Глава I. «Чудотворная лоза»
К тихой асфальтовой площадке подкатила вереница новеньких легковых автомобилей. На первой, блестящей никелем и лаком «Чайке» приехали молодожёны. Такова традиция: приносить цветы к Вечному огню, поклоняясь далёким сверстникам, сложившим голову в войне с захватчиками. Благочестивый муж, в новеньком тёмно-сером костюме и белоснежной рубашке при галстуке, помог выйти из машины своей ослепительно молодой жене.
Это была девушка редкой красоты. Белая шляпка, длинное кружевное платье, белые перчатки на юных тонких руках, обхватывающих огромные красные тюльпаны, делали её богиней. Муж не спускал с неё восторженного взгляда, стараясь предугадать любое её желание. Они медленно пошли по гранитным плитам… Наверное, во всём был виноват дождь, поливший перед их появлением отшлифованный гранит. А всего вернее, Божий промысел.
Муж поскользнулся и, пытаясь удержать равновесие, неловко наступил на край её восхитительного платья. Кружевная ткань разорвалась. Девушка вздрогнула, отшатнулась от мужа и с размаха ударила его по щеке. От этого всем стало неловко. Вспыхнул и он, но сдержался.
Она сделала несколько шагов вперёд, наклонилась над чугунной решёткой и положила цветы. Потом к огню подошёл он. Наклонился и зажёг от огня какую-то бумагу. И, когда половина её уже сгорела, все поняли, что это было свидетельство о браке. Догорающий клочок он бросил на гранитную плиту и, не глядя на присутствующих, быстрыми шагами пошёл прочь от свадебной процессии. Вскрикнула мать невесты. Вечный огонь продолжал гореть…
Между тем дорога пошла вверх, и скоро перед нами открылась изумительная панорама. Хиландар наградил нас сказочным видом – он стоял перед нами как на ладони, величественный, строгий, чем-то действительно напоминающий исполинскую каравеллу, с островерхим кипарисом посреди монастырского двора, словно грот-мачтой.
Указатель на дороге не оставлял шансов на сомнение, что до монастыря порядка полутора вёрст, но нам казалось: пройди сквозь густо заросшую лесом и кустарником долину метров триста-четыреста, и мы благополучно доберёмся до крепостных стен и подъёмных кранов, будто журавли на болоте, одноного обступивших обитель со всех сторон.
Афон! «Запомните, здесь всем управляет Богородица», – снова и снова отбивали пульс в моём мозгу слова братишки Владимира, повторенные им не один десяток раз. Проявлять своеволие не благословляется даже на планете Земля, а уж на планете Афон тем более. Сколько ещё раз нам предстоит убедиться в истинности данного утверждения. «Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал и сделал достойное наказания, бит будет меньше» [Лк. 12;47]. Ибо смирение есть высшая христианская добродетель, не будет смирения – напрасны все труды и все добродетели.
Нет нужды повторять, что без труда и добродетели спасения не достичь. Но они необходимы лишь, поскольку приводят человека к смирению. Человек возгордится, если не будет обращать внимания на самое главное. Всевышнему не нужны наши подвиги, не нужны никакие наши дела, даже добродетели, Ему не нужно ничего, если в человеке нет смирения.
И здесь мы касаемся самой сути христианства, которая часто ускользает от нашего внимания. Что значит: в человеке нет смирения? То значит, что он не способен справиться со своими грехами, привычками, страстями. Тщеславие уничтожает в человеке все добродетели, поэтому важно следить за собой, а согрешив, сразу каяться, чтобы не погубить те же самые добродетели. Все наши добрые дела сжигаются тщеславием, завистью, гневом, враждой, лукавством, ets.
Вольдемар снова застыл, глядючи в экран своего «Кэнона». Никита традиционно насиловал свой дебильник, произнося отрывистые, не совсем литературные обороты, применимые только к не совсем понятливым обормотам. Он строил новую фазенду, а строительных фирм в их городке не самое подходящее число – ноль. Поэтому приходилось довольствоваться услугами братьев наших мусульманских, заполонивших Сибирь-матушку в поисках хоть какого-нибудь пропитания для своего многочисленного потомства. Ковыряться в недрах кладовой полезных и даже бесполезных ископаемых этим братушкам не позволяет чересчур высшее образование, а по шляпке гвоздя они попадать научились, поэтому находят себе дело по интеллекту.
Вот уже наша троица благополучно преодолела дорожный водораздел, и можно было чуть-чуть расслабиться. Под горку идти значительно легче, будто летишь на крыльях успеха. Ребята уже зачехлили свои экспонаты научно-технического прогресса и вернулись в Юрский период Мезозойской эры. Никита погрузился в чтение акафиста Николаю Чудотворцу, видимо, хотел тем самым замолить свои невольные грехи сквернословия. Очевидно, без них никуда, если приходится иметь дело с жителями некогда братской окончательно Средней Азии.
Чуть убыстрив шаги, I’m поравнялся с гигантом Х-вым и решил продолжить беседу.
– Смотрю, тебя до зѣла расстроили мои слова. Или просто язык смочить нечем?
– Да… в общем-то, нет. Я о другом подумал.
– О чём же, если не секрет? – я посмотрел на него с прищуром.
– Да какие секреты? Просто вспомнил слова Священного Писания… – Вольдемар на несколько секунд как бы задумался, стоит или нет посвящать меня в свои размышления. – Помнишь, Христос сказал благочестивому разбойнику: «…ныне же будешь со Мною в Раю» [Лк. 23:43]. То есть получит вечное блаженство. За то, что грабил и убивал других людей. Братьев своих. Не соблюдал ни одной Заповеди, более того – безбожно их нарушал…
– Правильно. Но тот сказал всего лишь «…мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» [Лк. 23:41–42]. То есть он проявил смирение. И всего лишь произнёс, обращаясь ко Христу: «Помяни меня, Господи, когда приидеши во Царствие Твое!» [Лк. 23:43]. Православие начинается там, где есть смирение. Разбойник на кресте за пару часов купил себе вечность. Терпеливым страданием и открывшимися глазами на Христа, распятого рядом. Как в той притче о виноградарях. Когда бы ни пришёл убирать урожай, получишь полную чашу. Последние станут первыми.
Что говорит Господь? «Сыне, дай мне сердце твое» [Притч. 23:26]. Ты́ за каждую скорбь благодаришь Творца? Сможешь сказать, если дом твой сгорит: «Господи, достойное по делам своим приемлю. Благодарю тебя, Господи!» Сможешь простить обидчика своего? Не помню, кто сказал: «Самый трудный бой – с самим собой, победа из побед – над самим собой».
На Западе подменили победу над собой социализацией христианства. Там имеет значение лишь внешняя сторона. А по сути это антихристианство. Каждое дерево познается по плоду. Если привести в пример соединённоштатников, то они выросли из протестантской секты и поэтому ревностно относятся и к другим религиям, и к другому мiровоззрению.
– Но ведь сказано же: «Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилия восхищают его» [Мф. 11:12]. А они понимают это буквально. Любое «анти» застревает в сущности того, против кого выступает. Они проповедуют демократию, ненавидят тоталитаризм, а по существу, не признают другой альтернативы, другие социальные системы.
– Они, в общем-то, признаю́т, если эта система им по душе. Помнишь, как они говорили о никарагуанском диктаторе Сомосе: «Это сукин сын, но это наш сукин сын». А если он не наш, как Асад в Сирии, тогда начинается «охота на ведьм». Там и мусульманство неправильное, в отличие от Саудовской Аравии, и христианство не такое, не по внешности просто.
Границ для альтернативно мыслящего сознания, понятно дело, не бывает. Поэтому социальная девиация, девиантное поведение других народов есть норма. С этим надо смириться.
– Какое поведение? – Володя собрал морщины в пучок у переносья.
– Девиантное. Ты что, такого слова не слыхал? То есть отклоняющееся от общепринятого.
– Не, не слышал, – гигант Х-в участливо покачал головой.
– Теперь услышал, – ваш покорный вернул глаза в орбиты, – что это устойчивое поведение, отклоняющееся от общепринятых, наиболее распространённых и устоявшихся норм. Но речь не об этом. В Евангелии говорится об усилии над своей душой, а не о насилии вообще и навязывании своей воли в частности. Видишь, что человек грешит – не суди его, а лучше помолись о нём. Даже если враг просит помощи – помоги ему. Но не помогай лукавому.
– А как ты отличишь, искренне он просит или лукавит?
– Элементарно, Wotson! Необходимо знать православие. Перекрести его – любой бес креста боится. А повинную голову меч не сечёт. Блаженны кротции, яко тии наследят землю. Блаженны милостивые, яко тии помилованы будут. Смирение есть высшая из добродетелей!
– У тебя всё так просто, как глоток воды выпить, – Володя сделал характерный жест.
– Кстати, попить бы я сейчас в натуре не отказался. Ты вовремя вспомнил, – и я потянулся за своей фляжкой. Вода между тем уже успела нагреться и жажду только распалила.
Вдруг мысль застопорилась, будто уличный поток машин, наткнувшийся на красный сигнал светофора. Даже Никита прервался на минутку, хотя обычно его невозможно отвлечь от святого делания. Гори всё синим пламенем вокруг – ничто не оторвёт его от молитвы.
Но в данную конкретную минуту если и горело, то приветливо-лучезарное светило над покрытой золотисто-белым облаком вершиной Святой горы, которое как бы спрятало её до поры до времени от людских глаз. Снизу облако было прозрачно-лиловым, словно перламутровым, грозя пролить на отвесный склон радужные струи майского дождя. Впрочем, это было скорее иллюзией: вёдро, похоже, установилось всерьёз и надолго. Лёгкие перистые облака, тщетно пытаясь скрыть нежную синеву небосвода, почти застыли на одном месте в своём безсилии защитить его от палящего солнца. Но не сия чудная картина так поразила мой взор.
Навстречу нам двигалась группа пилигримов, судя по одежде европейцев, скорее всего греков. Вроде бы ничего примечательного в них не было – люди как люди. Шли они неспешно и немногословно, чем-то напоминая похоронную процессию. Одно их выделяло из серой массы – это зелёные штаны на одном из туристов. Остальное всё чин чинарём.
Не могу сформулировать причину, но мне почему-то приспичило поиграть с ними в переглядки. У первого из них, мужчины лет сорока, среднего роста и атлетического телосложения, взгляд был какой-то подавленный, будто он не более часа как вышел из темницы после многолетнего заточения. Он смотрел на меня и в то же время мимо меня. Или сквозь меня. Светлая кудрявая прядь волос, небрежно упавшая на чело и чуть прикрывшая правый глаз, выдавала в нём явное равнодушие или, вернее даже будет сказать, безразличие ко всему свету.
Второй навскидку казался чуток помоложе, однако паутина морщин на лбу явно противоречила первому впечатлению. «Молодость» скорее проявлялась в его худобе и одежде: на нём были бриджи цвета детской неожиданности, увенчанные снизу бахромой, линялая футболка и яркие кроссовки, обутые на когда-то белые, а ныне побуревшие, испачканные зеленью гетры. Он шёл с приоткрытым ртом и надрывно дышал, словно взошёл на пик Коммунизма. Роговые очки с многократным увеличением характеризовали его взгляд известной фразой: четыре глаза и ни в одном совести. Длинные худые пальцы крепко держали видавший виды посох.
Глядя на третьего, не знаю почему, но у меня возникло ощущение, что он дирижёр симфонического оркестра. Его походка была какой-то трёхтактной, он не шёл, а вальсировал. Лёгкий рюкзачок на тщедушных плечах заменял ему партнёршу. Взгляд его скользил по окружающей среде подобно фигуристу на мартовском льду, прошёлся и по нам, ничуть не смутившись. Серебристая бейсболка кидала тень на его бледное лицо, отчего оно приобретало немного землистый оттенок. Никаких мыслей в его очах мне прочитать не удалось за столь короткий промежуток времени, да и, если откровенно, азъ поражённый не очень-то и стремился.
А вот в четвёртого мой взгляд впиявился подобно энцефалитному клещу. Нет, взаимности с его стороны не было, он даже не взглянул в мою сторону, но мне было не оторвать взгляда от его портрета. Больше ничего в его обличье меня не смущало. Джинсы и бело-голубая тенниска сидели на нём подчёркнуто выразительно, как будто были шиты по его худощавой фигуре. На голове красовалась сетчатая ковбойская шляпа, прикрывавшая коротко стриженные каштановые волосы. Синие фирменные кроссовки выписывали горделиво-энергичную походку, сдобренную не менее фирменным посохом. В лице его, скуластом и продолговатом, отражалась твёрдая убеждённость в своей правоте. Лоб, прямой, как экран плазменного телевизора, опирался на резко очерченные полуизогнутые брови. Из-под стрельчатых, колючих ресниц на мiръ взирали голубовато-серые выразительные глаза. Прямой, правильный, слегка заострённый нос имел естественное продолжение в виде аккуратных щегольских усов. Тонкие пунцовые губы были плотно сжаты и чуть приспущены по краям, поэтому было ощущение постоянной улыбки на устах. Гладковыбритые щёки, чуть впалые, были слегка покрыты свежерозовым загаром. Крепкий волевой подбородок почти закрывал короткую боксёрскую шею.
На секунду я даже слегка притормозил, а в глазах моих отразился мимолётный испуг, который не остался незамеченным моими друзьями. Они внимательно огляделись по сторонам, не обойдя вниманием и пилигримов, но ничего необычного не обнаружили. Да и мне не в момент пришло на ум, почему вдруг это лицо показалось мне знакомым. Будь он похож на известного артиста или просто одного из моих знакомых, это не поразило бы моё воображение до дрожи в коленях. Здесь что-то другое… Но мы явно где-то пересекались. Или я видел его портрет… Но где? Причём совсем недавно… Может быть, даже здесь, на Святой Горе…
Перед моим взором калейдоскопом пронеслись все недавно увиденные мною лица. Нет, искомый пилигрим среди них не числился. Значит, не здесь мы пересекались. Тогда где? И почему это меня так поразило? С чего вдруг? Пилигримы уже скрылись за поворотом, а тревожная мысль всё не отпускала меня, бередила мою память, не давала сосредоточиться.
Как всегда в таких случаях, азъ многогрешный прибег к испытанному средству. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…»
Вот уже ноги наши ступили на гравийную дорожку, ведущую в сербскую обитель, но ваш покорный не прекращал молитву ни на секунду. Не зря же предстал моим очам знакомый лик именно сейчас… Значит, это как-то связано с Сербией? Да, мы паломничали на Балканы в начале века… Помню, двоюродный брат меня позвал за компанию. Сашка…
Они с приятелем сначала объехали Сербию, побывали в нескольких монастырях. Белград только пережил последствия варварских бомбардировок соединённоштатников. После круиза по Дунаю они приехали в Черногорию, где уже азъ есмъ присоединился к ним. Весёлая была поездка! За две недели мы побывали в пяти странах, объехали все святые места Черногории, приложились к мощам Василия Острожского и Деснице Иоанна Предтечи в Цетинье.
А на следующий год их не стало… Причём Сашку, как гласит официальная версия, избили в ресторане неустановленные лица кавказской национальности. Следствие велось почти год, пока не вышел срок давности, потом дело «похоронили» в архиве, а в ответ на обращение в Генеральную прокуратуру пришёл ответ с тонким намёком, что его лучше замять. В противном случае могут возникнуть нежелательные проблемы у заинтересованных лиц.
А Лёнька пропал без вести. Выехал из дома с крупной суммой денег – они должны были с Сашкой в тот день подписывать контракт, но для обоих земная жизнь вскоре оборвалась. И если брата мы вскоре похоронили, то Лёнька исчез без следа. Родители его подняли на уши всю полицию, но дело закрыли «за отсутствием состава преступления», так как жертву не нашли.
И вот по истечении срока давности пошла их соседка в магазин, а при входе стоят двое «в кокарде» и спрашивают у неё, мол, не слыхала ли она о том, чтобы лет десять назад кто-нибудь пропадал без вести. Полицейские ей поведали, что при строительстве найден скелет примерно с десяток лет назад погребённый, с характерными травмами челюсти и вставными зубами. Тётя Клава не припомнила, тем более что и жила тогда в других краях, лет семь всего как переехала. Да и про случай тот слыхала лишь краем уха, в подробности её никто не посвящал.
И вот что значит промысел Божий. Является ей ночью во сне Лёнькина мать, да не просто является, а в некоем эпическом образе. Держит она в руке челюсть и говорит ей: «Вот же, гляди, его зубы. Он когда на мотоцикле разбился, челюсть сломал и зубов лишился. Я долго потом его выхаживала, а поначалу и не чаяла, что живой останется».
Соседка чуть свет пробудилась и стремглав к матери Лёнькиной в дом. Прямо с порога её долгожданной вестью и ошарашила. А то же она места себе не находила все десять лет, ждала всё, что он в дверь постучится, покоя не знала. Мать, ни слова не говоря, молнией понеслась в полицию и, когда ей показали фрагмент черепа со вставными зубами, сразу опознала сына.
Вспомнила, что он хотел тогда из рыжего металла зубы вставлять, но она его долго отоваривала, сказала, что кто-нибудь позарится на твой фиксатый рот и примешь смерть лютую из-за этого. Времена такие, что и за меньшее могут на тот свет отправить. Поставил из нержавейки.
А ведь как в воду глядела! Сынок-то и пострадал за понюшку табаку. Видимо, пронюхали «полузащитники отечества», что будут мальчики не с пустыми руками, подловили их, устроили засаду на дороге, да и отправили в мiръ иной, откуда не возвращаются. Одного закопали тут же, а второго привезли в отделение, составили липовый протокол, что он в кабацкой драке получил черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью. В общем, кругом виноваты понаехавшие гастарбайтеры. А добычу ту поделили «по-братски», даже наверх отстегнули, как полагается, тем дело и закончилось бы… Если бы не Господь Бог. А Он, как известно, поругаем не бывает. Ту землицу, в которой Лёнька принял смерть лютую, отвели под строительство коттеджей. И самые что ни на есть лица кавказской национальности стали рыть котлован, да и наткнулись на косточки человечьи. Божиим-то промыслом…
Как знать, заяви они по-тихому в полицию, может, и «вспомнили» бы наши «полузащитники» о страшном преступлении и должностном подлоге, свезли бы косточки в ближайший крематорий, да и спалили их там как неопознанные. Но Господь поругаем не бывает! Стройку-то затеял как раз Сашкин компаньон, который не дождался тогда своих напарников, и пришлось ему иметь бледный вид перед заказчиком. Вроде как подвёл его компаньон, вместо дела в драку ввязался, к тому же весь бизнес под удар подставил. Шибко тогда осерчал он на Сашку.
А тут вдруг первым узнаёт, что найден на строительном объекте неопознанный труп. И новость страшную поначалу сообщили секретарше – шеф как раз был на совещании у мэра, телефон свой выключил. И где ж это видано, чтобы женщина, да ещё молодая, такую страшилку да в глубокой тайне сохранила? К приезду полиции уже вся стройка слетелась поглазеть на диво дивное, тут уж дело замять не получится, да и поменялись за столько лет служивые в местном отделении. Выросли звёзды на их погонах, халявными баксами вскормленные.
Тут бы и сказке конец, а кто слушал – молодец. Ан нет! Когда Лёньку опознали, тогда понял шеф, что не кавказцы в кабацкой драке Сашке череп пробили, а именно те, кто нас беречь и охранять призван. И – вот уж чудеса так чудеса – их главарь, кто пронюхал и дал команду засаду устроить, в этом коттеджном посёлке себе дворец строил. Причём самый крутой. А новость узнал последним, аккурат в это время «замаливал грехи» на Мальдивах. С новой женой и хозяйкой будущего «хрустального дворца». Не повезло новой хозяйке… Или, наоборот, повезло… Ведь если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезёт, так, кажется…
Шеф не стал торопить события. Подождал, пока новость станет не просто достоянием гласности, но и всячески подогревал интерес к ней среди местных жителей. И не только местных. Городишко в Золотом Кольце числился, туристов и паломников хватало, так им тоже новостишку под разной подливой подавали. Потихоньку о ней не только вся страна, но и зарубеж судачить стал. А «хрустальный дворец» к тому времени уже сиял во всей красе.
Пропадать такой красе негоже. Вот и решил наш «Сильвио» к молодой жёнушке подкатить. Не стал правду-матку до посторонних ушей доводить, а сообщил ей по-тихому, когда её благоверный за океаном крупные дела решал. Та неглупая была, хоть и молодая, с ходу доехало до её извилин, чем огласка обернуться может, предпочла решить этот вопрос полюбовно, причём, как уже понял шибко догадливый читатель, в самом что ни на есть прямом смысле.
А дело-то оно такое, скользкое. Ненавистен ей был поначалу шантажист, а потом потихонечку попривыкла, да и понравилось. Это примерно как повешенный сначала дёргается в петельке, а потом ничего, пообвыкнется и успокаивается. Висит как милый. Только ветерок его легонько покачивает, крутит иногда, а в общем и целом картина хоть и жуткая, но…
Впрочем, не будем о грустном. Вот и красавица наша грустить не стала, решила прекратить двойную жизнь. Выбрала благоприятный момент, да и огорошила благоверного своего. В другой раз он бы и ухом не повёл: доказательств против него никаких и срок давности отдал швартовы. Это если бы в столице. А в маленьких городках такой номер не прокатит. Людская молва пострашнее пистолета. Съедят заживо. Пришлось золотопогоннику срываться с тёплого местечка и подыскивать себе пристанище там, куда молва стёжку не отыщет.
Вот и до развязки добрались. Жёнушка молодая не захотела быть декабристкой и покидать «хрустальный дворец». Категорически! А беда не приходит одна: жили они гражданским браком, золотопогонник не хотел указывать уютное гнёздышко в налоговой декларации, чтобы не возникли ненужные вопросы о происхождении наличного капитала, оформил его на молодую красавицу. А та предъявила свои права на недвижимость и делиться отказалась. Как ни пытался хахаль отсудить у неё даже половину, как ни угрожал ей расправой лютой, но поделать ничего не смог. Кто пойдёт за убийцу свидетельствовать, что она ему жена? Да и наш законопослушник собирался стать народным избранником, зачем ему лишние судебные дрязги?
Кем он стал, думается мне, уважаемому читателю не шибко интересно знать. В депутаты он в итоге не попал – его партия не прошла в парламент, а молодая пассия стала вскоре и женой, и помощницей «Сильвио». Понял тогда золотопогонник, что на чужой беде, тем паче на чужой крови, счастья не построишь. Даже в переносном, не то что в прямом смысле.
Это я к тому всё поведал, что тот пилигрим, к которому мой взгляд приклеился как магнитом, был в буквальном смысле Лёнькиным двойником. Времени прошло предостаточно, черты его уже стёрлись из памяти, потому и не сразу вспомнил. Прошу дикого прощения! Да и не виделись мы с ним с тех пор, даже фотографий никаких не осталось, не успел он…
А как славно мы провели время в Черногории! Поездка была незабываемой. Во всех отношениях. Рисовать красоты этой страны у меня не хватит словесного ресурса. Уже само её название – Черногория – говорит само за себя. Чёрные горы! Сколько бы ни объехал стран, нигде не видал ничего подобного. Особенно впечатляющая картина рисуется на закате, когда огромный красный диск тонет в морской пучине и подсвечивает вершины гор отражённым от морской глади светом своих лучей! Вот где широкий простор для поэтической фантазии!
А приехали мы уже в начале октября, когда для рафинированных европейцев сезон закончился, а для неприхотливых соотечественников, к тому же не обременённых избыточным весом толстого портмоне, только начинался. Погода меж тем особо не радовала, небо заволокло свинцовыми тучами, и временами накрапывал мелкий дождичек. Загорать при таком раскладе вовсе не тянуло, а прозябать в помещении гораздо дешевле на родине. Но не за тем же мы, экономные, проделали трёхчасовой перелёт, да ещё за валюту, чтобы вкусить осенней непогоды!
Потратив два непогожих дня на посещение музеев и осмотр местных достопримечательностей, на третий решили попросить Господа о пощаде. Мои братушки во Христе не особо верили в благополучный исход, но я был непоколебимо уверен в милосердии Божием. Только необходимо было совершить крестный ход в монастырь святого Спиридона, который находился на вершине почти отвесной горы, возвышавшейся над нашим временным пристанищем.
Выйдя поутру из уютного отеля, мы едва не унеслись в облака ураганным ветром, а через полчаса начался конкретный ливень. Нас это не смутило, поскольку догадались захватить с собой для такого случая непромокаемые накидки. Дождь не унимался больше часа, но по пути к вершине нам встретился монастырь святой мученицы Параскевы, где мы прочитали акафист равноапостольному князю Владимиру и помолились о даровании нам солнечной погоды.
Дождь прекратился, однако ступать по сырой траве и набухшей глине было ещё более отвратно. Приходилось прыгать с камня на камень, но рвение наше от этого не только не иссякло, наоборот, обрело второе дыхание. Пока у Лёньки не сдулось первое. Через полчаса он уже начал канючить, чтобы вернуться обратно. Спрашивается, зачем с такой слабой дыхалкой было искушать Всевышнего? Нет чтобы лучше избавиться от привычки кадить дьяволу!
Как будто читая мои мысли, Лёнька осквернил уста сигаретой и грациозно прикурил от золотой зажигалки. Саня присел на обломок скалы и попытался сучком очистить свои кроссовки от налипшей грязи. Удавалось с огромным трудом, видимо и глина в этой стране тоже специфическая. Странная. Или не рассчитанная на таких упёртых, как наша троица.
Но вот и глина побеждена, и окурок затоптан, надо продолжать восхождение. Ещё примерно полчаса мы воевали со стихией, прежде чем перед нами возникла одинокая колоколенка монастыря. Как, впрочем, и одинокая церковка, размерами чуть больше киоска Союзпечати. Никакой ограды не было даже намёком. Между храмом и небольшой сарайкой, по всей видимости служившей конюшней, паслась на привязи пегая лошадка или мул, точно не разобрал.
Наличие внедорожника мощностью в одну лошадиную силу позволяло предположить, что монастырь (если его можно так назвать) всё-таки обитаем. Подойдя к церковке, мы услышали кузнечную канонаду, доносившуюся из сарайки. Третьим послушником этой обители был пёс серо-буро-коричневого окраса. При нашем приближении он лениво поднял симпатичную мордашку и заулыбался нам одними глазами. То ли он почуял в нас своих, православных, а может, просто в принципе соскучился по мiрской суете, но вся его «злость» по отношению к незваным гостям проявилась в неторопливом бессловесном помахивании мохнатым хвостом.
– Ну здорово, псина, – Сашко́ приблизился к нему и протянул руку, чтобы погладить.
– Ты поосторожнее, – предостерёг Лёнька, – это может он только с виду такой смирный.
– Не боись! Я с собаками умею находить общий язык, – и Саня присел на корточки, теребя сучьего сына за ухом. Странно, но это на всех собак действует как приманка.
Кузнечный стук нечаянно прекратился, и нам навстречу вышел довольно молодой монах в старой, порванной и до зѣла испачканной серой рясе. Голова была прикрыта монашеской скуфейкой, а на ногах было нечто, не поддающееся словесному определению.
– Поздрав браћо, – произнёс инок, при этом приложив десницу к груди и поклонившись.
– Христос воскресе! – дружно откликнулись мы.
– Ваистину васкресе, – ответил монах, чем до зѣла обнадёжил нас, понеже сербский язык не так чтобы сильно отличался от русского. Это значительно облегчало дальнейшее общение.
– Ти руси, из Русије? – обрадовался инок, и улыбка расцветила его щетинистое лицо.
– Да, – мы дружно закивали головами в подтверждение своих слов. – Как тебя зовут?
– Спиридон, – представился монах и протянул нам по очереди десницу.
– А меня Мигель, это Леонид, а тот Александр, – я указал на Санька, по-прежнему возившегося с собакой, но ради приличия всё-таки подошедшего к нам.
Инок пригласил нас зайти в храм, чему мы безмерно обрадовались. По крайней мере, можно было разуться и на топящейся печурке просушить насквозь промокшую обувь. Да и храмом сие строение можно было назвать с большой натяжкой. Всё пространство было занято под хозяйственные нужды, а посредине расположился огромный стол персон на пятьдесят, вкруг которого стояли многочисленные лавочки. Стол был практически полностью завален всяческой снедью, причём не сказать чтобы особливо постного ассортимента.
Спиридон предложил нам согреться чайком, на что мы тут же безропотно согласились. Он поставил изрядно закопчённый чайник на печурку-буржуйку и стал нарезать кукурузный хлеб. Возраста ему было не больше сорока, ростом повыше меня будет примерно на ладонь. Смугл он больше от грязи, чем от загара. Волосы под скуфейкой слиплись от пота и были туго завязаны сзади в пучок. Выразительные карие глаза смотрели ласково и дружелюбно, не перебегали с одного на другого, стало быть, их хозяин не любопытен и не подозрителен. Круглый игривый подбородок украшала куцая рыжая бородка, вкупе со щетиной наполовину скрывавшая рот и щёки. Кончик носа был немного вздёрнут, брови почти срослись у переносья, лоб полукругло выпирал, а уши плотно прижаты к черепу и забраны под скуфейку.
Что нас не сказать чтобы приятно, поразило, так это полнейший беспорядок. И это будет мягко сказано. Такого хаоса трудно встретить даже в скукоженном жилище вьетнамских гастарбайтеров, кучкующихся в одной комнатушке по пятнадцать рыл. Здесь им и ночлег, и кухня, и гостиная, и детская, ets. Кто бывал, тому объяснять не нужно. Инок Спиридон жил в монастыре один, но складывалось ощущение, что в этой трапезной разместился цыганский табор.
В русской словесности существует поговорка: беден как церковная мышь. Трудно представить, что в этом монастыре нет мышей или даже крыс. Здесь им было полное раздолье. Наряду с провизией на столе пребывали и очистки, и объедки, да чего тут только не было! Вдоль стен вместе с мешками с провиантом соседствовали стройматериалы, инструменты, отходы производства, причём вперемешку, в полной неразберихе. Иконостас взирал на мiръ пустыми глазницами киотов, по стенам вместе с иконами висела одежда, сушились про запас травы и корнеплоды, в углу стояли драные мешки с фуражом для «внедорожника».
Хиландар
Хаос, как известно, предтеча дьявольского мiроустройства. Сколько объездил стран, но невозможно представить, чтобы в Германии, Испании, Франции, ets в монастыре был подобный беспорядок. Тем более в католическом или протестантском монастыре или храме. Да, они холодные, там тебя не пригласят к столу и не предложат чаю, не накормят, последним не поделятся. Но и до такого состояния никогда не опустятся, лучше продадут обитель иноверцам.
…Беседа наша немного затянулась, инок хорошо понимал по-русски, а где не понимал, там приходилось переводить на английский, немецкий или испанский. Когда дождь прекратился окончательно и горизонт окрасила предзакатная мозаика, брат Спиридон вышел нас проводить и даже предложил своего скакуна, от чего мы резко отказались. Вниз – не наверх, только следи, чтобы второпях не оступиться и шею не свернуть, а сил и здоровья не требуется.
Через полчаса, когда мы спустились до кромки моря, от недавних туч не осталось даже пёрышка. Взойдя на Царский пляж и освоившись в лабиринтах пещер, мы не заметили, как ночь сгустилась до консистенции мазута. Последние всполохи уходящего дня отсвечивали светлячками на западе, и на побережье начиналась бурная ночная курортная жизнь.
А погода с этого дня установилась как в июле 2010 года в России. И целую декаду, пока мы не покинули благословенную Черногорию, ни единым облачком не запачкался небосвод, жара устанавливала рекорд за рекордом, и было ощущение, что мы пребываем во Святой Земле. Во всяком случае, наш подъём в монастырь О́строг напомнил точно такой же на Гору Искушений, где лукавый искушал Господа нашего Иисуса Христа после сорокадневного поста.
О́строг – действующий монастырь в Черногории, относящийся к Сербской православной церкви, расположенный в горах на высоте около километра над уровнем моря. Находится в тридцати верстах от Подгорицы, у подножия скалы Острошка Греда (Ostroška greda). Основанный в XVII столетии, во времена османского владычества, монастырь был центром духовной жизни сербского народа. В настоящее время там обитают 12 монахов. Нижний монастырь был основан в середине XIX века, состоит он из келий и церкви Святой Троицы. В Нижнем монастыре покоятся мощи святого новомученика Станко, двенадцатилетнего мальчика, которому турки отсекли руки, в которых он держал святой Крест и не хотел его выпускать.
Верхний монастырь отделён от Нижнего пятикилометровой дорогой, но мы поднимались пешком, по более короткой пешеходной, которую преодолели за полчаса. Верхняя часть монастыря двухуровневая, встроена в скальную нишу и состоит из двух церквей. На нижнем уровне расположена Крестовоздвиженская церковь, построенная в 1665 году, а выше неё – Введенская церковь XVIII века. Она очень мала, всего три на три метра, но именно здесь святой Василий провёл в молитвах 15 лет. В реликварии Введенского храма хранится ковчег с чудотворными мощами святого Василия Острожского, а также молитвенная книга 1732 года и храмовые подсвечники, датируемые 1779 годом. На скале – изображение-икона святителя.
Родился Василий Острожский в нынешней Герцеговине, в селе Мрконич, 28 декабря 1610 года в семье набожных, благочестивых, православных родителей Петра Йовановича и его супруги Анастасии. Ребёнка окрестили Стояном, стали учить страху Божьему и всякой доброй мудрости, ходили с ним на святые церковные богослужения. Входя в храм Божий, он сначала клал земные поклоны, с благоговением лобызая пол храма, а потом Святой Крест и святые иконы.
Стоян отличался смирением и серьёзностью, а также милосердными сердцем и душой. Семья его весьма нуждалась, но он даже доставшийся ему кусочек хлеба никогда не съедал один, а всегда делился с кем-то, особенно если вместе с другим пастушками пас овец. К его родителям питали ненависть недобрые соседи, вероотступники и потурченцы, которые возненавидели юношу за его благочестивость и мудрость. Впоследствии по желанию самого Стояна, дабы уберечь сына от озлобленности людской и дать ему возможность выучиться грамоте, родители отвели его в монастырь Завала, воздвигнутый в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, игуменом которого был дядя Стояна Серафим.
Монастырь этот был весьма почитаемым в Герцеговине и довольно богатым. Одно время, до своего ухода на Афон, им правил Святой Савва. Вернувшись из Святой Земли, он учредил Захумскую епархию, митрополитом которой стал впоследствии святой Василий. Здесь Стоян учится мудрости, душа его постепенно воспламенилась любовию ко Господу и святой подвижнической жизни. В нём появилось желание принять монашеский постриг.
Он переходит в монастырь Успения Пресвятой Богородицы, или Тврдош, и вскоре постригается в монахи под именем Василий. Данное имя для него было знаком, чтобы в будущем в качестве подвижника и епископа следовать святому и великому иерарху Церкви Божией Василию Великому. Через какое-то время преподобный удостоился сана диакона, а потом и священника. Служил он перед престолом и жертвенником Божьим с глубокой верой и целомудрием. Проведя некоторое время в данном монастыре, он отправился в Черногорию к митрополиту Цетиньского монастыря Мардарию, который оставил его при себе в Цетине. В этом монастыре преподобный Василий дослужился до архимандрита.
В те годы в Черногории и Герцеговине римские священники-иезуиты очень активно вели среди православных пропаганду католицизма с целью вовлечь их в свою католическую ересь и подчинить власти папы. Ревнитель православной веры святой Василий указал митрополиту Мардарию на антиправославную деятельность католиков и советовал оказать горячее сопротивление врагам Церкви, но тот отнёсся снисходительно к засилию униатской пропаганды.
Благодаря своей вере и преданности Православию, а также усердной борьбе святого Василия против Унии православный народ и духовенство не подпали под влияние униатов. Преподобный, никого и ничего не боясь, защищал веру и истину Христову. Тогда Мардарий стал плести интриги против ревнителя Православия и несправедливо обвинять его перед народом. Но народ не поверил клевете митрополита, так как он хорошо знал, что преподобный жил свято и богоугодно, за что все его любили и весьма почитали.
Желая уйти от интриг и злобы, святой Василий вернулся в монастырь Тврдош, но и там не перестал бороться за сохранение веры православной, неустанно защищая сербский народ от угрозы папизма. Святитель постоянно возносил горячие молитвы Господу, продолжая заботиться не только о спасении своей души, а в первую очередь о спасении своего православного народа, который задыхался под тяжким турецким рабством, жил в нищете и бедности, в страхе от турецкого насилия и беззакония, в опасности от притеснения унитской пропаганды.
В то время преподобный был уже архимандритом, но не остался в монастыре, а отправился в герцеговинские деревни и, как настоящий духовник и пастырь, проповедовал Евангелие Христово. Подобно святителю Савве, он совершал все богослужения и святые таинства, поддерживая веру и терпение народа, помогал терпящим нужду и скорбящим. «Плебейский богомолец», как многие называли его, был евангельским просветителем своему народу.
Его апостольское усердие настроило против него местных потурченцев, и они задумали его убить. Тогда святитель отправляется в православную Россию, дабы уклониться от опасности и одновременно помочь своему народу. Через некоторое время он вернулся со многочисленными и щедрыми дарами, святыми облачениями, богослужебными книгами и небольшой денежной суммой. Он раздавал дары небогатым храмам в Герцеговине, а также особо нуждающимся. Одновременно стал восстанавливать опустевшие и обветшавшие церкви. Но лукавый враг рода человеческого и на сей раз не оставил его в покое. Неустрашимое усердие и неустанная апостольская деятельность только усиливали ненависть богоотсупников.
Это вынуждает святого Василия уехать на Афон. Святитель нанёс визит Святейшему Патриарху Печскому Паисию Яневацу (1614–1647), которому подробно рассказал о горестном и тяжком положении православных сербов в Герцеговине, об их страданиях и турецких бесчинствах, о лукавой пропаганде латинян, и выразил своё желание поехать на Святую Гору, испросив у Святейшего на это благословения. Патриарх сразу понял, что перед ним человек Божий и что только такой человек может помочь страдающему православному народу. Мудрый патриарх Паисий знал, что архимандрит Василий отличается великими духовными добродетелями и способностями. Он восхищался пастырской деятельностью святителя, поэтому решил возвести его в сан архиерея и разрешил поехать на Афон, посоветовав там не задерживаться.
На Афоне интенсивная молитвенная жизнь не проходит безследно: если человек всё время проводит в церкви, если он всё время молится, ежедневно открывает помыслы – он не может не начать меняться к лучшему. Василий без проблем добрался до Святой Горы и оставался там почти год. Он побывал во всех святогорских монастырях и многих скитах, набрался опыта у тамошних подвижников и отшельников. Но основную часть времени провёл в сербском монастыре Хиландар среди сербских и болгарских иноков и старцев.
На обратном пути из Святогорья он снова заехал в Печ, чтобы поприветствовать патриарха. В день праздника Преображения Господа и Спаса нашего Иисуса Христа в 1638 году святейший собрал всех сербских архиереев и, невзирая на молодость (святителю в то время не было и тридцати лет), за его добродетельную жизнь удостоил Василия епископского сана, назначив митрополитом Требиньским. Этого требовали сложные исторические обстоятельства.
Главное его оружие было слово Божие. Сила его молитв была такова, что по ним уже тогда Господь даровал многочисленные исцеления. Святого все считали чудотворцем. За его святую жизнь и его молитвы, а также дарованную ему от Господа прозорливость народ почитал Василия святым. Люди приходили к нему, ища от него помощи и утешения в разных бедах и искушениях. Святитель с великим благодушием помогал каждому молитвой, духовными наставлениями. Он учил давать подаяния, а также и восстанавливать святые храмы и монастыри.
В это время турки усиливают террор по отношению к сербскому народу. Они грабили не только дома, но и церкви, и монастыри, опустошая всё вокруг себя, а людей уводили в плен. В результате этого народ со страху бежал с насиженных мест. Мученическую кончину принял патриарх сербский Святейший Гавриил Раич (1648–1656). Также был убит турками митрополит восточно-герцеговинский Паисий Требешанин, кафедра которого находилась недалеко от Оногошта (Никшича). Святителя Василия, бывшего митрополитом Захолмским, патриарх благословил на упраздненную кафедру, написав в связи с этим грамоту.
Преподобный Василий поселяется в уединённом месте, где устроил себе келью. Это была пещера в Пьешивцах, у подножья горы Загарач. Но по совету старцев переселяется в монастырь Острог. Игумен монастыря, преподобный старец Исайя, жил богоугодной жизнью в одной пещере, находящейся над монастырём Верхний Острог. По преставлении подвижника Господь прославил его святые мощи, но турки очень быстро нашли их и сожгли.
Придя в Острог, святой Василий сначала поселился у подножья Острожской горы, а потом поднялся в Верхний монастырь, находящийся в пещере преподобного подвижника Исайи. С той поры он оттуда пятнадцать лет управлял своей митрополией. Вокруг него стали собираться монахи и подвижники, с их помощью он восстановил церковь Введения Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Также святитель в Острожской скале построил и украсил церковь Честного и животворящего креста, которая сохранилась до сих пор. Игуменом монастыря он нарёк Исайю, внука преподобного Исайи, на себя же наложил самые строгие обеты. Питался святой только фруктами и овощами, клал земные поклоны и совершал другие подвиги монашеской жизни. Помимо забот о своей епархии, он строил церкви и кельи, своими руками носил камни для строительства, и весь он являлся храмом Пречистого Духа.
Как настоящий пастырь, преподобный Василий не всё время пребывал в келье, а спускался к народу и вместе со всеми терпел страдания. К святителю толпами шли люди, ища у него помощи, а также духовного и телесного утешения, многие почувствовали силу его молитв, за что возносили хвалу Господу. Спасаясь от жестокости турок, народ Герцеговины, подвергнутый гонениям и страданиям, собирался в Остроге, а многие старики, женщины и дети оставались подолгу. Святитель опекал их, жители окрестных деревень помогали ему во святом делании.
Невдалеке от монастыря было имение князя Раича, имевшего пятерых сыновей, которые постоянно обижали святителя и монастырь. Из-за жестокости князя Раича и великой злобы людской святителю была мысль навсегда уехать на Святую Гору. Но он понимал, что злоба та – дело демонов. Об этом преподобный написал в своём завещании: «Пишу я, чтобы все христиане правду знали: какое-то время я жил в Остроге в отшельничестве, прилагая все свои усилия и отдавая всё свое имущество, ничего не жалея ради милости Божией и милости Пресвятой Богородицы. С помощью братьев-монахов, благодаря Господу, я восстановил там то, что можно и увидеть. И многие ко мне относились со злобой, но Господь во всём помощником мне был. Данное мною написано не только для того, чтобы жители Острога, которые после меня будут там служить Господу и Святой Богородице, подвизаясь в холодной пещере ради теплоты Божией, но чтобы и вы, христиане, знали…»
Святитель принял решение не покидать Острог, а и дальше терпеть несправедливость. Но в 1667 году он всё-таки отправился к блаженному патриарху Максиму в Печ, которому рассказал про бедствия народа. Многие пророчества святителя сбылись ещё при его жизни, по его молитвам совершилось множество чудес. К примеру, святой предрёк князю Раичу, что из-за оскорбительного его отношения к монастырю всех его сыновей ждёт печальная участь. Данное предсказание осуществилось. Сокрушённый князь пришёл тогда к святому Василию и рассказал ему о трагической кончине своих сыновей. Святитель утешил князя и посоветовал ему покаяться в грехах своих и своих сыновей, поведав, что если тот искренне принесёт своё покаяние, то Господь даст ему утешение и снова благословит его сыновьями. И это пророчество святого Василия быстро осуществилось. У князя снова родились сыновья.
Земная жизнь святого Василия, неутомимого в подвигах, молитвах, посте, в своих попечениях о земных и небесных благах своего народа, потихоньку подошла к концу. Острожский святитель отдал свою душу в руки Господа 29 апреля 1671 года. Упокоился он тихо, безболезненно, в своей келье, находящейся над острожской пещерой. Из скалы, возле которой он упокоился, потом выросла виноградная лоза, хотя земли там практически нет. В момент блаженного его упокоения келья исполнилась необыкновенным неземным светом. Тело святого Василия монахи погребли в могилу под церковью Введения Пресвятой Богородицы.
Работа «пиратов» XXI века
Сразу по его упокоении народ стал приходить с молитвой на могилу святителя, как приходили и при жизни его. На его могиле стали происходить многочисленные чудеса и происходят в Остроге до сих пор. Спустя семь лет после упокоения (1678) святой Василий явился во сне настоятелю монастыря святого Луки игумену Рафаилу Косиерцу, приказав ему пойти в Острог и открыть свою могилу. Игумен не придал этому значения и в Острог не пошёл. Но то же сонное видение повторилось. Игумен снова не отправился в Острог. В третий раз явился святой Василий игумену в архиерейском облачении и с кадильницей в руках. И пока Святитель кадил, жаром из кадильницы обдало и обожгло игумену лицо и руки.
Игумен проснулся и со страхом рассказал про свой сон братьям-монахам. Придя в Острог, они поведали обо всём острожским инокам. Сначала все вместе они наложили на себя очень строгий пост, ежедневно выполняли молитвенное правило и совершали Божественную Литургию. Спустя семь дней, окадив могилу, они её открыли и увидели Святителя в прославленном теле, которое было жёлтым, будто воск, и благоухало, словно базилик. Монахи положили его в раку и перенесли в храм Введения Пресвятой Богородицы, где оно пребывает до сих пор.
Весть о прославлении мощей святого Василия быстро разнеслась, и всё больше и больше людей стали приезжать, чтобы приложиться к ним. С тех пор милостью Божией и святостью преподобного у его святых и чудотворных мощей постоянно совершаются многочисленные чудеса. В настоящее время к этому Великому Острожскому Чудотворцу приходят паломники со всех уголков земли, разных вероисповеданий и национальностей. У кивота Святого произносятся молитвы на многих языках мiра. Сюда приезжают не только православные, но и представители всех конфессий, приносят тяжелобольных, и по вере их милостью Божией и молитвами святого Василия они получали исцеления и благодатную помощь…
…Гравийная дорожка постепенно перешла в мощённую булыжником, которая довела нас до ворот Хиландара. Здесь всё ещё дышало гарью страшного пожара, несколько башенных кранов сиротливо застыли над полуразрушенными строениями. Тем не менее монастырь продолжал жить размеренной жизнью, несмотря ни на что. Видимо, многовековое житие под игом генным кодом передалось потомкам, которых не могут сломать никакие обстоятельства.
Войдя внутрь, первое, куда устремилась душа, так это спасительная тень. Скинув с плеч долой пудовые вериги накопившихся грехов, азъ перегревшийся обнаружил, что одежду вполне можно выжимать. Братья мои во Христе также пребывали в блаженной эйфории от возможности предаться расслабухе. К алюминиевой фляжке уже страшно было притронуться, ажбы не обжечься, поэтому остатками драгоценной влаги пришлось смочить почву в цветочных кадках. Но жажду этим не утолишь, остаётся только один вариант – смиряться.
– О, тут и колодец имеется, – обрадовался Никита. – Можно пополнить запас влаги.
– Без благословения давай не будем, – мне пришла на ум здравая мыслишка, что вода в колодце может быть чисто техническая, исключительно для полива. – Если будем хорошо себя вести, то нас и так напоят и накормят. Всё лучше, чем аш два о, согласись…
– Зѣло борзо! – Никита не полез в карман за ответом.
Сказать, что на Святой Горе вас никто не ждёт, не будет правдой. Зайдите в любой монастырь или скит, и вас не спросят сначала, кто вы и откуда, зачем пожаловали. Дадут стакан воды, кофе, лукум, а то и по обычаю рюмочку. Мы это проходили уже не раз, поэтому главное – это проявить терпение, смирение. Уютно расположившись в нартексе – крытом, расписанном фресками притворе в виде галереи, – мы решили последовать афонскому правилу.
Галерея представляла собой настоящее произведение искусства. Свод опирался на круглые невысокие колонны, соединённые между собой арками. Фрески были выполнены с большим изяществом, краски совершенно не поблекли от времени. Потолок состоял из мозаично подогнанных разноцветных досок, также деревянными были и сидушки вдоль стен. Особо поразил меня пол, на котором двуцветной мозаикой из чёрной и белой гальки, обточенной морем, выложена звезда Давида, а также другие узоры. Переводя взгляд с одного узора на другой, он ненароком задержался на чудотворной лозе, которая восемь столетий тому назад чудесным образом произросла из гробницы святого Симеона с южной стороны соборного храма.
Стебель лозы появляется из стены, на высоте примерно полутора метров от земли. Гробница святого находится у той же стены, но с внутренней стороны храма. Лоза широко разрослась и тянется вверх по своей опоре, а крона опирается на деревянное перекрытие, как бы образуя беседку. С тех достославных времён и до наших дней монастырь Хиландар раздает богомольцам ягоды от чудотворной грозди или рассылает их по почте тем, кто об этом попросит.
Помощи от хиландарской лозы ищут верующие люди со всех уголков не только Греции, но и со всего света. Результаты удивительны. Не прекращается поток благодарственных писем от счастливых супругов. К примеру, Катерина из Салоник предложила своему мужу отправиться на Афон и привезти оттуда гроздь от лозы святого Симеона. Но тот не согласился, потому что не имел достаточной веры в её чудесные свойства. Меж тем его супруга сама постаралась раздобыть чудотворную гроздь и вкусила от неё, поступая так, как было ей предписано. Кроме того, она взяла на себя все молитвенные правила, которые должен был исполнять её муж. Когда Господь благословил их первым зачатием, она рассказала мужу о том, как поступила, и с тех пор эта семья из благодарности не теряет связь с монастырём.
Следующий случай чудесной помощи лозы святого Симеона произошёл уже с паломницей из России Валентиной. Будучи в паломнической поездке по Греции, она упросила батюшку, сопровождавшего их группу, привезти ей гроздь чудотворной лозы. У меня, говорит, всё есть: и муж хороший, и работа, и кров, только семья наша какая-то неполная, муж давно ребёнка просит родить, а я – то карьера, то ещё что-то, всё не получалось забеременеть. А когда спохватилась, то врачи говорят, что уже поздно. Пошла я тогда в храм, стою возле иконы матушки-заступницы «Скоропослушница», вся в слезах, умоляю Её помочь мне. А она такая красивая, очень старая, большая церковная икона, инкрустированная камнями разноцветными, прям сияет вся! Говорят, кто ни просил у неё что, вскорости сбывалось! И тут подходит ко мне старец благообразный и говорит, чтобы я съездила в Грецию и раздобыла гроздь от лозы святого Симеона. Я на радостях благодарю Богородицу, оборачиваюсь, а старца и след простыл. Потом уже, когда в Греции увидала икону святого Симеона, поняла, что это сам он и был.
Приехала я в Грецию, но женщинам на Афон ступать не дозволяется, вот я и попросила, чтобы кто-нибудь из мужчин нашей группы приобрёл мне чудотворную гроздь. И батюшка наш приносит мне этот Божий дар! Я счастлива безумно, непрестанно благодарю Пречистую Деву, умоляю помочь мне. По возвращении домой не прошло и месяца, как тест показал положительный результат. Теперь семья наша полная, и растёт сынишка – Семёном нарекли в честь святого Симеона мироточивого. Святителю отче Симеоне, моли Бога о нас!
Люди нынешнего времени ослабели в вере, а всякое чудо, равно как и то, которое проявляется через лозу святого Симеона, требует истинной веры от надеющегося на него. Об этом необходимо помнить, прибегая к помощи чудотворной грозди. Очень хорошо говорится об этом в главе послания ко Евреям святого Апостола Павла, где речь прежде всего идёт о вере, её силе и её значении для нашей жизни. Но так как нашу веру поддерживает и укрепляет усердная молитва, то именно ей всегда необходимо уделять особое внимание.
Те люди, которые живут в молитвенном единении со Всевышним, внимают Его обещаниям из Священного Писания, таким как: «Просите, и дано будет вам; ищите, и обрящете; стучите, и отворят вам» [Мф. 7:7]; или «Всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам» [Мк. 11:24] – и просят у Господа с упорством, чтобы эти обещания сбылись на них. Он же всегда рад воздать нам, как Отец наш Небесный, о котором Господь Иисус в Священном Писании говорит так: «Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» [Мф. 7:11].
Интересный случай произошёл в Салониках. Один священник, у которого не было детей, посетив Хиландар, получил гроздь святого Симеона, но не торопился ею воспользоваться. Одна из его прихожанок попросила уступить ей гроздь, и батюшка с готовностью это сделал. Спустя некоторое время, после Святой Литургии прихожанка, сияя от радости, поблагодарила священника за его дар, сказав, что он ей помог. Когда тот священник вновь приехал в Хиландар, то сокрушался и глаголил: «Была бы у меня такая вера, были бы и у меня сейчас дети».
Евангелие даёт нам пример наставление в вере. Господь наш Иисус Христос вопрошал каждого, на ком желал явить чудо: «Веруешь ли?» – или же говорил потом исцелённому: «Вера твоя помогла тебе!» Господь хочет видеть нашу веру, прежде чем являть нам чудеса.
Кто не могут, но хотели бы иметь потомство, пусть обратятся своими молитвами к святому Симеону Мироточивому, который, оставив своё сербское царство, подвизался на Святой Горе Афон, основал монастырь Хиландар и умер в нём после многих богоугодных трудов, удостоившись от Господа дара чудотворения. Для этого достаточно взять гроздь и часть ветви от виноградной лозы, которая чудесным образом выросла из самой его гробницы.
В один пакет кладутся три ягоды и один кусочек стебля. Кусочек этот следует положить в сосуд, наполненный освящённой водой (3 стакана), и пить из сосуда обеим супругам перед каждым приёмом пищи на протяжении сорока дней. Затем мужу надобно вкусить одну ягоду, а жене его – две. Эти сорок дней супругам необходимо вкушать только постную пищу и ежедневно совершать по пятьдесят земных поклонов с Иисусовой молитвой: половину утром и другую вечером. Кто хочет, тот может удвоить число поклонов, то есть добавить ещё пятьдесят с молитвой: Пресвятая Богородице, спаси нас; преподобный отче Симеоне, моли Бога о нас. Всё это время необходимо воздерживаться от супружеской близости. По истечении сорока дней супруги должны исповедоваться и причаститься Святых Христовых Тайн, и тогда Всемилостивый Господь по вере их благословит супругов зачатием.
После зачатия весь срок беременности и кормления ребёнка грудью супруги должны воздерживаться от супружеской близости и жить в чистоте. Из жития пророка Самуила явствует, что мать его Анна три года кормила грудью сына, всё это время не разделяя с супругом его ложе, а потом родила ещё детей, ачеть все были уверены в её бесплодии. Но что невозможно человеку, возможно Богу. Рождение ребёнка есть не людское произволение, а дар Божий. Господь сказал: «Азъ есмъ сей, кто сотворяет человека и вдувает дух в человека. Апостол заповедал родителям пребывать в посту и молитве, подчиняя супружеские желания высшим целям, дабы имеющие жён были бы, как не имеющие» [1 Кор. 7:29].
Посему не будьте рабами тела, но работайте духу. Поглядите на животных, которые по сей день в абсолютной точности следуют природному закону, данному им от Бога ещё при сотворении мiра и говорящему, что после зачатия плода не дозволяются сношения, ни во время беременности, ни во время кормления. А человек, как сами видите, становится хуже скота, предаваясь страстным влечениям и забывая о своём достоинстве, данном ему от Бога, сотворившем его по Своему образу и подобию. Нарушая Божий закон, человек поступает против естества и навлекает на своё потомство праведный гнев Божий.
Последствия этого гнева – неверность супруга, раздоры и прочие беды, неизлечимые болезни, от которых страдают дети, преждевременная смерть мужа, жены, равно как и любимых детей. Так Всевышний наказывает супругов, не покоряющихся Ему и Его законам, потерявших страх Божий и пошедших по пути плотского мудрования, которое есть враг Богу. Они убивают себя и своё потомство до седьмого колена, лишая себя навек Царствия Небесного.
Супруги перед разрешением их неплодства должны строго следовать церковным правилам, а именно: воздерживаться от близости накануне воскресных и праздничных дней, накануне среды и пятницы, во время всех четырёх постов, предписанных церковью, но в особенности во время Великого поста. Оставшееся время можно в благопристойности и страхе Божием употребить для супружеской жизни. Господь дал человеку жену как помощь в их общей жизни, благословив их словами: «Плодитесь и размножайтесь», а не ради похотливого сладострастия, которое не знает ни времени, ни меры в своей безудержности.
Блюдите святое супружество в чистоте и правде Божией, следуйте всем заповедям Божиим, тогда Господь разрешит ваше неплодство и осенит вашу семью Своею Благодатью, потому что не сами собой вы получите дар рождения ребёнка. А за исполнение прошения вашего творите милостыню нищим и убогим. Кроме того, вы обрящете Царствие Небесное, которое обещано тем, кто любит Бога, и будете вместе с теми, кто угодил Богу делами милосердия. В чём да поможет нам Иисус Христос, заступничеством Пречистой и Преблагословенной Матери Его Девы Марии, молитвами Святого Симеона Мироточивого чудотворца и всех святителей Афонских, коих ради дастся нам блаженная кончина временного сего жития и жизнь вечная, где станем непрестанно прославлять Пресвятую Троицу, Животворящую и Нераздельную, Отца, и Сына, и Святого Духа, которым слава подобает ныне и присно и во веки веков. Аминь.
За размышлениями мне вспомнилось, что из могилы святого Василия Острожского также произросла виноградная лоза, также имеющая дар чудесного разрешения бесплодия. Как нас учили в разведшколе, один раз – случайность, два раза – закономерность. У Господа ничего не происходит случайно, так почему именно сербские святые удостоились сей благодати?
Возьму на себя дерзость предположить, что из всех балканских народов, завоёванных в середине второго тысячелетия Османской империей, именно сербский народ оказал наибольшее сопротивление захватчикам – достаточно вспомнить битву на Косовом поле – и больше других народов подвергался истреблению и гнёту со стороны завоевателей. Потому Всемилостивый Господь и даровал сербам способность чудесным образом разрешаться от бесплодия, дабы не выродился этот православный народ, подобно североамериканским аборигенам…
Неслышно появившийся в дверях невысокий седой монах прервал мои мудрствования на самом интересном месте. Ни слова не говоря, он жестом пригласил нас в архондарик и так же безшумно исчез, как и появился. Глупо было бы ослушаться, раз пригласили. Никита первым проявил прыть и последовал в гостиную, через миг и мы с Вольдемаром очнулись от спячки.
Комната ничем особым не запомнилась, разве что царившим в ней полумраком. Видимо, даже на электричестве приходилось экономить, понеже львиная доля средств уходила на восстановление монастыря после пожара. На круглом столике, наподобие журнального, уже стояли заботливо приготовленные стаканы с водой, чашки с кофе и вазочка с лукумом. Ну и как же можно забыть про сербскую ракию! И первое, что обращает на себя внимание, – это крепость огненного напитка. Если анисовая буза не более 40° по Менделееву, то здесь, без сомнения, имелись все 50°, а может и больше. Нас угощали настоящей сербской ракией, которую здесь и приготовляют. При подходе к монастырю мы обратили внимание на виноградную плантацию с восточной его стороны, на которой были заметны несколько трудников.
Традиционное афонское угощение тут же отогнало усталость и хандру, моментально расслабило и развязало нам языки. При этом архондаричий не только не проявлял никаких видимых эмоций, но и сохранял каменное спокойствие, приклеив едва заметную улыбку на уста.
– Можете остати и преноћити? – как бы между прочим спросил он.
– Да нет, мы зашли ненадолго, просто передохнуть, – откликнулся гигант Х-в.
На пару минут снова воцарилось молчание, в течение которых святой отец дал нам возможность понаслаждаться ароматным напитком вприкуску с дразнящим уста лукумом.
– Сте дуго на Светој Гори? – так же почти неслышно спросил монах.
– Нет, всего третий день, – при этих словах Володя отёр пальцы бумажной салфеткой.
– И куда даље иду, – вопрос архондаричьего застал нас немного врасплох.
– Не решили ещё, – гигант Х-в перевёл взгляд с меня на Никиту, потом обратно на меня, как бы ища поддержки своим словам. – Как Господь управит.
Старец расцвёл в улыбке, с полминуты помедлил и хотел что-то произнести, но во дворе послышались шаги, которые отвлекли его внимание. По характерному стуку металлического наконечника посоха о камни он сразу понял, что это не монах, а очередной гость монастыря. Авва с какой-то юношеской прытью поднялся и заспешил за угощением для паломника. Только по его резкому движению легко можно было определить, насколько хиландарские монахи рады каждому гостю. Или он прозорливо угадал, что гость – наш соотечественник?
Через минуту мы в этом убедились, когда под гостем заскрипели половицы в архондарике. Мощно поздоровавшись, он окинул нас пытливым взором и, заметив мою широчайшую улыбку, после трёхсекундной паузы радостно произнёс:
– Мигель! Вот так встреча! Ты давно здесь?
– Да уже с полчаса как. Одежонка ещё просохнуть не успела, – ваш покорный встал навстречу гостю, и после крепкого рукопожатия мы обнялись и похристосовались.
– Знакомься: Володя, Никита, – я представил Виктору своих друзей. Он щемящим движением освободил плечи от миниатюрного рюкзачка, аккуратно, будто царский скипетр, поставил к стене свой посох, после чего оседлал кожаный диван. В это время появился архондаричий с джентльменским набором традиционного угощения.
– Э-эх, жалко, повторить не получится, а то Сам Бог велит выпить за встречу!
– Если хочешь, то могу и поделиться, – Виктор полусерьёзно вознамерился ополовинить свою миниатюрную рюмашку, которая для его комплекции была что слону дробина.
– Зачем такие жертвы? Если что, то и до Кареи рукой подать… Можно и водичкой.
– Вы с какой стороны притопали? – спросил он, смачно занюхивая допинг.
– Мы-то? Из Зографа. По пути заглянули к преподобному Косьме. А ты?
– Из Эсфигмена. А ночевал в келье одного знакомого отшельника. Мы уже с ним лет десять как знакомы. Каждый приезд свой сюда навещаю его. Он мне чётки подарил, они меня по жизни сколько раз выручали, казалось бы, даже из безвыходных ситуаций. Если что, так сразу с молитвой обращаюсь к святому Нектарию, ещё ни разу не подводило.
– А почему именно к нему? – мне вспомнился рассказ трапезаря в Пантелеимоне.
– Я родился как раз в день его памяти. А сейчас окормляюсь в храме Всех Святых в Красном Селе у протоиерея Артемия Владимирова. Там даже акафист читают преподобному Нектарию, есть его икона, которая, как утверждают, неоднократно мироточила, произошло несколько исцелений… Нектарий в переводе с греческого означает «безсмертный».
– Нам как раз о. – й про него рассказывал. Как он недавно явился на острове Эгина…
– А про недавнее чудо он вам не рассказывал? Как во время одной из служб у ризы покрова над его мощами Святой Нектарий открыл глаза. И про другие чудеса… Не говорил?
– Н-нет, не рассказывал. Да он только в качестве примера поведал. А что за чудеса?
– По его молитвам ещё при жизни чудеса вершились. Перед кончиной он тяжело заболел, его в госпиталь отвезли, положили в палату смертников. У него определили онкологию, с ним в палате лежал один парализованный. Два месяца преподобный промучился, и в день празднования Архистратига Божия Михаила и всех Небесных Сил Безплотных Господь призвал его к Себе. После блаженной кончины святителя парализованный сосед надел его рубашку и получил полное исцеление! В больнице и другие чудеса происходили: например, медсестры заметили, что бинты, которыми обвязывали раны преподобного Нектария, благоухают.
Сразу после кончины тело, руки и лицо святого начали обильно мироточить, монахини собирали миро ватой. Когда гроб с его телом привезли на Эгину, то весь народ вышел со слезами, чтобы проводить его. Люди на руках гроб несли и потом заметили, что одежда, в которой они были во время похорон, благоухает. В склепе монастыря, где он погребён, гроб открывали несколько раз по разным причинам и каждый раз убеждались, что тело нетленно. Одна девочка в гроб положила фиалки, так они не только не были тронуты тлением – даже не завяли.
К его молитвенной помощи обращаются страдающие параличом онкологические больные, с другими тяжкими заболеваниями, одержимые, бесноватые. Многим святитель Нектарий помогает при материальных затруднениях. А у меня вскоре после Афгана обнаружились раковые клетки, никакое лечение не помогало, болезнь начала прогрессировать. И мне старцы посоветовали обратиться с молитвенной просьбой ко святителю Нектарию. Жив, как видишь…
– А ты что, в Афганистане успел отметиться? – удивлённо спросил Вольдемар.
– Было дело. Полтора года «за речкой» проторчал. Еле ноги унёс, – Виктор три раза перекрестился, при этом нашёптывая какую-то заветную молитву.
– Что, и смерть над тобой косу заносила? – не унимался гигант Х-в.
– Х-ха, да легче сосчитать, когда она эту косу убирала. Все полтора года как на пороховой бочке просидел. Даже в последний перед дембелем день едва на этом свете задержался.
– Как же это тебя так угораздило? – у меня проснулся неподдельный интерес.
– Долго рассказывать, – Виктор махнул рукой. – Если так уж интересно, то могу по дороге рассказать. Вы после Хиландара в какую сторону направляетесь, если не секрет?
– Хотим до Ватопеда успеть, – ответил за всех Вольдемар.
– Тогда по пути. А то до вечера проговорю, а мне ещё вёрст тридцать отмерять, если не больше, – при этих словах Виктор тяжело вздохнул. – Мне в последнюю ночь перед дембелем Богородица явилась во сне, Она меня и спасла, можно сказать. Я потом долго пытался тот образ на иконе увидеть, в котором Она ко мне явилась, и увидел его только здесь, на Афоне.
Когда со старцами беседовал, они мне сказали, что святой Нектарий меня хранит, поскольку в день его памяти родился. Потому я и «безсмертный», что о́н смерть от меня отводит. Его в Греции почитают, как у нас преподобного Серафима Саровского.
– Кому Афон и Саровский, а кому iPhone и Swarovski, – мрачно пошутил гигант Х-в.
– Во-во, – откликнулся Виктор, – плюнуть некуда, одни интеллектуалы. А в Афган такой попадёт, сразу сопли из всех щелей и метеоризм, что хоть спичку подставляй.
– Хочешь сказать, ты сразу Матросовым родился? – Володя продолжил свою канонаду.
– Во всяком случае, не Ломоносовым. Из армии не сбежал, – подытожил наш братишка.
Всё это время, пока мы выражали эмоции, архондаричий не проронил ни слова и, сияя загадочной улыбкой, радостно взирал на нас. Выждав паузу в разговоре, он тихонько, как бы невзначай обратился к нам, решив напомнить о том, что мы всё-таки на Афоне:
– Браћо, ви желите да би се могла ставити до светиња?
– Да, конечно, – наконец подал голос Никита, до сих пор не проронивший ни слова.
– Онда су отишли, а ускоро већ служба, желео бих да се мало одмори.
Из всего сказанного мы поняли только, что скоро начнётся служба, поэтому нужно поторопиться. Прочитав благодарственную молитву, мы поблагодарили также нашего благодетеля и чинно двинулись в ризницу. Архондаричий ничего не комментировал, только указал на чудотворную лозу, росшую с южной стороны кафоликона, и сдобрил парой фраз по-сербски.
После ризницы мы зашли в Соборный храм, приложились к чудотворным иконам, после чего не смогли не подивиться главному чуду Хиландара. Лоза заботливо огорожена чугунной решёткой и металлической сеткой, чтобы какой-нибудь не в меру буйный «доброжелатель» не кинулся на неё с топором. Она и впрямь внушительных размеров, и от неё исходит благоухание круглый год. Во всяком случае, в начале мая мы его почувствовали.
Удивительное дело: недавний страшный пожар уничтожил почти половину строений монастыря, но чудотворная лоза осталась невредимой, хотя опирается на деревянную «крышу» импровизированной беседки. Доски могли вспыхнуть только лишь от критической температуры, но Господь уберёг это сокровище, так же как и чудотворную маслину в Пантелеимоне.
Автор этих строк даже на несколько секунд зажмурился, до того меня пробрал аромат, исходящий от раскидистого живого шатра. Володя, как всегда, принялся пополнять фотолетопись, а Никита снова взялся за трубку дебильника. Один брат Виктор не проявлял никаких видимых эмоций, видимо афганская война закалила его характер пуще дамасской стали.
«Во всяком случае, не Ломоносовым. Из армии не сбежал», – почему-то вспомнились мне его слова. И то, с каким достоинством он их произнёс. «Добрая совесть – это самое великое из всех благ. Она – цена душевного мира и сердечного покоя». А ведь это как раз слова преподобного Нектария. Мельком взглянув на мужественное лицо Виктора, на каменное спокойствие в каждой мышце его атлетичной фигуры, я нашёл стопроцентное тому подтверждение.
Но вот фотосессия закончилась, мы взвалили на плечи наши «грехи» и неспешно направились за новыми приключениями. Брат Виктор брёл чуть поодаль с таким мрачным видом, будто был осуждён в Жёлтые Воды. Кто не знаком с этим весёлым местом, сообщаю, что расположено сие городище в центре «братской» Окраины, в его окрестностях, «провинившиеся перед законом (вернее беззаконием)», добывают самую что ни на есть урановую руду.
Когда азъ увлечённый отбывал практику на строительстве железной дороги Долинская – Помошная, то краем уха прослышал про это весёлое местечко. Экскурсируя в Кривой Рог, наш очаровательный гид, именуемый Оксаной, не смогла скрыть от любознательного студента государственную тайну и слегка проговорилась, почему город имеет такое экзотическое название. От залегающих в окрестных местах железных руд вода в реке действительно становится жёлтой, но не это главное. А то, что в местной исправительной колонии содержат смертников.
Чудотворная лоза
Узнала она об этом совершенно случайно, просто её брат служил охранником на глинозёмном заводе и как-то под «большой стакан» набрал три аккорда на гитаре, да и спел о том, что накопилось в его грешной душе. А накопилась там кровь невинных жертв, когда смертнички решили заявить о своих правах, гарантированных самой гуманной в мiре советской конституцией. Каких уж они «прав» добились, знают теперь лишь ангелы на небесах. И те, кто не пожалел свинца для своих соотечественников, выполняя приказ вышестоящего начальства.
Но что-то я опять о грустном. Не приживаются в моей душе слова Виктора Гюго о том, что мы рождаемся с криком, умираем со стоном, так давайте хоть жить со смехом. Но смеяться почему-то не тянуло, видно жара этому не слишком способствует. Так, в скорбном молчании мы дошли до каменной часовенки с изображением креста царя Душана. Вспомнилось, что при оном Хиландар достиг наивысшего расцвета, в это время количество славянских иноков на Афоне даже превысило число греческих. Но грянул роковой для Сербии 1389 год, и Стефаново царство перестало существовать после поражения сербского войска на Косовом поле.
Наш гигант Вольдемар никак не мог пропустить такой кадр, поэтому очередная фотосессия «съела» ещё несколько минут драгоценного времени, зато прогнала упадническое настроение и заставила ворочаться до оскомины уставшие языки. Виктор проявил благосклонность запечатлеть всех нас вместе, за что ему отдельная благодарность. Заодно сразу вспомнилось, что он обещал по дороге рассказать нам про свою афганскую эпопею и про чудеса на войне. Отдав последние почести последней славянской обители, мы настроились на слуховую волну.
Прости, Хиландар, что не воспеть тебя сегодня. Во всяком случае, в этот вторник. Мы двинулись дальше, нет-нет да и оглядываясь на сербский монастырь, уже такой далёкий – даже не верилось, что каких-то четверть часа назад мы ещё были там. Который, будто заботливая мама, вышедшая провожать нас, смотрел, как мы уходим всё дальше и дальше, и тихонько крестил наш путь. Когда дорога в очередной раз сделала крутой поворот, то мы попрощались с Хиландаром окончательно и безповоротно, и дай Бог, чтобы не навсегда.