Цепочка полузаметённых следов вела на север. Хотя «север» тут был повсюду: хмурое дымчатое небо нависало над обширной ледяной пустошью. Местный снег имел сероватый оттенок, чем походил на своего весеннего собрата из умеренных широт Земли, вот-вот уже готового сойти под лучами набирающего силу солнца. Но только этот снег уходить никуда не собирался, впрочем, как и люди, что самовольно объявились в его стылых владениях.
Глеб заглушил транспортный модуль, переделанный под аэросани, и спрыгнул в серое льдистое крошево. Парные следы терялись на горном склоне, и дальше передвигаться можно было только пешком, что противоречило приказу. Глеб установил радиомаячок и включил встроенную в шлем рацию:
– Саша, приём.
– Да, Глеб, – не сразу ответил бортинженер, по голосу которого было понятно, что он занят ещё каким-то делом.
– Удалось посмотреть мою запись?
– Да… Исходя из здешней силы тяжести, плотности снега и глубины следов, тело, их оставившее, весит на наши килограмм тридцать. Конечностей, как ты сам видел, четыре, и каждая заканчивается чем-то вроде копыта. Расстояние между передней парой конечностей и задней чуть более метра. Ещё можно сказать, что тело передвигалось довольно медленно и что передняя часть у него тяжелее.
– М-да. Столько отмахать в космосе ради встречи с горным козлом…
– Ты его для начала излови! – в озабоченном голосе Сашки появились весёлые нотки. – А потом, знаешь, на безрыбье и инопланетный козёл будет успехом для экспедиции. Хотя такие следы мог оставить любой шагающий механизм.
– Интересно, чей?
– Спроси что полегче!
– Ладно… Как там у Женьки дела?
– Её группа произвела бурение в нескольких контрольных точках. Везде одна и та же картина: снег, потом спрессованный снег или лёд, под ними слой вулканического пепла, а уже под этим бутербродом идёт грунт с остатками растительности и микрофлоры.
– Понятно. Как вернусь, переговорю с ней сам.
– Ну, твоему обществу она всегда рада.
– Ты-то откуда знаешь? – буркнул Глеб с наигранным недовольством. – Поймал сигнал?
– Да. Ты находишься сейчас на гористом берегу замёрзшего моря.
При слове «море» Глеб невольно вспомнил жёлтый пляж, шум прибоя и бронзовых от загара родителей, лежащих рядом на песке. Воспоминания из детства тёплой волной окатили душу. Других же источников тепла вокруг не наблюдалось. Глеб поёжился, хоть был в скафандре, и уточнил:
– Что уже вывели спутник-сканер?
– Да, вовсю мотает витки.
– На сверхнизкой?
– Конечно. По-другому же тут не получится.
– Может, он и моего козла засечёт? – пошутил Глеб.
– Не надейся, – в тон ответил Сашка.
Глеб хотел было развить беззлобную пикировку дальше, но передумал:
– Я возвращаюсь к кораблю. Конец связи.
– Ждём тебя. Конец связи.
Глеб оседлал импровизированные аэросани и завёл двигатель. Развернувшись, он встал в свою же снежную колею. Однообразный пейзаж настраивал на минорный лад, и Глеб вскоре поддался этому настроению. Действительно, их радость от обнаружения кислородной планеты земного типа вышла недолгой. Четвёртый мир в системе жёлтого карлика оказался ледяной равниной, лишь в экваториальной его части высились пики гигантских вулканов. Они-то, похоже, и погубили жизнь на этой планете.
***
Глеб успел к самому совещанию. Корнеев – командир корабля и начальник экспедиции – уже собрал всех ответственных в кают-компании. Всех, кроме дежурных.
– Приступим, коллеги, – традиционно начал Корнеев: – Евгения, вам, как планетологу, предоставляется первое слово.
– Спасибо, Иван Андреевич, – поблагодарила Женя. – Вычислительной мощности бортового компьютера, увы, недостаточно для построения точной модели, но с высокой вероятностью можно сказать, что суммарный объём выбросов вулканического пепла и сернистых газов составил до тысячи кубических километров. Извержения здесь носили каскадный характер, а сам цикл вулканической активности длился около года. Началось это не более трёх лет назад. Тогда-то поросшие травой плато двух центральных континентов и превратились в снежные равнины, а реки, моря и океаны, занимающие свыше семидесяти процентов поверхности, замёрзли…
– Эх, немного не успели! – в сердцах перебил бортовой врач Пегов. Он давно раздражал Глеба своей несдержанностью, но ещё больше – попытками ухаживать за Женей.
– А что бы ты сделал? Заткнул жерла исполинскими пробками? Вылил бы на вулканы моря? – Глеб тоже не удержался от язвительного выпада.
– Тихо! – скомандовал Корнеев. – Евгения, продолжайте.
– Так вот, этот мир и до катаклизма был холоднее нашего из-за большей удалённости от светила – звезды спектрального класса G. Но потока энергии, получаемой от неё, всё же хватило для зарождения на планете жизни в виде простейших микроорганизмов и примитивных растений. Как и на Земле, очагом их появления стали моря и океаны, а уже позднее произошло освоение суши. Сейчас, в результате наступившей вулканической зимы, развитие местных форм жизни практически остановилось…
– Чьи же тогда следы инспектировал сегодня Глеб? – на этот раз докладчицу перебил сам Корнеев.
– Пока это только предположение, Иван Андреевич, – пришёл на выручку коллеге биолог Завадский, – но, возможно, мы имеем дело с неким земноводным существом, которого планетарный катаклизм застал не в воде, а на суше. Либо пристанищем ему мог послужить, например, небольшой водоём с геотермальным источником. Доступ к большой воде для существа был отрезан, и ему пришлось питаться водорослями, что росли в этом тёплом водоёме. Когда пища закончилась, несчастное животное, движимое голодом, отправилось на её поиски.
– Насколько я помню, древние земноводные Земли имели перепончатые лапы и длинный хвост для перемещения в воде, – вмешался в обсуждение Глеб. – Здесь же мы не видим следов волочения хвоста по снегу, только отпечатки каких-то ороговевших конечностей.
– Глеб, древнейшие бесхвостые земноводные появились на Земле двести миллионов лет назад, и такой современный их потомок, как лягушка обыкновенная, тебе должен быть хорошо известен, – спокойно возразил биолог. – А если мы будем слепо проецировать на данный мир эволюционные процессы с нашей планеты, то рано или поздно зайдём в тупик.
– Полностью согласен с Борисом, – поддакнул Пегов, чтобы не столько поддержать Завадского, сколько досадить Глебу.
Глеб представил себе Пегова верхом на исполинской жабе, ползущей по снежному полю, и едва не рассмеялся. Зато эта короткая юмористическая фантазия уберегла его от вступления в совсем уж неуместную перепалку.
– Под толщей льда в здешних морях и океанах точно сохранилась жизнь, но её изучение нам пока недоступно, – Женя вернула бразды доклада в свои руки, чтобы тот закончить. – Версия о случайно выжившем земноводном имеет право на существование. Как и версия о том, что эти следы здесь оставили такие же как мы пришельцы.
На последних словах планетолога Корнеев нахмурился. Видно было, что вариант с не очень крупным и медлительным животным нравится ему куда больше. Оно и понятно: встреча с неведомыми братьями по разуму влекла за собой такие же неведомые последствия. Конечно, корабль и экипаж могли дать серьёзнейший отпор любому агрессору, даже самому технически продвинутому, но такого «контакта» начальнику экспедиции хотелось бы избежать. А в «братание» с инопланетянами Корнеев, как и Глеб, не очень-то верил.
Глеб прекрасно знал, что некоторые члены команды принимают осторожность Корнеева за нерешительность, считают проявлением мягкости характера. Знал он и про поверхностность и ошибочность таких суждений. Приказ Космофлота свёл их с нынешним командиром ещё на Софии, и в тех непростых обстоятельствах Корнеев проявил и твёрдость, и решительность. Поэтому здесь Глеб никого не пытался переубеждать, а просто сразу пресекал подобные разговоры о командире в своём присутствии.
– Завтра с рассветом начинаем поиски в горном массиве, – вынес решение Корнеев и, обращаясь уже непосредственно к Глебу, добавил: – Пойдёте вдвоём с Борисом. Ты за старшего. Связь через каждые двадцать минут. Табельное получите в оружейке. Остальное, в том числе альпинистское снаряжение, выдаст старпом. Сейчас – отдыхать. Совещание закончено. Всем спасибо, коллеги.
***
– Второй пилот, вы почему не отдыхаете? – шутливым тоном спросила Женя и посторонилась, пропуская Глеба в свою каюту.
– Что-то не спится, – с улыбкой ответил он. – А потом видеть тебя – лучший отдых для моих глаз!
– Так включил бы мою голограмму.
– Ты же знаешь, я за живую коммуникацию.
– Коммуникабельный какой, – сыронизировала Женя. – Ты лучше скажи, чего к бедному животному привязался? То лапы ему не те, то хвост отсутствует…
– Ну, интересно было аргументы послушать. Да и тебе хотел помочь.
– Как-то не очень получилось! – Женя рассмеялась своим переливчатым смехом.
– Да уж…
– Смотри, закроет тебя Пегов на карантин!
– За что? Я же здоров как бык!
– Он найдёт за что.
– Тогда я вызову его на дуэль на плазмомётах. Мы будем стреляться на здешнем снегу. Как Пушкин и Дантес.
– Не успеете. Старпом вам без всяких плазмомётов головы отвернёт, – Женя снова рассмеялась.
– Ладно-ладно… Ты на совещании всё озвучила или что-то осталось за скобками?
– У меня нет секретов от команды, – Женя сразу посерьёзнела. – Всего лишь некоторые догадки и предположения.
– Какие, например?
– Похоже, что по геохронологической шкале жизнь здесь зародилась раньше, чем на Земле. Но активно идущие вулканические процессы не дают ей развиться, не позволяют сделать эволюционный переход к более высшим формам. Вулканическая зима, которую мы сейчас застали, далеко не первая и точно не последняя. Этот мир словно помещен в криокамеру, что включается и выключается по геологическому таймеру. Если в ближайшее время не будет новых сильных извержений, то за год-два экранирующий слой из пепла и аэрозолей в атмосфере развеется. Тогда солнце снова начнёт нагревать поверхность планеты. Снега и льды сойдут, и местная жизнь опять станет отвоёвывать утраченные позиции.
– Шаг вперёд и шаг назад. Топтание на месте.
– Именно!
– Но вулканы нам не погасить, – риторически заключил Глеб.
– Не надо их гасить, – возразила Женя, – всё взаимосвязано, и они сыграли не последнюю роль в появлении самой жизни.
– Хм… И какой у нас план?
– Дождёмся данных со спутника-сканера о глубинах промерзания морей и океанов. Наверняка есть места, где слой льда не так велик. Тогда мы сможем добуриться до воды. Плюсом мне нравится идея Бориса о водоёмах с геотермальными источниками. В любом случае анализ проб воды расширит наши знания об этом мире, подскажет план дальнейших действий.
– Не забывай, ещё же будут ценные сведения от местного родственника лягушки обыкновенной. Завтра этот переросток печально проквакает мне о том, как непросто ему живётся в ледниковый период! – пошутил Глеб.
– Иди уже спать, – Женя легонько щёлкнула поклонника по носу, – охотник на гигантских лягушек!
***
Всю ночь Глебу снилась какая-то героическая муть про преодоление расщелин и восхождение на горные пики. Наяву же всё прошло довольно буднично, если не брать в расчёт, конечно, сам результат… Лишь только они перевалили через невысокий хребет, как тепловизор Завадского показал светлое пятно у подножия склона. Первым к месту обнаружения спустился Глеб, а уже следом за ним биолог.
– Вот тебе и земноводное, – протянул Глеб.
– Да, – сказал Борис, когда немного перевёл дух, – моя версия оказалась не верна.
У их ног лежало необычное существо, напоминающее бесхвостого пони с головой пеликана. Жизнь уже оставила несчастное животное, и сейчас его тело отдавало последние «крохи» тепла окружающему миру. Бурая шерсть фантастического зверя была гуще и длиннее, чем у земных пони, и именно она позволила ему так долго продержаться в снегах. Но без пищи даже в такой шубе долго было не протянуть. Пасть животного разошлась в мертвецком оскале, обнажив передние резцы и длинный ряд жевательных зубов. А под пастью находился внушительных размеров кожаный мешок на манер зоба.
– Это травоядное, – произнёс Борис задумчивым голосом.
– Я вижу, Борь, – Глеб вернул «должок» за лягушку. – Какие ещё есть соображения?
– Хорошо, что тело не успело вмёрзнуть, – биолог проигнорировал вопрос напарника и начал осторожно отгребать снег от головы существа.
Животное лежало на боку в довольно глубоком снегу, и, чтобы его тушу аккуратно достать, требовалось расчистить площадку большей величины. Глеб стал освобождать от снега круп, Завадский же – переднюю часть и конечности.
– Ты только взгляни! – возглас Бориса прервал их сосредоточенное сопение в радиоэфире.
Глеб подполз ближе к биологу. Из грудины животного торчали два длинных клешнеобразных отростка.
– Кентавры, кентавры, вы всё-таки были… – пропел Глеб строчку из древней песни.
– Да. Чувствую, этот унылый мир нас ещё удивит, – поддержал Завадский.
– Похоже на то. Понесли, что ли?
– Понесли. Только осторожно, Глеб…
Их надежды стать героями дня оправдались лишь отчасти. Когда они вернулись с добычей к кораблю, экипаж уже гудел как улей. Старпом Галиев, встретивший их первым на выходе из шлюза санобработки, сообщил, что спутник-сканер нашёл под толщей снега и пепла объекты явно искусственного происхождения. Более конкретной информацией старпом не располагал, поэтому Глеб помог биологу затащить тушу животного в лабораторию и сразу же направился к Сашке за подробностями…
– Привет. Мы тут вам местную зверушку приволокли, – заявил Глеб с порога радиорубки.
– Привет. Да, я видел по камерам, – ответил бортинженер, не вставая из-за рабочего стола.
– И это всё что ты хочешь сказать?!
– Ну, молодцы, конечно, – Сашка улыбнулся. – Правда, я нечто подобное себе и представлял.
– Ладно, не благодари, – съязвил Глеб. – Какие новости?
– Самые что ни на есть сенсационные!
– Не томи!
– В семидесяти километрах южнее лежит плато. На нём имеются выходы скальных пород на поверхность. Сейчас они частично занесены пеплом и снегом. Там, где скалы образуют навесные козырьки, обнаружены примыкающие к ним земляные пандусы. Высота этих пандусов не превышает двух с половиной метров, а ширина основания – пяти…