Я прямо чувствовала, как он сейчас равнодушно плечами пожал, стоя у двери и дожидаясь, когда я ее открою.
Не дождался.
Постучал так, что я вздрогнула, и потребовал:
– Яна, выходи.
– Яна сегодня не выйдет, – жалобно проблеяла я, – она наказана.
С той стороны шокированно молчали, даря мне лишние секунды спокойной жизни. Я отчаянно стремилась продлить прекрасное мгновение, потому и спросила:
– И что значит: вы знаете, как важен для людей прием пищи? Откуда?
– Не хочу тебя расстраивать, если ты вдруг вообразила себя исключительной, – хмыкнул он, – но в те времена, когда над нами царила Изначальная Тьма, люди жили на этих землях.
– Вы ими питались, да? – Это в той, беззаботной, жизни я была радостной оптимисткой, а попав в этот мир, стала законченной пессимисткой.
Пессимизм мой был вполне оправданным, кстати. Отрицать Раяр ничего не стал, спокойно подтвердив, что они их не только ели, но и в качестве бесплатной рабочей силы использовали.
Такие полезные, такие вкусные ресурсы, даром что мрут как мухи.
И пока он об этом рассказывал, я все яснее осознавала, что в ванной очень уютно. Светло, тепло даже, а главное, тут нет всяких темных личностей.
– Ты собираешься выходить? – не выдержал Раяр, когда я уже окончательно решила, что хочу остаться здесь жить.
– Нет.
– Тьма мне свидетель, я пытался быть терпеливым, – печально и очень подозрительно вздохнул он, а в следующее мгновение ко мне в ванную начала заползать та самая тьма, которая свидетель.
Сначала я просто сидела, пораженно глядя на это дело, до последнего не веря в такую подставу, потом, когда черные щупальца подползли слишком близко, забралась в ванну.
– Еще не передумала? – спросил тот, который пытался.
Посмотрела на пол, укрытый черным подрагивающим ковром, и поняла, что теперь уже точно не выйду. И не только потому, что не хочу. Просто не могу. Не было во мне столько дури, чтобы добровольно ножками вот в эту вот черную гадость становиться.
Не дождавшись ответа, Раяр усилил натиск, тьма начала подниматься по двери, по стенам… по ванне.
Пугал, стало быть, но я-то знала, что мне ничего не будет: от вкусненьких так просто не избавляются. Особенно когда это единственный экземпляр на всю их темную землю. А с другой стороны, кто знает, что в его ненормальной голове за мутировавшие тараканы водятся?
– Я сильная, я смелая, я способна держать себя в руках… – шептала дрожащим голосом, нервно перебирая похолодевшими пальцами по медному краю ванны. Тьма продолжала лезть в щель под дверью, и мужество мое быстро кончилось. Аккурат к тому моменту, как подрагивающие щупальца медленно перевалились через медный бортик. – К черту все, я неадекватная истеричка!
Обеспокоенное курлыканье мочалок перекрыл злорадный смех.
– Я все поняла! Я готова выйти!
– Так бы сразу, – весело отозвались из спальни, и тьма всосалась обратно под дверь.
Выходила я медленно, тяжело, неохотно очень, смотря исключительно себе под ноги.
– Неадекватная истеричка, значит? – с улыбкой спросили у меня. Улыбка была стандартно-издевательская, фирменная гадская улыбка этой сволочи. Даже не улыбка, а так, облегченная версия ухмылки.
Ему было весело, а мне обидно.
– Бояться не буду, так и знайте. – Я не совсем верила в то, что говорила, но определенно планировала сделать все, чтобы не доставлять больше удовольствие… этому.
– Как скажешь, – легко согласился Раяр, – твоя злость мне тоже очень нравится.
И меня снова разобрало на составляющие, чтобы собрать уже в совершенно незнакомом месте.
– Ненавижу… ненавижу… ненавижу эти чертовы перемещения, – бормотала я, закрыв глаза и крепко вцепившись в плечо хищника. Меня ощутимо шатало и даже немножко мутило. – Ненавижу.
С трудом поборов недомогание, я медленно открыла глаза, чтобы понять, куда мы попали.
Это была площадь. Просторная, круглая, с установленным в центре фонтаном – огромное страшное чудище с рыбьим хвостом и зубастой пастью, из которой щедрым потоком лилась вода. Здания вокруг были красивые, аккуратненькие, будто бы вымытые с мылом.
Особенно выделялось городское управление (на позолоченной табличке, висевшей на нем, прямо так и было написано). Трехэтажное, прорезанное аркой высоких двухстворчатых дверей, с большими окнами, оно было непривычного (как мне казалось) для этих мест белого цвета, со вставками глубокого царственного багрянца.
А перед каменными ступенями, ведущими к управлению, рядом с очень тяжелой на вид мраморной чашей, стоял бледный худой парень, прижимая платок к порезанной ладони.
– Кто меня звал? – лениво поинтересовался мой кошмар. Хотя если обратить внимание на взгляды, которые на него бросали жители города, небольшой кучкой столпившиеся у лестницы, Раяр был кошмаром всех своих земель.
– Я! – голос у парня был сильный, но напуганный. Темные глаза растерянно метались между мной и хищником.
– Зачем?
– Прошу справедливости. – Одежда его не выглядела дорогой, но удивительным образом подчеркивала все достоинства того, кто ее носил.
– Мой господин… – Вперед вышел полный мужчина, обряженный в щегольской камзол. Дорогие сапоги, дорогие штаны и сорочка, а выражение лица такое заискивающее.
Мужик мне не понравился сразу.
– Молчать, – сухо велел Раяр, обращаясь к тому, кто пролил свою кровь в чашу, чтобы вызвать хейзара, – говори ты.
Я стояла за левым плечом кошмара, нервно шевелила пальцами на ногах, пользуясь простором сапог, что были размера на два больше нужного, теребила перламутровую пуговицу на рубашке (не дешевле той, что была надета на неприятном мужике, пуговки у нас, по крайней мере, одинаково пафосно блестели на солнце) и прямо чувствовала, как нагнетается атмосфера.
Приятное летнее утро, ничего не скажешь. Вон солнышко из-за домов выходит, фонтан задорно журчит, а Раяр давит всех вокруг своим авторитетом. Идиллия.
– Эр Фалис, от вашего имени и по вашему указанию, затребовал отдать в его управление два акра земли, значащейся за нашей семьей уже больше ста лет…
– И ты призвал меня, потому что вы двое не поделили землю? – удивился Раяр. Удивление его было искренним: видимо, никогда еще его не вызывали по таким пустякам. Подозреваю, его и по серьезным-то вопросам не каждый решится потревожить.
– Он говорил от вашего имени…
– С этим разберусь, – нетерпеливо перебил парня Раяр, – еще что-то?
– Когда мы отказались отписать земли в собственность семьи Фалис, неизвестные похитили мою сестру. Вернуть ее обещали только после передачи земель…
– Это что за земли такие, ради которых не жалко и человека похитить? – присвистнула я.
– Скорее всего, территория с недавно открытыми рудниками, – пожал плечами Раяр, демонстрируя похвальную осведомленность делами своих земель. Чуть повернувшись ко мне, он небрежно заметил: – В одном из них были найдены золотые жилы.
Он говорил негромко, но темные, стоявшие в трех шагах от нас, все прекрасно слышали и нервно переглядывались.
Я уже знала, что правильно их раса называлась велари, но предпочитала звать их просто темными. Так было проще. Раяр – темное чудище, а все, кто живет на Темных землях, напоминают людей, но не являются ими – просто темные. А всех этих хейзаров и велари они могли оставить себе.
Парень кивнул, подтверждая его слова, а я задала еще один вопрос:
– И что? Золото дороже сестры?
– Не путай велари с людьми, – оскорбился Раяр.
– Да-да, семейные узы велари крайне крепки и все такое, – нетерпеливо перебила его я, – но он же тебя вызвал, чтобы ты ему сестру вернул, а не рудники отдал.
– Я переписал земли на семью Фалис, – встрял в наш милый разговор парень, – седмицу назад все документы были оформлены, но сестру мне так и не вернули.
Я покосилась на Раяра, он таращился на темного с недоверием.
Велари никогда и никому не отдавали того, что считали своим… а этот отдал.
– А почему к страже не обратился? Пусть бы они с этим престарелым жуликом сами разбирались? – озвучила я гениальный вопрос.
Парень поморщился и выразительно покосился на мужика.
И только тогда я заметила приколотый к его камзолу знак – стилизованный свиток с названием города. Название с такого расстояния было не разобрать, зато сразу поняла, что вот этот вот похититель дев – градоправитель.
– Понятно, – нахмурилась я, – государственный беспредел.
Мужик заметно взбледнул, но почти не трясся. Так, слегка вздрагивал, что в его незавидном положении можно было считать проявлением запредельной храбрости.
– Сестра этого ненормального где? – просто спросил хищник, а у мужика, кажется, уже начала вся жизнь перед глазами проноситься. Взгляд, по крайней мере, остекленел.
А те, кто рядом с ним топтались, – родственники или подельники, непонятно – слаженно сделали шаг назад.
Мужик молчал, а Раяр особым терпением явно не отличался. Притомившись ждать ответа, он просто черным туманом перетек к градоправителю, по второму или даже третьему кругу прощавшемуся с жизнью.
«Показушник», – фыркнула про себя я, хотя не могла не признать, что выглядел этот его трюк впечатляюще.
По рукам ужаса струилась тьма, черными хлопьями опадая на мостовую и истаивая, не долетев до выстилавших ее камней.
И вот этой своей страшной ладонью он коснулся лба мужика.
– Яна, не подскажешь, что делают с мошенниками и ворами там, откуда ты родом?
– Поверь, тебе наши законы покажутся унизительно мягкими.
– Я так и думал, – пробормотал он, оценивающе оглядывая мужика.
За две с половиной минуты хищник узнал, где находится девушка и подписанные документы, и даже выяснил, почему сестру сразу не вернули брату. А потом…
– Приятного аппетита.
Раяр съел его полностью, не оставив на память даже значка градоправителя.
– Нового назначу завтра. – Брезгливо вытирая руки черным платком, казалось, появившимся в его руке прямо из воздуха, хищник перевел взгляд на парня. – А ты, значит, отказался подчиняться моей воле и отдавать земли?
Вопрос был задан без угрозы, но даже я почувствовала, что кого-то еще сегодня могут скормить тьме.
– Это был обман, – попытался оправдаться несчастный.
– Но точно это стало известно только после того, как ты отказал и твою сестру похитили, – озвучил хищник очевидное. Всем (даже мне) было хорошо известно, что, получив отказ, Раяр не стал бы похищать родственников, а лично пришел бы к наглецу и скормил его тьме. – Почему отказал?
– Эти рудники кормили мою семью. – Пацан боялся, казалось, я даже могу почувствовать вкус его страха, но все равно огрызался.
Раяр смотрел на него так… будто бы примеривался. Я прямо копчиком чуяла, что он собирается отдать этого несчастного тьме, и просто не могла смолчать:
– А знаете, кого еще нужно кормить? – вышло громко и немного истерично, но хищник отвернулся от своей жертвы, чтобы посмотреть на меня. – Человеков!
Наверное, это был первый раз в истории Излома, когда хейзар не накормил тьму из-за того, что пришлось кормить человека.
Зато почти все живы остались. Документы были публично уничтожены, бледная и запуганная, но даже так удивительно красивая девушка – возвращена в семью, а планирование свадьбы того самого, тьмой съеденного, и этого заплаканного цветочка так и осталось только планированием. Захотел мужик и рудники получить, и молодой красивой женой обзавестись, а получил путевку в завлекательное путешествие по пищеварительной системе тьмы.
А меня накормили. Просто усадили за стол и предупредили, что мне нужно съесть здесь все.
– Если ты встанешь из-за стола и хоть на одной тарелке что-нибудь останется, ты сама станешь едой, – пообещал хищник с жутковатой улыбкой.
И я все съела… вернее, мы все съели. Если бы не неоценимая помощь моих бездонных мочалок, я бы не справилась.
– Первый выход в свет. – Растянувшись на кровати, я безумно разглядывала балдахин. Говорить было тяжело, дышать было тяжело и даже просто думать удавалось с трудом.
Я была сыта по горло – и это был не речевой оборот, меня тошнило от переедания.
Мочалки лежали рядом и, в отличие от меня, наслаждались этим чувством. Мазохистки мохнатые.
– Вы представляете? В первый раз вышла к местным нелюдям, и то только потому, что какой-то отчаявшийся идиот вызвал хейзара. Я толком ничего не видела даже… Как же мне плохо.
Съеденный завтрак злорадно притаился в желудке, готовый в любое мгновение напомнить о себе.
Бося согласно прострекотал что-то на своем мочалковом языке и погладил меня лапкой по бедру.
Я столько литературы прочитала, так подробно изучила все, связанное с бытом велари, что смогла найти в библиотеке, и теперь очень хотела увидеть все это вживую. А Раяр меня только по диким местам водил, наслаждаясь моими эмоциями. Исключительно негативными, что печально. А как дело до города дошло, мы и не прогулялись даже. Он просто одного плохого дядьку сожрал, спас девушку и очень качественно запугал ее брата.
Я была почти уверена, что заметила в темных волосах пацана непонятно откуда взявшуюся седину, когда, готовясь к очередному перемещению и целому букету связанных с ним неприятных ощущений, в последний раз обернулась, чтобы полюбоваться картиной счастливого воссоединения семейства.
Парень прижимал к себе заплаканную сестру и смотрел на нас странным взглядом, будто бы еще не верил, что все закончилось так хорошо. Будто бы случилось чудо, на которое он не смел и надеяться.
– По всем правилам ты должен был его съесть, да?
На мой вопрос Раяр тогда не ответил и сразу повел в столовую, где запугал и закормил.
А я поняла две вещи: велари странные, и парень, готовый стать едой хейзара, лишь бы спасти сестру, – прямое тому подтверждение. И Раяр, конечно, то еще чудище, но все же намного лучше, чем я привыкла о нем думать. Пацана-то он все же не съел.
И третье, неучтенное: мои мочалки – самые лучшие мочалки на этом ущербном осколке. Потому что только они могли осмелиться в присутствии своего хозяина так отчаянно помогать мне бороться с едой.
Грохот, прокатившийся по коридорам замка, нарушил мой покой.
Дося, как самая впечатлительная из нас, с верещанием бросилась под кровать, Бося просто подскочил, нервно к чему-то принюхиваясь. Я же только вздрогнула, опасливо приподняв голову.
Грохот повторился через несколько секунд, потом еще раз и еще. Стены дрожали от проходивших по ним волн, волосы на голове потрескивали и медленно поднимались, как наэлектризованные, а растрепанная черная шерстка Боси искрилась.
Дося трусливо поскуливала в своем убежище.
– Делмар! – рев Раяра чуть не загнал под кровать и меня, но я была до тошноты сытая и двигалась очень медленно.
Собственно, к тому моменту, как в мою комнату ввалился незнакомый мужик, чуть не внеся вместе с собой и дверь, я только сползла с кровати и еще не успела под нее заползти.
– Человек, – прошептал он, не веря своим глазам, – настоящий человек.
Бледный брюнет с горящими глазами очень сильно походил на психа. Хвост, в который были собраны волосы, растрепан, рукав черного камзола, расшитого красной шелковой нитью, почти оторван, из рубашки словно кусок вырвали… или выжгли, если взять во внимание черные, словно опаленные, края.
А на щеке – длинный темный след, будто кто-то угольком мазнул.
– Настоящий! – Встретившись взглядом со мной, он восторженно выдохнул: – Девушка.
А потом меня попытались убить.
В смысле, подскочили и обняли так, что кости затрещали.
– Теплая, – шептал этот ненормальный, не стесняясь тереться о мои волосы щекой, – такая мягкая…
– Делмар! – появившийся в дверном проеме Раяр зло рявкнул: – Убери руки от моей человечки!
Псих его не услышал, а может быть, проигнорировал, но не отпустил, продолжая тискать и шептать всякие ужасы.
Когда я услышала «очень вкусная, наверное», то отмерла и начала дергаться. Мне было достаточно и одного гурмана-извращенца, которому не лень было меня пугать, только бы кормиться. Еще одного я просто не выдержу.
К счастью, хищник не планировал делиться.
За шкирку оттащив от меня этого ненормального, заслонил собой от голодного взгляда красных глаз и потребовал:
– Прекрати!
Бося воинственно курлыкнул с кровати.
– Почему? – подозрительно спокойно спросил этот псих, больше не пытаясь высмотреть меня за спиной Раяра. – Ты же знаешь, что из всех нас я самый сдержанный. Почему не рассказал мне? Неужели не доверяешь? Если бы я ее не почувствовал, так бы и прятал? Драться зачем-то полез…
– Делмар… – Суровый Раяр выглядел бы устрашающе, стой он лицом ко мне. А так, притаившись за его спиной, я полностью одобряла и грозный вид, и строгий тон.
– Что Делмар? – огрызнулся этот. – Мы же братья!
– Так вы тоже из этих? – встрепенулась я, выглядывая из-за плеча хищника. – Из мутантов?
– Из кого? – опешил обнимашка. Вот что примечательно: глаза у него, конечно, были непривычного красного цвета, но белок стандартно-белый, без всех этих темных штучек. И пальцы чистые.
А мой кошмар так и ходил с черными пальцами, будто бы в золу их сунул, а помыть потом забыл.
– Дети Рассах, – пояснила я, поигрывая бровями.
– Предположим, – подтвердил он, заметно успокоившись. Кидаться ко мне с обнимашками, по крайней мере, передумал.
– Младшенький, да? – участливо спросила я. Простое предположение, не более. Все же Делмар на фоне хищника выглядел почти нормальным. Ну, бледноват немного, но в целом такого же ужаса, как Раяр, он не вызывал.
Вот только мой вопрос его чем-то оскорбил. Оскалившись, он зло прорычал:
– Я четвертый в семье!
– Познакомься, Яна, – хищник, довольный эффектом, что произвел на его братца мой невинный, в общем-то, вопрос, решил-таки нас познакомить, – мой брат Делмар, уже седьмой год пытающийся дать имя своим землям.
– А какое?
– Тлеющий удел, – за мрачного братца на вопрос мне ответил Раяр.
Я уже знала, что сменить название можно, только заручившись согласием трех главных уделов, доказав им, что достоин этого. Своего рода повышение статуса. Если память мне не изменяла, то земли Делмара находились аккурат под Мглистым уделом и были достаточно обширны. И я искренне не понимала, почему их хозяин еще не получил разрешение. «Тлеющий удел» звучало куда как лучше, чем скромненькое «земли Делмар».
– И почему не переименовал?
– Айана, хозяйка Талого удела, моя мстительная сестра, до сих пор не простила ему дерзости.
– Я говорил, что не считаю столетие достаточно веским поводом, чтобы морозить свою задницу в ее льдах, – огрызнулся Делмар. – Я был с ней искренен, а она на меня обиделась!
Он злился и темнел лицом, в то время как вены по всему телу набухали и раскалялись. Будто бы по его жилам вместо крови тек жидкий огонь.
Зато мне сразу стало ясно, почему он хочет назвать свой удел Тлеющим. Мужик-то с огоньком…
– Делмар, – одернул ходячий вулкан мой кошмар, и светопреставление прекратилось. Кожа побледнела, вены остыли, и глаза перестали страшно мерцать, а уголек зрачка, разгоревшийся опасным красным светом бушующей внутри этого создания стихии, потух.
– Прости, – передернул плечами этот… огонек, – просто бесит меня сложившаяся ситуация.
– И ты пришел просить меня поговорить с Айаной? Ты же знаешь, что она меня не послушает.
– Ты старший, ты можешь приказать, – настаивал на своем Делмар.
– Мы это уже обсуждали, – кое-кто начинал раздражаться, – я не стану этого делать.
Братец моего кошмара насупился, но быстро вернул себе хорошее настроение.
– Позволь хотя бы с твоей человечкой поиграть.
Я затаила дыхание, с ужасом ожидая ответа хищника. Я, конечно, нужна ему живая, чтобы ловить на живца всяких сектантов, которые почему-то непременно должны захотеть меня вернуть, но «живая» же не значит «целая». Огнеопасный страх ведь меня не убивать собирается, всего-то поиграть. Буду поджаренная, но живая…
– Нет.
Аж от сердца отлегло. Мой кошмар решительно стремился к званию условно положительного героя. Против настоящего героя без страха и упрека его злодейская морда не выстоит, но на фоне вот таких вот несдержанных пироманов хищник казался просто ласковым зайчиком.
– Очень милая семейная встреча, – пробормотала я, чувствуя, как теплая лапка коснулась моей ноги. Дося, высунувшись из-под кровати, дергала меня за брюки, призывая забираться к ней.
Хищник, стоявший ко мне спиной, этого не видел, а вот Делмар заметил, но обратил внимание почему-то не на мочалку.
– Раяр, позволь спросить, – хищник хмыкнул, но благосклонно кивнул, – ты специально ее так наряжаешь?
– Что? – Мой удивленный кошмар обернулся ко мне, осмотрел с головы до ног. Взгляд был странный… растерянный такой, словно он только сейчас заметил мой совершенно непрезентабельный вид. – Хм-м-м.
– «Хм-м-м»? – усмехнулся огнеопасный братец. – Это все, что ты можешь сказать?
– Не обращал внимания, – честно признался Раяр, – разберусь.
И я не знала – радоваться мне, что он с моим гардеробом разберется, или стоит беспокоиться.
Вечером, снова прячась в ванной, поняла, что нужно было беспокоиться.
Худая, верткая черноглазая брюнетка с длинным носом и нервными пальцами, которая ворвалась в мою спальню как раз во время ужина, оказалась местной модисткой, очень польщенной доверием хейзара, а оттого пугающе исполнительной.
А я не хотела, чтобы меня трогали прохладными пальцами, обмеряли черным швейным сантиметром и нежно поглаживали голые руки, восхищаясь моим теплом. Не хотела и просто не смогла долго терпеть.
Пятнадцать минут, и я, полураздетая, но очень решительная, заперлась в ванной, чувствуя странное дежавю, но упрямо держа оборону.
– Давайте не будем расстраивать господина, – мягко журчал ее голос, – выходите, моя нежная, у нас еще столько дел.
– Каких дел? Вы меня обмерили, с вашей модой я все равно незнакома, так что давайте вы мне просто подберете одежду из уже готового на свой вкус и все. Облегчим друг другу жизнь.
Мое предложение оскорбило ее до глубины души. Слушать о том, что она профессионал, ее имя известно далеко за пределами Мглистого удела и вообще…
– Я не позволю, чтобы об Алер Савьи говорили как о какой-то бездарной швее, которая не в состоянии справиться со своей работой!
Ее гневный вопль еще звенел в моих ушах, когда в спальне послышалось недовольное:
– Что здесь происходит?
– Она заперлась! – возмущенно вскинулась Алер, но сообразила, в чьем присутствии позволила себе повысить голос, и тут же сбавила тон, заискивающе добавив: – Мы не успели дойти даже до выбора ткани.
– Опять? – Кто-то был крайне недоволен, а я… я была ученая, и щель под дверью быстро заткнула полотенцем. Потому что безопасность прежде всего.
В спальне царила пораженная тишина: все любовались концом полотенца, который я слишком ответственно просовывала в щель.
– Это возмутительно, – задумчиво пробормотал Раяр, – считать, что меня может остановить какая-то тряпка…
А в следующее мгновение я имела честь лицезреть медленно тающее под натиском тьмы полотенце.
– Вы же можете так и от двери избавиться? – спросила я, медленно отступая к ванне.
– Могу, – подтвердили мне самодовольно.
– А почему не избавляетесь?
– Так не интересно.
Час на выбор ткани, еще почти два – на составление списка моделей, что я выбрала из эскизов этой… профессионалки (она тыкала пальцем в совершенно непонятные рисунки, утверждала, что мне это очень подойдет и смотреться я в этом буду просто дивно, а я послушно кивала и смиренно смотрела, как очередной номер заносится в кожаный блокнотик аккуратным, мелким почерком), и еще минут двадцать – просто рядом с Алер, пока она гладила мою руку и блаженно вздыхала.
С легкой руки Раяра, по каким-то своим причинам нагрянувшего ко мне целых два раза за один день (причины он так и не назвал, казалось даже, что бедный хищник и сам был не в курсе, зачем приперся), я могла совершенно серьезно заявить, что хуже этого дня можно было считать только ужасный момент, когда я попала в этот безумный мир.
Завтрак стал для меня самым печальным приемом пищи из всех. И не потому, что он был утром и теперь, чтобы поесть, вставать нужно было раньше, чем я могла толком проснуться, но и оттого, что проходил он в компании Раяра.
Обед и ужин он великодушно оставил только мне, но эти завтраки…
На этот раз сложнее всего был даже не подняться с кровати (хотя большую часть ночи я была занята совсем не сном, а выбором фасонов одежды для своего будущего гардероба, и героичность моего восстания никто не смог бы отрицать), затруднительно было не сбежать из столовой, только туда зайдя.
В просторном темном помещении, за новым столом, укрытым темной скатертью, сидели два темных хмыря. Мой кошмар и огонек.
Тарелки из черного хрупкого фарфора были пусты, ясно давая понять, что ждали тут только меня, что очень странно.
Обычно когда я добиралась до столовой, то заставала Раяра с бокалом чего-то янтарного и искрящегося. Он лениво цедил эту интригующую жидкость еще минут пять после того, как я усаживалась за стол и, не особо выбирая, наваливала что-то себе на тарелку. Самые жуткие пять минут за день. Даже в аггельских болотах тонуть было не так жутко, как сидеть под этим тяжелым, задумчивым взглядом и делать вид, что он меня совсем не напрягает.
Минут через семь после начала завтрака мне удавалось расслабиться и наконец-то почувствовать вкус еды, которую я себе выбрала. Повар, если тут такой имелся, был просто мастером своего дела, и все, что я выбирала в бессознательном состоянии, было очень вкусным.
Но что-то подсказывало, что сегодня мне не видать покоя даже через пятнадцать минут.
Делмар светло улыбнулся и порывисто встал, заставив нас с мочалками нервно отступить.
– Не стоит бояться, – нежно велел он, отодвинув стул, на который мне предлагалось сесть.
– А где прежний стол? – Мы не подходили, мы стояли в дверях и смотрели на это безобразие весьма скромных размеров. Огромный стол, за которым я хотя бы отчасти могла чувствовать себя спокойной, заменили на маленький, квадратный, совершенно не успокаивающий столик. И столовая теперь казалась еще больше, и Раяр опаснее, и вообще… мне так не нравилось!
– Я от него избавился, – небрежно отмахнулся Делмар от моего сдержанного недовольства. – Слишком большой. Зато теперь мы будем ближе друг к другу.
Сегодня он был не помят, причесан и ужасно дружелюбен. Темный камзол, темная рубашка, темный камень в массивном перстне из потемневшего от времени серебра… Темные волосы, собранные в высокий хвост.
А ведь ночью, мучимая модисткой, я узнала страшный секрет: есть в этом мире другие расцветки у тканей. Есть! И даже белый есть. А хейзары – они просто на черном повернутые, вот и весь секрет их гардероба.
Дося, вцепившаяся в штанину, жалобно курлыкнула, и я полностью разделяла ее грусть. Попрошайничать мочалкам теперь будет крайне сложно.
– Садись, – хмуро велел Раяр. Его вынужденная смена мебели тоже не особо обрадовала, но он смирился. И мне предстояло сделать то же самое.
Делмар помог мне сесть, пододвинул стул – я почувствовала легкое дыхание на волосах, кто-то решил меня понюхать, воспользовавшись ситуацией, – и даже сам наложил мне на тарелку какую-то подозрительную субстанцию.
Она появлялась на завтраке каждое утро, но я ее интуитивно избегала. Как оказалось, не зря.
– Кушай.
Меня ласково погладили по голове. Поймав мой ошалевший взгляд, этот… очень заботливый ужас участливо заметил:
– Печень степных гаров очень полезна, а ты такая бледненькая. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты умерла раньше, чем я смогу с тобой поиграть.
– Делмар, – одернул его мой кошмар, – я уже говорил, что не отдам ее.
– Это ты сейчас так говоришь, – улыбнулся родственничек хищника, бросая на меня загадочные взгляды. – Но давай будем откровенны друг с другом: ты никогда не мог долго терпеть людей, в отличие от меня.
Мочалки схоронились под моим стулом, будто их здесь нет, и я очень хотела к ним.
– И что это значит? – Не то чтобы мне было сильно интересно. Если быть совсем откровенной, знать-то как раз я ничего не хотела… но надо было.
– Видишь ли…
Прохладная ладонь легла поверх моей руки, нервно вцепившейся в нож. Делмар как стоял надо мной, так и продолжал стоять, беспечно вторгаясь в мое личное пространство. А ведь где-то в спальне, под подушкой, у меня лежал почти такой же ножик с тяжелой резной рукоятью, переживший наше путешествие к защитному куполу Излома, и эта мысль странным образом успокаивала. Не полностью, конечно, но дергаться я не стала, терпеливо снося это странное прикосновение. Чуть склонившись ко мне и мазнув по щеке мягкой темной прядью, прохладной и гладкой, как шелк, этот любитель человечинки произнес:
– Раяр не видит пользы в играх, из всех человеческих чувств предпочитая страх, я же считаю, что ваша любовь куда как питательнее.
– Чего?!
Он совершенно точно поцеловал меня в макушку. Легко прикоснулся губами к волосам и сел на свое место. Даже стул поближе ко мне пододвинул, чтобы вновь можно было в мою руку вцепиться.
А я ведь только дыхание перевела…
– Не думаю, что брат тебе говорил, – быстрый взгляд на хмурого Раяра, так и не притронувшегося к еде, – но мы питаемся эмоциями, потому что это необходимо. Мы тоже когда-то были простыми велари. Детьми, если быть точнее, которым не повезло привлечь к себе внимание матери. Она забрала нас и изменила, наделила силой, сделала своими. Лишь на словах мы ее дети, но вся правда в том, что мы всегда были рабами, испорченными ее волей и живущими чужими эмоциями.
Еще один быстрый взгляд на хищника. Короткий, опасливый, словно Делмар проверял границы дозволенного. Сколько еще он сможет мне рассказать до того, как его брат разозлится? Пока Раяр молчал.
– Долгие годы я верил Рассах, не мог даже помыслить, чтобы ослушаться ее… – В задумчивости он начал перебирать мои пальцы, глядя куда-то поверх моей головы, на стену, где тонкими линиями были вырезаны прямо на камне батальные сцены. – Она говорила, что мы живем болью и страхом, что наше же могущество обратится против нас, если мы перестанем его кормить…
Повисла тяжелая тишина. Делмар выдерживал паузу, Дося тихо грызла ножку стула, Боси слышно не было. А Раяр смотрел. Очень внимательно и задумчиво. Но это была нехорошая задумчивость, странная.
– А потом я выиграл одну человечку, – как ни в чем не бывало продолжил огонек, когда я уже вся извелась, а мерные поглаживания пальцев начали бесить. – Она была просто прекрасна. Боялась всего, постоянно была на грани, кормила меня своими эмоциями так щедро, что ненадолго я даже перестал убивать. Я был сыт, она – вечно напугана, жизнь казалась прекрасной. Ее страх был прекрасен, но еще восхитительнее было другое чувство… Знаешь, вы, люди, так легко поддаетесь своим чувствам.
Мне стало немного обидно за нас, людей.
– А велари, можно подумать, не такие.
Раяр хмыкнул, и я поняла, что сморозила глупость. Поняла не потому, что захохотал Делмар, а именно из-за этого едва слышного «хм».
– Ты не можешь этого почувствовать, поэтому просто поверь мне на слово. С эмоциями у них серьезные сложности. Сейчас, когда людей в Темных землях не осталось, нам приходится питаться велари, и, должен признаться, они просто отвратительно безвкусны. Будто бумагу жуешь. Есть можно, но удовольствия никакого. Вы же… яркие. Ваш страх пряный и горячий, а злость колюча и горька. Столько эмоций, столько вкусов! – Прикрыв глаза, Делмар блаженно вздохнул, вспоминая, видимо, те счастливые времена, когда люди еще были их рабами. – Но самое лучшее чувство – любовь.
– И что, хотите сказать, что та человечка, которую вы выиграли, кого-то любила? – Я была готова услышать еще одно насмешливое «хм», но его не последовало. Яночка умница, Яночка угадала.
– Меня она любила. Меня, – подтвердил Делмар.
И вот в это я поверить просто не могла. Ну не складывались у меня в голове настолько жуткие картины. Я не могла понять, как можно любить хейзара. Это ж какой мазохисткой надо быть?
– Как она меня любила! – с мечтательной полуулыбкой произнес он, поднося мою руку к губам.
Поцелуй получился излишне нежным… интимным, что ли. Тепло его дыхания согревало пальчики, а мне стало неловко и почему-то стыдно оттого, что Раяр смотрит. И так неприятно…
Попытка отнять руку успехом не увенчалась, этот даже не заметил, что я рыпнулась.
– И что с ней стало?
Делмар помрачнел и отвел глаза. Значит, вопрос задала правильный, я могла собой гордиться.
– Мать узнала о ней и убила. – Делмар не спешил говорить, поэтому за него ответил Раяр.
– А можно вопрос? – Огонек опять начал темнеть лицом, и ничего хорошего лично мне это не сулило, потому я решила хотя бы попробовать сменить тему, отвлечь его как-то от воспоминаний о своей вкусной человечке. – Вот вы говорите, что Рассах вас нашла, себе забрала и изменила, так? А почему она просто себе ребенка не родила? В смысле, если учесть, что я видела в колыбели, мало кто отказался бы сделать ей дитя…
– Ты водил ее в Колыбель матери?! – подскочил Делмар. – Она же могла лишиться рассудка!
Раяр лишь раздраженно отмахнулся от его возмущения. Хищник отчего-то был уверен, что мне там ничего не грозило… кроме истерики.
– А на вопрос вы ответите? – Меня не то чтобы сильно смутила столь бурная реакция огонька на эту новость, но сразу стало ясно, что Раяр не особо обо мне беспокоится. А ведь я – единственный человек на все Темные земли. Очень вкусный человек.
– Видишь ли в чем дело, Яна… – Мастерски игнорируя выразительно-негодовательный взгляд Делмара, хищник покосился на пол, где заклубилась тьма. Закручиваясь в небольшой вихрь, она поднималась над камнями, уплотнялась, выплетая человеческую фигуру. Женскую. Голова, высокая прическа, открывающая тонкую шею и узкие плечи, грудь, бедра… И два красных уголька вместо глаз. – Мать – это чистая энергия, Тьма в полном понимании этого слова. Суть того, чего боялись еще до появления Рассах на этом осколке. У нее не было тела, лишь форма. Как Мирай – Извечный Светоч и богиня светлых – является лишь солнечным лучом, так и Рассах была только тенью.
– Круто…
Не успела я толком переварить услышанное, а зыбкая темная фигура – окончательно растаять, как в столовую влетел сгусток тьмы в форме птицы. Быстро махая крыльями, она полетела в Раяра, планируя таранить, но в нескольких сантиметрах от его лица словно наткнулась на невидимую преграду и взорвалась тьмой.
– Какая неожиданность, – усмехнулся мой кошмар.
– Что-то случилось? – поинтересовался Делмар.
Я молчала, но очень надеялась, что хищник на вопрос ответит.
– Послание из Эльмут. Сегодня на рассвете из Сумеречной зоны вышел отряд светлых, едут ко мне.
– Очередная делегация? – нахмурился огонек. – Помнится, в прошлый их визит тебе весь замок пришлось от благословений вычищать.
– Я повысил цену на руду втрое, их можно было понять. – Раяр был на удивление благодушен.
А меня вот этот неожиданный визит светлых напрягал. Хотелось, конечно, посмотреть на них, но предчувствие грядущих неприятностей все портило.
Хотелось верить, что это просто разыгралась моя паранойя, что перенервничала и везде мне видится беда, но правда была в том, что беда и правда была. И сейчас она спешила к границе земель Эльмут, чтобы потом пересечь земли Рашаар и ступить в Мглистый удел.