– Серьёзно? Он? – скрестив руки на груди, Макс с раздражением смотрел через окно на парня, топчущегося на тротуаре.
– Да! Он, – улыбалась в ответ, наблюдая за выражением лица друга.
Мы стояли в кафе после традиционного обеда- знакомства Жёлтого с моим новым парнем – и вели уже ставший привычным разговор.
– Нет, Пчёлка! Серьёзно? Это он – Тот Самый? – повернулся ко мне нахмурившись.
– Да, Макс! Да! Это он – тот самый Стас, о котором я тебе рассказывала.
Каждое подобное знакомство заканчивалось одинаково. Мой новый приятель выходил на улицу подышать свежим воздухом, предоставляя нам несколько минут наедине. В ожидании вердикта Жёлтого о Стасе я уже знала, что он скажет, как и знала наизусть его мимику, не скрывающую эмоций, выражающих недовольство моим выбором. Но я любила эти моменты, понимая, что поведение Макса продиктовано лишь беспокойством обо мне, как понимала и то, что в результате он примет любого, кто сможет сделать меня счастливой.
– Мая, посмотри на него!
– Смотрела! И очень внимательно смотрела и не заметила ничего такого, что могло бы насторожить!
– Неужели тебя ничего в нём не смущает? – перевел глаза с меня на Стаса и снова на меня, еще сильнее сдвинув русые брови.
– Нет, Макс! Ничего! Что с ним не так? Говори?
– А то, что у него рожа бл***а, Мая! Как ты не видишь этого? – махнул рукой в окно, не отрывая взгляда от меня.
– Жёлтый! Это уже не смешно! Для тебя каждый парень, который пытается за мной ухаживать – бл***н! Ты так говорил про всех, кто пытался попробовать построить что-то со мной! Про всех!
– И где они теперь?
– Ты их всех распугал!
– Чёрт, Пчёлка! Их нет, потому, что они оказались му***ми! Как можно так просто отказаться от ТЕБЯ из-за брата-кретина, проверяющего их на прочность? Ты достойна большего! Кого-то, кто будет тебя боготворить.
Обеспокоенный взгляд, наполненный грустью и нежностью, от которой у меня в ответ саднило сердце, сказал мне обо всех его чувствах без слов. Макс любил меня так же сильно, как и я его. И это делало нашу жизнь проще и одновременно с тем усложняло её, превращая в беспрерывный парный танец, где не находилось места третьему. Поддерживая друг друга во всех начинаниях и разделяя вместе тревоги, печали и самые счастливые моменты, мы слишком заботились о благополучии другого, часто забывая о собственном.
Порой мне казалось, что мои неудачи в любви доставляли Жёлтому гораздо больше боли, чем мне. И от того презирала себя, вместе со своей неспособностью построить стабильные отношения и сделать одним поводом для тревог Макса меньше.Именно поэтому с радостью принимала его, как говорили окружающие, чрезмерную опеку. И к тому же мне нравилась его забота, нравилось его участие. Даже раздражение, вспыхивающее у меня порой в спорах по поводу моего выбора, и то не могло взять верх над готовностью принимать его ворчание. Не обижали и едкие замечания по поводу моих парней, и грубость, допускаемая им в общении с ними, всё воспринималось как что-то само собой разумеющееся. Макс не был злым человеком, просто осторожным. Ему не хотелось видеть меня с разбитым сердцем. Разве можно его винить в желании оградить близкого человека от разочарований? Я знала, он желал для меня лучшего и постоянно напоминал об этом не только словами, но и поступками. И я мечтала о том же для него.
А пока что не переставала волноваться за Макса.Время от времени ловила себя на мысли, что мы слишком сильно погружены друг в друга, и это мешает нам строить нормальную жизнь. В детстве это не казалось противоестественным или ненормальным. У нас были одни друзья, одни мечты на двоих, и наши жизни переплелись в одну, помогая справляться с большинством наших проблем и трудностей. Но когда мы достигли того возраста, когда пора бы становиться самостоятельными, то всё еще зависели друг от друга. Мне это не мешало. Совершенно. Я не представляла себя без Макса, но, тем не менее, пыталась построить отношения, рассчитывая однажды выйти замуж и нарожать детей.
Макс же растрачивал себя на кратковременные, не имеющие никакого значения связи, даже не пробуя дать шанс кому-то из девушек, меняя их чаще, чем салфетки за обедом. И сделал меня центральной женской фигурой своего мира. Вина за то, что не давала ему жить, червем прогрызала ходы в сердце, капля за каплей выпуская кровь и заставляя его рыдать багровыми слезами. Но все муки совести оказывались тщетными. Ему нравилась такая жизнь, и менять её он не планировал, наслаждаясь каждым мгновением. Иногда утром я заезжала к Жёлтому и находила в его кровати девушку или сразу нескольких, чьих имен он не знал. Встречались, конечно, и те, с кем он проводил больше одного раза, но и они со временем надоедали ему. Я не осуждала его образ жизни и не считала это чем-то мерзким. Просто переживала. Переживала за то, что будет, когда я смогу наконец-то встретить парня, рядом с которым не буду постоянно думать, где сейчас Макс и как он, парня, способного стать для меня первым и самым важным. Кто в этом случае позаботится о Жёлтом? Что будет с ним, как только центром моего мира станет кто-то другой?
А пока что никому не удалось потеснить его с пьедестала, предназначенного для единственного мужчины в моей жизни. Но рано или поздно это должно произойти. И мы готовились к этому моменту.
– Боже, Макс! – усмехнулась. – Мне не нужно преклонения, понимаешь? Я хочу обыкновенных отношений. Ни больше, ни меньше.
– Всегда нужно хотеть большего, Мая. И на самом деле ты, как и все девчонки хочешь этого, просто лукавишь. Пройдет время, и снова будешь рыдать, что это всё не то.
– Пусть будет по-твоему! – выставила ладони перед собой, показывая, что сдаюсь.– Возможно, хочу. Но почему ты не допускаешь мысли, что Стас способен стать именно тем, кого я всегда искала?
– Кто? Он? – перевел взгляд за окно, фыркнув, и снова посмотрел на меня. – Мая, ты сама-то в это веришь?
– Да! Есть в нём то, чего не было у других.
– Лицензированное право заглядывать бабам в трусы? – сверкнул глазами, а на губах злая усмешка.
– Макс! – нахмурилась, призывая прекратить. – То, как он смотрит на меня!
– Да, уж, смотрит на тебя так, что невольно хочется ему кинуть объедки со стола.
– Идиот! – слегка улыбнулась. – Нет же! Порой он смотрит на меня, как смотришь только ты, понимаешь?
Ухмылка исчезла с капризных губ Макса, а взгляд впился в мой, словно пытаясь прочесть в нём то, что скрыто за словами. Он хотел сказать что-то еще, но по какой-то причине сдерживался, пытаясь передать всё глазами. Я боялась недосказанности. Между нами её никогда не было. Всё, что мучило одного из нас, тут же всплывало на поверхность. Но в этот момент, чувствуя, как сердце застучало быстрее в груди, струсила, выбрав не ту педаль и нажав на тормоз, оставляя всё как есть.
– Именно поэтому я знаю, он меня не обидит. Ведь человек с твоим взглядом просто не может оказаться не тем, кем кажется, – продолжила я, игнорируя странное ощущение.
– Но он – не я, Пчёлка, – с грустью проговорил Жёлтый, вытягивая руку и заключая меня в объятия. – И никогда мной не будет.
Спрятала лицо у него на груди, чувствуя, как глаза начало печь. Глубоко втянула древесно-мускусный с нотками цитруса аромат парфюма, смешанный с ещё более головокружительным запахом тела Макса, успокаиваясь.
– Не ты, – обняла его в ответ, ощутив, как жилистые руки сильнее сжимаются вокруг меня.
– Береги сердце, Пчёлка. Или я сделаю это за тебя, – проговорил мне в волосы, зарываясь в них носом.
Множество раз после того разговора я невольно задумывалась о не произнесённом вслух, снова и снова прокручивая в голове ту фразу Макса о сердце. Имел ли он в виду лишь то, что будет рядом и всегда укажет на слепую зону, незамеченную мной из-за взгляда не под тем углом. Или всё же он вложил в неё значение, заставляющее моё сердце замирать в груди? Я никогда не поднимала эту тему. Не зная, чего именно боюсь больше. Узнать, что всё время мы чувствовали одно и то же, или потерять эту иллюзию.
Я смотрела на него в окружении людей в привычной среде обитания Жёлтого и сама не могла отвести глаз, пленённая его непринуждённой уверенностью. Макс не прикладывал усилий, чтобы завоевывать внимание. Просто был собой. С самого детства к нему тянулись окружающие. Его любили за лёгкий нрав, дружелюбность, готовность к авантюрам и абсолютное пренебрежение общественным мнением. Он делал то, что хотел, и так, как считал нужным, не оборачиваясь на других и не следуя общему течению. Ребята хотели дружить с ним, а девчонки – обратить на себя его внимание. И с возрастом всё лишь усилилось.
Стоило ему появиться где-то, и сразу же люди замечали его, слетаясь на свет Макса, как мотыльки. Жёлтый не умел грустить и не позволял никому чувствовать себя плохо. Он дарил праздник, умея заставить каждого ощутить себя особенным рядом с ним, неважно, мужчина это или женщина. В эту категорию не попадали лишь мои бывшие парни, чувствующие постоянную угрозу с его стороны. Остальные же находились под действием его магнетизма. И у меня не получалось осуждать кого-то за желание быть с Максом. Он излучал спокойствие, какую-то гипнотическую силу и секс. Каждый поворот головы, кривоватая ухмылка, стройное, подтянутое, жилистое тело и расслабленная походка давали чёткое ощущение, что весь мир у его ног, готовый ждать Макса, а не вынуждающий подстраиваться его под темп жизни. Я не знала больше ни одного человека, обладающего такой силой.
Любуясь с дивана его небрежной элегантностью, тем, как он стоял, опершись одним локтем на перила и удерживая в руке бокал с колой, другой провёл по светлым волосам, зачёсывая назад спадающие волнами почти до плеч пряди, улыбался людям, вереницей подходящим для того, чтобы поговорить с ним, вновь вспомнила его фразу про сердце, почувствовав, как защемило у меня под рёбрами.
Плавно виляя бедрами, к Максу подошли несколько девушек. Я знала брюнетку, дожидающуюся момента, когда подруги поздороваются с Жёлтым и позволят ей добраться до него. Кристина. Одна из немногих, кого Макс называл секс-подругами. В отличие от других девушек, проводивших с ним ночь или две, секс-подружки делали это чуть чаще. Макс мог позвонить ей, если ему становилось скучно или требовалась разрядка. И та всегда оказывалась свободной.
Кровь прилила к лицу, а сердце перестало биться, пока я наблюдала за тем, как она закинула руки ему на шею, прильнув грудью четвёртого размера к его телу и перекинув за спину длинные черные локоны, прижалась губами к Максу. Я не видела ничего вокруг кроме их соприкоснувшихся ртов и его рук, по-хозяйски блуждающих по её телу. Под ложечкой засосало, и всё вокруг исчезло кроме парочки передо мной. Захотелось тут же оттащить эту девку от моего Жёлтого, вырвав её идеальные волосы и расцарапав лицо в кровь. По телу расползался яд ревности, отравляя организм и вместе с ним душу.
Макс распахнул глаза, встретившись со мной взглядом, продолжая целовать Кристину. Огонь, вспыхнувший в его глазах, жаром пронёсся по моему телу, обнажая каждый нерв. Глядя ему в глаза, я представляла мягкие губы на мне, а не на той девице. Чувствовала его руки, жадно исследующие мою плоть. Я хотела прикоснуться к нему и не так, как это происходило тысячу и тысячу раз. Желание переплестись с ним телами, как делают только любовники, внезапно стало невыносимо. Запретное желание затмило всё остальные. Я не могла дышать, изнывая и боясь вспугнуть этот мираж. Желтый оторвался от девушки, всё ещё смотря на меня, а я смотрела на него, не в силах пошевелиться. Уголки капризных губ поползли вверх и, подмигнув мне, он отпил из бокала колу.
Словно очнувшись ото сна, отвела взгляд в сторону. Да что со мной не так, чёрт возьми? Никогда я еще не реагировала настолько нездорово на подобную картину, свидетелем которой становилась сотни раз. Теперь ещё больше убедилась в верности принятого решения. Пришла пора освободиться от болезненной зависимости, пока я не разрушила всё, оставив вместо Жёлтого и Красного Эм’энд’Эмс растаявший шоколад.
Залпом выпив коктейль, поднялась на ноги, собираясь уйти куда-нибудь, чтобы отвлечься.
– Ты вниз? – услышала голос Лекса, обращённый ко мне.
– Да! Хочу танцевать! Ты со мной? – не дожидаясь ответа, схватила его за руку, потащив следом за собой.
– Конечно, – запоздало ответил он, не сопротивляясь, следуя сзади.
Лекс – лучший друг Макса со школы. Они учились в одной параллели, а в седьмом классе создали брейк-данс команду CrankyB-BoyzCrew, быстро став местными звёздами. Присутствуя почти на всех тренировках и выступлениях ребят и просто находясь практически всё свободное время с Максом, я не смогла устоять и не влюбиться в Лекса. Весь шестой и седьмой класс я тайком вздыхала по нему, ревнуя к остальным девчонкам и мечтая, что однажды он посмотрит на меня, как на тех, с кем целовался по подъездам и приглашал на медляки во время школьных дискотек. Когда он выступал, не могла отвести от него глаз, не переставая любоваться им и вне танцпола.
Но для Лекса, как и для остальных друзей Жёлтого, я была лишь сестрой Макса и его бесплатным приложением, преследующим их всегда и везде. Со временем, конечно, всё изменилось, но и я больше не воспринимала этих ребят в качестве возможных кандидатов на отношения. Я слишком хорошо их знала, чтобы игнорировать все те мерзости, о которых положено быть осведомленными друзьям, но никак не потенциальным девушкам.
Спустившись по лестнице, я также решительно начала прокладывать дорогу к бару, испытывая острую необходимость забыться. Стереть из памяти последние пять минут и, отмотав время вспять, вернуть всё на прежние места. Но как раньше, больше не будет. Всё решено, и ничто не способно изменить этого.
Путь до бара показался бесконечным лабиринтом. То и дело встречая знакомых, мы останавливались, поздороваться и перекинуться парой слов. Стараясь сократить пустые разговоры до минимума, проклинала Лекса и Макса за то, что по их вине я должна общаться с таким количеством людей. И эти мысли тоже принадлежали будто не мне. Обычно милая и достаточно общительная для поддержания любой беседы, сегодня находилась вне себя, мысленно прогоняя каждого с дороги, откладывающего мой побег из реальности. Достигнув намеченного пункта, я всё еще пребывала на взводе и желала расслабиться, сделав, чёрт возьми, что-нибудь безумное.
– Текила? – крикнула через плечо Лексу, пробуя протиснуться сквозь людей к бармену.
– Да! Я возьму! – ответил он, взяв на себя миссию по добыванию алкоголя.
Опрокинув по два шота текилы, ощутила, как алкоголь тут же растекся по телу, посылая сначала слабость в ноги, а затем прилив энергии, требующей немедленного выплеска. После сцены на балконе, во мне пробудилось неконтролируемое желание отпустить тормоза, перестать быть слишком положительной и попробовать хотя бы раз пойти на поводу у импульсов. Вспоминая всех тех девушек, что окружали Макса: сексуальных, раскованных и уверенных в себе – поняла, насколько далека от них, консервируя собственные эмоции под понятиями «хорошо» и «плохо», также принимая факт причастности к этому Жёлтого. Он никогда не позволял мне глупить, как и делать что-то, о чем впоследствии я могла пожалеть. Словно ястреб, он следил за мной, ограждая не только от грозящей опасности, но и от меня самой. И я мирилась с этим, зная, что он прав и так будет лучше. Лишь в работе я могла прыгать без страховки в любое дело, восполняя нехватку адреналина.
А теперь, вспоров нити, удерживающие мои чувства, надёжно спрятанные в сердце, захотелось сделать всё, в чем всегда себя ограничивала в обычной жизни. Вкусить свободы, наделать глупостей, ошибок – всего того, из чего складываются воспоминания молодости.
– Танцевать? – спросил Лекс, окидывая меня сверху вниз взглядом, под которым щёки вспыхнули, и пульс участился.
– Да! – ответила, перекрикивая музыку, пошла за ним в глубину зала.
Лекс проложил нам дорогу через извивающиеся тела к центру танцпола, к самой большой клетке с несколькими девушками внутри. Встав спиной к металлическим прутьям, за которыми соблазнительно двигались танцовщицы в кожаном белье и портупеях, я начала медленно двигать бедрами, смотря прямо в карие – почти черные – глаза парня, бывшего когда-то моей первой влюбленностью.
Мне нравилось смотреть на него. На его идеальную смуглую кожу, правильные черты лица, тёмные волосы, отросшие сверху и коротко подстриженные по бокам. Он был классическим красавцем. Таким, каких показывают в иностранных сериалах, чтобы привлекать больше женской аудитории. И пользовался своей неотразимостью на полную катушку, разбивая одно сердце за другим. В отличие от Макса, не обещающего никому ничего, кроме приятного времени вместе, Лекс имел привычку говорить то, что от него ждали, очень часто жалея об этом своём недостатке.
В этот момент меня всё устраивало. Лекс – идеальный парень для безрассудств. И не более того.
Он положил ладони мне на талию, двигаясь в такт моим движениям. Я извивалась, поднимая руками волосы вверх и обнажая шею. Повернулась спиной к нему, прижимаясь к твёрдому телу, продолжая крутить бёдрами прямо напротив его паха. Медленно спускаясь вниз, присела, приподнимая попку, и, прогнувшись, поднялась обратно. Ладони Лекса блуждали по моему телу, без стеснения исследуя его. Я чувствовала его эрекцию, упирающуюся мне в ягодицы, и прижималась к нему ещё плотнее. Закинув руки ему на шею, медленно повернулась, всё ещё обнимая. Он пожирал меня глазами, совершенно не скрывая своих намерений. А мне нравилось, что он хотел меня. Образ Макса, целующего Кристину, возник перед глазами и, приподнявшись на носочки, я потянулась вверх. Лекс наклонил голову, встречаясь с моими губами. Целуя его, я представляла, что ко мне прикасаются другие губы, царапая шею и затылок с короткими волосами, представляла другие, длинные и шелковые пряди в руках. Текила помогала создать иллюзию ровно до того момента, когда поцелуй разорвался, и меня кто-то дернул за локоть.
Распахнув глаза, увидела широкую спину Жёлтого, утягивающего меня с танцпола, второй рукой утаскивая Лекса за шкирку. Сердце сделало в груди кувырок от близости Макса, тут же срываясь в пропасть. Какого чёрта? Он никогда не дает мне делать то, что хочется, тогда как сам может развлекаться, как хочет и с кем хочет. Злость опасно нарастала в груди, вытесняя всё, кроме чистого гнева.
Я наблюдала, как он оттолкнул Лекса в сторону, тут же схватив за рубашку и что-то прокричав ему. Из-за музыки я не услышала ни слова. Лекс ответил ему, подняв ладони перед собой, встретившись со мной взглядом. Макс ладонью повернул его лицо к себе и, ткнув в грудь, приблизил лицо к его, после чего Лекс снова посмотрел на меня. Макс толкнул друга к балкону, схватив меня под локоть и потащив в сторону кухни. Я еле поспевала за ним, быстро перебирая ногами. Совершенно не замечая ничего вокруг, кроме его взъерошенных светлых волос и натянувшихся на шее жгутов вен. Макс злился, только он не знал, что сегодня я не собиралась слушать его лекцию о неподобающем поведении, пребывая на грани взрыва от обиды прямо здесь.
Пройдя через кухню, Макс вывел нас через чёрный вход на парковку для персонала. Я выдернула локоть из его руки, не собираясь делать больше ни шага. Жёлтый притормозил, не смотря на меня и не останавливаясь ни на мгновение, прохаживаясь из стороны в сторону. Его грудь тяжело вздымалась, а вены на руках натягивались от постоянно сжимаемых и разжимаемых кулаков. Он пытался справиться с гневом, распирающим его изнутри. Окажись Лекс здесь, а не наверху, ему не удалось бы избежать драки. Хотя то, что сейчас его здесь нет, не исключает возможности, что Макс «поговорит» с ним позже.
– Что за херня, Мая? – наконец заговорил он, посмотрев на меня горящим взглядом, продолжая ходить мимо из стороны в сторону, как маятник.
– Что это, чёрт возьми, такое было?! – остановился напротив меня, впиваясь глазами.
Плотно сжал челюсть. Желваки ходуном ходят, и взгляд … от которого мурашки по коже.
– Не твоё дело! – рявкнула в ответ, чувствуя, как кровь бурлит в венах и кричать хочется, и даже поколотить его. – Возвращайся к гостям, а я вернусь к своим занятиям, ясно?
Повернулась спиной, собираясь пойти к двери, как вновь длинные пальцы обхватили меня за предплечье, удерживая на месте.
– Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь мне то, что я там увидел, – прорычал, приковывая потемневшим взглядом к месту.
Встав к нему лицом к лицу, скинула с себя его руку.
– Хочешь ответов, Жёлтый? Хочешь знать, что происходило на танцполе?
Молчит. Ноздри раздуваются, но ждёт, сволочь, когда я отвечу.
– Ты видел, как я соблазняла Лекса, планируя трахнуть его в одном из твоих новеньких туалетов. Только вот не решила, в мужском или женском! Это ты хотел услышать?! – крикнула так, что мой голос эхом пронёсся по ночной улице.
– Ты не можешь говорить серьёзно, – прошипел, не отрывая глаз от моих. – И тебе, Пчёлка, лучше всего не шутить сейчас со мной.
– А кто шутит, Макс? ! Кто? Покажи мне этого клоуна! Я абсолютно серьезна! Ты мне весь кайф обломал!
– Кайф обломал? Ты что, идиотка? Захотела стать одной из тех бл***й, что бегают за ним, раздвигая ноги, лишь бы обратил внимание? Чтобы потом он обсуждал, в какой позе имел тебя и какие стоны ты издавала?
– Да, Максим! Да! Именно этого я и хотела! Мне надоело быть коллекционной куклой! Захотелось хоть раз почувствовать, каково это, быть измаранной в грязи! Вдохнуть полной грудью! Отпустить тормоза и жить! Мне самой от себя тошно, насколько я чистенькая! Но ты же не позволишь, чтобы твою идеальную маленькую Пчёлку кто-то запачкал!
– Почему тогда Лекса выбрала? Подцепила бы первого встречного или двух, да и позволила бы драть тебя до потери сознания, а ещё лучше сняли бы всё на видео, которым они потом могли хвастаться и в сети бабки на тебе поднимать.
Увидев отвращение у него на лице, ещё больше вспыхнула. Этот мерзавец не только контролировал мою жизнь, но ещё захватил моё сердце. И захотелось хоть немного избавиться от его власти.
– И найду! Поверь мне! Если не закончу начатое с Лексом, то обязательно последую твоему совету. Ты у нас самый большой спец в случайных связях.
– Что это значит? – выпрямился, сдвинув брови. – Что это, мать твою, значит? – крикнул.
Рассмеялась, услышав вопрос. Всё походило на сон. Дурной, кошмарный сон.
– Разве не ты трахаешь всё, что приходит к тебе на двух ногах? А? И что? Приелось со временем? Нет? Только во вкус вошёл. Сегодня одна, завтра вторая. Две сразу? Пожалуйста. Три? Почему бы и нет! – махала руками в его сторону, не в силах остановиться.
– Мая, что с тобой? – ошарашено смотрел на меня. – Сначала рассталась со Стасом, не упомянув даже об этом, потом это все? – кивнул на здание клуба позади меня.
В его голосе послышалась боль. Он смотрел на меня так, будто впервые видит. В груди защемило, но, кажется, я больше не контролировала свои эмоции, позволяя им с криком выливаться наружу.
– Я так больше не могу, Макс! Просто не могу! – ком встал в горле, а глаза заволокло пеленой.
– Что такое, Пчёлка? – подошёл ко мне, пытаясь взять за плечи, но я не хотела его прикосновений.
Точнее хотела, но совершенно не таких. И в эту секунду осознала, как устала притворяться, прятать всё внутри, позволять превозносить себя и, в то же время, быть в стороне. Внезапно страх потерять его навсегда исчез, оставив лишь невыносимую боль разбитого сердца и неразделённых чувств. Теперь эти эмоции и мысли, разрывающие меня на части, ни за что не получится спрятать обратно в бутылку и закупорить её на последующие двадцать лет, которых возможно у нас не будет. Я должна ему признаться. Здесь и сейчас. И будь, что будет.
– Я не могу больше видеть, как ты целуешь других, Жёлтый. Не могу. Не могу представлять вас в кровати, не обливаясь в душе слезами. Для меня это всё слишком! –указала пальцем на него, а затем на себя. – Наша дружба для меня – это слишком!
– Что? – будто по щелчку, блеск в глазах потух, а кожа побледнела.
Макс не мигая смотрел на меня совершенно остекленевшими глазами.
– Я…не понимаю. Если я давлю на тебя, то перестану, – затараторил, всё ещё не понимая посыл услышанного.
– Ты не давишь, Жёлтый, – устало проговорила, зная, что обратной дороги нет. – Я люблю тебя, понимаешь?
– Я тоже тебя люблю, Пчёлка, – попытался сделать шаг ко мне, но я уперлась руками ему в грудь, не подпуская ближе.
– Ты не понимаешь, – усмехнулась, посмотрела вниз, заметив, наверное, самое большое расстояние между носками его коричневых ботинок и моих бежевых лодочек, что когда-либо было между ними. – Стас сделал мне предложение.
Макс шумно втянул воздух.
– А я не смогла принять его, потому что поняла: он – это не ты! Ты все правильно тогда сказал, Жёлтый. Ни он, ни кто-то другой никогда не будут тобой. А я никогда не смогу полюбить никого, потому что вся, от кончиков волос до кончиков пальцев, твоя. Потому что люблю тебя, идиот!– проговорила на выдохе, почувствовав, как по щеке покатилась слеза. – И только тебя.