Своя у каждого , та – первая любовь
Свой у любви и антураж и фон
Особенно когда слеза без слов
И блюз разлуки плачет саксофон
(с) Хомоник
Это случилось почти сразу после распада СССР. Бывший советский, а нынче российский военный контингент вооружённых сих выводили из Прибалтики.
На это время выпала моя юность. Ну и самая первая, и самая настоящая любовь. Её звали Елена. Леночка – так называл её я. Она жила в Таллине на улице Лай, дом девятнадцать. Я не мог ездить к ней часто из-за того, что жил тогда у родителей, а они – в военном городке. На электричке сорок минут до Таллина и ещё пятнадцать минут пешком. Сейчас, возможно, это было бы для меня – серьёзного солидного человека – неудобством, но разве молодость замечает такие мелочи?
Она была влюблена. Я был влюблён до потери памяти. Если бы не было электричек, нашел бы другой способ, чтобы видеть эту тоненькую блондинку с голубыми, как небо, глазами, задорными конопушками и звонким смехом.
Мы гуляли по Таллину, проводили время, общались с друзьями и посещали вместе пляжи на Финском заливе. Пляжи Балтийского моря в Эстонии совершенно особенные. Они не похожи на другие места, которых немало потом объездил за свою бурную биографию. Эти пляжи огромны и состоят из белого шелковистого песка. Прохладный ветер не даёт перегреться, а ласковое северное солнце остыть и обгореть до костей, как это было бы где-нибудь на юге. Загар, полученный среди песчаных дюн, имеет золотисто-бронзовый цвет и держится чуть не до Нового года. На одном из этих пляжей мы с ней и познакомились.
Всё что мы пробовали, было для нас новым и запретным, оттого очень привлекательным и манящим. С ней мы впервые поцеловались, попробовали алкоголь и ментоловый дым сигарет «Салем». Да, тогда не составляло проблем добыть сигареты подростку, как, впрочем, и какой-нибудь джин-тоник в синих полосатых банках.