Глава седьмая

Найти в торговом центре ларек с лекарствами оказалось непросто. Мне пришлось побегать по этажам, прежде чем я наткнулась на вывеску «Медветбрат». За прилавком мирно дремала тетушка последнего пенсионного возраста.

– Добрый день, – сказала я.

Бабуля продолжила сидеть с закрытыми глазами. Пришлось повысить голос:

– Добрый день!

Никакой реакции от дамы за прилавком.

– Здравствуйте! – заорала я.

Бабуля медленно открыла глаза.

– Ты кто?

Я назвала свое имя.

Аптекарь округлила глаза.

– Вроде у нас такой нет. Маша, Таня, Катя. И все. Ты чья дочка-то? Кирилла? Или Павла?

– Мне нужна мазь для шеи, – завопила я.

Старуха встала.

– Ох! Заснула! Простите! Встаю рано! Собака требует гулять в пять утра. Не поняла, что на работе сижу. Что вы хотите?

– Мазь для шеи, – уже в который раз заорала я.

– Ой! Чего так громко-то? – изумилась бабуля. – Не глухая пока. У врача были? Чего он сказал? Рецепт, конечно, не выписал?

– Впервые слышу про рецепт на растирку, – удивилась я.

– Говорите громче, – потребовала бабушка. – Чего шепчете?

Я взвыла сиреной.

– Дайте обезболивающее средство.

Пенсионерка подошла к стене с множеством ящиков.

– Господи, от вашего ора мне уши заложило! Название подскажите!

– Не знаю, – призналась я.

– Девушка, – вздохнула аптекарша, – не мямлите! Уберите жвачку. Вы в аптеке, а не в шалмане!

Я перешла в верхний регистр.

– Не знаю!

– Ну и врачи у нас теперь, – возмутилась бабуся, – рецепт не выписали! И вы хороши! Не запомнили что надо. Во! Нашла. Прямо для вас. Крем «Шея лебедя». «На чистую кожу нанесите пять-семь-девять сантиметров мази в зависимости от длины и ширины органа. Вмассируйте до полного впитывания. Способствует красоте и гибкости шеи, обезболивает». Ну, еще что-то написано на оборотной стороне. Инструкцию не дам, она у нас одна, производитель в ящик со ста тюбиками единственную листовку кладет. Раньше все лежало в коробочках и к каждой прилагалось объяснение. А теперь нет. «Посмотрите в интернете» – так нам велят покупателям говорить.

В зале мигнул свет.

– Опять! – простонала старушка. – В соседнем помещении торгуют компьютерами. Когда они что-то свое включают, у нас пробки вышибает. Можем полдня без света просидеть. Платите скорей, пока касса работает.

Я полезла за кошельком.

– Сколько?

– А? Громче говорите, – попросила бабка.

– Цена крема? – заверещала я.

– Три тысячи сто сорок два рубля семьдесят копеек, – отрапортовал божий одуванчик.

Я взглянула на тюбик.

– Вы уверены?

– А? Что еще надо? Говорите четко, звучно, у вас каша во рту, – стандартно отреагировала бабуля.

Я вынула кредитку. Уходя из аптеки, я громко произнесла:

– До свидания!

– О таком лекарстве не слышала, покажите рецепт, – заявила старушка.

Я помахала ей рукой и направилась к двери.

– Ну, молодежь пошла, – запричитала бабуля, – о вежливости не знают. Не здороваются, не прощаются. Ох, беда, беда!

Держа в руке тюбик и ощущая себя королем, который захватил чужую страну, я села за руль и получила сообщение от Собачкина:

«Ольга Бовари готова встретиться с тобой дома, деревня Грязюкино, от Ложкина тридцать пять километров в сторону Пскова. Время любое до девяти вечера».

Я приехала домой и отдала тюбик Дегтяреву, который стоял во дворе.

– Вот видишь, все можно найти, если захотеть, – пробурчал полковник. – А как пользоваться кремом?

– Просто намазаться, – пожала я плечами.

И тут из большого дома вышла Марина.

– Как это? Просто намазаться? – возмутился толстяк. – До еды или после?

– Тебе купили мазь, – напомнила я, – открой упаковку.

– И что? – нахмурился Александр Михайлович. – С лекарствами необходима аккуратность. Марина, разберись!

Жена молча прошла мимо.

– Ты куда? – изумился Дегтярев, он, похоже, забыл про разговор, который велся в офисе. – Выясни, как использовать медикамент!

Наша кулинарка, по-прежнему не говоря ни слова, ускорила шаг и скрылась в гостевом коттедже.

– Что это с ней? – изумился полковник.

– Не знаю, – соврала я. – Может, Маришу кто-то обидел?

– Ну… возможно, ей написали гадость в соцсети, – пробормотал Дегтярев, – я их не читаю.

– Ты не интересуешься аккаунтами жены? – уточнила я.

– Нет, – ответил полковник.

– Почему? – спросила я.

– Она рассказывает, как надо всякое-разное готовить, – объяснил полковник, – мне это неинтересно.

– Подойди к Марине, – посоветовала я, – ласково скажи: «Солнышко, может, я случайно испортил тебе настроение? Прости дурака, не со зла это сделал. Иногда мне не хватает чуткости!»

Александр Михайлович рассмеялся.

– Отличная идея! Но я не могу никому испортить настроение, трудно найти более воспитанного, доброго человека, чем я. С какой стати мне называть себя дураком? У меня высокий интеллект. Просто у Марины плохое настроение, встала на весы, увидела лишних сто граммов и разозлилась на весь мир. А я под ее очередной скандал попал.

– Мариша ушла молча, – напомнила я, – ни слова тебе не сказала. Это не скандал.

– Она всем своим задним видом без слов дала понять о том, что обо мне думает! – воскликнул полковник, – ДПС у нее!

Последние слова Александра Михайловича меня озадачили.

– ДПС? У жены какие-то разборки с дорожно-патрульной службой, а ты здесь стоишь? – поразилась я.

– Бежать надо? – засмеялся полковник. – Куда?

– Если у женщины неприятности, то муж обязан ей помочь, – рассердилась я, – но ты, похоже, бросил супругу в беде! Сначала отказался свадьбу играть, а…

– Кто? – попятился полковник. – Ты о чем?

Я пошла в атаку.

– Так и знала, что ты уже все забыл.

– Что? – совершенно искренне удивился толстяк.

Я набрала полную грудь воздуха и напомнила Александру Михайловичу, как он отреагировал на слова «может, не надо свадьбу устраивать».

– Это же она предложила, – начал отбиваться полковник, – я просто согласился.

– Моя бабушка внушала мне: «Если человек говорит тебе: «Я дурак», не надо ему поддакивать, возражай», – процедила я.

– Ничего плохого я не сделал, – покраснел Александр Михайлович, – наоборот, все ее капризы выполнял. Захотела свадьбу? Я не против, устраивай. Согласился исполнять роль жениха. Перехотела? Я опять не возражаю. Не хочешь затевать пир на весь мир? Не устраивай.

Мне опять захотелось стукнуть славного борца с преступностью чем-нибудь тяжелым.

– Когда ты в последний раз делал комплимент Марине?

– Зачем? – заморгал полковник.

– Затем, чтобы она поняла, что ты ее любишь, – отрезала я.

Дегтярев сел на скамейку.

– Марина решила играть свадьбу, я согласился на глупую затею. Наверное, понятно, что хорошо отношусь к супруге.

– Когда ты ей в последний раз подарок покупал? На Новый год? Про Восьмое марта забыл! Между прочим, мне от тебя тоже цветочка не досталось! – негодовала я.

Дегтярев встал.

– Этот праздник придумала революционерка Клара Цеткин. Она хотела, чтобы бабы получили равные права с мужиками, могли работать, как сильный пол, и участвовать в выборах. Феминистка, короче. Какое отношение сей светлый денек имеет к Марине и к тебе? А в наше время, когда тетки хотят ничего не делать, Восьмое марта надо назвать карнавалом торговцев цветами. За крохотный полуувядший букет тюльпанчиков шестого марта отдаешь одну цену, а седьмого-восьмого в пять раз большую. И вообще у человека есть день рождения! Вот тогда ему положены букеты, конфеты, подарки.

– А Новый год? – обомлела я.

– Только не говори, что веришь в Дедушку Мороза, – вспылил полковник.

– Рождество, день знакомства, свадьба, – продолжала я. – А просто так купить что-то?

– Просто так? Это как? – изумился толстяк.

– Без повода, – объяснила я, – по дороге домой заехать в магазин, выбрать… ну… кружку с картинкой и надписью «Самой любимой» и отдать Марине.

– В доме посуды полно! Зачем еще одна чашка? – недоумевал Александр Михайлович. – Надпись «Самой любимой»? Пошлость!

– С тобой невозможно разговаривать, – рассердилась я, – у тебя менталитет кирпича.

Полковник махнул рукой.

– Ясно! У тебя тоже ДПС!

И лишь сейчас до меня дошло, что имел в виду полковник, сказав, что у Марины ДПС.

– Может, ты хотел сказать ПМС?

Дегтярев покраснел.

– Вместо того чтобы постоянно делать мне замечания, портить настроение, придираться, лучше займись делом. Езжай к Ольге.

Загрузка...