– Алло, Аркадий Вениаминович, пап, звонок за твой счет, – я попыталась рассмеяться. В голове моя попытка гулко отразилась болью.
– Марин, хватит шутить, я же просил тебя не звонить сюда. Откуда ты? – его раздраженный голос прозвучал резко и громко. Но он смог сдержаться и тут же перешел на шепот.
– Почему ты спрашиваешь? Хотя… ты верно догадался… Пап, мне жить негде, – я постаралась сообщить это как можно радостнее.
– Ну что опять не так?
– Пап, паспорт я тоже потеряла. И денег нет.
– А что ты хочешь от меня?
– Пусти меня пожить. Мне некуда без паспорта идти.
– Езжай домой, – он явно не горел желанием приютить меня. – Ты же понимаешь, что ко мне нельзя. Не маленькая уже.
– Я не могу, пап, ну пусти меня пожить. Скажи, что дочка друзей… а?
Когда я появилась в Москве и позвонила ему, он сразу же признал меня. Даже не стал делать никаких экспертиз. Это не было для меня удивительным: сначала я пошла к его родителям и милым голосом назвала их бабушкой и дедушкой. Дед рассматривал меня минуты три.
– Да, вылитый Аркаша. Не переживай, всякое в жизни бывает, – похлопал он меня по руке.
Это было странное признание. Все всегда говорили, что я, как две капли воды, похожа на мать. А тут вдруг такое.
Дед был уже давно не у дел. Когда-то он был главным инженером какого-то завода. Бабка недоброжелательно косилась на меня, видимо злясь на собственного сына, поставившего их в такое дурацкое положение. Мне было выгодно так думать, потому что вряд ли я им за несколько минут моего присутствия сделала что-то плохое. Современная квартира была обставлена старомодной мебелью, накрытой белыми чехлами. Марлевые занавески завершали этот невероятный дизайн. Впрочем, все это могло сойти за средиземноморский стиль, мысленно хихикнула я тогда.
Бабуля угостила меня чаем с конфетой и вышла вместе со мной на улицу. В автобусе она купила мне билет. Это была моя единственная встреча с бабушкой и дедушкой. Они, правда, дали мне номер телефона отца.
Отец. До моего переезда в Москву я его не знала. Мать даже не говорила о нем никогда. Случайно наткнувшись на ее старые дневники, запылившиеся тетрадки, лежавшие, перевязанные бечевкой, в темном углу чердака, наполовину залитые дождем, затекавшим сюда в оконную щель, я перебрала их сначала просто так, в тайне от матери, а потом стала целенаправленно искать. Либо дату рождения, либо дату зачатия. Ровно за 9 месяцев до моего появления на свет, в этих листочках была совершенно пустая страница с коротким росчерком посередине. Аркадий Прокудин – Москва. Никаких описаний, разговоров, сцен нежности, или свиданий. Ничего. Но немому и буква – слово. Я-то вообще ничего не знала. А знать хотелось. Ну не из пробирки же меня вытащили в кунсткамере.