31 марта 1933 г. Наггар, Кулу, Пенджаб
Дорогой Николай Онуфриевич,
Спасибо большое за письмо и статью «Магия и христианский культ»[62]. С большим вниманием прочел и то, и другое. Очень близка мне Ваша апология Православию. Действительно, это великое понятие должно быть охранено в жизни и великими усилиями. Вы пишете, что Васнецов и Струве приняли церковный сан. Бог да пошлет им оказаться мощными и просвещенными служителями церкви. У церковнослужителя может быть два пути: или Боговдохновенность, или широкое просвещение. Как пример огненной Боговдохновенности стоит для меня наш бывший духовник От[ец] Иоанн Кронштадтский, от которого я слышал так много замечательного и незабываемого. Очень хорошо, что культурные силы приходят к Церкви. Надо надеяться, что они не окажутся двоедушными, как, например, на моих глазах оказался некий монах, в мире князь, который совсем неплохо пишет в книжках своих и совсем иначе выказывает себя в жизни, – к чему я имею доказательства[63]. Бог ему судья. Но все же неладно, что такие действия могут колебать доверие к отцу духовному. Очень хорошо Вы делаете, что говорите о магии в противоположение Боговдохновенности. Ведь не только веровать, но именно исповедовать в жизни необходимо. Особенно это необходимо сейчас, когда силы зла и тьмы пытаются разрушить благое земное строение. Тут-то и нужна великая Боговдохновенность, чтобы в мощи и в радости духа преодолевать зло.
Посылаю Вам одновременно с этим письмом последний выпуск нашего журнала, а также несколько оттисков моих статей и номеров нашего Бюллетеня. Также прилагаю пять фотографий с моих картин:
«Чаша Христа»[64];
«И Узрим» (из «Священной Серии»)[65];
«И Открываем Врата»[66];
«Святой Михаил Архистратиг» (мозаика)[67];
«Святой Сергий Строитель»[68].
Все эти картины Вы увидите в Музее. Если же кто-либо пожелал бы воспроизвести эти фотографии в церковном или каком-либо ином издании, то, конечно, я вполне согласен на это, и Вы можете временно одолжить эти снимки. Спасибо за сведение, что ложное сведение о закрытии музея пришло из Парижа. К сожалению, там существуют три очень пакостных очага, откуда уже неоднократно исходила всевозможная ложь. Это тем более печально, что в такие смятенные темные дни, как в настоящее время, казалось бы, все образованные силы должны бы быть вместе. Разъединение, постыдная взаимная вражда и зависть являются лишь признаками невежества. И эти служители сил темных, если даже они носят сан духовный или дерзают называть себя учеными и художниками, то все же они остаются варварами невежественными. В то время когда основы мира сотрясаются, а мы будем заниматься мелкою ложью и предательством, разве это не будет постыднейшим знамением Армагеддона. Подтвердите мне заблаговременно, когда именно будете в Нью-Йорке. Даже и в летнее или осеннее время, когда жизнь учреждений затихает, все же некоторые из сотрудников наших будут сердечно рады встретить Вас. Также радуюсь, что искренно могу поминать в переписке нашей слово «сердечность», так редко проникающее сейчас в современный обиход. Всем сейчас трудно; хотя бы во имя этих больших трудностей пусть будут все понимающие значение слов Культура, и Духовность, и Религия – пусть будут все эти сотрапезники духовные в сердечном единении и совместными усилиями пусть оборонятся от лжи и тьмы. Еще раз спасибо за все Ваши добрые слова. Все мы шлем и Вам, и Марии Николаевне, и Людмиле Владимировне наши сердечные приветы. Всегда буду рад слышать от Вас.
Духом с Вами.
Если признаете за благо дать прилагаемые статьи («Оружие Света», «Град Светлый» и «Красный Крест Культуры»[69]) в «Новый Путь»[70] или в иной доброкачественный журнал, так во благо и поступите.
[Приложения:[71] ]
«Познавание Прекрасного»[72];
Три почтовые открытки: «Pax [Cultura]»[73], «Пантелеймон»[74], «Царица Небесная»[75];
Бюллетень Музея Рериха, I – 8, 12; II – 1, 2, 3, 4–5, 6;
«Огонь претворяющий»[76];
«Любите книгу»[77];
Art & World Culture[78].